50 оттенков: история болезни...

Когда слепая волна страсти ушла, а мой мозг снова стал работать, я наконец осознала, что только что произошло. В это же мгновение вскакиваю с дивана и начинаю быстро одеваться. Как я могла позволить себе так легко вновь пустить этого мужчину в свою жизнь? Я же только научилась жить без него! А тем более прямо в своем кабинете, куда мог зайти кто угодно в любой момент! Желание сменилось злостью, и я начинала себя презирать за такое легкомыслие. Когда последняя пуговица халата была застегнута, я нашла в себе силы повернуться к Грею. Он уже был одет, закинул ногу на ногу и читал какой-то медицинский журнал с самым спокойным лицом в мире. Нет, ну что он за человек? — Значит так, ты сейчас же уходишь из моего кабинета! — он лишь встал с дивана и обольстительно улыбнулся. Как же я отвыкла от того, что он все снова контролирует самостоятельно: — Ты уверена, что хочешь этого? — он шептал мне прямо над ухом, будто ничего не произошло: — Тебе в этом Нью-Йорке еще и мозги промыли? Кристиан, мы расстались. Все, что произошло здесь было моей слабостью, и я больше ни за что не позволю себе такого! — и вот, он посерьезнел. От игривого Грея он перешел в сурового. Ну, так будет проще его выгнать: — Кстати о Нью-Йорке. Ты не хочешь поговорить со мной, Ана? По-моему, нам многое нужно обсудить, — да, я знала, что рано или поздно нам придется поговорить, но не сейчас. Нет. Он вернулся также неожиданно, как исчез. И несмотря на то, что с момента выкидыша прошло чуть меньше года, я все равно не могу говорить об этом спокойно, без боли: — А что обсуждать? Я тебе полгода назад пыталась все объяснить, а ты выгнал меня и улетел с Еленой. Она явно знает больше нас всех, так почему бы тебе не поговорить с ней? — я была обижена. А что он ожидал? Наш великолепный секс проблем не решил. Я много чего хотела высказать ему в лицо, чтобы он знал, как долго я восстанавливала себя. Как долго боролась с тянущим чувством внутри, как пыталась отпустить эту боль… Мне хотелось разрыдаться, но в тоже время, я не могла себе такого позволить. Та Ана, что плакала в плечо сидящему в коляске Грею, осталась в прошлом. Теперь я снова ледяная и в какой-то степени бесчувственная. Возможно, я поступаю неправильно, отвергая его, но по-другому, я не могу. Весь год, что мы встречались, я была привязана к Кристиану, не представляла, что значит проснуться без него, жить без него… Но последние полгода перевернули мое сознание. Кристиан был прав. Когда мы были вместе, я слишком много боли испытала, а на восстановление потребуется в два раза больше времени. Грей молчал, словно переваривал мою фразу, а потом тяжело вздохнул, взял меня за руку и крепко сжал: — Очень многое поменялось, Ана. Я заметил, что ты отрезала свои волосы, чтобы забыть меня… Не получилось, правда? Вот и я. После операции, я восстанавливался около 2-х месяцев, а потом тоже ушел в работу с головой, чтобы ничего не чувствовать. Однако, я снова здесь. Я уже давно здесь, Анастейша. Я следил за тобой, как только вернулся в Сиэтл: как ты оставалась на ночные дежурства чуть ли не каждый день; как ты ходила в кафе с тем докторишкой и Лейлой. Никогда не думал, что Вы сможете поладить; как ты пыталась заглушить боль, бегая кругами с этим Нейтом. Я даже в какой-то момент подумал, что у вас может что-то получиться. Ну, возродятся старые чувства и так далее… Но больнее всего мне было от понимания, что с нами ничего не поменялось внутри. Ты продолжала страдать, как и я, хотя мы расстались. Никто из нас не начал жизнь заново. Мы просто делали все вещи на автомате, потому что нужно… И как бы ты не отвергала меня, как бы не старалась делать вид, что снова холодная и неприступная, мы оба знаем, что это не так. Мне плохо без тебя, Ана… Прости, что