Беленорские хроники

Andru Donalds – Modern crusaders.

      Он проклинал тот день, когда решил отправиться в кругосветное путешествие. Черт бы побрал все сумасбродные стремления к вечной славе. Ренси всегда отличался от семьи, в результате чего предпочитал держаться особняком. Ярко выраженное отсутствие честолюбия все же сыграло с ним злую шутку. Отказавшись от роскошной жизни в прекрасной столице и титула десницы, горе-путешественник нанял команду с небольшим судном и даже не соизволил попрощаться с братом – единственным близким человеком. Их общая сестра умерла, совершив самоубийства из-за погибшего на войне жениха, которого убил сам Майкл.       Слишком запутанная история, чтобы вникать в нее или оправдывать свои действия. Оба брата, именующие себя велики львами, совершили непростительную ошибку. Увы, искупления не предвиделось. Поэтому самый младший из немногочисленного семейства сбежал. Так проще. Впервые вдохнув свежий морской воздух, рыцарь даже ощутил желанную свободу. Но счастье, как правило, недолговечно. Попытка сбежать от реальности обернулась погружением в еще более мрачную действительность.       Работорговцы не знают пощады. Им неведома жалость, лишь жажда обогащения. Их постоянно выслеживали и уничтожали королевские патрули, но количество пиратов все равно увеличивалось с каждым годом. Для них одинокое суденышко с командой из двадцати моряков – ничто, мелкий улов, который, к несчастью, упускать нельзя. Надеяться на пробуждение человечности не стоило. Именно по этой причине никто не стал сопротивляться.       Корабль взяли на абордаж за считанные минуты, после чего поставили всех ценных пленников на колени и принялись бросать оценивающие взгляды. За трясущегося и вечно бормочущего молитвы старика, прослужившего матросом почти всю жизнь, вряд ли дадут хотя бы половину необходимой суммы, поэтому от него избавились довольно быстро и хладнокровно.       Несмотря на острую нужду в рабах на плантациях, морские разбойники отличались привередливостью и аккуратно обращались с так называемым товаром. Ланнистер явно переоценил собственные силы, когда бросился на одного из захватчиков. Едва не лишившись руки, он рухнул на палубу с разбитой губой, а затем был окружен еще десятью алчными псами.       Связав большинство заложников, злодеи с преувеличенной восторженностью изучали содержимое капитанской каюты. Нескончаемые запасы лучшего дорнийского вина, коллекция редкого оружия, неизвестно откуда взявшегося у самого обычного морского волка – все это подойдет для жадных торговцев на рынках. Включая, разумеется, новоявленных невольников на собственном корабле. Чудесная ошибка, переросшая в восхитительную иронию.       Пожаловавшийся на боль в треснувшем ребре, несчастный юноша, явно лелеявший мечту разбогатеть благодаря несуществующим сокровищам, получил сильный удар по голове. Рассвирепевший лидер пиратов, обладающий на удивление стандартной внешностью, приказал не портить ценный груз и бережно перенести все в специально приготовленные места.       Ренси заранее отказался от суицидальных порывов, диктующих невыполнимое задание – вырваться из пут и прыгнуть за борт. Невозможно. Со связанными за спиной руками он не выплывет на поверхность. Даже если сможет грести ногами, то вряд ли доплывет до ближайшего островка. Об этом позаботятся ублюдки с желтыми кривыми зубами или же акулы – с острыми. Не лучшая перспектива.       – Послушайте меня, – забыв о том, что больше не находится в королевских палатах, Ланнистер машинально перешел на приказной тон, что не понравилось грубоватому на вид мужчине, претендующему на звание вожака шайки. – Мой брат – король Беленора. Он заплатит за меня большие деньги, если вы пошлете ему письмо.       На мгновение воцарилась полнейшая тишина, нарушаемая шумом волн. Спасение? В проникновенных зеленых глазах блеснул лучик надежды, но исказившиеся от смеха лицо работорговца окончательно уничтожило последнюю цепь упования на лучшее. Вся команда хором поддержала своего бесноватого лидера, принявшегося колотить себя по грудной клетке с непередаваемой яростью. Казалось, внутриутробное рычание и дьявольский гогот смешались воедино, создавая неприятное эхо. Поскрипывающая мачта вторила безумной вакханалии, творившейся на палубе.       – Написать письмо, говоришь? Самому правителю Беленора? А ты продиктуешь? – белокожий шакал с отвратительным акцентом наклонился к стоявшему на коленях узнику. – Так ты у нас важная особа? Не так ли?       – Да, – без колебаний ответил рыцарь, вызывающе глядя на мучителя. Остервенев, уязвленный пират поначалу раскрыл рот от удивления, а затем, опомнившись, опустил налитые кровью глаза на дерзкого юнца.       – Что же, раз так, Ваша милость, то вас мы продадим особому хозяину. Он у нас любит укрощать строптивых. Ты ему понравишься, – ухмыльнувшись себе в бороду, торговец облизнулся и, поднявшись с коленей, с презрением оглядел других членов экипажа. – Но вы, несомненно, можете сойти с корабля. При первом же нашем заходе в порт.       Схватив несчастных, изнывающих от боли матросов за засаленные кафтаны, грабители морей перетащили добычу на соседнее судно. С ними обращались, как с животными. Сразу же отобрали одежду, предоставив взамен грязные, изорванные лохмотья. Поместили ни в чем неповинных людей в провонявшей мочой трюм, вместе со свиньями и лошадьми. Периодически поганые мерзавцы высаживались на берегах самого крайнего южного региона – Дорна, и ловили необузданных мустангов, дабы выгодно продать.       Облокотившись на солому, Ренси вытянул затекшие ноги вперед. Разговаривать, тем самым ухудшая всеобщее положение, не хотелось. Затянувшееся молчание – верный признак безысходности. Моряки даже не подозревали, что имеют дело с принцем, но теперь все всплыло наружу. Искать поддержку среди обыкновенной черни не имело смысла. Забавно, ведь он никогда не отличался высокомерием. Скорее в нем проснулась любовь к жизни.       Видя перед собой смирившихся призраков, Ланнистер инстинктивно начинал противиться. Если бы Майкл увидел его в таком состоянии, то, без сомнения, лишь посмеялся бы. На протяжении нескольких дней, принц сидел в беспроглядной тьме и считал количество исчезающих и прибывающих ящиков с неизвестным содержимым. Изредка удавалось понять, что внутри звенят наполненные вином бутылки. Иногда разум погружался в забытье, являя прекрасные, чудесные образы родного дома. Там не было страданий и невыносимой головной боли.       Однако иллюзия развеивались, словно прах на ветру, стоило очередному любителю сквернословия ворваться в импровизированную тюрьму и облить пленников водой в качестве развлечения. Хотя сверху постоянно доносился нестерпимый вой и хохот, внизу по-прежнему было тихо. До безумия тихо. Капли, стекающие по отсыревшей деревянной обшивки корабля, падали на пол со странным интервалом. Со временем эхо начало отдаваться в ушах, окончательно разрушая связь с прошлым. Ренси едва сдерживал рвотные позывы при виде жирных мерзких крыс, подбирающихся все ближе и ближе.       В конце концов они доберутся до оголенных ног и примутся жевать плоть, невзирая на душераздирающие крики беспомощных пленников. Если уже не подобрались. До угасающего сознания доносились воображаемые запахи гниения, перед затянутыми дымкой глазами происходили нереальные картины, возникали образы погибших на войне товарищей и родственников. Отворачиваясь от навязчивых призраков, юноша то отчаянно протягивал руки в полумрак, то смеялся, раздражая соседей, то плакал, не в силах контролировать рвущиеся наружу эмоции.       Он уже раньше слышал про работорговцев и их жертв, похищенных в весьма раннем возрасте и имеющих шанс вернуться домой, будучи дряблыми, иссохшими старцами. Если вообще возвращались. Проклиная собственную самонадеянность, глупец извинялся за все свои прегрешения. На его руках кровь сестры. Ежели пираты будут милостивы и разумны, то убьют никчемного мальчишку раньше, чем пристанут к берегам других стран. Ему хотелось побыстрее предстать пред Творцом и, упав на колени, вымолить прощение за содеянное. Какая нелепица. Бога нет. Или же он попросту оставил всех смертников на этом проклятом судне без опознавательных знаков.       