***
Прежде знакомые половицы не издали и шороха. Легко ступая по выцветшему дереву, ронин почти улыбнулся: отец Зуйко всё так же эксплуатирует путешественников? Скорее всего полы здесь намывают паломники, но внезапная картина никак не желала покидать воображения. Даймё, которых сёгун прислал допросить монаха, во всеоружии обивают порог храма. Вот в руки одного из них попадает пустое ведро. Через мгновение серьёзные самураи драят храм. Пожалуй, Зуйко достаточно хитёр для таких манипуляций, у него и Кария вполне мог бы колоть дрова. Бледная рука потянулась к сёдзи, но так и не тронула. Внутри храма шёл разговор. «Не стоит их перебивать, это как минимум грубо», — потянул свою лямку голос совести, отчего-то сильно напоминая звучанием Марию-доно. Занятный факт. Лучше он подождёт снаружи, всё-таки Фуу неспроста вспомнила о Мотомати в первую очередь. За спиной послышался перестук гэта. Дзин заметил как немой вопрос на лице товарища сменяется пониманием: голоса из храма звучали чётко, хоть и еле слышно. — … а потом Дзин и Муген заявили, что люди сёгуна меня разыскивают, — вещала девушка. — Знаете, может я не права, но если бы это было правдой, меня бы уже нашли. Мне кажется, ребята немного перегибают палку. Рюкюсец аж фыркнул от возмущения, хоть такта промолчать ему всё же хватило. — Вот как. Значит я укрываю под своей крышей беглецов, — тепло и с ноткой юмора отвечал монах. — Рад слышать и знать, что вы выбрали храм своим пристанищем. Здесь рады всем, кто нуждается в помощи. Только, милая… Ты уж прости старика. Мне казалось, путешествие вдохнёт чуть больше радости в твои глаза. На мгновение в воздухе повисла тишина, и Дзин отдёрнул руку, всё ожидавшую возможности открыть сёдзи. — Я была так зла на отца, — еле слышно продолжила Фуу, — но когда добралась… Когда увидела его, такого маленького… и такого болезненного… Всё, что я ему сказала — такая дикость. Ужасно. Я до конца жизни себя за это не прощу. — Сказал ли он что-нибудь в ответ? — Да. Что не прекращал думать о нас ни на день. Обо мне и маме. — Неужели тебе сложно поверить в искреннюю любовь отца? Твои слова никогда не перечеркнут её. Он бы тебя простил, — мягко заключил монах. — Так что отпусти, позволь ему завершить свой путь от смерти к перерождению. — Да нет, я понимаю. Верю. Просто… — снова неловкая пауза. — Я такая дура, я… — Дело в твоих словах? — Нет, не… Дело в том, что… Перед тем, как папа умер… — Он сказал ещё что-то? — озадаченно прозвучал Зуйко. — Нет. Мы… Отец ни при чём. Я совсем не знала, где его искать, да и найти кого-то, кто бы знал было так сложно… Дзин подкрался ближе к сёдзи, стараясь не издавать звуков. Муген стоял рядом, буравя белую ткань задумчивыми хмурыми глазами. — А потом я встретила женщину, она подсказала мне путь, и… я пошла по подсолнуховому полю, а там меня ждали двое мужчин: калека в странном передвижном кресле и… ещё один, с повязкой на глазу. Можно было не оборачиваться, чтобы понять, насколько эти слова напрягли рюкюсца. Он слушал её. Внимательно, сконцентрировавшись на тоне и паузах. Сами собой пришли воспоминания событий у набережной Нагасаки. Когда белобрысый уродец принёс весть о плачевном положении Фуу. Значит… Она говорит о братьях, с которыми бился Муген. Монах издал тихий приободряющий звук, ожидая продолжения мысли. — Я попыталась убежать, но не вышло, и тот… который с повязкой на глазу, он подошёл так близко… и его руки меня… а потом он меня ударил и снова… его руки… — Фуу совсем затихла. Ронин отчётливо слышал, как её голос дрожит от подступающих слёз, и эта дрожь его самого пробрала до костей. Внутри словно что-то сломалось. «Ох, Фуу…» Время остановилось, пространство перестало существовать. Только звук её голоса, только… — Я думала, он убьет меня. Сразу после… Монах взял небольшую паузу, чтобы спокойно продолжить: — Знают ли об этом твои спутники? — Нет. Пожалуйста, пообещайте, что не расскажете им! Прошу. Я не хочу… Они начнут смотреть на меня по-другому. Пожалуйста, — хрипела она, — простите… Как оглушённый, Дзин отшатнулся от