тогда попросил оставить меня. Это была самая жуткая ошибка в моей жизни… Мурашки пошли по коже от его монолога. Он все это время был рядом со мной, когда я думала, что он забыл, когда я представляла, что у него вновь появилась очередная нижняя! Он все это время думал обо мне, также, как и я о нем. Но что это меняет? Непосильная ноша вновь падает на мои плечи. Я уже наступала на эти грабли два раза, начиная эти отношения снова и снова, а в итоге все заканчивалось моими слезами. Можно ли дать этому человеку третий шанс? И как долго мы продержимся, прежде, чем разойдемся опять по разным углам ринга? Мы не прошли испытание на прочность. Я не видела первые шаги Кристиана, хотя грезила об этом каждую ночь. Я не была рядом с ним в тот момент! Разве у нас еще что-то может получиться? Даже такой, как Грей, в какой-то день захочет поговорить о детях. Но мы знаем, что я не смогу. За эти полгода я прошла огромный курс лечения по восстановлению матки. И знаете что? Гинеколог мне сказала, что мои шансы увеличились только на 20%! На 20% за полгода! Мне скоро будет 27, а я на половину бесплодна! Сколько времени потребуется Грею, чтобы это понять? Год, два или десять? Я не знаю. Я боюсь снова тех ночей, когда чернота накрывает, и ты ворочаешься, кричишь, ждешь хоть кого-нибудь на помощь, а просыпаешься одна в холодном поту… — Кристиан, я не могу так, понимаешь? Да, признаю, мне было плохо, но может мы просто должны переболеть этот этап в жизни? Быть может, мы возвращаемся друг к другу снова и снова только потому, что боимся остаться одни? Я отрезала волосы, ушла с головой в работу, пыталась проводить время с Нейтом не только из-за того, чтобы забыть… Каждый день, утро, вечер я вспоминаю нашего ребенка. Во время сложных операций я прошу его о помощи. И когда ты узнал о нем не от меня, мне показалось, что я потеряла с ним связь. Тонкую нить, которая помогала мне все это время улыбаться, целовать тебя да и просто жить. Не так ты должен был узнать о нашем малыше, не так! И я чувствую, что именно этот скандал, твое решение «сделать меня счастливой»… Именно это мешает мне вновь попробовать. Я не знаю, что должно произойти. Я не знаю, как тебе это правильно объяснить. Мне страшно снова переступить эту черту, потому что снова появится Елена и сотня других препятствий, которые опять причинят нам обоим боль! — я смотрела ему прямо в глаза, запоминая этот взгляд. Если сейчас мы видимся в последний раз, я хочу запомнить эти серые озерца. Кристиан закусывает губу, как это обычно делала я, на его лбу появляется морщинка, а потом он отвечает твердо и уверено: — Значит я снова буду Вас добиваться, мисс Стил. Я понял, что Вы хотите мне сказать. Узнав о ребенке от Елены, я подорвал доверие в наших отношениях. Похоже, мне придется снова его завоевывать. Начнем нашу историю заново? Тем более, что мы опять пересеклись в этой больнице, — я долго сомневалась. Начать историю заново? Или просто молча выгнать его? Из-за слишком эмоционального рабочего дня, страстного секса и тяжелого душевного разговора моя голова распухла, будто ее покусали сотни пчел. Но с чем черт не шутит? — Последний шанс, мистер Грей… И поверьте, в этот раз Вам придется очень долго меня добиваться, — сказала я с легкой улыбкой, хотя идея заново все возродить казалась мне почти нереальной. Кристиан ухмыльнулся одним уголком рта, отпустил мои руки и уже собирался выйти из кабинета, как в него залетела Мелани с криками: — Доктор Стил! Ой, добрый вечер, мистер Грей… Эм… Доктор Стил, у нас ЧП! — я метнула взгляд на часы. Моя смена закончилась еще час назад. Но не было времени тогда думать, кто должен сейчас заменить меня. Тайком посмотрев на Грея, приказывая ему удалиться от меня как можно дальше, чтобы не плодить слухи, я последовала за Мелани.

