Откровение

POV Юри Дверь захлопнулась. Сон испарился, как только я почувствовал его отсутствие. Было холодно от этой нахлынувшей пустоты. Без него постель всегда пахла одиночеством. Я смотрел на вытянутую руку, которая в темноте комнаты казалась мне чем-то призрачным, не моим. Я медленно обвел номер глазами, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь, отвлечься от липких подозрений. Куда он ушел? Почему так поздно? Ждал, когда я засну? Вопросы лезли в голову, а я даже не пытался от них отбиться. Задумчивое лицо мелькало прямо перед мной, я видел эти странные нотки печали в лазоревых глазах. О чем он думал? Сегодня Виктор был не в настроении весь вечер. Он мог притворяться, и его особенность я заметил почти сразу. Внешне этот человек — всегда воплощение радости, но иногда можно почувствовать, как он с головой ныряет в свои переживания. Тогда глаза меркнут, но фальшивая улыбка продолжает сиять. Он чаще проваливается в меланхолию и играет с кольцом, не замечая своих нервических движений. С моим кольцом… Думает ли он, что все это неправильно? Хочет ли прекратить наши отношения? Страх потерять Виктора, упустить, дать еще кому-то шанс приблизиться к его сердцу усилился до необъятных размеров, как только он ступил за порог. Наверное, я преувеличиваю масштабы катастрофы. Он ведь просто отлучился? Ночью… Из нашей постели. Мне хотелось, чтобы мой мужчина сейчас спал, тихо сопя прямо за спиной, толкал меня во сне и прижимал к своей груди так, словно это наша последняя ночь под одной крышей. Но он слонялся где-то в темноте, увенчанный грустью. Кажется, я начинаю злиться из-за того, что у него появились секреты. Я взял с тумбочки телефон, посмотрел на время и сразу заблокировал. Мысли замыкались в круг и образовывали цепь из двух вопросов. Наверное, несколько раз я проваливался в сон, но быстро просыпался, потому что сознание продолжало поставлять яркие образы. Вот он выходит. Идет. Встречает Криса. Нет. Ерунда. Куда же он идет? Он выходит из отеля, поворачивает… Почему я вдруг подумал о Крисе? Неужели я ревную? Ерунда. Я опять нащупал телефон и быстро, чтобы не отговорить себя, набрал его номер. Короткие гудки оборвались: он уже с кем-то разговаривает. Липкие мурашки пробежали по всему телу, и я почувствовал, что усталость от перелета, от переживаний сменяется чем-то более неприятным. Я все не мог найти этому чувству названия, возможно, что его вовсе нет. Я закрыл глаза, надеясь отрешиться хоть на пару минут. Веки налились металлической тяжестью. Сильная боль в висках терзала меня и буквально выпихивала из кровати. Мне нужно было обезболивающее, снотворное. Мне нужно что-то… Я сел на постели и начал хаотично надавливать на все точки лица, которые могли бы прекратить эту внезапную боль. Я все сидел, не зная сколько времени прошло. Вдруг дверь тихо скрипнула за моей спиной. Я не обернулся. Виктор скинул обувь и ощупью пробирался по номеру. Он понял, что я тоже не сплю. — Куда ты уходил, Виктор? — вопрос разбился о стены комнаты, а я весь дрожал от волнения. Он замер в паре шагов, но так ничего и не ответил. Я почувствовал, как он присел рядом и стал искал в темноте мою ладонь. Секунда, и он уже целует мне пальцы. Знакомое ощущение отвлекает от переживаний, и я заглядываю в его лицо. В глазах застыл матовый теплый свет. Виктор улыбался впервые за несколько часов, но я так и не мог уловить причину этой перемены. — Теперь зови меня только Витей, — шепчет он, а я, кажется, готов согласится на все. -Ви… тя? — повторяю я, но что-то в его счастливом лице не дает мне покоя. Он умел притворяться, и я знал это слишком хорошо. — Да, так, — выдыхает он, и обнимает меня. Он сильно замерз, потому что выходил прогуляться без пальто. — Потому что теперь только ты — моя семья. Я подаюсь вперед, чувствуя что он ждет поцелуя. И я целую, беспомощно цепляясь за его свитер, согревая своим теплом. Он слегка дрожит, но все еще целует, раскованно проходится языком по моим губам. Я вздрагиваю, когда холодные длинные пальцы