Passenger — let her go
— А знаете ли вы, что такое дружба? — спросил он. — Да, — ответила цыганка. — Это значит быть братом и сестрой; это две души, которые соприкасаются, не сливаясь; это два перста одной руки. — А любовь? — О, любовь! Любовь — это когда двое едины. Когда мужчина и женщина превращаются в ангела. Это — небо! (С) Виктор Гюго "Собор Парижской Богоматери"
Чонгук, перешагнув порог квартиры, шумно выдыхает, не выпуская из рук полупустую бутылку виски, и бросает связку ключей на тумбочку. Железки не удерживаются на гладкой поверхности и с шумом летят на паркет... Он оглядывает прихожую спокойным взглядом, после чего лениво стягивает кроссовки ногами и бросает их на том же месте. Внутри творился переполох, созданный легким прикосновением к губам когда-то лучшей подруги. Чонгук будто прозрел спустя долгие годы слепоты, он увидел то, что всегда было рядом, на сердце. Раньше его душа молчала, а теперь говорит, шепчет, скребёт и просит открыть дверь, впустить. Чонгук сползает по стене, путает продрогшие под дождем пальцы в мокрых волосах, горько усмехается и делает медленный глоток. Из кухни льется теплый свет, что означает, что его, верно, ждали дома. Лиен, заслышав шум в прихожей, вышла встретить Чонгука. Прислонившись к косяку, она наблюдала за его механическими действиями, за его изменившимся взглядом. На Лиен классические брюки, туфли на каблуке и серая водолазка, что скажет Чонгуку о многом. Она неуверенно топчется на месте и только потом подходит к нему, не набрасывается с объятиями и расспросами. В её глазах плещется что-то незнакомое. Размеренный стук каблуков отдаётся в его ушах, и Чонгук смутно различает то, как Лиен приземляется рядом с ним. Она понимает, понимает даже больше, чем сам Чон и, неловко улыбнувшись, вытаскивает из себя вопрос, на который у неё уже есть ответ: — Ты её любишь? Чонгук отмеряет время своим молчанием, качает головой и твердо шепчет: — Люблю. Лиен искусственно улыбается, у неё выходит несуразный смешок, а навернувшиеся на глазах слезы совсем непрошенные. Она поднимается на ноги, оглядывается вокруг и дает ему последний совет: — Не потеряй ее снова. Шлейф сладких цветочных духов оседает в коридоре горьким ядом. Чонгук захлебывается им, позволяет в последний раз себе маленькую слабость, которую позже назовет одним из самых болезненных воспоминаний. Из-за глухо бьющегося сердца он пропускает хлопок входной двери. На глаза капают капли с мокрых волос и чертят дорожки. Чонгук скалится и оттирает слезы. А девушка, только сделав шаг за порог, обессилено падает на лестничной площадке. Из груди рвется крик подбитой птицы, она до боли зажимает зубами кулак, чтобы не взвыть в голос. Ей кажется, что там, на месте трепыхающегося сердца, кровоточащая дыра. Лиен так долго убегала от правды, так долго и наивно верила, что сможет изменить Чонгука и его привязанность к Рине, что не заметила, как испила до дна всю тошнотворную чашу безответной любви. Любил ли Чонгук её когда-нибудь? Конечно. Никакая ложь не была вплетена в их отношения, они были единым целым, которое называли коротко — мы. Он боготворил Лиен, говорил о своей любви во всеуслышание, подтверждал свои чувства поступками и при этом старался сделать её счастливой. Он привязывал к себе саму красоту, но, сколько не пытался, не сумел затянуть узел для себя. Скольким Чон обязан именно ей? Их общие воспоминания — огромная шаль, сотканная из маленьких кусочков будничных разговор, переплетенных пальцев, поцелуев, горячих шепотков, которые рвались наружу при каждом вздохе рядом с любимым человеком. Такое невозможно было растерять за секунду, забыть, стереть, невозможно было потушить за долю секунды пожар в груди… И самым очевидным было то, что горело внутри не из-за Лиен. Единственная ошибка, которую допустил Чонгук, заключалась в адресате. Тогда на лестнице, сведенные волей судьбы, между ними возникло притяжение. Чонгук постоянно находившийся в сомнениях, не рассматривавший подругу, как девушку, которую когда-либо мог бы полюбить, которая могла бы любить его, забрел в чащу эмоций, где окончательно перепутал одно с другим, где