Безответные чувства

      Чонгук улыбался новому дню и размеренно шел по улицам города. Солнце совсем не припекало, как разведенная в воде краска, нечетко виднелось на беловатом небе. Погода была непонятной, промежуточной. Ранее осенью в Сеуле солнце палило, а теперь отметка на термометре не поднималось выше двадцати градусов. Но парню, чье радостное настроение лилось через край, совсем было не до этого. Он выстраивал планы на целую неделю и хотел навести подругу, которая в последнее время совсем с ним не виделась. Рина все занята чем-то и временами ему кажется, что она выкраивает время для всех кроме него. И это как-то обижало.       Но Чонгук человек понимающий, если у друга тяжелые времена — готов поддержать, показать, что рядом и подставить плечо. Именно из-за этого Чон шел в сторону дома Ким. Он пересекал парк развлечений и то и дело думал, что надо бы сходить погулять здесь с Риной. Только с ней.       Сегодня намечалась хорошая тусовка в клубе и с хорошей компанией. Необходимо было уговорить Рину пойти. Без неё вечер потеряет весомую долю очарования.       Рядом со скамейкой продавали сладкую вату, воздушные шарики и цветы. Букет красивейших лилий привлек внимание парня. Чонгук улыбнулся непонятно чему, в душе при виде этих цветов потеплело. Лилии точно связаны были с каким-то важным и красивым моментом его жизни, но вспомнить с чем именно Чону таки не удалось. Оно вертелось где-то на кончике языка и готово было сорваться, но, сколько парень не пытался, не смог вытащить воспоминание из памяти. Он решил не зацикливаться и, подойдя к женщины средних лет, купил букет.       Чонгук еще с детства часто бывал в доме семьи Ким. Его родители всегда были чем-то заняты, они часто пропадали на работе, оставляя маленького мальчика на попечение няни. Семья Чон могла себе позволить многое, потому что была довольно состоятельной, но Чонгук относился к этому с безразличием, потому что точно знал, что его родителей отсутствие денег не изменило бы. Они все также гнались бы куда-то, забывая о маленьком ребенке, которому не хватало внимания. Сейчас он даже перестал на них обижаться, понимая, что горбатого только могила исправит.       В детстве заменой родни была семья Ким. Для него двери в их дом были всегда открыты. У Чонгука были даже собственные ключи. Они доверяли ему как члену семьи и воспринимали его также. Он ночевал у них, делал уроки вместе с Риной и иногда помогал им в хозяйстве. Все приятные воспоминания детства связаны были только с ними.       Ким Ери, мать Рины, была женщиной очень мудрой. Он всегда в её карих глазах таких же, как у дочери, читал о том, что она знает все его тайны и понимает переживания. Миссис Ким всегда выглядела уставшей, потому что много времени уделяла работе и при этом не забывала о собственном чаде, муже, и даже Чонгуке. Она работала в городской больнице главным педиатром детского отделения. Но, несмотря на род её деятельности ( постоянную занятость), в доме всегда было уютно, чисто и была готова вкусная еда. Благоразумие женщин семьи Ким когда-то спасло Чонгука от поглощающего одиночества. Его словно вытянули из трясины в самый последний момент, вывели из чащи леса на зеленое полное ромашек поле. Жизнь Чона посветлела.       Чонгук первое время сильно стеснялся Ери, но со временем она стала для него кем-то вроде родной тети. Он получал необходимые советы, ласку и любовь.       Мистер Ким был человеком очень молчаливым и временами походил на добрых стариков из сказок. За его добродушной улыбкой скрывалось большая недосказанность, но в кругу семьи он любил шутить и острить, что у него весьма хорошо получалось. Эта черта, Чонгук ручается, досталась Рине от Ким Ёндже. Он был архитектором, частенько допоздна засиживался в своем кабинете, доводя очередные чертежи до ума. Чонгук очень хорошо помнит то, что увидел в детстве из-за приоткрытой деревянной двери: нахмуренные брови, сдвинутые на кончик носа очки и закатанные до локтей рукава рубашки. Этот человек вызывал в Чонгуке необъяснимый трепет, граничащий с небольшим страхом перед неизведанными гранями личности.       