сёдзи и рухнул. Пальцы принялись бездумно прощупывать дерево пола, такое шершавое. Старое. Покрытое пухом и уличной пылью. Цвета местного окружения стали ярче. И резче формы. Каждая мелочь норовила остаться в памяти. А руки тряслись. Усилием воли удалось поднять голову. Посмотреть, как Муген, не мигая, прожигал дыру в крадущей тёплый свет ткани перегородки. Серые стекляшки глаз кричали за онемевшего преступника, ладонь свело судорогой и меч оказался слишком тяжёлым для скрюченных пальцев. Развернувшись, он словно пьяный побрёл во двор. Туда, где свет не касается ни его, ни чего-либо вокруг. И так же просто грохнулся наземь.***
Дзин слышал, как Муген блюёт где-то далеко во дворе. Возможно, ему самому бы не помешало прочистить желудок, но тело не слушалось. Мышцы одеревенели, отяжелели, окоченели. Будто он умер, но почему-то продолжал воспринимать мир. Так ясно и чётко. Ему казалось, что он внутри храма. Сидит там, рядом с монахом и девушкой. Старик разговаривал с ней шёпотом, мягко, как с болезным ребёнком, и ей раз за разом приходилось возвращать дыхание в норму. Он знал, что та, старая Фуу, уже давно бы расплакалась. Но эта… потеряла способность плакать. Её у неё отняли. Она не говорила об этом, никогда, но… Как можно было не заметить? Фуу казалась странной ещё с момента их пробуждения. Стала спокойнее. Тише. Её пытались убить, а отец, которого она так долго искала, умер. Вот к какому выводу Дзин пришёл. Идиот. Какой же он идиот! У неё всё лицо пестрело синяками и царапинами, но её же держали в заложниках… Он ни разу не спросил Фуу о самочувствии, только уточнил у Мугена, мертва ли та троица. Угрозу, чёрт возьми, исключал. А то, что синяки давностью в неделю, не должны быть такими явными… Как ронин ни старался, не мог вспомнить её лица в момент, когда Кария загнал Фуу на мыс. Только дерзкий взгляд. Затем бой. Темноту. Леденящую боль в сердце. Всё то время она держалась из последних сил. Боги… Дзин устало закрыл глаза. Он столько раз мог всё исправить. Мог уберечь её. Должен был уберечь её. Разглядеть лукавство в поручении с сувенирами, и не дать ей уплыть одной. Отправить Мугена на остров сразу же, после появления Карии. Обнять её той ночью, у реки. И не пустить на этот чёртов остров. Когда его щёки успели намокнуть? Грубо стирая солёные дорожки с лица, он уловил возню со двора. Муген подорвался с места и шатким шагом устремился в город. Дзину хватило секунды, чтобы осознать: меч он забрал с собой.***
Впрочем, найти Мугена труда не составило.***
— Эй, вы! Вылезайте, ублюдки! Группировка местных якудза теряла бойцов. Последний оставшийся смотрел на рюкюсца с выражением откровенного страха. — Пожалуйста!.. — взмолился мужчина, но секунду спустя загнулся от боли. Сквозь его пальцы, прижатые к животу, без остановки изливалась кровь. Тут уже ничем не помочь. Запах в переулке стоял премерзкий, как на скотобойне или во время масштабного побоища. Муген усеял трупами всё вокруг и ронин понадеялся, что этого будет достаточно. Особый аромат отходов жизнедеятельности с крепкой ноткой железа должен был привести товарища в чувство. Дать ему осознать сколько крови сейчас впитывает земля. «На удивление много», — подумал Дзин, перешагивая чью-то остывающую руку. Хотя, Муген всегда был феноменом с мечом наперевес. — Да дерись ты, блядь! — серые глаза почернели от желания заглушить боль через её причинение. — Хер ли ты прячешься, недоноска кусок? Дерись со мной! Вставай! Он пнул сжавшийся в кривой комочек силуэт человека, но тот лелеял свои раны, не желая усугублять положение. Меч вылетел из ножен для финального удара. — Муген! — позвал его ронин. Парень дёрнулся, не оборачиваясь, и резко поменял траекторию удара. Годы обучения в додзё воздались моментальным блоком, прежде, чем Дзин даже задумался о защите. — Хватит! Избежать удара идеально не удалось. В чёрном от злобы серебре вспыхнуло узнавание, но меч уже прошёлся по заданной траектории. И если бы соприкоснулся с целью, то выживать Дзину с раскуроченной грудью ещё как минимум пару недель. Отхватив