принялся пить грог вместо глинтвейна. Лиен — девушка, которая была избалована вниманием, но которая жаждала появления своих чувств. И оказалось, что именно её любви хватило на двоих: на неё и Чонгука. Чего ему не доставало? Любви, заботы, ласки, внимания? Почему же сердце так приковалась к рыжей девчушке? Почему именно к ней? Из-за одного брошенного в детстве взгляда, из-за радостного лая маленького щенка, которого она приютила у себя; из-за неожиданной смелости, которую он нашел в себе ради подруги; из-за теплых совместных вечеров и глупых шуток в чате; из-за поддержки, заботы, которую не дали родители; из-за сотни обработанных ран и ссадин, из-за неисчисляемого количества чая, какао, таблеток аспирина, рассказов и танцев до раннего утра или из-за двух дурманящих поцелуев в плохо освещенном клубе? Он ведь пытался ответить на свои вопросы, пытался сохранить дружбу и бежать от своих гнилых мыслей. Зарыться головой в песок, подобно страусу — все, на что его хватило. А потом Лиен раскрыла ему глаза на правду. Не было дружбы, той в которую Чонгук свято верил, была лишь призрачная, за которую два потерянных человека отчаянно хватались. И оба как выяснилось для того, чтобы сохранить истину, таящуюся в душе. Влюбленная Рина — это казалось ему таким бредом, что первые несколько секунд он воспринимал слова своей девушки, как неудачную шутку. Но потом в голове словно щелкнул затвор, и перед глазами промелькнули настоящие чувства подруги и то, что он лично с ними сотворил. Караван неудач и болезненных моментов, из-за которых голова шла кругом. И перед Чонгуком всплыли новые вопросы о том, как теперь быть дальше, что сделать, чтобы не делать Рине больно, что сказать Лиен…А что сказать? Правду, которую Чонгук ощущал в тот самый момент. Он был влюблен в Лиен и подарил ей себя. Надолго, но не навсегда.Тебе нужен свет лишь тогда, когда он гаснет. Ты скучаешь по солнцу, лишь когда начинает идти снег. Понимаешь, что любишь её, лишь когда отпускаешь.
Любовь…Странно, но тот самый момент, когда они после долгой разлуки, сидели в клубе и разговаривали, был таким свежим, что Чонгук невольно улыбнулся. Когда он целовал Рину, то замок на сердце заскрипел и наконец-то открылся. Подсознание вместе с сердцем закричали: «Люблю». Он любит её, потому всегда оберегал, он любит её, потому ревновал, он любит её, потому, когда-то и оставил, он любит её и именно поэтому сидит сейчас на полу в собственной квартире наполовину пьяный, наполовину очень пьяный и почти не ощущает боли от расставания с Лиен. Его переполняет растущее чувство сожаления, из-за того, что он не смог распознать своих чувств раньше и потерял Рину. Чонгук мелко вздрогнул от подобных мыслей и прикрыл глаза, твердо решив, вернуть, влюбить в себя вновь и сделать счастливой. Ему необходим всего лишь один разговор...***
Юнги лежал на грязной поверхности крыши, ощущая прохладные потоки ветра, которые неспешно ласкали его по мятным волосам, и наблюдал за скоростным путешествием белых облаков. В голове медленно росли мысли, подобно ветвистому еще совсем зеленому кустарнику. А ведь облака всего лишь скопление отдельных частиц. Они плывут куда-то в неизвестность, и предназначение их понятно любому школьнику. Облака плывут туда, куда дует ветер и чем он злее, тем быстрее приходится двигаться небесной вате. Люди по сути такие же. Они скопление различных чувств, вместо порывистого ветра их подгоняют жизненные обстоятельства, порой даже из-за каких-то неудач человек способен расклеится и выпасть осадком. Юнги усмехнулся нелепости утренних мыслей и прищурился. Человеческое предназначение — вот чего нельзя объяснить. В погоне за истиной, мы подвергаем себя каким-то испытаниям и постоянно что-то чувствуем. На каждое эфемерное чувство мы вешаем какой-то преувеличенный или наоборот преуменьшенный ярлык, с определенной пометочкой. Вечная дружба, непростительная измена, взаимная или безответная любовь, кровная ненависть… И это довольно забавно, ведь чаще всего люди не понимают истинного значения сказанных слов. Лучистый поток света грел бледное, «сахарное» лицо Юнги, потому он позволил себе даже