***

В голове я уже строила теории, что могло такое произойти. Меня немного смущал тот факт, что медсестра вела меня на первый этаж, в приемное отделение. Что происходит? Девушка быстро передвигала ногами, словно боялась чего-то. Из головы тут же вылетел Грей, наша попытка начать все сначала, да и вообще на мгновение я даже забыла, что он снова появился на своих двоих в моей жизни. А тем временем Мелани привела меня к Заку — врачу, сидевшему на посту приемного отделения. Он тоже был немного напряжен, даже скорее его потрясывало. Да что случилось то? — Зак, в чем дело? — сухо произнесла я, и тут входные двери резко раскрылись, и фельдшеры повезли каталку. Я поняла, что дело именно в этих пациентах. Подбегаю к санитарам, которые перекладывали тело, и только сейчас понимаю, что оно воняет. Трупный запах начал разноситься по всему отделению. Меня чуть не вывернуло от неожиданности: — Господи! Где же она лежала так долго? — уточняла я, закрывая нос, чтобы удержать внутри себя обед. Ее нужно срочно доставить в морг, чтобы провести вскрытие и узнать причину смерти: — В одной из квартир в спальном районе, доктор Стил. Вызов поступил буквально 20 минут назад. Но это еще не все. Билл, заноси! — крикнул один из санитаров, увозя достаточно молодую женщину в морг. То, что я увидела дальше, заставило меня замереть. На следующих носилках, которые несли с большей осторожностью, я еще вдали различила маленький силуэт. Дыхание остановилось, когда мне четко удалось разглядеть крошечную девочку. Она лежала, свернувшись калачиком, ее тело вздрагивало от всхлипов. Руки, ноги, лицо — все было в какой-то грязи и саже. Ее светлые волосы спутаны, а на шее я заметила глубокий порез, из которого на носилки капала кровь. Внутри меня все застыло. Что случилось с этим ребенком? Я оказалась возле малышки, как только ее пересадили на чистую каталку и обработала рану. Хорошо, что не была задета артерия. Девочка тряслась, как осиновый лист, плакала, а в ее больших зеленых глазах был такой страх и ужас, что мне хотелось прижать этого ребенка к себе и успокоить. Она не говорила ни слова, словно онемела от паники. Что же произошло с девочкой и ее мамой, как я предполагаю? Почему той девушке никто не оказал помощь? Почему она начала разлагаться? Где отец этого ребенка? Я еще долго смотрела на малышку со стороны, боясь нарушить ее личное детское защитное пространство, а потом решилась поговорить с ней. Она почувствовала, что я к ней иду, и тут же забилась в угол каталки, а слезы быстро-быстро и часто-часто потекли по ее пухленьким бледным щечкам: — Не бойся, милая. Я — добрый доктор Ана. А тебя как зовут? — очень тихо, осторожно и спокойно произносила я, чтобы не напугать девочку еще сильнее. Она тут же перестала плакать. Ее огромные глаза стали изучать меня, а потом ее звонкий голосок заставил меня вспомнить и о моем собственном потерянном Комочке: — Элли… — в ее голосе я не слышала нотки испуга и недоверия. Она казалась мне бесстрашной, пока снова не погрустнела и не начала плакать. Соберись, Стил. Скоро приедет детский психолог и начнет с ней работу. Нужно пока как-то отвлечь ее: — Какое красивое имя. А почему такая принцесса плачет? — девочка опустила голову, но перестала пятиться от меня, и я села рядышком с ней: — Мне страшно… Где моя мама? — я вздохнула. Раньше мне никогда не приходилось работать с детьми. Я в том смысле, что все операции на несовершеннолетних я проводила под наркозом, и мне не предоставлялось случая с ними разговаривать. А эта девочка совсем другое: — Твоя мама очень скоро придет, обещаю. А давай, пока мы ждем твою маму, мы поиграем? — нужно отвлечь ребенка от страха и паники. Она должна мне довериться. Девочка несколько раз слабо кивнула головкой: — Расскажи мне, о чем ты мечтаешь больше всего? Кем хочешь стать в будущем? — девочка задумалась, приложила маленькую ладошку к шее и прошептала: — Я мечтаю, чтобы папа вернулся и забрал меня к себе, — вот этого я не ожидала услышать от 8-летней