Человек за солнцем

– Ты страшный. мрачный нервный сон, из которого так хочется выбраться, а по пробуждению остаются несвязные осколочные воспоминания и иррациональный ужас при случайном упоминании квази-забытых элементов, присутствующих в кошмаре – Я знаю.       Квартира с облезшими обоями – напоминание о неопределенности жизни до 25, когда нет смысла заботиться о накоплении Стены пропитаны злостью – в них обездвижены в ожидании разрушительного кислорода кости; злость, безусловно, направлена на него Здесь еще чувствуется человеческая плоть, но она прожарена электричеством из оголенных паяльных проводов, заменивших артерии.       Против всех рекомендаций, надавливает на блистер после горы стимуляторов, чтобы было веселее [нам нужно развлекаться]. В реальной жизни его ждут наркоманы (алкогольные; героиновые; социальные), сломанные жизни и неоправданные попытки юных нимф выбраться из порочного круга смешения крови и спермы.       Узкоплечие мальчики, мертворожденные дети американского панка, нюхают аптечный метилон с мефедроном и параноидальные пировалероны, гордо называемые ими кокаином, на вписках с никому не нужным хип-хопом. Черные бугорки насекомых внутри замирают, почувствовав близость удара, и надрывно пищат, когда ножницы раздирают синеватую кожу. Их жизнь стоит помеси щелочи и псевдоэфедрина.       Ногти, содранные до кожи, – круговая порука; напоминание о вчерашней ночи. Эпитафия вычерчена нежными девичьими ноготками. Почва у бездонной ямы медленно вздымается. Сны Говарда Лавкрафта. Кожа покрыта трупными пятнами. Небольшой охотничий ножик оголяет утратившее чувствительность мясо. Нервно дергается размякшее глазное яблоко с прозрачной поволокой у зрачков. Смерть, окутывающая все его существо, по ментальной договоренности еще не сдавила шею