весомый тычок в плечо, Муген откинул оружие в сторону. Ронин так же откинул своё. Бой на мечах? О, нет, этот парень не пойдёт на него с мечом. Скорее накинется врукопашную. Первого удара с руки Дзин избежал, присев, и тут же нанёс ответный по корпусу. Боль. Рёбра остались целы, уже хорошо. Рюкюсец вцепился в его кимоно, утаскивая с собой на окровавленную землю. Пинок, блок, перекат, удар по колену, наметившему целью пах. И добавочный под нижнюю челюсть. С костяшек сошла кожа. Сегодня ночью он прочувствует последствия со всем спектром эмоций. Зря. Секундная заминка, и уже Муген бьёт его головой по зубам. На языке расцвёл неприятный металлический вкус. «Никогда не отвлекайся во время боя», — подумал Дзин, но без особой досады. Всё же физическая боль сейчас нравилась ему гораздо больше, чем та, неуправляемая, без конкретной локализации. Чем мысли о Фуу. Он выкинул руки вперёд, в попытке оттолкнуть оппонента, но ощутил острый укол. Муген зубами вцепился в протянутую ладонь, вгрызаясь в плоть между большим и указательным пальцами. Ронин предплечьем надавил рюкюсцу на горло и тут же словил ногой в живот, теряя равновесие. Падение можно обернуть в свою пользу, если не грохаться как мешок риса. Используя инерцию, Дзин сел из переката на корточки. И сплюнул накопившуюся кровь. Ещё минуту они просто ходили по кругу. Перепачканное в алом песке, лицо мечника выражало нечто странное. Глаза блестели от влаги. Только сейчас он в полной мере осознал, что на время драки Муген перестал видеть в нём друга и начал воспринимать, как угрозу. Плавно, Муген опустился на руки. Платформа гэта, укреплённая металлическими набойками, мелькнула чётко на уровне горла ронина. Там, где оно находилось секунду назад. Удар плечом в живот, и рюкюсец хватает ртом воздух, распластавшись по земле. Попытку встать Дзин пресёк, навалившись коленом на грудь и удерживая извивающееся тело за плечи. — Блядь… — выплюнул Муген, скидывая мужчину с себя. И с разворота пнул по животу в ответ. Сдержанный стон боли, сбитое дыхание. Ронин зацепился за красное хаори, снова опрокидывая озверевшего парня на землю. И снова пришлось вставать. Следующая серия, ощутимая боль в челюсти, встречный пинок по почкам. Движения замедлились. Дыхание стало тяжёлым и хриплым. — Муген, — рыкнул ронин, чувствуя, как воздух раздирает глотку, — остановись. — Это я виноват, — за ответом последовал замах. Острые ногти чуть не прошлись Дзину по глазам. Ещё раз сбить рюкюсца на землю не получилось, хотя его и пошатнуло. Новый глоток воздуха, снова резь в горле. — Заткнись. Голос гремел и рвался. О, боги, ещё чуть-чуть и он совсем пропадёт. Дзин поскользнулся на красной жиже, когда Муген снова пошёл в атаку. Как пару минут назад, мужчина дёрнул соперника за хаори, наконец-то опрокидывая. — Сказал же. Успокойся. Теперь они оба обессиленно валялись на земле, мучаясь от одышки. Подбородок Мугена упёрся ронину в плечо и в воздухе повеяло горечью. Учащённое дыхание насквозь пропиталось желчным запахом. Оглянувшись по сторонам, Дзин не обнаружил раненого якудзу: либо кто-то пришёл ему на помощь, либо сам уполз куда-нибудь. Большой палец скользнул по нижней губе, ощупывая повреждения. При ближайшем рассмотрении, руки Дзина оказались настолько неприглядными, что стало очевидно. В данный момент он мало чем отличается от Мугена. По крайней мере в плане чистоты. — Урод… — то ли товарищу, то ли себе прошептал рюкюсец. — Они меня искали. Меня… Это произошло только потому, что она ошивалась рядом со мной. Если бы я не пошёл с ней, ничего бы не случилось. И даже не пытайся меня обелить. Дзин вздохнул. — В мыслях не… — Я рассказывал о том, что увидел, когда до них добрался? Он хорошенько её обработал… Она аж кровью харкала. Когда мы договорились с этим ублюдком, что он её отпустит, она не хотела уходить. Не хотела меня оставлять, хотя сама… — дрожащей рукой Муген убрал волосы за ухо. — Мне пришлось на неё наорать. Я не помню, что наговорил, но прогнать удалось только криками. Даже так… не думаю, что она бы сдвинулась с