IX
26 ноября 2017 г. в 18:32
— Глянь, глянь, Коннех пришел!
— Ай…
— А это еще кто с ним?
— Погодь…
— Никак О’Нилова девчонка?
— Быть не может!
— Да ты глянь, глянь!
— И впрямь…
— Ишь, вырядилась!
— Будто ты бы ради Коннеха не вырядилась!
— Я-то, мож, и вырядилась бы. Ну, да я из себя королевишну не строю! И нос от парней наших не ворочу. Мне много не надо…
— Знаем мы, чего тебе надо, Кэлин!
— А ты, Тара, язык-то попридержи.
— Чего это?!
— А того. Ты вон с братцем моим гуляешь.
— Нешто нельзя!
— А вот я возьму да и скажу ему, как ты нынче на Коннеха пялилась!
— Я?! Да ты сама…
— Полно вам лаяться.
— Так она…
— А она…
— Всем-то нам, я чай, одного надобно. Жениха хорошего.
— И то верно.
— Эйлин дело говорит.
— А Коннех парень видный, спору нет.
— Ай…
— Да только и девку-то надобно ему под стать.
— Верно…
— Чтоб из хорошей семьи. А О’Нилы что! На одной старухе Энье весь дом и держится. Вон мамаша моя сказывала…
— Верно, верно…
— Да и что мамаша! Про О’Нила-то, чай, вся деревня знает.
— Верно…
— Выпить он не дурак.
— Прежде-то, мамаша баяла, капли лишней в рот не брал. Плотником был знатным. А жену схоронил — так и пошло…
— Ай…
— Тут уж как водится. Ну, да какой мужик выпить не любит!
— И то верно.
— Да.
— А вот что до карт охоч — то и впрямь грех большой.
— Верно…
— Сказывают, все женино приданое спустил.
— Ай…
— Того гляди до дочкиного дойдет, дурное дело нехитрое…
Дверь тяжело грохнула, а в ушах по-прежнему — тоненький писк скрипки.
И голоса.
— Гранья!
Под башмаками хлюпает — юбку повыше подобрать. Новая — бабка заругает.
Вырядилась…
— Гранья! Постой, куда же ты!
Хлюпает под башмаками.
А башмаки старые, сбиты. Даром что каши еще не просят.
Вырядилась…
— Да постой! Вот упрямица!
Руку вдруг…
Ладонь теплая. Мягкая. Ни мозоли, ни бугорка.
— Ты чего?
Дернула — как могла сильно.
Под башмаками хлюпнуло.
— Ничего.
— Как же танцы-то?
— Ступай один на свои танцы, Коннех.
— Постой! Ты чего… обиделась, что ли?
Мягкая ладонь ищет, хватает.
— Пусти меня, я домой пойду.
— А вот и не пущу! Эка выдумала! Домой! Из-за этих дур?!
Ладонь — мягкая, теплая.
— Мало ли, чего они там болтают! Нашла кого слушать!
— Пусти.
— Да завидно им, вот и чешут языками чего ни попадя!
— Завидно, говоришь?
— А то! Я-то, чай, не всякую на танцы поведу.
Дернула — как могла.
— Вот их и води!
— Гранья!
Захлюпало за спиной — торопливо, неловко.
— Да что в тебя за бес вселился, в самом-то деле! Нешто не видишь, что окромя тебя никого мне не надобно!
Глаза — что речка горная. Так и блестят.
— Не пара я тебе, Коннех.
— Гранья!
— Верно они говорят. А ты любую выбрать можешь.
— Любую?! Так и ты, стало, меня за дурака держишь!
— При чем тут…
— Да при том! Я, думаешь, не знаю, с чего девки наши мне на шею кидаются? Нужен я им больно!
Плечом дернула.
— Может, и нужен, мне-то почем знать!
— Богатство им нужно, вот чего. А богатство-то не мое, папашино. Да скажи он завтра, что наследства меня лишит, а отдаст все вон братцу моему двоюродному Бриану, — нешто, думаешь, хотя б одна из них на меня глянет еще?
— Я… не знаю…
— А! Не знаешь. То-то! А я знаю! Вмиг за Брианом побегут, как таперича за мной бегают.
Поглядела искоса.
Щеки — спелые яблоки.
А глаза так и блестят.
— Легко, по-твоему, когда за спиной только и слышишь: Коннех жених богатый, у папаши кузня да дом большой, залучишь жениха такого — век будешь как сыр в масле кататься? Али мне любо, что они меня, будто вещь какую, между собой делят?!
Хлюпнуло испуганно, полетели по сторонам брызги.
— Коннех…
— Али я чурбан бесчувственный?!
— Коннех… я… Мне твоего богатства не надобно.
— То-то и оно, что не надобно! Ну, да и я тебе не больно-то надобен.
— Коннех…
— Ладно, чего уж там. Понял я, чай.
Глаза блестят — речка горная.
— Коннех, я не то… не то хотела…
— Полно, не трудись. Правду говорят: насильно мил не будешь.
— Коннех! Не в том дело, что ты мне не мил.
— Эвона! В чем же тогда?
— Ну…
Под башмаками хлюпнуло.
— Я вовсе замуж не хочу.
— Вздор! Все хотят.
В носу хлюпнуло.
— А я — не хочу!
— Гранья…
— Не хочу, чтобы муж у меня по цельным дням пьянствовал да бранился! С меня и папаши довольно.
— Не все ж как папаша твой.
Плечом дернула.
— Какой мужик выпить не любит! Уж лучше с бабкой буду жить…
— Гранья! Постой, постой! Так ты… это…
Глаза, как речка горная, блестят.
Рядом совсем.
— Гранья… Да мне и виски-то не по вкусу.
Под ногами хлюпнуло.
Ближе.
— А эль?
— И эля в рот не возьму, коли скажешь! Гранья!
Глаза блестят.
Потупилась.
Вот уж и подол весь в грязи. Бабка заругает…
— Гранья! Нешто не веришь?
— Рада бы, чай, поверить, да…
— Что?!
— Вот ты, сказывают, давеча на ярмарке…
— Гранья!
Ближе.
— Что было, быльем поросло!
Глаза — речка горная.
— Взаправду?
— С места не сойти!
Под башмаками хлюпнуло.
Рядом совсем.
Глаза блестят — рядом.
Щеки — спелые яблоки.
— Гранья…
Ни мозоли, ни бугорка — ладонь мягкая.
Теплая.
Ближе.