касаются поясницы под футболкой. Они скользят ниже, задевая резинку домашних штанов. Кажется, что я уже целиком в его власти, но где-то на самом дне сознания все еще назойливо маячит вопрос: где он был? — Виктор, где ты был? — он наконец-то отрывается от исследования моей уже обнаженной спины и заглядывает в глаза. Острый запах страха повис в воздухе. Только вот неизвестно, кто из нас боится. — Я вышел пройтись, — отвечает он непринужденно и приникает губами к шее. Мне становится невыносимо жарко, я чувствую, как начинают пылать щеки от неожиданных ласк. Как хорошо, что на улицы давно опустилась ночь. — Что-то случилось? — Виктор занервничал и отстранился окончательно. Он садится на постели, прижимая ладони ко лбу. Неловкая тишина давит на воспаленные нервы. Когда я спросил, его лицо исказила незнакомая эмоция. Снова. Ей не было названия. В нем будто что-то треснуло, сломалось, и это читалось только в лазоревых глазах. — Ты меня не хочешь? — спрашивает он, а я буквально проваливаюсь и пролетаю несколько этажей. Вот так просто он меняет тему, а я весь сгораю от стыда и смущения. — Вик…тор, ты должен поделиться со мной. Я вижу, что не все в порядке. Тебе не нужно притворятся, когда я рядом, — я касаюсь плеча, а он отворачивается, все еще не отнимая изящных рук от своего ангельского лица. — И я, конечно, хочу тебя. — Юри, — он резко наклоняется и утыкается лицом мне в колени. — Ничего не случилось, просто… — Расскажи мне, — я зарываюсь рукой в белокурые волосы и покорно затихаю. — Я не хочу обременять тебя своими проблемами, — Виктор говорит медленно, но не колеблется. Он всегда тверд в своих решениях. — Ты сам сказал, что я твоя семья, — пытаюсь припомнить то, что он прошептал несколько минут назад, но постоянно упускаю какое-то слово. — Именно поэтому я защищаю тебя от своих проблем, — он поднимается и садится напротив. Я вижу, что он едва-едва сдерживает слезы. Случилась беда, и мне искренне хочется бросить этот причиняющий боль допрос. Но я должен выяснить все сейчас. — Просто расскажи мне, — я готов молить, однако эту броню слишком сложно пробить. — Не терзай меня, — он снова тянется ко мне, и я принимаю его в объятия. — Может продолжим? — Постой, — Виктор уже практически касается губами моих, и мне едва хватает сил отстранить его. Я встаю, чтобы тактильный контакт с ним не изменил решительного настроя. Черт! Близость не решит наших проблем. Наши проблемы… — Вернись в постель, — он тянет меня за руку назад, но я не трогаюсь с места. — Нет. Пока мы не поговорим нормально, ничего не будет, — Виктор беспомощно отпускает мою ладонь, и я чувствую вкус горькой победы на языке. — Я сегодня объяснился со своей матерью, ясно?! Она не принимает меня! Доволен? — он кричал, а я вдруг вспомнил то недостающее слово «только». Мне всегда казалось, что Виктор мой и ни чей больше. Он знал мою семью, моих друзей. Но знал ли я будущего мужа? Он пришел ко мне один, оторванный от своих корней. Я всегда воспринимал Виктора вне его личного прошлого. Со мной он начинал все заново. Но ведь где-то в России у него живут родители, которыми я никогда не интересовался. Где-то там Виктор провел эти годы… — Прости, прости, — я опустился к нему, ладони машинально легли на шею. Как я мог быть таким эгоистом? Я концентрировался на своих успехах в фигурном катании, и лишь подпитывался любовью Виктора. — Я у тебя такой идиот. — Нет, Юри, все нормально, — он гладит меня по голове и успокаивающе целует в висок. Виктор всегда может утешить, придать сил. Даже в такой тяжелый момент снова он заботится обо мне. — Ты тоже меня прости. Надо было сразу все рассказать. Отчаянные ласки спускаются ниже, и у меня уже нет сил ему отвечать. Виктор касается губами шеи, прокладывает дорожку поцелуев по ключице. Наверное, я выгляжу чертовски смешно, потому что он улыбается, глядя на мое лицо. Я зажмуриваюсь, чтобы сосредоточиться на ощущениях, утонуть, растворить в них свои глупые мысли. — Открой глаза, — горячий шепот заставляет вздрогнуть. Я люблю, когда