слегка улыбнуться. Он наслаждался своим положением до того самого мгновения, пока весь свет не померк. Лениво приоткрыв один глаз, а потом уже и другой, Юнги вскинул брови, всмотрелся повнимательнее в лицо Ким Рины. Странно, у её группы в самом разгаре шла пара философии. От хитрого, всезнающего взгляда парня не укрылся грустный вид девушки, которая тихо поздоровалась и огляделась вокруг. А причин, по которым Рина могла расстроиться, можно было пересчитать по пальцам, но в данном случае все было яснее, чем сегодняшнее небо. Чон Чонгук! Будь он неладен. — Привет, — приглушенно доносится до его ушей. Юнги лишь кивает в ответ и приподнимается, усаживаясь поудобнее и хлопает ладонью рядом с собой. Девушка без вопросов присаживается возле Мина по-турецки, но мысленно готовится выслушать его исповедь. — Знаешь, почему чувства называют безответными? — просто интересуется Мин, запрокидывая голову назад. — Да, — со вздохом говорит Рина, хватая какой-то камешек и перекладывая его с одной ладони на другую. Она хорошо понимает, о чем пойдет разговор. Не понимает только, как Юнги так быстро читает ее, как сумел так быстро подобрать необходимые ключи к её душе. — А я вот не совсем, — честно признается парень, чем вызывает легкую улыбку Рины, — по мне так это неправильное слово. Нет таких чувств, которые могли бы остаться без ответа. На каждое чувство, будь то дружба или любовь, есть ответ. Ты когда-то ведь хотела познакомиться с моим лучшим другом? — вопросительно изгибает брови Юнги, как бы повторно интересуясь, важно ли это для Ким. Рина поспешно кивает, не понимая причину быстрой смены темы разговора, и всматривается в слегка порозовевшее то ли от жары на улицу, то ли от пожара внутри лицо Юнги. — Моего лучшего друга зовут Ким Рина. И мои дружеские чувства так и остались без утвердительного ответа. Ведь как бы я не старался занять место лучшего друга, все было тщетно. Но, тем не менее, я не вопил на всю округу «Мои дружеские чувства безответные». Я получил предельно ясный ответ, когда ты громко заявила всему миру, что Чон Чонгук твой лучший друг. Камень из рук Рины выпадает, и она дергается от неожиданной правды, которую таил Юнги. С виду холодный, колкий каким она приняла его и с каким сошлась на дружеской ноте. Но теперь Рина видела его мир, в котором он совершенно другой — ранимый и чувственный философ. Оказывается, не только счастливые люди незрячи. Собственная трагедия затмевает боль близких людей не хуже любой взаимной любви. — Просто людям ответ не всегда нравится, это иногда выходит немного больнее, чем мы ожидали, — продолжает Юнги, щуря свои маленькие глазки до ели заметных щелок, — Чонгук ответил взаимностью когда-то на твои дружеские чувства, и это совсем не значит, что однажды он не сделает так же с твоей любовью. Рина до сих пор помнит, как получила ответ на свою любовь. «Знакомься. Моя девушка Лиен». — Ты прав, Юнги, — тихо соглашается Рина с рассуждениями парня и улыбается, — но ты не учел одного. — Хм, я заинтригован, — ухмыляется парень. — Чонгук был моим другом в детстве, а сейчас нет. Я его люблю, — Ким тянется к Юнги и треплет его по волосам, не встречая при этом никакого сопротивления, — ты временами невыносимая заноза, но это не значит, что однажды ты не станешь самым лучшим для меня другом. Девушка набрасывается на друга с объятиями, из-за чего Шуга откидывается на спину и несильно бьется головой, шипит и просит оставить его тушу в покое. На сердце у Рины тоска из-за жестоких и необдуманных поступков Чона, там не было места для новых радостных открытий. Черная плотная материя, через которую благодаря Юнги теперь просвечивает маленький лучик света. Чонгук и вправду занимал два пьедестала в жизни Рины, но со временем все изменилось. Рина привыкла называть Чона лучшим другом, но давно уже этого не ощущала. Юнги стал тем, кому она может довериться, на кого может положиться. Ему она рассказывает все, начиная с тяжелых, невыносимых минут боли и заканчивая неважными мелочами будничной жизни. Все больше свободного времени она уделяет именно Мину и стремится узнать о нем, как можно больше. Его успехи, заслуги, его неудачи и страдания воспринимаются, как собственные. Пусть сейчас еще их дружба всего лишь новый и чистый лист, но они непременно разрисуют его яркими сочными красками, создадут такие картинки, которыми будут любоваться через несколько лет.***
