Вор душ

      — Вы, Мастер, никогда не допускали мысли, что тем Вором, который преследовал вас, может оказаться… ну, скажем, кто-нибудь вроде меня.       С минуту Сиф смотрел на Губернатора, а потом с его губ слетел короткий смешок, что, конечно, вызвало недоумение у собеседника. Губернатор выпрямился и смотрел на Мастера строго, ожидая, что тот скажет.       — В этом городе есть только один Вор душ, — Мастер Сиф поднял на него лукавый взгляд, — и это уж точно не вы. Да и будь вы им, то сейчас не говорили бы со мной. Вы были бы заняты… совсем другим.       На сегодня Губернатор достаточно его задержал, и Мастер поторопился удалиться, не обременяя себя долгими прощаниями или какими бы то ни было объяснениями.       На лице у главы Чернильного города появилось презрительное выражение. Губернатор еще что-то бурчал себе под нос, когда за его спиной в тени появился силуэт некой женщины. В темноте блеснули яркие глаза и загадочная улыбка, но стоило Губернатору обернуться, как та снова исчезла, оставив еще одну карту с неразборчивым изображением.       Вор душ стоял перед Адель, скинув капюшон с головы, и его лицо было точной копией Губернатора. Те же острые скулы и насмешливый взгляд, только зрачки горели красным. Но через секунду его облик сменился, появились круглые очки, и он вдруг стал Мастером.       — Мастер? Губернатор? Какой же мне принять облик?       Он смеялся, и его хриплый голос разносился по улицам, смешиваясь с черным туманом и наделяя движения кукол еще большей резвостью и яростью, а лицо Вора менялось снова и снова.        «Нет, нет, не смотри!» — желала запретить себе кукла Адель, закрывая глаза руками, но все равно не могла отвести взгляд.       Возможно, именно так монстр и проникал в чужие дома, маскируясь под близких людей, и хозяева, не верившие своему счастью, уже сами отпирали двери. Но кто бы мог предположить, что все эти зверства мог сотворить всего один Вор, и все ниточки тянулись к нему? Разве что… Мастер?       — Глупая кукла, ты должна была бежать, пока была возможность. Но ведь ты не могла этого сделать, верно? Ты принадлежишь Создателю, а не самой себе. Пожелала бы, да не ушла, ведь Чернильный город отныне вечно будет звать тебя к себе. Глупая, глупая кукла, ты и сейчас не видишь ниточек, что управляют тобой.       «Мы с тобой похожи…» Нет, нет, ложь! Не слушай, не думай об этом, Адель!       — Ты ничего не знаешь обо мне, а потому не сравнивай с собой.       Но Вор будто и не слышал ее слов, да ему и не было интересно.       — Отныне ты станешь тем, кто утолит мой голод.       В тот же миг туманные руки опутали Адель, подчиняясь приказам Вора душ, а сам он запрокинул голову, наблюдая, как все плотнее стягиваются тучи над городом, готовые в любую секунду обрушиться на обреченные улицы ливнем из чернил и затопить последнее, что от него останется. Он был дирижером, наслаждающимся симфонией собственного сочинения. Все марионетки сегодня играли по его нотам. Чужие лица сползли с Вора, будто этот дождь уже обрушился на землю и смыл все иллюзорные изображения. Вор душ смотрел на глубокие тучи ненастоящими глазами, и кожа на его лице была такой же фарфоровой, как у Адель.       Вор усмехнулся, не опуская головы, когда услышал чужие шаги. О, эти шаги он мог узнать даже в последнюю секунду своей жизни, даже разбитым на тысячи фрагментов, даже прячась в черном дыме от дневного света; он слышал Его шаги.       — Наконец-то я встретил тебя, Мас-стер, — прошептал Вор, почти чувствуя вкус последнего слова на языке.       И вот они встретились, Мастер и Вор душ стояли друг перед другом, и, казалось, все звуки, весь хаос, разыгравшийся вокруг, затих. Вор неспешно опустил подбородок и смотрел на Сифа прямо, желая запечатлеть в памяти каждое мгновение, каждую черту и каждое выражение лица Мастера. Вот только тот стоял, запрятав руки в карманы рабочего халата, и даже не подавал вида, что заметил кричащие от невысказанных слов глаза Адель. Что ж, это ненадолго.       — Думал спрятать от меня свою душу в этих статуэтках? Даже шифр изобрел, — он торжествующе усмехнулся, а Мастер сощурил глаза. — Много же этих слабых людей мне пришлось поглотить, чтобы душа города подчинилась мне. А с ее помощью никакой замок не страшен. — Адель дышала все глубже, и каждое слово меняло ее мир до неузнаваемости. — Нет, не так, постой... Ты же делал из этих игрушек обереги, верно? А эти глупые люди сами выбросили их. До чего же это смешно!       И на него снова напал удушающий приступ смеха. Казалось, стены соседних домов дрожали от безумного хохота. Ну же, смейтесь вместе с Вором!       — Посмотри же на меня теперь, Мастер, — теперь голос его стал глубоким, низким. — Даже душа Чернильного города склонилась предо мной, всеми этими куклами я могу управлять! А в моих руках то последнее, что еще поддерживает в тебе жизнь, — показательно стиснул руку в кулак, и кольца туманных рук сильнее обвились вокруг тела Адель.       — И зачем же тебе моя душа? Ведь в твоих руках такое могущество.       — Я хочу видеть, как ты, мой создатель, превращаешься в куклу на моих глазах. О, или будет лучше, чтобы она тоже смотрела?       Создатель?.. Адель непонимающе взглянула на Мастера, и ей казалось, еще немного — и ее шарниры разломятся.       Мастер поднял правую руку и задумчиво посмотрел на нее, пальцы ладони, да и вся рука до плеча уже успела стать шарниром. В конце концов, за каждый поступок приходится отвечать.       — Так же, как и Адель, я отдал тебе почти половину души, вот только ты сам выбрал путь разрушения, не созидания.       — Никто не объяснил мне, какой следует выбрать путь. Я был всего лишь твоей марионеткой.       — Ты был… самой лучшей моей работой, — Мастер Сиф поднял взгляд, и стекла его очков блеснули. — Но я вложил в тебя слишком много своей души. Ты был опьянен и возжелал получить еще больше; вырвался, прежде чем я успел закончить работу над тобой; и город, пропахший чистыми душами жителей, сам определил твою дальнейшую судьбу. Я не успел тебя остановить, а ты продолжал пожирать горожан. Думаешь, ты желал стать сильнее? О нет, сильнее ты, конечно, становился, но это не то, к чему ты стремился. Больше всего на свете ты желал заполнить пустоту внутри себя, — при этом Мастер приложил руку к пустой груди, и это вызвало у Вора лишь еще большую ярость. Кольца тумана сгустились вокруг него, все равно что кобры, готовые наброситься по первому приказу. Куклы бросали все, чем были заняты до сих пор, шли сюда, где и разворачивалось главное представление. — Но чем больше ты крал, тем опустошеннее себя чувствовал. Тогда-то ты и решил, что душа твоего создателя сможет заполнить эту пустоту. Вот только ты ошибаешься.       — Ты… понимаешь ли, каково это чувствовать? Желание наполнить себя, голод, который не утолишь. Зачем… зачем я обязан это терпеть? Зачем я был создан?       И вот он, этот роковой вопрос наконец прозвучал, мучительным выражением отзываясь в глазах Мастера.       — В том, что ты стал таким, лишь моя вина. Ведь на самом деле все эти чувства не твои, а мои. Невольно я вложил их в тебя, работая над тобой. Я создавал кукол, чтобы заполнить пустоту в собственном сердце. Каждое созданное мной творение, пусть самое незначительное, не что иное, как способ постичь себя самого.       Но это не пришлось Вору по вкусу, да и вряд ли бы нашелся идеальный ответ. Ненависть сильнее исказила его облик, и черный дым сливался с ним, закрашивая фарфоровую кожу в темные тона. Глубокие трещины пролегли по спине Адель, стоило ей лишь попытаться вырваться.       — Ты использовал меня…       — Я никогда не желал обрекать тебя или кого бы то ни было на страдание и вечные скитания.       — Хватит!       Адель едва подавила крик, чувствуя, как туманные руки сильнее сжимают шарниры, грозя сломить.       — Чего ты хочешь теперь? — говорил Сиф, не отрывая от Вора взгляда. — Посмотри на этот туман, ты все еще не можешь всем им управлять. Ты хотел заставить его искать для тебя статуэтки, но тот отказывался, и подчиняется он тебе, лишь когда ты прилагаешь все свои усилия, верно? Тебе все сложнее удерживать его.       Вор дышал все тяжелее, черные пятна образовались на его лице.       — О, поверь, Мастер, мне хватит сил поглотить эту куклу.       — Не сомневаюсь. И все же Чернильный город никогда не подчинится Вору, никогда ничего не создавшему.       Вор широко усмехнулся, и его глаза налились черной кровью. Только Адель смотрела на Сифа с мольбой: «Нет, Мастер, вы же не сделаете этого!..»       Но Мастер лишь хмыкнул и раскинул руки перед собой.       — Предлагаешь мне себя в качестве извинения? Что ж, заманчивое предложение.       Огромная непропорциональная клякса вдруг отделилась от тела Вора и молниеносно накинулась на Мастера, да так, что тот едва устоял на ногах. Мерзкая нечисть облепила все его тело, сливаясь и проникая внутрь него самого, а тело куклы, кем и был некогда Вор душ, теперь валялось на земле.       Туманные руки отпустили Адель, и та, расколотая, вся в трещинах, завороженно наблюдала за происходящим, не в силах пошевелиться и закричать, хотя все ее существо сейчас вопило от ужаса, разрывая остатки сломленного сердца. Эхо подхватывало ее мысленную мольбу и разносило по Чернильному городу, заглядывало в чужие дома и подвалы, где прятались горожане. Но те и сами все, что могли, так это молиться всем возможным Богам и дрожать над своими несчастными душами. Из заколоченных и плотно задернутых шторами окон они все же могли увидеть яркий свет, из-за которого угольно-черные дома и сам город становились всего лишь наброском на белом холсте.       Но чем сильнее вязкая жижа облепляла тело Мастера, тем слабее становился этот свет. Наконец он и вовсе исчез, замкнувшись где-то глубоко внутри. Мастер Сиф стоял посреди улицы, весь с ног до головы покрытый сине-фиолетовой краской, словно чернилами.       — М-мастер? — осмелилась прошептать Адель.       Веки вдруг резко разомкнулись, обнажая контрастно-белые белки глаз, а зрачки загорелись красным.       Мастер резко открыл глаза. Небольшая комната, где он находился, по форме напоминала идеальный куб. Стены, пол и потолок белые, и халат Сифа сливался с этой белизной. Странно, но глаза не резало от этого яркого света, напротив, Мастер ощутил безмятежность и спокойствие. Наверное, ему бы хотелось остаться вот так навсегда.       Как вдруг насмешливый голос чернильной каплей упал на белоснежный пол.        «Я знал, что ты попытаешься заманить меня в ловушку…»       А за ней последовали и другие. Черный дождь просачивался через потолок и стены, заполняя собой все то последнее, что оставалось в этом мире от Мастера.        «Но ты просчитался, если всерьез думал, что сможешь подавить меня теперь».       Чернил становилось все больше, и те заполняли комнату, пачкая халат Мастера. Сиф яростно бил руками о стены, звал Вора, но тому было незачем показываться. Он и так был повсюду. Сколько бы Мастер ни силился разбить эти стены, они были слишком прочны, а вязкая жидкость уже покрывала его до пояса.        «Зачем ты создал меня? — что-то кричало эти слова внутри его головы снова и снова. — Зачем? Зачем?!» Слова становились все громче, все яростней, а двигаться под чернильной водой становилось все труднее.       