Калитка легко поддалась и парочку раз дернулась. Чонгук вошел и направился к заднему крыльцу, чтобы повидаться с Нагу. Давненько он с ним не виделся. Повзрослев, времени становилось все меньше и меньше. Никого из семьи Ким он не предупредил о своем приходе, потому что хотел сделать сюрприз. Чонгук увидел спящего пса в будке и присел на корточки, присвистнув, проговорил:       — Хей, Нагу, привет.       Собака вмиг навострила уши и, бренча цепью, выскочила из будки, но не подбежала к Чонгуку, как делала это обычно. Лишь сделала круг и наклонила голову на бок.       — Нагу, — улыбнулся Чон, не понимая поведение друга, — иди ко мне. Ну, же смелее, — подозвал он еще раз, видя, что он принюхивается к нему.       Только Чонгук хотел вытянуть руку, чтобы погладить его, как Нагу отскочил и начал лаять.       — Ты чего? — недоуменно уставился Чон на недовольно скулящую и лающую собаку.       Он не находил себе места беспокойно бегал, прыгал и под конец обиженно поджав ушки залез в будку. Чонгук нахмурился. Быть может Нагу приболел? Решив спросить, что с ним происходит у Рины, парень направился в дом. Привычно для себя зашел в комнату Ким, где подругу не застал, что сильно его расстроило и одновременно озадачило, и направился в гостиную, откуда шли звуки телевизора.       — Тетя Ери, здравствуйте, — привычно и дружелюбно поприветствовал Чон женщину, которая сидела на диване и смотрела какую-то передачу.       Ким, чуть вздрогнув, развернулась и моментально сменила удивление на добрую улыбку, увидев на пороге гостиной Чона.       — Ох, Чонгук, не услышала, как ты вошел, — Ери, покачивая головой, поднялась и обняла парня, — как давно я тебя не видела! Снова подрос? С этой работой совсем замоталась, — проворчала она.       — Да, я и сам давно не заходил, — застыдился Чон, неловко почесывая затылок, — как ваши дела?       — Все замечательно, близится мой отпуск, — засмеялась женщина и улыбнулась, так что стали заметны маленькие морщинки возле глаз.       На тете было свободное темно-зеленое платье, которое прекрасно гармонировало с её распущенными и коротко отстриженными коричнево-рыжеватыми волосами. Она привычно ерошила их.       — А мистера Ендже нет дома? — полюбопытствовал Чон, оглядываясь по сторонам.       — Нет, он поехал разобраться с чем-то в офисе, — сетовала женщина, горестно вздыхая.       — Вам надо больше отдыхать, — заботливо заметил Чонгук.       — Это верно, милый, верно, — подтвердила она, как-то странно посматривая на парня и будто решаясь что-то спросить, но останавливала себя.       Ери слишком внимательно рассматривала Чонгука, что не скрылось от его глаз, но он не решился спросить о причине.       — А Рины нет дома? — предвидя ответ, поинтересовался Чон, предполагая, где может быть подруга. Ведь не рассказывала, что куда-то собирается.       Женщина изумленно вскинула брови и долго не отвечала на вопрос. Ким как-то настороженно сощурилась и повела плечами, взволнованно уронила:       — Чонгук?       Чон посмотрел на женщину открыто, как делал это всегда, но выловив в её глазах волнение, насторожился.       — Да? — запаниковал он, ощущая возникшее напряжение.       — У вас с Риной все хорошо? — поглаживая ладонью ладонь, осторожно спросила женщина, с материнской настойчивостью заглядывая в темные глаза парня.       — Конечно, — нахмурившись, улыбнулся Чон, начиная сомневаться в своей правоте, не без доли интереса он осведомился, — почему вы спрашиваете?       — Чонгук, — оттягивала слова женщина, она, выдержав паузу, взяв его за руку, проронила, — Рина уже как месяц живет на чердаке.       Неприятная дрожь прошлась по телу Чонгука, и он, словно ослабнув, съежился.       