Время — непризнанное орудие пыток. Оно способно уничтожать медленно, издеваясь над своей жертвой самыми изощренными способами. Это орудие страшно тем, что позволяет человеку убивать себя самому, тягуче разрушая себя мукой совести, размышлениями и правом выбора. Чонгук жил в ожидание четыре дня, ставшие для него одними из самых тяжелых в жизни. Он не мог ни есть, ни спать, ни заниматься чем-то. Вся жизнь приобрела некую бессмысленность и вязкость. Словно его заточили в куб, где кроме пустоты не было ничего. Казалось бы, он наконец-то смог разобраться в себе и оставалось всего лишь исправить все то, что успел испортить. Надо всего лишь признаться в своих чувствах, выложить все карты на стол и предстать перед Риной предельно честным. Только тут в голове у Чонгука стукнуло. Перед глазами, будто вчера предстал разговор возле клуба. Чонгук видел тот полный отчаяния и разочарования взгляд, видел те слезы и слышал вскрывающие кожу, не хуже ножа, слова. А нужно ли это кому-то кроме него? Ведь Чонгук сам лично неоднократно делал Рине больно. Она смогла избавиться от дружеской привязанности, смогла отпустить его ради счастья, смогла вновь вдохнуть полной грудью. И что он мог ей сказать? Что мог предложить взамен мучительных минут одиночества, длительных хрустальных слез? Чон не смог подарить счастья даже Лиен, с которой ему было хорошо, с которой он чувствовал покой. Неужели он верит в то, что одно его «люблю» способно исправить все те жалкие его побеги, попытки оправдания? Но как же тяжело противиться урагану чувств, которые рвутся навстречу к своему солнцу. Чонгук знает, что должен объясниться перед Риной. Взор падает на бордовый плед, и невольно и слегка подло на лицо выползает улыбка. Ведь «я тебя люблю» четыре дня назад под дождем не было его фантазией. Рина еще чувствует, она еще тянется к нему. Именно поэтому он обязан прошептать ей, о чем бьется его сердце, ради кого оно бьется, из-за кого оно готово выскочить из груди. Он обязан, несмотря на то, как сильно боится того, что она скажет в ответ. На пятый день собственного заточения Чонгук буквально вылетает из квартиры и летит в университет, где мечтает найти подругу детства. Первым делом Чонгук спускается в спортзал, где Рина стала бывать чаще, но там кроме Юнги и его сокомандников не было ни души. Поздоровавшись с каждым, Чон воровато обратился к Мину. После последней стычки они не обменялись ни единым словом, собственно потому что еще ни разу не встретились. Чонгук не знал, как на данный момент баскетболист настроен в отношении него, и не понимал, как лучше всего к нему подступиться. В помещение ощутимо повисло раздражение, "Миновское" недовольство. Оставшиеся спортсмены неохотно отошли подальше, уловив, что тема разговора посторонних не касается. — Ты не знаешь, где Рина, она трубку не поднимает? — неловко чешет затылок Чонгук, не сводя доброжелательного взгляда с Юнги. — Нам с ней нужно поговорить. — Чонгук, — недовольно цокнул Мин, не вынимая рук из карманов свободных шорт, — не подходи к ней больше. Хватит, разве ты не видишь сам, что делаешь только хуже? Чон закусил губу, прекрасно это понимая, но сердце только от одной фразы «не подходи к ней больше» неистово запротестовало. — Юнги, я хочу все исправить, — брюнет честно решил признаться во всем, — я осознал все. Эти несколько дней прояснили мне, что именно я чувствую. Убедительно ли Чонгук звучал, или просто проницательность мятного достигла своего апогея — неизвестно, но Юнги кивнул. — Но если ты и в этот раз проебешь все, тебе несдобровать, — в интонации Юнги прозвучали металлические, холодные нотки. — Рина на крыше. Чонгук улыбнулся и уже на бегу прокричал радостное «спасибо». И вот он, тот самый трепет, в груди неописуемый пожар, и каждая секунда кажется последней, дыхание сжимается, потому что все бушующее в груди ищет выхода, тянется к своему