My sweet prince

Никогда бы не подумал, что ты будешь играть с моим разумом.

В аэропорту всегда холодно, шумно и жутко суматошно. Даже в такое раннее и холодное утро преданные фанаты не поленились набиться в огромное помещение, держа в руках радужные плакаты, и наполнить его своими возбуждёнными голосами. К их крикам привыкаешь, когда варишься на этой сковородке уже три года. К постоянным вспышкам фотокамер и отчаянно протянутым рукам. Макнэ группы с самого утра не в духе и это настораживало всех. Обычно зачастую весёлый и полный юношеской энергии Чонгук был серым и молчаливым, чем-то схожим с сегодняшней погодой и цветом длинного пальто идущего впереди, защищённого охраной со всех сторон Тэхёна. Ровная спина Тэхёна, его потёртая сумка, тёмные волосы, проглядывающие из-под новенькой беретки, и лёгкая походка. Голова качалась в такт музыке, что на полную громкость играла в его наушниках. Даже Чонгук, идущий позади, слышал голос исполнителя. Но парня привлекал не столько исполнитель, сколько Тэхён. Что могло омрачить его настроение? Чонгук? Возможно. Ведь Чонгук действовал на всех магическим образом, силой взгляда чернильных глаз. Умел быть очаровательно-милым и сексуальным одновременно. Загадка сущая. Кто умел противиться Чон Чонгуку? Никто? Вряд ли. Было одно исключение, и оно шло прямо перед Чоном на расстоянии нескольких сантиметров. Шло и не чувствовало прожигающего взгляда на своем затылке. А может, делало вид. Тэхён сам милый до безобразия, притягательный и весёлый. В каком-то смысле — конкурент за место самого обаятельного. У Тэхёна свой особенный мир и свои методы. Свои взгляды и вагоны странностей. Барьеры, защита невидимая. Отговорки, трюки и умение запутать. Простодушие и хитрость в одном флаконе. Он умел широко улыбаться и на все попытки подчинить себя лишь хихикал и ускользал. Единственный такой. Непробиваемый. Неуловимый. Чонгуку такая непокорность не нравилась совершенно. Наводило на странные мысли, а идеи уж совсем безумные. Понимал ли Тэхён Чонгука? Осознанно ли не поддавался? Ни малейшего понятия о его мыслях и желаниях Чонгук не имел. Кто вообще мог разгадать этот ребус в карих глазах Тэ? Они стоят друг друга. Однако Чонгук чётко знал свои желания и намерения. Он давно уже не мальчишка, перестал им быть ещё до своего совершеннолетия. Причиной этому был не Тэхён. Не совсем. Да и неважно это, в общем-то. Зато сейчас Тэ — сама неприступность и наивность в глазах Чонгука. То запретное, к чему обычно манит. И всё-таки в нём ещё не до конца успокоилось детство. А именно тот период, когда слово «нельзя» — самое смехотворное на свете. Уступать в чём-то парень ненавидел. Резко схватив Тэхёна за руку, он рванул вперёд, параллельно что-то крича менеджерам о том, что им обоим срочно нужно в туалет. Необдуманный поступок? Да, иначе быть не может. Возмущения мемберов тонут в новом шквале криков фанаток и щёлчках фотокамер. Через несколько часов по всему интернету разлетятся фотографии шокированного Тэхёна, которого с силой тащит в какую-то закрытую от фанатов зону раздражённый Золотой макнэ. Туалет, захлопывающаяся дверь, затухающие крики и яркий неприятный свет. А затем несопротивляющийся Тэхён, первая попавшаяся кабинка и звук дверной защёлки. Чонгук, наконец, повернулся к хёну и увидел в его глазах удивление и немой вопрос. Половина лица скрыта чёрной тонкой маской, сквозь которую слышно участившееся от бега дыхание. Точно такая же на Чонгуке. Неизменный атрибут, хотя надоедливый. Тэхён медленно поднял свободную от чонгуковской хватки руку и вынул наушники. — Что случилось, Чонгук? — взволнованно спросил и попытался снять маску, но Чонгук внезапно остановил его, стискивая второе тонкое запястье и опуская вниз. Чон ничего не ответил, резко прижимая парня к стене кабинки. Шумный, болезненный выдох в чёрную ткань, а в карих глазах уже испуг. Тэхён почувствовал вкус собственного дыхания и задрожал. Он хотел сказать что-то ещё, но Чонгук навис, соприкасаясь носами, и потёрся маской о маску, губами о губы, животом