С класса седьмого? Нет, с пятого точно… Они делились всем, что происходило в их жизни. Не утаивали даже самые простые, самые ненужные никому, кроме них, мелочи, в которых все взаимопонимание и хранилось. Чонгук почувствовал себя оставленным. Он ощутил себя далеко от человека, который единственный мог вытащить из ямы. Для него на минуту приоткрылась завеса чего-то неведомого, того, что было очень близко, однако являлось хорошо скрытым.       Женщина продолжала что-то говорить. Парень молча развернулся и тяжелой поступью начал подниматься по лестнице. Он боялся того, что мог увидеть в этой комнате. В кусочке мира Рины, о котором Чонгук ничего не знал. Лучший друг не подозревал, что внутри неё мир перевернулся. Его не захотели впустить туда, где он искренне считал, что жил.       С осторожностью и с долей страха приоткрыл дверь.       На синих стенах было нарисовано белым цветом море. Легкими мазками, так что даже кусочки сгустившейся краски все еще держались на поверхности. Чонгук суровым взглядом осмотрел все вокруг. Парящая стайка чаек, которая неслась куда-то вдаль к серым возвышенным и скрытым туманом горам, отдалялись от него. Окно было завешено черными шторами в белый горошек, из-за чего в помещение не попадал дневной свет. В комнате витал аромат сделанного совсем недавно крепкого чая. Наверное, с лимоном и очень сладкий. На полу в разбросанном виде покоились художественные принадлежности, в углу маленькое кресло, на котором аккуратно были сложены подушка и одеяло. На вычищенном подоконнике кружка и ноутбук, не мешая никому, лежали. И самое выделяющееся, одно из больших желаний Рины — гирлянда на стыке стен и потолка по периметру всей комнаты.       Чонгук в этом помещение ощутил то, что годами не чувствовал. На доли секунды прозрел, ему удалось поймать то, что ускользало, пряталась в той самой яме, из которой когда-то он выбрался с помощью Рины…       Чонгук ощутил одиночество, переданное рукой творца. Работа кистей, красок, карандашей, фломастеров и человеческого сердца. Рисунки, где скрывался в тени, закрытый туманом цветочный дом, где каждое растение медленно погибало, где раненый тигр на последнем издыхание пачкал кровью снег, где Маленький принц смотрел далеко-далеко, выжидая, когда же они с Лисом встретятся вновь.       Чонгук не понимал. Именно этого он и испугался.       — Что ты здесь делаешь? — тишину со звоном разломал испуганный и раздосадованный голос подруги.       Парень вздрогнул, повернулся к ней. Шорты, собранные в низкий хвост волосы и обязательно рубашка, закатанная до локтей. В голове творился бардак, ему было непросто начать разговор.       — Рина, что это? — Чонгук приподнял с пола первый попавшийся рисунок, на котором был изображен тигр, и, развернувшись, показал его девушке, которая разглядывала все вокруг с жестокой критичностью.       — Это рисунок, — усмехнулась она и, дернув лист бумаги, которым тыкал ей в лицо Чон, отбросила его на пол, затем подошла к нему вплотную, схватила его за руку, повела к лестнице и, прикрыв дверь, направилась к себе в комнату.       Чонгук слушался безоговорочно. Так было всегда. За Риной он был готов добровольно залезть в ад.       В помещение играла энергичная песня на английском языку, её исполняла девушка. Рина никогда не слушала подобный стиль. Сразу же с порога она повернулась к парню, ожидая его вопросов.       — Почему ты мне не сказала? — с укором проронил Чон, обиженным взглядом проходя по лицу подруги.       Что же изменилось в этих чертах в этом взгляде? Где та жажда прекрасного и жажда жизни?       — Не хотела, — слишком просто подытожила она, пожав плечами. — Что-то типо мастерской, как видишь, не совсем радужные рисунки выходят, — Рина потерла нос и сжала кулаки, чтобы было не заметно, как трясет её тело.       — Почему? — не переставал задавать вопросы он.       Чонгуку хотелось залезть ей в душу, узнать все, разделить переживания, как раньше.