Прошло не менее нескольких суток, возможно, меньше недели. Все та же невкусная еда, явно оставшаяся после знатного пира. Объедки для собак, коими считали почти всех рабов. Раб? Верно, следовало привыкнуть к новому наименованию. Так его будут называть до скончания дней. Изредка моряки перешептывались, сетую на судьба, но при этом обсуждая будущих хозяев. Хозяев? Омерзительное слово. Хозяева бывают у псов, лошадей, но не у людей. И уже тем более не у самого принца, наследника всего Западного региона.       Брат чертового государя не может зависеть от непреклонных бородатых ублюдков. К тому же, главарь разбойников получил несказанное удовольствие от реплик юного и импульсивного Льва. Оказывается, на борту пошарпанного корабля находится особа, приближенная к высокопоставленным сановникам. Конечно, он не поверил, но цену может заломить высокую, ссылаясь на опрятную одежду плененного незнакомца, умением читать, писать и изысканно выражаться. В таком случае ему представиться шанс развлекать богатого чернокожего аристократа.       Или же умереть на плантации с израненной от нескончаемых ударов плетью спиной. А может – все вместе взятое. Коснувшись пальцами разросшейся щетины, Ланнистер прерывисто задышал. Он мысленно представил, чем будет заниматься в свободное время и тут же рассмеялся над своей шуткой. Бывшая судовая команда давно сочла его за сумасшедшего и предпочитала не отвлекать от бессмысленных ночных стонов и бормотаний. Хоть где-то он может побыть наедине со своим вскипающим рассудком.       Впоследствии он выяснил, что пробыл в темнице ровно девять дней и ночей. Кто-то удосужился упомянуть об этом, прежде чем отдать приказ немедленно зайти в порт. Точнее – мизерную, укрытую скалами бухточку с прозаическим названием на другом языке. Просидеть столько суток без движений – мука, но еще сложнее подняться на подкашивающихся ногах и выйти на свежий воздух, впервые ощутить порывы ветра на обветренной коже. Кого-то вырвало. Скорчив гримасу, так называемый капитан, с умышленной непринужденностью подошел к ценному заложнику и поклонился, как бы отдавая дань уважения представителю королевского рода.       – Прошу прощения за задержку, Ваше величество, – режущий по ушам акцент выдал в нем жителя Беленора, но отчетливое заглатывание гласных появилось благодаря влиянию заморских краев. По всей видимости, какой-то дезертировавший после гибели Таргариенов моряк провозгласил себя местным царьком и, договорившись с близлежащими клочками земли, вызвался поставлять им живой товар. – Попрошу на берег.       – Я – всего лишь брат короля, – проскрежетал Ренси с достоинством, выпрямившись и чувствуя, как захрустели кости. – Вашей милости будет вполне достаточно.       – А ты крепкий, несмотря на телосложение, – мучитель захохотал, кладя массивную ладонь на дрогнувшее плечо юнца. – Думаю, Кристофер собьет с тебя спесь и научит манерам. Таких салаг он укрощает быстро.       На долю секунды плотно сжатая линия губ упрямого лорда растянулась в улыбки. За такой короткий промежуток времени, проведенный в плену, он успел множество раз утратить всякую надежду и, наоборот, обрести заново. Услышав несвойственное для чужеземцев имя, сын Лорана вздохнул свободнее. Не все потеряно. Он найдет способ договориться с соотечественником. Или, по крайней мере, будет понимать его речь и с легкостью исполнять любые приказы. Всяко лучше, чем прислуживать облаченной в пестрые тряпки обезьяне с кольцами во всех частях тела.       – Даже не надейся на снисхождение с его стороны, мальчишка, – усмехнувшись, пират лишь покачал головой. – Я покажусь тебе заботливым родителем в сравнении с этим подонком. Тем не менее он платит хорошие деньги. Поэтому пошевеливайся и не испытывай мое терпение.       