места, если бы я не пообещал, что не умру. Потратив некоторое время на приведение мыслей в порядок, Дзин ответил: — Моя вина не меньше твоей. — Ты чё несёшь? Не говори, что тоже братался с Мукуро, когда мы грабили корабль, а я типа тебя не видел. «О, сорян, у нас тут новичок, он дайсё и любит синий». Муген звучал раздражённо, но не так агрессивно, как обычно. Вместо неё в голосе сквозила усталость и обречённость. — Я знал, как можно убить Карию, — подал голос Дзин. Боги, можно ему сейчас поспать? Хоть немного? Желательно неделю… — Просто не стал… Не убил, когда нужно было. Мечник на мгновение притих, всё ещё наваливаясь на товарища. Одежда обоих была грязной и мокрой от пота, Дзин кожей чувствовал, как кимоно неприятно липнет к нему. — И что бы это изменило? Коротко вздохнув, Дзин опёрся на плечо Мугена, встал на ноги и предложил другу помощь. Поднять катану оказалось непросто, плечо пульсировало от боли, приводя всю поверхность руки в дрожь. — Я бы пришёл на помощь раньше. Рюкюсец разразился тяжёлым смехом. — Ну да, ты бы ебать как помог, с дыренью-то в пол брюха. Двигаясь в ритме старых калек, оба побрели к храму. — Ты прав, моя «дырень» была побольше твоей. –Угу. Вся энергия уходила на то, чтобы не свалиться, но Дзин всё равно прервал молчание: — Что с ними стало? — Я как-то у Джеромо спрашивал, когда проснулся, — вспомнить имя слуги Касуми Сейдзо было сложно, но Муген это сделал.– Он помог Фуу вытащить Карию на пляж и сжечь, вместе с другими телами. — Хорошо, — кивнул ронин. Больше они не проронили ни слова, загнавшись каждый в свои мысли.***
Естественно, Фуу встретила их с превеликим недовольством: — Вы чем вообще думали? Муген! Как можно за два часа из нормального человека превратиться в свинью? Ты глянь, грязь же пластами лежит, как будто ты в ней валялся! Она загнала рюкюсца в банную комнату, где совсем недавно разжигала подогрев воды. Дзин опустился на ступеньки храма, с благодарностью принимая происходящее: слышать её голос, звуки ночи, потрескивание огня, перезвон колокольчиков… — Вот вы и вернулись, — тихий голос монаха возник из ниоткуда. Зуйко ступал по старому дереву настолько бесшумно, что мужчина обнаружил его присутствие лишь сейчас. — М, — ответил он. Старик оценил состояние Дзина, как удовлетворительное и слабо кивнул: — Позвольте Фуу приготовить вам ванну перед сном, — твёрдый голос закалённого в додзё человека не указывал, но настоятельно рекомендовал. — Завтра вам будет легче. — Нет, — честно ответил ронин, прикрывая глаза. Монах чуть помедлил. Присмотрелся внимательней. . — Что ж. Полагаю, ты прав, — безэмоционально кивнул он, прежде чем пройти к банной комнате с выцветшим свёртком в руках.***
— Дзин? — маленькая ручка мягко тряхнула его плечо. То самое, в которое прилетел особо неприятный привет от Мугена, поэтому ронин моментально проснулся. — Что? — Ой, прости пожалуйста! Вы, ребят, перестарались, конечно… — нервная улыбка появилась сама собой. — Я бы и на тебя накричала, но потратила все силы на Мугена. Может, утром тебе взбучку устроить? Напомни мне. — А, — он почти поднялся со ступенек, однако Фуу остановила мужчину, вовремя ухватив за предплечье. — Не торопись, Муген ещё моется. С ним отец Зуйко, следит, чтобы не уснул. А я пришла посмотреть на тебя. Столько песка с вас обоих сыпется, просто уму непостижимо. Фуу задумчиво посмотрела на ронина. Дзин не уловил момента, когда она наклонилась слишком близко, в попытке изучить измазанное лицо. Мягкая ладошка прижалась к пыльной щеке и тело его остолбенело. — Он говорит, вы набрели на якудза. Ответом последовал неуверенный хмычок. Кончики её пальцев аккуратно скользнули к разорванной губе. Что же это такое? Он ясно чувствовал апельсиновые нотки в её выдохе. — Не думала, что простые якудза смогут доставить вам столько проблем. Вы, наверное, были в стельку, а их — человек пятьдесят, — лукаво протянула девушка. Дзин издал короткий смешок, касаясь тёплым дыханием её пальцев. — Ну, это были очень сильные якудза. Пятьдесят первый — особенно, — заявил он, чувствуя