I bet she acts so perfectly Бьюсь об заклад, она идеальна, You probably eat up every word she says Ты наверняка внимаешь каждому ее слову. And if you ever think of me А если и думаешь обо мне, I bet I'm just a flicker in your head Спорим, что это лишь мимолетная мысль...

      — Не знаю, наверное, устаю много, — неестественно засмеялась девушка, улавливая текст песни на фоне, и, кивнув на руку парня, поинтересовалась, грустно улыбаясь, — мне цветы?       Почему её глаза так блестят? Она хочет заплакать? Чонгук хотел дернуться вперед, прижать её к груди, но он безжизненно и виновато потупив глаза, стоял на пороге.       — Да, — глухо промолвил Чонгук и протянул букет Рине.       — Убери их, пожалуйста, — Чон не опустил руки, нахмурился, намереваясь снова задать вопрос, — у меня аллергия на лилии…       Чонгук перестал дышать, его рука невесомо повисла в воздухе.       Лилии — любимые цветы Лиен, а Рина любит тюльпаны.       Он задрожал и не смог вымолвить ни слова. Чон почувствовал себя, как когда-то в детстве. Сломленным. Он ошибся, но не хотел. Это вышло случайно! Впервые за долгое время Чонгук ощутил, что в их отношениях с Риной что-то изменилось, приобрело бесцветный оттенок. Их дружба была чем-то иным, доселе неизведанным. Даже сама девушка. Почему похудела, улыбается как-то тяжело, выглядит заболевшей и отдаленной?       — Прости меня, — все, что вымолвил Чон, уверенный, что провинился во многом, пока Рина, опустив голову, пыталась не плакать, — я пойду, наверное, выброшу их.       Когда Чонгук вышел, Ким выпустила весь воздух из легких и стояла, пытаясь понять, как она могла допустить все это. А если он не вернется? Никогда больше?       Чонгук не мог перестать думать о том, что сильно ошибся. От чего в её душе зацвело одиночество? Ему не удавалось ответить на этот вопрос. Так давно не приходилось настолько сильно бояться за неё. За ту самую частичку души, с которой он привык сдувать пылинки. Выйдя на улицу, Чонгук расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, потому что воздуха катастрофически не хватало.       На заднем дворе Нагу все также враждебно на него поглядывал из будки. Чонгук опустился на крыльцо и подозвал его к себе. Пес пугливо подошел и, проскулив разок, улегся возле согнутых ног хозяина.       — Я знаю, Нагу, — прошептал Чонгук, мотая головой и усиленно хватая воздух, — знаю. Я так перед ней виноват, — обреченно выдал он.       Неужели Чон потерял то самое доверие, которое так долго и старательно пытался заслужить? Чонгук перематывал ситуации, пытался найти тот момент, когда все так сильно изменилось. Он задумался, вперив свой взгляд в одну точку. Столько проведенных вместе лет, казалось, не могли дать трещины. За спиной сотни ситуаций, споров и обид. Еще в детстве они договорились, что если кто-нибудь когда-нибудь будет на что-то обижен, он обязательно расскажет другому. А что если Рине тяжело об этом рассказать? Готов ли он из-за непонятного чего потерять дружбу с ней?       Чонгук подскочил, встревожив Нагу, оставил цветы на земле и направился обратно в дом. Чон виноват, не может понять в чем, но точно виноват. Даже если потерял доверие, то он готов сделать все возможное, чтобы вернуть его назад. Лишь бы не лишаться Рины, лишь бы не отпускать.       Чонгук ни на минуту не задумался о том, что он скажет. Залетел в комнату, где на том же месте стояла Рина. Она закопошилась, подняла полные слез глаза, намереваясь подойти ближе и собираясь что-то сказать. Не Ким должна оправдываться.       — Подожди, — вытянул вперед руки Чон, тем самым останавливая её. — Ри, прости меня, — с легкостью выдал парень, — эти цветы… я не хотел. И чердак,— зашипел он, чуть покрутив головой, и безуспешно попытался скрыть грусть в голосе, — если ты не хочешь рассказывать, то это твое право…       — Нет, Чонгук, — поспешно подошла к нему девушка, взяв за руки, посмотрела в его глаза, — ты меня прости. Эти картины, просто мне казалось, что это совершенно неважная вещь. Я не подумала о том, что могу тебя задеть.       — Для меня важно все, что связано с тобой, — возразил Чонгук, обнимая её.       Так сложилось, и менять из-за своей глупости что-то Чон не станет. Чонгук исправит все, что успел натворить, и удержит дружбу, которой дорожит больше всего.