единственному адресату. Он раскрывает дверь на крышу и сначала не видит ничего, потому что солнце светит точно в глаза и так ярко, затмевая собой все. Чонгук подставляет руку, чтобы скрыть лучи огненного шара и различает силуэт, слышит родной, самый сокровенный голос из всех, что когда-то довелось ему услышать: — Я тебя заждалась, Юнги-я, — ворчливо и немного недовольно, но живительно для человека который безумно скучал. Она стоит к нему спиной и верит, что пришел Мин. На ней голубенькая рубашка, края которой легко невесомо подобно крылу бабочки развиваются на ветру и черные шорты. И дыханье мира треплет её рыжие волосы, приподнимая их выше к солнцу, которое их когда-то одарило. Пока Рина абсолютно спокойна и будто доверяет ему как в старые добрые. Чонгук уже делает шаг, готовый пуститься бежать ради того, чтобы стиснуть ее в своих руках и понять, что это не иллюзия, не плод его уставшего воображения. Но именно в ту же секунду Рина поворачивается, и сказка рушится подобно карточному домику, снося с собой и улыбку с лица девушки. Она старается успокоиться, но сжатые кулаки выдают ее волнение и страх. — Прошу, — приглушенно роняет Чон и налегает на железную дверь спиной, чтобы у девушки не было шансов убежать, — дай мне объясниться, пожалуйста. — Зачем? — обида выплескивается наружу, не щадя никого на своем пути. — Чтобы вновь поиздеваться над моими чувствами? Ты сам еще не устал? К чему весь этот цирк? Или ты пришел, чтобы попросить о моем молчание? Я ничего не скажу Лиен, можешь быть спокоен. Я освобождаю тебя от вранья, извинений, оправданий… — Рина, — Чонгук чувствует, как задыхается, как распирает внутри и, не стерпев, перебивает, — прошу тебя, дай мне только объясниться… — Нет и нет, нет, — мотает она головой, стискивая от злобы зубы, — не хочу слышать, хватит, я не хочу об этом думать и мучиться из-за твоих дурных поступков… — Рина, — парень пытается успокоить подругу и делает шаг навстречу. — Не хочу больше всего этого чувствовать, я устала, как ты не понимаешь? там, — стучит она по груди, — уже нет живого места, остановись, пожалуйста, Чо… — Я люблю тебя. Все вокруг приобрело белизну. Нет больше ни звука машин, ни крика детей, птиц, нет синего неба, яркого солнца, нет серых домов. Только Рина и Чонгук. Только «я люблю тебя» — одно на двоих. Чонгук жадно дышит, словно стоял все это время, не делая ни малейшего вдоха. Он сказал ей о главном, он сказал ей о том, почему пришел. В глазах напротив Чонгук видит…еще больше боли. — Чт..что? — Рина тихо смеется, медленно смех перетекает во всхлипывание. — Это не смешно… — Похоже, что я шучу? — раздраженно интересуется Чонгук, в одно движение настигая девушку и ловя её за запястье. — Посмотри мне в глаза, — просит он, — похоже, что я шучу? Мне повторить еще раз? — Нет, — торопливо отвечает Рина, испуганно смотря в глаза напротив, — ты сам не понимаешь, о чем говоришь… Все это минутное помутнение. Ты любишь Лиен, Чонгук, опомнись. Чон болезненно скалится, понимая, что сломал её. Рина не верит словам, не доверяет даже своим ощущениям. Она неспешно тонула в болоте боли, постоянно карабкаясь и пытаясь выбраться, но каждое движение в тине только ускоряло процесс поглощения. Рина сама не заметила, как оказалась в самой сердцевине гущи страданий. А Чонгук упустил тот миг, когда сам её туда толкнул. — Любил, — подтверждает Чонгук, с грустью припоминая последнюю встречу с Лиен, перехватывает ладонь подруги мягче, ласковее, — после того случая…в клубе мы расстались. Рина переводит пугливый, как у дикой лани, взгляд на ладонь и одергивает руку, словно Чонгук прокаженный, подцепивший оспу. — Ты пожалеешь об этом, одумаешься и вернешь Лиен, — после проявленной резкости смягчается Рина, неловко хлопая Чона по плечу (он молчит, потому что обомлел из-за происходящего) и обходит его, открывает дверь, утешительно сообщая, — все будет, как прежде… Брюнет несколько секунд тратить на осознания собственного плачевного положения, только что его отшили насовсем, потому что не поверили в его искренность. Тихо выругавшись, Чонгук бежит следом за Риной, которая еще не успела даже спуститься