Но к этому зову присоединились и другие, они молили о пощаде, они рыдали в предсмертной агонии и проклинали его каждой клеточкой своей отнятой души. Чернильная мгла заполнила и потолок, пожирая последние остатки белоснежного, а голоса продолжали разрывать Мастера и тянуть его на самое дно. Последние пузырьки воздуха вырвались из его горла, и черная жидкость наполнила самые его легкие, не оставляя больше ничего.       — Мастер… — одними губами прошептала Адель, когда существо перед ней оскалило острые зубы. Этот монстр больше не ее Мастер, и он, взревев, направился к ней.       Темнота. Мастер Сиф пошатнулся, но все равно встал на ноги и нетвердой походкой двинулся куда-то вперед. Вокруг лишь всепоглощающая чернота и ни единого светлого пятнышка. Силуэты незнакомых людей встречались ему на пути, они молчали и только враждебно смотрели, прожигая своими взглядами. Он стал такой же поглощенной душой, как и они, но полностью ли? Он все шел и шел, а заблудших вокруг становилось больше с каждым шагом.        «Зачем ты создал меня?»       Да, он все еще слышал отзвук этих слов в своих мыслях. Но разве мог он противиться? Ведь он мастер и не может жить, если его душа — переполненная чаша. Он должен отдавать, иначе захлебнется, а Вор зародился в его голове и с тех пор только и делал, что кричал и умолял его: «Прошу, создай меня! Сотвори меня! Я так сильно хочу жить». И что же теперь он спрашивает — зачем?       Мастер усмехнулся и остановился среди потока заблудших душ. Никогда нельзя идти на поводу идей, в конце концов они разорвут тебя твоими же руками, а затем так непонятливо спросят: зачем?..       Если бы он знал все это наперед, если бы не сотворил Вора душ, все эти люди не исчезли бы вот так. Когда Мастер так подумал, его силуэт поблек, выгорел, что трава жарким летом, и облик его почти стал полупрозрачным, как у этих людей, а взгляд — пустым, бесцветным.       Но прежде чем уснуть навечно, он вдруг заметил блеск где-то вдали, как будто звезда упала с неба в эту бездну. Нет, не сейчас. Он успеет уснуть в любой миг, так пусть увидит напоследок… что увидит? Что он хочет увидеть? Он еще не знал, но все равно во что бы то ни стало желал посмотреть, что же это. Бежал все быстрее, спотыкаясь о пустоту, падая и снова поднимаясь, все мчался вперед, где засиял огонек. Он уже приблизился вплотную и был готов разочарованно выдохнуть, когда понял, что это силуэт человека. Всего лишь еще одна потерянная душа.       Но почему-то не спешил уходить, все смотрел на балерину, сидящую посреди чернильной темноты, свесив голову. Острые края ее балетной пачки напоминали лучи звезды и сияли белым. Мастер все смотрел, но не узнавал. Человек ли она или всего лишь статуя? Но балерина вдруг пошевелилась и обернулась, сменив позу. Заметила его, удивленно посмотрела, рассматривая, а потом вдруг улыбнулась и протянула руку.        «Мастер…»       И Сиф тоже протянул ей ладонь, вот только в реальности его рука оказалась на ее шее.       Туманные пальцы стиснули Адель в тиски, а над ней самой склонился получеловек, в чьих сияющих глазах развернулся целый мир и неописуемая борьба.        «Давай же, поглоти ее! Собери последнюю часть мозаики».       Кукла Адель смотрела в эти глаза и не была уверена, кого видит сейчас: Вора или Мастера, но кое-что она знала наверняка. Мастер Сиф где-то там, он все еще есть.       Куклы подходили к ним все ближе, наконец окружили их обоих.       Адель не стала молить о пощаде и взывать к последней частице Мастера. Она сказала лишь одно:       — Я готова вернуть вам душу, Мастер, — ее голос звучал хрипло, еле слышно, смертельные трещины опоясывали тело. — Но только вам, а не Вору.       И она вдруг прекратила сопротивляться, опустила уставшие руки и, прежде чем Вор в теле Мастера успел вдохнуть ее душу, сама сделала глубокий вдох и позволила черному туману забраться и в ее мысли.