***

      В клубе Рине бывать приходилось ради Чонгука. Он один вытаскивал её на такие мероприятия, знакомил с классными ребятами и украшал жизнь, как новогоднюю елку. Но лишь Ким знала, что звездой на этом самом рождественском дереве является сам Чон.       Диоды били в глаза, ритмичные басы невольно заставляла кивать в такт. Только сегодня можно было так оторваться. Рина была слишком спокойна, несмотря на то, что внутри медленно назревало понимание неизбежности. Ей как никогда хотелось расслабиться, дать волю себе, насколько это возможно, потому что она устала. После того, как Чонгук узнал о чердаке, Рина столкнулась один на один с мыслью о том, что правда рано или поздно всплывает на поверхность..       Ким была непривычно оживлена и даже с большой радостью согласилась погулять. Это скрылось ото всех, кроме Чонгука, который из-за утреннего инцидента чувствовал себя виноватым и старался своей внимательностью к подруге как-то себя утешить. Рина действительно выглядела не как обычно. Красно-черная рубашка в клеточку с закатанными локтями, темные джинсовые шорты и черные кеды, — для неё все это было слишком вызывающе. Она смахивала на тусовщицу, но не на Рину, которую Чонгук знает.       Её рыжие волосы были собраны в маленький пышный хвост и подпрыгивали, каждый раз как она смеялась. Сегодня Ким определенно приковывала взгляды окружающих.       Ей безумно хотелось танцевать, забыться, чтобы перестать на минуту ощущать себя влюбленной. Она, кокетливо перегнувшись через стойку, развела онемевшего от такого поведения знакомой Тана на добрый стакан виски, которого ей хватило, чтобы выпасть из реальности. Такой свободы Рина не чувствовала давно.       Чонгук сидел недалеко, вместе с Лиен и что-то говорил, слова смутно долетали до Рины. Ей было совсем не до этого, у неё по телу распространялось тепло. Только до осколков разбитого холодного сердца оно не доходило. Она поднялась, не слыша ничего из происходящего вокруг, подхватила Хосока, готового танцевать в любом состояние, за руку и весело побежала на середину танцпола, чтобы хорошенько оторваться.       Рина не думала о том, что все смотрят на неё, не намеревалась стесняться. Она ощущала себя одинокой. Это был не алкоголь, всего лишь минутное равнодушие. Руки двигались сами, ноги порхали, голова, откинутая назад, медленно качалась из стороны в сторону. Она в этот вечер затмевала остальных… Рина догорала — очень ярко и ослепляющее.

Dance, Dance Танцуй, танцуй, We're falling apart to half time Мы почти расстаёмся. Dance, Dance Танцуй, танцуй

      Она чувствовала музыку, вспоминала моменты с Чонгуком. Все до единого, которых миллион, но не одного повторяющегося. Казалось, Ким не обделила вниманием никого. Рина игриво подмигивала и усмехалась, в порыве танца девушка отбросила резинку волос, рыжие пряди скользнули вниз. Она поражала своей раскованностью и толикой развязности.       Танцующий рядом Хосок ни на минуту не отставал. Удар, еще один вправо, влево. Со стороны они выглядели как танцевальная команда, готовящаяся к таким вечерам заранее. Парень по-свойски касался её, проводил руками по талии, плечам, бедрам…       — Правда, Рина с Хосоком хорошо вместе смотрятся? — перебирая пальцы Чонгука, лукаво протянула Лиен, не сводя взгляда с танцующей пары.       