Northern downpour

С этим миром что-то было не так — как иначе объяснить то, что невозможно увидеть цвета, пока не поцелуешь своего соулмейта? У Вильяма проблем с поцелуями не было, его вполне честно считали дамским угодником и неисправимым бабником. Он презрительно хмыкал, когда речь заходила о родственных душах и разбивал сердца маленьким наивным девочкам, которые пытались соблазнить его в надежде, что он окажется их соулмейтом. Само собой, он не хотел признавать, что и сам в тайне надеется на это. Он старался из всех сил представить, каковы цвета, каков мир по-настоящему. Плохиш Вильям Магнуссон отчаянно желал разделить свою жизнь с кем-то. И всё же… Сколько бы он не играл свою роль, не целовал блондинок, брюнеток, рыжих, он продолжал видеть только серый. Когда они с Крисом и ещё парой ребят едут в Берген на уикенд, то Вильям не планирует ничего особенного — хорошо оттянуться и найти временную подружку. Берген его раздражает больше других городов: всюду цветы и море зонтов, цвета которых он различить не может. От влаги челка неприятно липнет ко лбу, а в толстовке прохладно, но он всё равно идёт с парнями на ярмарку. Там, как правило, можно найти пару прелестных девочек, которые мечтают о соулмейте (ах, как жаль, что их город слишком мал в сравнении с целым миром). Вильям наступает в лужу, матерится под смех друзей, и, подняв взгляд, на секунду замирает. В одной из палаток сладости продает симпатичная девушка, у неё широкая улыбка и дождевик (конечно, серый). Крис ловит его взгляд и хлопает по плечу. — Удачи, бро. Вильям хмыкает и идёт прямо к палатке, зонт по пути задевает другие зонты, но местные к этому привыкли, поэтому даже не делают замечаний. В очереди приходится стоять дольше, чем хотелось бы, потому что пухлый мальчик впереди никак не выберет конфету, задерживая остальных покупателей. Вильям наблюдает, как двигаются тонкие запястья, насыпая горсть леденцов в пакет, а губы, довольно темные (скорее всего, помада), изгибаются в улыбку. Она ему нравится. — Привет. Он нацепляет выражение, на которое ведутся все девушки, а взамен получает дежурную вежливую улыбку. — Здравствуйте, что вам? Когда не видишь цветов, учишься понимать мир по другим признакам, и Вильям ставит ещё один плюсик напротив пункта «голос». — Твоё имя. — Что? — брови сходятся, но улыбка продолжает оставаться на месте. — Как тебя зовут? — Нура, — недоуменно отвечает она, переминаясь с ноги на ногу. Вильям кладет горсть монет и первую попавшуюся шоколадку на прилавок. — Вильям. Нура пробивает товар, всеми силами стараясь не смотреть на него, и Вильям ухмыляется: ему не привыкать к смущению и деланной наивности. — Очень приятно, Вильям. Спасибо за покупку, приходи ещё. Он перехватывает её руку, когда она протягивает чек и сдачу, и Нура вздрагивает. — Встретимся сегодня вечером? Она мгновенно перестаёт быть милым приветливым сотрудником, вырывает руку и произносит, глядя на него теперь уже с неприязнью. — Найди себе кого-нибудь другого. Ты задерживаешь очередь. — Я всё равно ещё вернусь, — зачем-то говорит он, запоздало думая, что фраза будто вырвана из дешевого ужастика. Он не собирается преследовать девчонку, но что-то в ней есть такое, отчего хочется увидеть её снова. Вильям по-прежнему не любит Берген. И, тем не менее, город кажется ему немного уютней, когда он стоит на площади, глядя, как Нура идёт после работы. На ней всё тот же дождевик, а теперь ещё видны резиновые сапоги. Вильяму нравится её непосредственность, и он подходит к ней. — Привет, Нура. Она вздрагивает, едва не подпрыгнув на месте, а потом хмурит брови и скрещивает руки на груди. — Опять ты. — Рад тебя видеть. — Если ты продолжишь меня преследовать, то я вызову полицию. От неё пахнет конфетами, и ему больше всего хочется заключить её в объятия и увидеть весь калейдоскоп цветов. Он толком не может понять, что в ней особенного. Девушек с приятной внешностью полно и в Осло, однако он стоит в Бергене и не может оторвать взгляда от Нуры. — Погуляешь со мной? Я не местный. — Найми гида, причем тут я? — Ты мне понравилась. — А ты мне нет, — с этими словами она обходит его и быстро шагает прочь, словно боится, что он будет догонять. У Вильяма мелькает такая мысль, но он глядит ей вслед и достает пачку сигарет. Посмотрим, Нура, кто кого. Он приходит на ярмарку на следующий день. Нура всё так же продает конфеты, но в этот раз он умнее: выжидает обеденного перерыва, чтобы купить кофе и прийти к ней. — Ты маньяк, скажи честно? — Нет, обещаю, я не маньяк, — он протягивает ей картонный стакан с черно-белой росписью. — Мне показалось, что ты любишь карамельный латте. — Он отравлен? — она опасливо берет его в руки и вдыхает запах. — Нет, — посмеивается Вильям, делая глоток из своего стакана. — Ладно, но я больше люблю какао. — Буду знать. Уголки её губ дёргаются в улыбку, но она прячет её за своим кофе. Вильяму нравится находиться рядом с ней, он не желает думать о том, что завтра уезжать. — Так, ты погуляешь со мной вечером? Обещаю, я не буду приставать. Обычно он настойчивее, но в этот раз ему действительно хочется прогуляться и насладиться компанией. Узнать Берген получше. Увидеть что-то кроме зонтов и деревянных домов. — Посмотрим. Нура проводит ему небольшую экскурсию по городу. Она рассказывает о его истории, о многих вещах, но молчит о себе, хотя Вильям понимает, что хочет знать о ней больше имени и места работы. — Мы с Эвой собираемся переехать в Осло после школы и поступать там. Провинциалы все так говорят, знаю, но… мы всё уже продумали. — У тебя всё получится. — Ага, спасибо, — она кутается в свитер, глядя перед собой. Вильям кладет руку ей на локоть, не обращая внимания на моросящий дождь и прохожих. — Можно тебя попросить? — Что? Мы прямо посреди улицы… — Поцелуй меня. Всего один поцелуй. — Боже, не говори, что ты фанатик… Все так помешаны на соулмейтах, это такая ерунда… — Пожалуйста. — Отпусти мой локоть, на нас уже косятся. — Нура. Она смотрит снизу вверх, явно сомневаясь в его нормальности, и Вильям пытается передать взглядом свои чувства. Он не может уехать, не попробовав. Никогда ещё он ничего так не желал. Нура приподнимается на цыпочки, придерживаясь за края его толстовки, и мажет губами по его губам мимолетно и легко, но когда Вильям моргает, то видит, как изменился мир. Он ошарашено оглядывается, чтобы потом уставиться на не менее шокированную Нуру. У неё яркие губы, и красивые глаза. Голова начинает кружиться. — Чёрт. Вильяму нравится Берген всё больше.