как внутри разливается тревожное тепло. Фуу наконец-то улыбнулась. — Не шевелись, у тебя все раны в грязи. Как у Мугена, — закусив губу, девушка перехватила его разбитую ладонь, чтобы посмотреть поближе. — Я хотела с тобой поговорить. — Фуу… — во рту пересохло. — Нет, я должна была сразу объясниться, — рука покинула лицо ронина, обняв собственные колени, беспокойство сменилось смущением. — Ты так разозлился и я… очень хотела рассказать всё, как есть. Но боялась, что ты не поверишь. Брови ронина непроизвольно нахмурились. Всю дорогу от Киото до Мотомати она думала, что он зол? На неё? Так виноват же Муген, этот недобитый кусок мусора. Причём?.. — Я примерно представляю, о чём ты подумал, но ничего такого не было. Просто Муген пришёл поговорить, вёл себя отвратительно глупо и спрашивал о… — ярко-розовая волна стыда затопила ворот и кожа от шеи до груди почти мимикрировала под кимоно. — Ну, о всяких девчачьих штуках, но я говорить с ним отказалась и сказала, чтобы он ложился спать. Вот он и лёг. Почему-то со мной. Дзин пару раз моргнул. Ох, если бы Такэда Синген знал Фуу и догадался внедрить её в ряды врага в Нагасино, чтобы сбить тех с толку… быть ему сейчас даймё. — Прости. Что? — Я хочу сказать, что ты всё неправильно понял. Честно, — нервно продолжила она. — Просто Муген повёл себя… как Муген. Несочетающаяся смесь скептицизма и облегчения заставила ронина слегка прищуриться. Фуу, конечно, уже не маленькая и не невинная, но. Если она правда верила, что Муген лёг к ней в постель исключительно из желания досадить… «Что ж. Нужно подумать, как проучить засранца. Завтра». — Ты… выглядел таким злым, а потом не стал со мной разговаривать, — девушка осматривала свои руки, боясь поднять глаза на собеседника. — Эй, — произнёс Дзин еле слышно и мягко пихнул потерянную Фуу локтем здоровой руки. — Ты ни при чём. Я же тебя знаю. И улыбнулся, когда она наконец подняла голову. Губ её коснулась кривое подобие ответной улыбки. — Правда? — всё ещё мрачно протянула девушка. — Правда. Даже не сомневайся. На мгновение Фуу задумалась, но с лёгким выдохом положила голову Дзину на плечо. — Хм. Боги, это нормально, что сейчас, грязный с головы до пят, покрытый ушибами и синяками, он так доволен? Наверное, впервые за прошедшие несколько месяцев. Воспользовавшись моментом, он позволил себе прижаться щекой к её мягким волосам. Да уж. Как от него, наверное, неприятно несёт. Чуть отстранившись, Дзин осознал: да, дела у них не так хороши, как хотелось бы, но… они ведь в самом начале пути. — А, чуть не забыла. Это твоё, — мягкий свёрток лёг ронину в руки. — Я попросила у отца Зуйко сменную одежду. В чём-то же вы должны ходить, пока ваша сохнет. В медовых глазах промелькнула хитрая искорка. Дзин с любопытством разворачивал ткань, когда к ним наконец вышел сердитый и — что на нём вообще? — недовольный рюкюсец. — Ты думаешь, это смешно? — рыкнул Муген, пока девушка давилась от смеха в кулак. Впрочем, после беглого взгляда на ронина, смех полился открыто. Ох, до него дошло. — Потрёпанная, извини уж, но другого не было, — на одышке пробросила Фуу. — И вообще, чего тебе жаловаться? Дзин будет ходить в такой же. Мечник сменил негодование на довольную ухмылочку, косясь в сторону товарища. Дзин издал полный собственного достоинства хмык и удалился в банную. Под дуэт из дурацкого смеха. Ну неужели в храме не было ничего более подходящего? Почему рясы? ————————————————————— 1. Даймё — крупнейшие военные феодалы средневековой Японии. Если считать, что класс самураев был элитой японского общества X–XIX веков, то даймё — элита среди самураев. 2. Такэда Синген — даймё и полководец Японии периода Сэнгоку («Воюющих провинций», 1467–1568 гг.). Видимо, повествование предполагает, что на данный момент титул даймё ещё не получен. По подсчётам, основывающимся на официальном заявлении режиссёра, действие сериала происходит в 1574 году, начало этой истории — 1576–77год. Такэда Синген умер в 1573, за год до первоначальных событий. Возможно у автора произошла ошибка. А возможно нет)