командует он, я люблю отдаваться ему во власть. Я поддаюсь, разлепляю веки и смотрю на обнаженную грудь, на изучающие мое тело крепкие руки. — Вот так, смотри на меня. Мягкие прикоснования сводили с ума, заставляли искать более плотного контакта. Простыни стали горячими, хотелось сбросить их на пол. Тянущее ощущение внизу живота настойчиво напоминало о себе, а полумесяцы ногтей сами царапали белую кожу. Виктор оторвался от меня, чтобы снять такой надоедливый свитер и такие тесные брюки. Внимательный взгляд падает на мои домашние штаны, которые, казалось, сотканы из обжигающего водяного пара. Он поддевает резинку, быстрым движением спускает их и отбрасывает в сторону. Я несмело развожу ноги, чтобы он мог быть еще ближе. Кожа Виктора пахнет шоколадом, я вдыхаю ее пряный аромат, и теряю контроль окончательно. Я чувствую его острое желание в каждом движении. Я скрещиваю ноги на пояснице, а он нетерпеливо толкается. Этого недостаточно, слишком мало… — Хочу тебя, — шепчу я, заставляя его приподняться. Ему не нужно больше разрешений. Он сразу понял, что белье стало неудобным, что пора избавляться от последних элементов одежды на наших телах. Я начинаю шарить рукой по тумбочке, но он перехватывает ее: — Не торопись, — Виктор кладет мою ладонь себе на грудь. Между нами слишком много места, слишком много воздуха, мне нужно прильнуть к нему всем своим естеством. Я тянусь за ним, но он толкает меня обратно на постель. — Расслабься. Я не успеваю опомниться, как мои ноги оказываются на плечах Виктора. Я пихаю его в ответ, обиженный тем, что он не дал мне прижаться к нему. В голове звенит, но я отчетливо различаю приглушенный смех. — Эй, ты чего? — он целует пальцы ног, а я отворачиваюсь, чтобы он не заметил мое до предела покрасневшее лицо. — Виктор, прекрати. Я же умру от стыда, — выдыхаю я, а он продолжает вгонять меня в состояние восторженного оцепенения. — Я просил звать меня по-другому, — говорит он, продвигаясь выше. Огонь охватывает все тело, и я не знаю, сколько еще смогу продержаться в раскаленной атмосфере комнаты. — Витя, — неуверенно повторяю я и слышу как хлопает крышка тюбика. Секунда, и горячие длинные пальцы медленно входят в меня. Возможно, я охнул от неожиданности, но Виктор сразу заглушает мои стоны глубоким поцелуем. Я двигаюсь навстречу, но он снова придерживает меня, надавливая на живот. — Ты сегодня нетерпеливый, — он смеется, отрываясь на секунду от искусанных губ. — А ты специально не торопишься, — мой голос ломается, предложение рвется, потому что воздух будто исчез из легких. Я чувствовал, как грудь вздымается, сердце стучит где-то в гортани, но все это сейчас было на втором плане. Я сосредоточился на руках, которые дарят мне самые сильные ощущения. Я потянулся к его ладони и добавил свой палец. Перед глазами все плыло, я хотел ухватиться свободной рукой хоть за что-то. Лицо Виктора изменилось, когда он понял, что я проникаю в себя вместе с ним. В глазах зажегся игривый огонек. Он входит глубже, как бы соревнуясь со мной. Да, Виктор, соперничество из тебя ничем не вытравишь. — Ты сегодня потерял всякий стыд, дорогой, — проговаривает он, пытаясь отстранить мою руку. — Может, закончишь тогда играть со мной? — выдыхаю я ему прямо в губы. — Ты уверен? — он вдруг стал поразительно серьезным. Но в постели мне не до его тренерских замашек, — Юри, завтра будет трудно выйти на лед. — О, не льсти себе, — ухмыляюсь я, и он ловит мое настроение. Сегодня я сам не свой, и бессовестно распаляю тренера накануне важного старта. — Тебе придется взять свои слова обратно, — снова слышу, как хлопает крышка. Минута превращается в вечность, я судорожно комкаю простынь в ладони… — Не своди колени, — командует он, и я послушно раскрываюсь. Синеватая рябь проносится прямо передо мной, я будто погружаюсь в горячий источник, когда он входит одним глубоким толчком. Виктор, всегда осторожничал, медлил, боялся сделать мне больно. Но сегодня он включился в игру. — Ты готов извиниться? — он прикусывает мочку уха, ловит