Чон на автомате подтверждающее кивнул, но чуть позже задумался по-настоящему о том, насколько хорошо они смотрятся вместе. Хосок он парень отличный. Веселый, симпатичный, девушек не обижает и просто кладезь хороших качеств. Но что-то подсказывало Чонгуку, что он не тот человек, который нужен Рине. В глубине скребло не понятно от чего, Чон сделал еще один глоток какого-то алкогольного напитка, который ему впихнул бармен. Доверять подругу в первые попавшиеся руки он не хотел. Но загвостка была в том, что Хосок не первый попавшийся…       Чон не спускал своего пронзительного взгляда с двигающейся Рины, которая улыбалась, закрыв глаза. Ким давно так не наслаждалась танцами. Отточенные движения, уверенная, с сияющими глазами и игривым поведением. Такая Рина вызывала непонятное волнение внутри.       Парень, утешая себя, улыбнулся. Наверное, он накручивал себя из-за случившегося. Ведь выглядит Рина отлично, веселится и главное ощущает себя счастливой. Чонгук еще немного следил за подругой и, решив, что ему тоже пара бы отжечь, взял за руку Лиен и повел в пестрящую толпу.       Чонгук заворожено смотрел на то, как Пак смущается, неуверенно вцепившаяся в подол светло сиреневого платья, но с такой силой сжимающая его руку. В эту самую минуту он жил, осознавал, что конечная остановка будет именно такой. В такие минуты сомнения, которые порой невольно всплывали, испарились, уступая место любви — искрящейся, наполняющей нутро.       Они двигались безостановочно, бессознательно, совсем не следя за временем, которое подгоняемое стрелками бежало вперед. Молодость словно волны в океане-жизни подгоняли к огромным скалам, именуемым ошибками.       Подойдя к бару, чтобы освежиться и облегчить ношу кружащейся головы, Рина заказала сок. Делая маленькие глотки, она кивала головой, не следя за окружающими, но прозвучавшее знакомое имя заставило встрепенуться и прислушаться.       — Чонгук, я люблю тебя, — трогательный шепот комом встал поперек горла Рины, она затаила дыхания, волнительно дожидаясь ответа. Секунда, одна, две, три и Ким хочет заулыбаться, подобно маленькому ребенку, потому что нет этого ответного порыва. Нет!       — И я тебя люблю, — столкнули в пропасть слова лучшего друга.       …Рина летела, ощущая потоки ветра на лице и достаточно было минуты, чтобы осознать — она мертва. И вряд ли когда-нибудь уже оживет. Мир потускнел, краски выцвели, и все вокруг окуталось бессмысленностью.       Тяжелая поступь, перебирающиеся нехотя ноги, наличие боли и отсутствие слез — признаки смирившегося человека. Девушка была тенью, которая являлась лишь отголоском той самой прошлой рыжей девчушки, Единственным свидетелем этого помутнения, горя в глазах Рины был Тан, не спускавший по просьбе Чонгука с неё глаз.       Бармен смотрел на девушку и понимал одно, что полюбить так, как она, он бы не хотел. Ведь эта благодарность, жертвенность лилась из Ким рекой, и самый близкий ей человек был слепцом. Тупая боль выжила жажду жизни из Рины. Любовь — она не требует, лишь отдает. Иногда настолько много, что возвращаемое со стороны кажется песчинкой в пустыне. Тан проводил Рину взглядом и ни слова не смог сказать, чтобы остановить её.