о живот. А просто с Ким Тэхёном по-другому, видимо, никак. Чонгук уже пробовал что-то другое много-много раз, но тщетно. Тэхён умеет изворачиваться, придумывать невесть что. У него мир покрыт бабочками, и кролики на Луне живут. Какие тут могут быть вопросы? Но разве мог он догадываться о намерениях Чонгука? Мог. Гадал, хватит ли макнэ смелости выкинуть что-то из ряда вон выходящее? Гадал. Только слишком хитрый, чтобы действовать первому. Тэхён сощурил глаза и не сопротивлялся. Ждал, следил. Волчонок в овечьей шкуре. Истинная его сущность как на ладони. Чонгук, впрочем, такой же точно. Он коснулся языком маски, надавливая сквозь два слоя ткани на приоткрытые губы Тэ, очерчивая их контур и увлажняя материал. Низ живота резко потянуло, а в горле застряли хрипы. Невысказанные желания. Губы неприятно тёрлись о маску, но это распаляло больше, оттягивало момент. Коленом Чонгук резко раздвинул ноги парня и приподнял, заставляя вжаться в стену сильнее и встать на носочки. Холодные руки скользнули под ярко-красный свитер и сжали талию в попытках нащупать слабые стороны, трещинки в броне, ответы на вопросы и покладистость. Сквозь маску Чон вибрациями ощущал вздохи Тэхёна, теплоту его полных губ, их мягкость. Длинные пальцы впились в каменные плечи макнэ, а по телу разливалась патока. Чон Чонгук конченый извращенец, ведь ему до ужаса нравится целовать Тэ, не касаясь, дразня и пробиваясь под кожу собственной властью. Он оттянул свою маску, оставляя под подбородком, и надменно посмотрел на Тэхёна. А тот ждал, когда Чонгук и с него снимет эту штуку и поцелует по-человечески. Краснел от собственных мыслей, но глаз не отводил. Не подчинялся. А Чонгук не спешил. Приник языком к коже Тэхёна, выводя по щеке узоры и невесомо целуя в нос. Нить слюны пошло тянулась от смуглой кожи до кончика языка, в голове пылали отнюдь не мысли о предстоящем концерте и самолёте, на который они опаздывали. Чон спустился к маске, вновь находя желанные губы и целуя их снова, и снова, и снова. Тэхёну не нравилось так, хотелось без препятствий, мягко, горячо. Но Чонгук не позволял рукам взметнуться, кусал чёрную материю и оттягивал, захватывая нижнюю губу. Горячим телом макнэ навалился ещё больше, ладони заскользили по телу, ногти зацепили покрытую мурашками кожу и снова опустились вниз, запинаясь о рёбра Тэ и оставляя красные, как свитер, полосы. Стон возбуждения ударился о маску и притих, а Чонгук только сейчас подумал, что они могут быть здесь не одни. Но именно в этот момент не существовало больше никого и ничего, кроме разомлевшего, наконец-то поддавшегося Тэхёна. Чонгук кусал ненавистную маску, мечтая избавиться, но понимал, что ещё рано. Слишком рано давать поблажку, ведь Тэхён мог притвориться, обвести Чона вокруг пальца снова. Нельзя позволить ему своевольничать. Именно Чонгук собирался доминировать над Тэхёном, расползаться по его венам возбуждением. Но это не будет так просто, что Чон, в принципе, понимал раз за разом. И убеждался в этом, когда длинными ногами Тэ обвил его талию и прижался ещё ближе, когда ближе уже невозможно, упираясь задницей в эрекцию Чонгука. Чон даже сквозь маску видел его хитрую улыбку, и она нравилась до безумия, до отказа тормозов. Языком Тэ толкнулся навстречу, касаясь им чонгуковского через ткань. Чон ощутил запах хёна, его трепет и нетерпение — это ударяло в голову похлеще афродизиака, разгоняло кровь волнами. Они могли стоять так и терзать друг друга вечность, только бы время имело свойство останавливаться. У Тэхёна в глазах его личная вселенная, огромная гладь зеркала, в котором отражался сейчас Чонгук. Горящий Чонгук, злой, несдержанный, неистовый. Их разделяла тонкая оболочка чёрной маски, которую Чон порывается прокусить. Растерзать и выбросить. Обнажить Тэхёна до конца. И речь идёт не только о маске из материи на улыбающемся лице. А сам Тэхён вгрызался в ткань сильнее, чем Чонгук. Тэхён ничего не имеет против своего полного разоблачения. Детектив Чон Чонгук как всегда оказался прав. Маски не долговечны.