девочки. Что же она пережила? — А где твой папа? — поинтересовалась я: — Мама сказала, что он улетел в теплые края, чтобы потом забрать нас туда, — я тяжело вздохнула. Значит, папа бросил их, ушел из семьи или умер… Мне так стало жалко эту девочку, как вдруг она прошептала: — А мама после этого все время приводила каких-то дяденек к нам. Она говорила, что это друзья папы, которые присматривают за нами… — воздух медленно покидал мои легкие. Мама этой девочки отчаялась и пошла по очень плохому пути для девушки… — Все будет хорошо, Элли. Вот увидишь, мы тебе поможем, — очень ласково прощебетала я, и тут малышка крепко обняла меня за талию и начала плакать. Я окончательно замерла. Маленькие ручки крепко сцепились вокруг меня. Поддавшись теплым материнским и врачебным чувствам, я положила руки на голову девочки и медленно успокаивающе гладила ее по светлым волосикам. Ком встал в горле, а слезы появились в глазах. Мама этой девочки умерла, отец неизвестно где, а она верит и ждет… Я еле сдерживала себя, чтобы не разрыдаться от жалости. Внутри меня нарастало какое-то непонятное чувство. Мне хотелось защитить эту девочку от всех проблем, потому что я знаю какого это, когда мать становится общедоступной! Прижимаю ее покрепче, а мысленно разговариваю со своим Комочком: «Ты же не обидишься на меня, правда? Я знаю, что никогда тебя не забуду, но мне нужно жить дальше, понимаешь? Я хочу помочь этой девочке. Я уверена, она тебе тоже нравится!» Опустив глаза, я заметила сбоку какое-то движение. Повернув голову, я сжала губы. Кристиан смотрел на меня, сидящую в обнимку с маленькой девчушкой, которая уже тихо посапывала на моих коленках. В его глазах я заметила недоумение, удивление и боль. Он тоже чувствует это. И я смотрю на него так, чтобы он понял, чего я хочу сейчас больше всего: «Ей нужна помощь, Кристиан» «Где ее родители?» «История повторяется. Грейс не бросила тебя в тот момент, а я не могу бросить ее» «Ты хочешь ее удочерить?» И это был главный вопрос на данный момент. Кристиан осторожно подошел к нам, изучая этот «калачик» на моих коленях. В его глазах я заметила сочувствие и понимание. Мы переглянулись друг с другом, понимая, что от нашего решения может поменяться вся жизнь Элли. Кристиан нервно сглотнул. Эта девочка уже не маленькая. Она будет помнить своих родителей, помнить, что они совершили. Как и я до сих пор помню ужасное детство. Как и Кристиан никогда не сможет отпустить прошлое. Мы оба понимаем, как тяжело будет, но также мы оба понимаем, что это наш шанс. Последний шанс на восстановление отношений; и, возможно, единственный шанс стать родителями: — Я хочу удочерить ее, Кристиан, — уверенно, но тихо, чтобы не разбудить малышку, проговорила я, смотря Грею прямо в глаза: — Как ее зовут? — он сел рядом, но не касался девочки, а изучая ее издали: — Элли, — ответила я, когда малышка немного зашевелилась и еще крепче обняла меня. Но самое интересное произошло потом. Девочка одной рукой держалась за мою талию, а другую ладошку положила прямо в ладонь Грея. Я увидела, как он напрягся: — Мы справимся, — это был не вопрос, а утверждение, но я искала поддержку в родных серых глазах. Он осторожно сжал ручку Элли, слегка улыбнулся и ответил: — Мы справимся… Мы могли бы просидеть на этой каталке всю ночь, но пришел доктор, который забрал Элли и переместил в детское отделение. Нужно было проверить ее, чтобы никаких осложнений не появилось. Моника — тот самый детский врач разрешила нам навещать девочку хоть каждый день, чтобы начинать налаживать с ней контакт. Кристиан обещал, что займется всеми бумагами для удочерения, а мне пришла бумага из морга, где патологоанатом узнал причину смерти настоящей мамы Элли. И либо ирония судьбы, либо знак, но мать Элли была легкодоступной, как моя, но в тоже время умерла от передозировки наркотиками, как Кристиана… Я тяжело вздохнула, выдохнула и отправилась домой. На часах было около 11 ночи, но я чувствовала, что с этого момента моя жизнь кардинально поменяется…