с лестницы и которая дергано оборачивается на шум, она не успевает сказать и слова, тут же оказывается смятенной порывом страсти бурной молодости. Чонгук пытался словами передать чувства, описать, дотронуться до мерзнущего сердца девушки, но лучше его рвущейся наружу, требующей ответа запальчивости не могло объяснить ничто. Порывистый, горячий, как калифорнийский песок, поцелуй был последним шансом Чонгука объяснить насколько сильно он провинился, насколько был глуп все это время. Певчая птица неутомимо колошматила крыльями кованные золотые переливчатые стенки полукруглой клетки, которую Рина оставила для себя, для своих требующих ответной любви чувств. Но сколько вокруг этих плетеных решеток гуляло черных страхов, напоминавших оголодавших хищников. Среди них одним из самых опасных являлось разочарование. Рина дрожала от одной лишь мысли, что Чонгук способен на алчную игру с её «хромым» сердцем. Другим притаившимся в зарослях зверем была обида. Самая коварная и подлая из всех жаждущих крови существ. Сколько времени Чон, несмотря на свои благородные помыслы, делал её больно? Сколько Рина вынесла ради его счастья, которым он так опрометчиво пренебрег! А теперь он врывается в её устоявшуюся жизнь, чуть ли не клянется в искренней и чистой любви, награждая при этом вниманием и головокружительными поцелуями. Первая секунда. Рина задерживает дыхание. Вторая секунда. Рина осознает неправильность ситуации. Третья секунда. Рина старается оттолкнуть друга, но её жалкие потуги парень даже не замечает. Хотя из-за открытого протеста Чонгук чуть позже отстраняется, загнанно дышит и касается лбом лба подруги. То, что между ними, не маленькая искра, а целое опасное напряжение, сводящие с ума самые стойкие умы. — Позволь мне, — трепетное касание к её щеке отдается в его груди приятным покалыванием, — доказать силу своих чувств. После стольких испытаний, такого количества боли, которую ты терпела ради меня, я не готов отказаться от последнего шанса сделать тебя счастливой. Взгляды их мягко соприкасаются, и Чонгук надеется, что есть в душе Рины еще что-то теплое, светлое, что-то живое. До чего еще не успела добраться боль. Она колеблется с ответом, застрявшим в горле горой слизи и кучкой несказанных когда-то слов, сдерживается, чтобы надрывно не разреветься от душащих смятений. — Я так боюсь, — шепотом признается она, и тут же неловко прикусывает губу, — что все это сон, и рано или поздно мне придется проснуться. — Если ты не хочешь, — оставляет легкий поцелуй на её губах Чонгук, — то я не позволю тебе больше проснуться. — Я тебе не верю, — Рина прикладывает к его устам указательный палец, тем самым просит помолчать. Она разворачивается, и Чонгук, горько усмехнувшись, понуро опускает голову, стискивая зубы от тоски. Кажется, он не смог добраться до её сердца. — Но, — Чон взволнованно поднимает взгляд и цепляется за слова, которые с первых минут звучания вселили надежду, — ты ведь... сможешь меня убедить? Вопрос остается без прозвучавшего ответа, Рина оставляет Чона на лестнице одного с билетом на счастье. Чонгук улыбается скромно, но с трудом сдерживая радость. Ведь он точно знает, что докажет сотню раз, как сильно влюблен, знает, что больше никогда не позволит солнце потухнуть, никогда не разрешит светить кому-то другому, потому что с самого детства оно всецело принадлежит ему… Безответные ли чувства или же взаимные, крепкая ли дружба или же подобна тоненькой ветке веника — может показать одно лишь время. И если однажды все поменяется с ног на голову, если однажды, придя домой к своей половинке, вы осознаете, что это не ваш человек, — не пугайтесь. То, что наше сердце полюбило кого-то другого, совсем не означает, что оно обмануло в прошлый раз. Мы влюбляемся не раз, а дважды, трижды, возможно даже сотню раз, и никогда заранее никто не может сказать — навсегда ли. Жизнь подобна долгой и непростой поездке, во время которой наше сердце ищет человека, рядом с которым захочет провести вечность, человека, которому оно посвятит заветное и самое ценное «люблю» из всех прошлых. И главным его отличием будет пометка — раз и навсегда.