мою ладонь и толкается еще раз. Я сдавленно охаю, переплетаю наши пальцы. Эмоции спутываются в один электрический клубок. — Еще, — произношу одними губами, и Виктор срывается. Он дважды меняет угол, чувствуя, что никак не получается нащупать ту самую точку. Вдруг я вздрагиваю: сильный тянущий спазм прокатывается по всему телу. Я делаю движение навстречу, и меня буквально окатывает волной фантастического удовольствия, как неожиданно он замирает. — Ви… Виктор, пожалуйста, еще, — я открываю глаза, в надежде поймать его взгляд. — Я же льщу себе. Или это не твои слова? — я вижу, как сложно ему сдержаться в такой момент. Он на грани. Я молча подаюсь вперед, но Виктор опять удерживает меня. Опять. Капля медленно стекает по виску, я слежу за ней глазами, пытаясь набрать побольше кислорода в легкие. — Да, да, да, — и я сжимаю его, скрещивая ноги. Глаза победителя блестят, он начинает размеренно, но не может держать темп. Я расслабляюсь окончательно, одной рукой оттягиваю серебристые волосы. Страсть опаляет все нутро, мне слишком хорошо, чтобы думать о завтрашнем дне. Виктор обхватывает меня рукой, приподнимая, заставляя двигаться самому, отдаваться глубже, полнее. Но терпкие ощущения разбили меня, я ослаб вмиг и даже удерживать свое тело над кроватью я не мог. Я был измотан этой долгой прелюдией. Воздух вдруг показался холодным, он обжег мою влажную спину. Я пытался опереться, но руки тряслись, и я лишь беспомощно дотронулся до его шеи. Наверное, я выглядел более чем нелепо, и он прижал меня к себе плотнее, снова забирая у меня инициативу. И я не был против. Минуты текли почти ощутимо через наши сплетенные пальцы. Все вокруг потеряло цвет и аромат, кроме его кожи, пахнущей шоколадом, кроме его влажных волос, его прекрасных голубых глаз. — Хочешь по-другому? — спрашивает Виктор, а я едва могу разобрать слова. — Нет… Нет, я хочу смотреть в твое лицо, — он лишь кивает и продолжает сводить меня с ума. Я чувствую, что скоро начну умолять, просить, так что сжимаю Виктора ногами еще сильнее. Касаюсь шеи, хочу склонить его к себе: — Поцелуй меня, — и он целует, а я получаю долгожданную разрядку. Виктор сдается следом, делая еще пару медленных толчков. Он дрожит, дыхание сбивается и он опускается на меня, теряя последние силы. Мы лежим так еще несколько минут, и я начинаю потихоньку приходить в себя. Я снова научился различать предметы в слабом свете уличных фонарей. Виктор, казалось, совсем не дышал, и я уже начал волноваться. — Витя? — я касаюсь его плеча, он вздрагивает и с большим трудом приподнимается на локтях, чтобы выйти из меня. Он крадет последний стон с моих губ и укладывается рядом. — Это было просто, — Виктор поднимает руку, чтобы обнять меня, — вау. Что с тобой случилось? — Наверное, мы слишком долго осторожничали, — говорю я, протягивая ему свою ладонь. До этого все было не так. Я зажимался, стыдился того, что происходит, судорожно сводил колени, а Виктор, видя мои страдания, переживал, что причиняет мне сильную боль. Он трогал мое кольцо, нежно поглаживая руку. − Дело в помолвке или мне нужно чаще признаваться своей маме? − Дело в тебе, идиот – я щелкаю его по носу и сажусь сверху. − Повторим? – эта улыбка – моё самое большое достижение сегодняшнего дня. − Тогда я точно на лёд не выйду. Мне нужно выспаться. Как только я выиграю финал, мы обязательно повторим, − он неожиданно меняет нас местами, и я оказываюсь под ним. − Лишь бы я смог дождаться, − он ловит меня за запястья и сводит их у меня за головой. − Может, пойдем уже в душ? – но он не слушает. Конечно, это же Виктор. − Может и пойдем. − Тогда слезай. Мы поднялись с кровати, меня немного пошатывало, так что он встал позади и придержал меня. Я мельком посмотрел на своё кольцо, которое как-то по-особенному теперь смотрелось на моей руке. Я никак не мог понять, что изменилось, но я знал: больше не будет неловких моментов в постели. Теперь мы одно целое. Я вспоминаю, что мы уже вошли в ванную и вижу наше отражение. Да, мы чертовски красивая пара.