The Weeknd - Shameless

      На улице было темно. Воздух был холодным, он прожигал дыхательные пути, а легкий пар на выдохе в мгновение растворялся. Слышалась музыка и то самое волнующее признание в любви. Все должно было остаться позади.       Рина застегнула кофту и, набросив капюшон на голову, запихнув руки в карманы, направилась вперед. Трасса, ведущая куда-то, где было холоднее, чем в городе казалась бесконечной, но знакомой.       Её пустой взгляд блуждал по промокшему от недавнего дождя асфальту... Машины пролетали с редкой периодичностью, разбрызгивая капли воды по краю тротуара. Свет темно-желтых фар поблескивал на дорожных знаках и иногда освещал дорогу. Впереди была мостовая. За краем дороги было спокойное почерневшее море. Внутри Рины пустовало. Там колыхалась боль за прочными стенами, которые то и дело скрипели от давящего груза. Не было сил плакать, не было пути ломаться. Маленькие осколки большого сосуда разбить практически невозможно.       Девушка шагала, пока не поняла, что оказалась на своей улице. Тусклые огни стали свидетелями смирения. Она без шума зашла в дом, забравшись на чердак, скручено заснула на полу. Впервые её сон можно было назвать спокойным.       Пока кто-то мерился с безразличием, Чонгук с улыбкой на лице подбежал к Тану. Он не мог найти подругу. На его вопрос, Тан как само собой разумеющееся ответил, что Рина ушла минут двадцать назад.       Чонгук почувствовал, что время остановилось, ему хватило минуты, чтобы понять, что он допустил огромную ошибку. Еще одну.       Он выбежал на улицу, как ошалелый, оглядывался вокруг, забыв обо всем и пытаясь сориентироваться. Из-за выпитого перед глазами плыло, и голова шла кругом. Но Чон на подсознательном уровне чего-то боялся.       Он бежал вперед, особо не вдумываясь в маршрут. Осознавал, что совсем недавно именно его Рина ходила по этим местам. Казалось даже её легкий аромат акварельных красок и цитруса гуляет возле дороги и мостовой. Чонгук крутился, искал в редких прохожих её и натыкался лишь на пустоту. Огни ухудшали видимость, он боялся, что что-то случится.       В дом Чонгук ворвался весьма взволнованным и мать Рины, проснувшаяся из-за шума, удивленно смотрела на позднего гостя, который выглядел очень растрепанным.       — Где Рина? — Чонгук не стал ходить вокруг да около, он задал вопрос, выжидая ответа, норовил залезть на тот самый чердак, лишь бы убедиться, что с ней все в порядке. Ери останавливала напор тяжелого дышащего парня и смотрела на него недоуменно, выставив руки перед собой и мягко касаясь его груди.       — Она уже давно спит, — Ери зашептала, чтобы не создавать лишнего шума, — Чонгук…       — Хорошо-хорошо, — Чон отступил на пару шагов, облегченно вздохнув, но виновато потупил глаза, от него пахло перегаром, — я пойду домой.       — Нет, слишком поздно, я постелю тебе в гостиной, хорошо? — она беспокойно остановила его и направила в сторону гостиной.       Парень спал ужасно, каждую минуту ему представлялось, что он вновь одинок. Те самые годы детства снились ему в кошмарах, заставляя просыпаться. Не выдержав, он встал рано, ближе к семи часам. В это время Ери собиралась на работу. Она, увидев проснувшегося раньше времени Чонгука, предложила ему завтрак, от которого он вежливо отказался.       На последней лестнице, прислонившись к стене и прикрыв припухшие глаза, с стаканам воды в руках Чон просидел до тех пор пока не проснулась Рина. Она открыла дверь тихо и, увидев друга, никак не отреагировала. Сонно моргая глазами, девушка медленно преодолевала ступеньку за ступенькой. Чонгук поднялся и выжидал момента, чтобы начать говорить подготовленные заранее извинения.       — Извини, вчера…       Шаг, шаг и еще один. Рина просто ослабила ноги прямо на последней лесенке, потому что знала, что Чонгук её поймает. Ей хотелось насладиться теплом его рук в последний раз, насытиться, чтобы прожить хотя бы на секунду дольше.       Чонгук подловил подругу и опустился на колени, боясь её не удержать одной рукой. Он следил за выражением лица Ким и не мог понять, что же так сильно изменилось. Рина была жутко горячей и, несмотря на внешнее спокойствие, её сердце ускоренно билось. Она прикрыла глаза, и спустя минуту по бледной щеке прокатилась первая слеза.       Стены рано или поздно рушатся под натиском всего, что они пытались удержать. И вылившееся наружу сметает все, что было необходимо удержать рядом.       Пощечина, которая миллиардами игл пронзила тело, выбила из Чонгука весь воздух. Стакан выскользнул из руки и со звоном приземлился на паркет… Рина, которая плакала, видя маленькие царапины и ссадины на его теле, ударила его по лицу.       — Мне больно, — сорвался голос подруги, которая выбралась из его объятий и подобно стакану разбилась, она, не сдерживаясь, плакала, — хватит…       Рина выплеснула несказанную вовремя обиду и сама же плакала от того, что Чон не заслужил этого. «Не виноват».       Чонгук готов был убить любого, кто довел её до такого состояния, готов был упасть на колени и умолять не плакать. Он за неё испугался. Чон попытался взять подругу за руки, пока она, медленно не смотря назад, отступала.       — Не трогай меня, хватит, — закричала Ким, и, ударившись о стоявший сзади стул, не смогла удержать равновесия и упала.       Чонгук попытался сразу же к девушке подбежать, но она заплакала еще сильнее, начала размахивать руками. У Рины была истерика. Её грудь часто вздымалась, а слова выходили с тяжелым придыханием.       Черные глаза выражали панику и беспокойство. Чонгук не понимал, что происходит, лишь ощущал, что виноват во всем. Ему необходимо было обнять Рину, показать, что он рядом. Внутри заскребло, заныло. Каждая упавшая с её щеки слеза, словно пуля, дырявила сердце и душу.       Ему бы только дотянуться до неё, но Ким отступала, просила не подходить и кричала о том, что больше не может.       — Рина, — с надеждой шептал Чонгук, пытаясь осознать, что случилось, успело случиться, пока его не было, пока он был занят, пока он был не с ней.       Он ломался, когда смотрел на сломленную Рину. Чонгук не заметил, не успел помочь той, которую обещал защищать и лелеять.       —М..мне, — девушка задыхалась, её руки дрожали и, пока она искала на столешнице телефон, то уронила множество предметов и надломлено роняла слова, — мне нужен Юн..Юнги.       Чонгук готов был заплакать сам. Для человека, дороже которого у него нет никого, он оказался не столь важен. Впервые друг не знал того, что было доверено другому.       — Юнги, — произнесла, успокаиваясь, девушка в трубку, — я больше не могу…       Девушка пыталась успокоиться и постоянно смотрела в окно, дожидаясь прихода Шуги, который сказал, что находиться недалеко от дома семьи Ким.       Чон не оставлял попытки дотянуться до Рины. Он был в метре от нее, когда она более или менее пришла в себя. Но стоило ему протянуть руку, как девушка шарахнулась назад.       — Прекрати, хватит это делать, — укоризненно покачала Ким головой, но Чон уверенно наступал, — хватит, больно, больно…       Он готов был коснуться её, когда на его плечо упала чья-то рука.       — Чонгук, не надо, — голос Юнги звучал спокойно, с долей понимания и даже сочувствия.       Чон развернулся и покачал головой в знак протеста. Он не оставит Рину, никогда и ни за что.       Юнги не сказал больше ни слова, просто обошел парня и направился к девушке, которая моментально бросилась ему навстречу, окольцевала его талию руками, заплакав с новой силой.       В бреду Чон вышел на крыльце. Он не мог не ревновать подругу. Разве не они лучшие друзья, разве не он тот, кто должен был её утешать и обнимать? Разве? Как же, черт возьми, больно..       Знойный ветер трепал Чонгука по волосам и серое небо готово было оросить землю проливным осенним дождем, легкий туман окутал окрестности. Полчаса он сидел на крыльце, не двигаясь и лишь прокручивая произошедшее в голове.       Юнги вышел спустя час, присел на крыльцо рядом с расклеенным парнем и сказал:       — Она заснула. У нее высокая температура.       Чон промолчал.       — Чонгук, — Юнги позволил себе улыбнуться, смотря за потерянным как у ребенка взглядом парня, — ты не должен думать о том, что Рина не захотела тебе о чем-то рассказать. Стоит задуматься о том, почему она не смогла этого сделать. Ты не должен брать это на свой счет, иди домой и отдохни.       Шуга похлопал Чона по плечу и направился к калитке. Посмотрев на окна чердака, где спала Рина, Чонгук с трудом поднялся с крыльца и направился вслед за парнем. Пусть не сегодня, но он извинится и разберется во всей этой ситуации, сделает всё её улыбки ради, лишь бы не было слез.       Ведь оставить ту, что когда-то подарила ему дружбу, Чонгук не готов.