С этими словами работорговец толкнул замешкавшегося солдата, усаживая в телегу. Скрип колес, наезжавших на кочки, нервировал. Фыркающие узники подпрыгивали при каждом налете на неровную местность. Живописные окрестности могли бы как-то скрасить плачевную ситуацию, в которой оказался экипаж, но никто не обращал на них внимание. Ренси, некогда увлекающийся поэзий, также игнорировал чарующую природу. К черту высокие зеленоватые холмы, причудливые деревья, клонящиеся к извилистыми речкам и поразительное глубокое моря, виднеющиеся за горными цепями.       – Я слышал про этого Кристофера, – внезапно заговорил один из заключенных, при этом устрашающе глядя на товарищей по несчастью. – Говорят, он настоящий зверь. Наказывает своих рабов за малейшую провинность. Одному пареньку спину до мяса изодрал, поскольку тот опоздал на несколько минут, когда возвращался из деревни, куда ходил за продуктами по поручению самого хозяина.       – Дьявол во плоти, – рявкнул другой матрос, ковыряя ногтем деревянный поручень. – Не хотелось бы мне у него очутиться. Так однажды можно проснуться, увидеть его лик перед глазами и отдать Богу душу уже за это.       – Неужели он настолько уродливый? – поинтересовался Ланнистер, не желавший до этого поддерживать беседу с теми, кого, возможно, никогда больше не увидит. Ему нужна была информация о своем возможном обладателе, как бы грубо это, увы, не звучало.       – Приятель, его непросто так называют Торговцем забвения, – поморщившись из-за нестерпимой боли в области исполосованной спины – полупьяные матросы решили развлечься напоследок – заявил несчастный. – Если все твои россказни про принцев и королев правда, то об этом ты забудешь еще быстрее.       – Захлопните пасти! – ударив по тележке дубинкой, пират зарычал от негодования. – Скоро вам представиться возможность поболтать со своими хозяевами.       Худая кляча, тянувшая повозку, резко повернула направо, подальше от запыленного города. Работорговля запрещалась в крупных селениях – это строго контролировали главные скупщики невольников. В тоже время на окраине происходили настоящие торги. Здесь собирались разные люди: напыщенные вельможи с перстнями на руках, самопровозглашенные цари из ближайших непризнанных королевств, бывшие рабы с хищными, насмешливыми полуулыбками, грубоватые плантаторы, надеявшиеся купить несколько помощников, которых будут кормить хуже, чем бездомных собак.       Все они стремились заполучить желанное по выгодной цене. Никто не собирался работать себе в ущерб. Расхаживая около специальных столбов, к коим привязывали заложников обстоятельств, покупатели осматривали их с завидным усердием. Им не хотелось потратить большие деньги на испорченный товар. Худые, старые, больные, искалеченные – все это второсортная грязь, пригодная лишь для уборки конюшен и свинарников. Впрочем, их, как правило, могли продать за абсурдно низкую цену в качестве дополнения к основному предмету торга.       Ренси, оказавшийся среди чернокожих насильников, бывших разбойников, моряков, жестокосердных убийц и беспробудных пьяниц, презрительно фыркал на каждого, кто осмеливался подойти ближе, дабы рассмотреть знаменитого отпрыска царской крови. Слух распространился довольно быстро, вызывая град насмешек. Но юноша переносил все удары судьбы с высоко поднятой головой. Темные волосы коричневого оттенка, отдающие легкой бронзой, обрамляли широкое, немного бледное лицо с глубокими глазами цвета выжженной травы.       – Нет, совершенно неприемлемо, – брезгливо произнес незнакомец с напудренными щеками и округлым животом. – Ему недостает мускулатуры. Хотя, безусловно, черты лица интересные. – языка, на котором говорил возможный хозяин, Лев не знал. – Я бы рискнул. Сколько вы хотите за него?       – Прошу прощения, господин, но я, к сожалению или к счастью, уже купил этого раба, – поразительный акцент, напомнивший о доме, резанул по уху, вынуждая поднять отяжелевшую голову. Разодетый с иголочки мужчина явно демонстрировал непривычный для этих мест наряд. Уложенные волосы были слегка зачесаны набок, дополняя образ известного на всю округу Торговца забвением. Как ни странно, но прозвище ему подходило, несмотря на внешнюю учтивость, скрытую за растянувший рот усмешкой. – Вы не возражаете?       – Змей, – единственное, что вымолвил презрительный аристократ, после чего тут же ретировался. Гладко выбритый подбородок нового хозяина дернулся, а краешек губ явил некое подобие улыбки. Тогда стало понятно, что второе прозвище подходит ему куда больше.       – Полагаю, про тебя мне говорил наш общий знакомый? – полюбопытствовал лорд в зеленом дублете с пуфами на рукавах. Опираясь на изящную трость с золотистым набалдашником, житель Беленора присвистнул и дотронулся скрытой под перчаткой ладонью до овального лица юноши. – Что же, пожалуй, ты подойдешь. Ублюдок меня не обманул, но не буду его сильно расхваливать, иначе расслабится и в следующий раз не порадует. Я слышал, ты называешь себя братом короля? Какого именно?       – Майкла Ланнистера, истинного правителя Беленора, защитника государства и… – не успев договорить окончание столь многообещающего титула, Ренси вскрикнул от боли. В мгновение ока трость превратилась в дубину, огревшую по бедру.       – Ой, я забыл предупредить, что не выношу долгих бессмысленных разговоров ни о чем, – приказав находившимся неподалеку рабам отцепить купленного пленника, Кристофер стряхнул несуществующие пылинки со своей одежды. – Тебе стоит к этому привыкнуть, раз ты собираешься служить мне ближайшие пару десятков лет. Но твоя история, несомненно, занимательна. Быть может, я послушаю ее до конца, если мне будет невыносимо скучно. – положив загорелую ладонь на плечо дрогнувшего мальчишке, скупщик невольников услужливо подтолкнул новоявленного слугу к прекрасному игреневому жеребцу, нетерпеливо взрыхляющему копытом землю. – Да, познакомься – это мой конь Фриц. С сегодняшнего дня он – твоя забота. Позднее я объясню, чем ты еще будешь заниматься в моих владениях, но пока скажи – ты же умеешь обращаться с мечом?       – Да, – подавив желание ответить более развернутым текстом, сопровождаемым многочисленными язвительными комментариями, Лев выпрямился, с опаской глядя на недружелюбного мустанга.       – Да, господин, – безукоризненно вежливо произнес рабовладелец, при этом скалясь. Но даже этот неприятный жест удачно гармонировал с внешним видом аристократа. Поймав на себе непонимающий взгляд принца, мужчина усмехнулся. – Называй меня господином. Или повелителем. Владыкой. Хотя последнее уже перебор, но звучит красиво. Так или иначе, не буду тебя пугать в первый же день твоей службы. Думаю, урок ты усвоил и в дальнейшем между нами не возникнет недопонимания. Учитывая тот факт, что мы, вроде как, соотечественники, ты можешь рассчитывать на снисхождение. Но только тихо. – говоривший приложил указательный палец к губам и облизнулся. – Не говори никому, а то многие подумают, что у меня к тебе особое отношение. Это неправильно. Все равны. Все рабы равны.       Взобравшись на коня, хозяин тронул животное, устремляясь легкой рысью в сторону лесистых холмов. Ланнистер недоумевающе огляделся – шансы на побег возросли, поскольку никто не последовал за одиноким всадником. Неужели он приехал сюда один, ради единственного сомнительного раба? Увы. Бежать некуда – повсюду соглядатаи, стражники и покупатели. Возможно, на то и расчет. Придержав недовольного скакуна, Змей повернулся к застывшей фигуре и кивком головы указал нужное направление.       – Ты же не думал, что я захвачу ради тебя средство передвижения. Хочу проверить твои ноги. Для начала. Не беспокойся, галопировать не стану, – утешил повелитель, вновь усмехаясь. – Ах, где же мои манеры? Я так и не спросил твоего имени. Или мне называть тебя братом Майкла Ланнистера, истинного правителя Беленора, защитника государства и так далее и тому подобное?       – Ренси, – пролепетал неудавшийся путешественник, делая неуверенный шаг вперед. Он не выживет в этих краях без поддержки. Конечно, на нем не выжгли клеймо, но он абсолютно неприспособлен к жизни в таких местах. Да и в случае чего за ним наверняка отправят погоню. – Господин.       – Молодец! Ты быстро учишься. Думаю, мы поладим, – хмыкнув, Кристофер перешел на мелкую рысь. – К слову, ты слышал о доме Уэйнвуд, а? Полагаю, ты догадался, по какой причине я спрашиваю об этом? Скажи, мой отец еще жив?       – Семь лет как мертв, милорд, – едва перебирая ногами по неровной возвышенности, сын Лорана боялся потерять связь с реальностью. Слишком много переживаний.       – Какая досада, – безучастным тоном изрек вельможа, качаясь из стороны в сторону в такт лошадиному шагу.       Так они дошли до деревянных ворот, предусмотрительно отпертых заботливыми и запуганными слугами. Именно тогда, войдя в приглашающие врата, юноша, сам того не ведая, пересек черту Ада. На протяжении пятнадцати долгих лет он проклинал все и всех. Любое воспоминание о доме отдавалось болью в изуродованной спине, на которой красовалось множество маленьких, больших, витиеватых и глубоких шрамов.       Торговец забвением, как его именовали на всех прибрежных рынках, иной раз не гнушался лично взяться за хлыст и оставить собственные метки поверх других. Всякий раз, как он заканчивал свою кровавую работу, снимал перчатки зубами и заявлял, что оказал провинившемуся великую честь. Поэтому тот должен носить эти знаки отличия с гордо поднятой головой.       По ночам, валясь от усталости, Лев обрушивался на стог сена в конюшне, где жил и спал до упора, до первого ненавистного крика петуха. Затем он поднимался, чувствуя нестерпимую ломоту в суставах и шел вместе с остальными на адский труд. Иногда собирал хлопок или отправлялся в деревню за покупками с листком бумаги, на котором аккуратным почерком были написаны необходимые товары, временами тратил целый день на прогулку с хозяйским скакуном – единственная возможность вновь прокатиться верхом и почувствовать себя живым. К несчастью, кто-то из знакомых стал свидетелем этой невинной забавы и пожаловался главному истязателю.       После наказания Ренси провалялся на грязном деревянном полу неделю, постоянно выдавливая из себя нечленораздельные звуки. На спине виднелись кровоточащие и воспаленные раны, прикрытые листиками с целебными мазями. Ему помогали и поддерживали, по неизвестной причине приняв его за возможного спасителя. И неважно, что никто никогда не пойдет за пресловутым освободителем в цепях. Просто людям нужна была какая-то надежда. Поначалу темнокожие невольники относились к одинокому мальчишке с толикой оправданного подозрения и некоего презрения. Но все изменилось, когда принц заступился за несчастную беременную женщину, пойманную на краже яйца из курятника.       – Прошу вас, повелитель, – она сложила руки в молитвенной позе, выронив то самое злополучное яйцо. Змей смотрел на нее с подчёркнутым равнодушием, что наводило неописуемый ужас. – Мы тут почти голодаем.       – Голодаете? Ты? – переспросил наигранно удивленный Кристофер, указывая на уже заметно округлившийся живот. – Под "почти" ты, наверное, имела в виду "не совсем"? – с этими словами он замахнулся для предстоящего удара, но возникший перед ним силуэт ошеломил инквизитора. – Что такое?!       – Скажите мне, господин, – монарший брат сделал особый акцент на последнем слове. – Вы – человек? – подобный вопрос обескуражил застывшего, покрасневшего палача. – Как вы можете? Вы убили ее мужа на прошлой недели, оставив совершенно одну, без поддержки. И теперь удивляетесь тому, что произошло?       – Знаешь, ты чертовски прав, мой дорогой друг! – неожиданно воскликнул Уэйнвуд, хлопнув в ладоши. – Я совсем не думаю о благе моих подчиненных. Признаться, мне до этого и дела нет. Но раз тебе – есть, то, думаю, тебя не смутит моя просьба. На колени. – зеленые глаза на мгновение вспыхнули, но слабый блеск тут же потух, встретившись с насмешливым взглядом темноватых бездн. – Я должен повторять дважды? Становись на колени и вымаливай прощение за нее.       Щека инстинктивно поползла вниз, оголяя зубы. Тем не менее, Ланнистер исполнил приказ хозяина без промедления. Попросту рухнул на грязную землю, но не посмел проявить слабости и опустить голову. Он смотрел прямо на своего мучителя, отчего тот слегка поморщился, но все же широко улыбнулся в знак одобрения. По привычке коснувшись щетинистого подбородка, лорд внимательно осмотрел коленопреклоненного соперника. Несмотря на внешний вид: поношенная туника, усеянная заплатками и дырками, загоревшую кожу, паутинку морщин под глазами, он оставался все тем же воином, проливавшим кровь ради братского престола.       – Мне нравится смотреть, как ты умоляешь, – одобрительно кивнув, изверг хмыкнул и повернулся к насмерть перепуганной рабыне. – Делай так чаще. А пока прогуляйся с Фрицем, он чересчур долго простаивал в конюшне. Потом я расскажу, какое нашел применение твоим безграничным талантам.       Норовистого хозяйского жеребца ненавидели практически все обитатели поместья. Надзиратели побаивались мощных копыт, силящихся ударить любого, кто осмелился пройти мимо загона, конюхи с опаской поглядывали на навострившиеся уши, когда носили воду или вычищали грязь из подков. Однако вел он себя все равно лучше, чем всадник. Ренси не нравилось следить за этим животным, но постепенно их отношения наладились и переросли в обоюдное согласие пребывать в компании друг друга. Впоследствии их начали связывать узы дружбы. Соломенная грива развевалась на бешеном ветру при сумасшедшем галопе, дарящему вкус желанной свободы.       Однажды взбешенный поведением наездника мустанг сбросил его прямо в лужу, что могло нехорошо закончиться для раздраженного коня. Лев, вовремя подоспевший на помощь завопившему повелителю, успокоил возбужденного зверя и отвел в загон. Рабовладелец же пришел в бешенство: избил попавшегося под горячую руку слугу за неуместный вопрос о самочувствии, принялся угрожать обезглавить виновника произошедшего и повесить его шкуру на стене. Ренси, услышав подобные угрозы, сразу же упал на колени, вымаливая прощение за то, чего не совершал и к чему не был причастен.       – Это ты виноват! Проклятый ублюдок! Ты его научил! – Змей мгновенно растерял все самообладание. Светло-каштановые волосы растрепались, прикрыв лоб. – Я повешу тебя, клянусь Богом! – зарычав от всепожирающей злобы, аристократ все же не стал приводить в исполнение свою угрозу, стоило невольнику потешить самолюбие демона. – Что же, сегодня тебе повезло. Ко мне пришел человек, поведавший об одном маленьком развлечении. Бойцовые ямы снова открыты. Ты станешь моим чемпионом. Боюсь, это не вопрос. Если хочешь сохранить жизнь этой глупой скотине и продлить собственную, то начнешь тренироваться уже завтра.       Очередное испытание, ниспосланное Господом, явно поддавшемуся искушению своего злейшего врага – Лукавого. Прошло около восьми лет с тех пор, как Ланнистер был продан в рабство. Его могли сломать физически, но не морально. Большинство заключенных потупляли взор, завидев господина с тростью на горизонте. Но только не он. Не сын Хранителя Запада, брат правителя Беленора и наследник огромной территории. Он по-прежнему оставался принцем, хотя у его брата давно могли родиться наследники. Но в данном случае это не имело значения. Со своим титулом он не расстанется даже под угрозой смерти.       Но десять лет – большой срок. Если бы кто-то сказал, что ему осталось потерпеть еще пять, то он бы заплакал. Самое страшное во всей это ситуации – неведение. Мало кто мог вынести такие бесчеловечные пытки. Всю свою жизнь он наблюдал за тем, как рабы появлялись и исчезали. Бесконечная вереница черно-белых страдальцев с невысказанной мечтой о свободе. Грустное зрелище. Впрочем, сам Ланнистер не мог жаловаться. К нему относились по-особому, называя цепным псом чужестранца. Под таким прозвищем он и выступал на арене. Изредка его именовали Ваше величество. В качестве насмешки, но он научился не обращать внимания на обыкновенных плебеев.       – Ты молодец! Прекрасно держался, – похвалил Кристофер после очередного поединка, впечатлившего зачарованную публику. – Я бы не смог выстоять с одной деревянной дубиной против хорошо вооруженного соперника в броне, но ты справился. Правда, в следующий раз попытайся сделать это быстрее и не получить ран. Это было не так эффектно как при прошлой боевки , понимаешь? А люди, они хотят зрелищ. За это они нам платят хорошие деньги. – похлопав опытного бойца по плечу, Уэйнвуд повернулся к выходу, но все же остановился на половине пути. – Чуть не забыл. Здесь же и твой выигрыш тоже. Возьми. – он вложил несколько монет в огрубевшую мужскую руку. – Не знаю, пригодятся они тебе или нет, но ты заслужил. И все же прими во внимание мои замечания.       – Благодарю, господин, – слабо улыбнувшись, победитель сжал монеты в кулаке. – Я исправлюсь.       Он мог бы купить новую рубаху или орудие для боя, с разрешения хозяина. Но не стал. Какое-то странное предчувствие овладело им. Он соберет необходимую сумму для… Собственного спасения? Но каким образом? Мысль, повисшая в воздухе, осталась в закромах памяти. Невзирая на соблазн, он продолжил сражаться во имя несуществующей цели. Добиваться славы на ристалище, круша одного противника за другим, ломая кости чернокожим гигантам, чьи мышцы буквально лопались от напряжения. Человеческая кровь не единожды попадала на язык, оставляя мерзкий металлический привкус. Вытирая окровавленное лицо тряпкой, Ренси глядел вслед проигравшим, которых обычно уносили с переломанными костями или вырванным сердцем.       – Ты не представляешь, сколько раз мне предлагали купить тебя за весьма уместную цену, – блаженствовал соотечественник, впервые не выказывая привычного недовольства или раздражения. – Черт, я бы разбогател и купил бы половину этого поганого города. Но мы же вроде как друзья, а их не продают, верно? Кто бы мог подумать, пять лет на арене и ни единого проигрыша. Великолепно. По такому случаю я позволю тебе завтра же сходить на рынок и купить доспехи. Можешь даже прокатиться на Фрице, я сегодня добрый. Все равно эта старая скотина ни на что не годна.       – Спасибо, милорд, – вежливо поклонившись, пленник удалился в свой небольшой сарай, построенный отдельно для него. Не желая выделяться, он редко ночевал там, лишь когда нуждался в одиночестве. Зайдя по дороге в конюшню, полную лошадей самых разных мастей, воин прошествовал к отдаленному загону. – Здравствуй. Как ты тут?       Проведя рукой по белой полоске на вытянутой морде, мужчина тяжело вздохнул. Им предстояло совершить увлекательное путешествие длиной в несколько часов. Этого вполне хватит, чтобы почувствовать себя живым. Боясь услышать отвратительный смех хозяина, решившего поиздеваться над своим рабом, Лев заснул прямо на сене, не переживая насчет привычного запаха и опасной близости подкованных копыт. За все приходится платить, этот урок он усвоил. Никогда прежде он не вспоминал о потерянной семьей, однако, по неизвестной причине, именно в эту ночь ему приснилась погибшая сестра. Впервые за десять лет. Проснувшись в холодном поту, принц увидел перед собой два немигающих черных глаза. Фриц стоял над ним, прикрывая собственным телом.       – Мы не должны быть здесь, – аккуратно коснувшись мерно вздрагивающих ноздрей, чемпион ощутил теплоту на коже. – Мы с тобой не рабы.       Провалившись в забытье, Ланнистер проснулся гораздо позже обычного. Никто не разбудил его на рассвете, облив холодной водой – так время от времени развлекался напившийся Змей. Посчитав это хорошим знаком, боец вывел недовольного скакуна. Уздечку и седло брать не позволяли и он не рискнул нарушать этот запрет. Свобода познавалась в отсутствии кандалов. Поздоровавшись с рабынями, негласный лидер общины взобрался на крепкую спину и постарался скорее убраться из угнетающего поместья. Встречавшиеся по дороге недруги не посмели выказать неудовольствия. Они боялись знаменитого цепного пса, не проигравшего ни одной битвы один на один.       Въехав в городскую черту, рыцарь не стал поворачивать к необходимым лавкам. Ему захотелось еще раз ощутить упоительный морской воздух. Убогий порт остался на том же месте. Как забавно. Десятки причудливых кораблей, от большого до малого, со странными рисунками на парусах выстроились в своеобразный ряд. Внезапно в голову пришла безумная идея. Может, одно из этих суден идет к берегам Беленора? Это вполне возможно. Может, ему удастся проникнуть туда или купить место, ведь в кармане все еще позвякивали честно заработанные монеты. Слишком просто. Его могут узнать в любой миг и доложить Торговцу забвением. Но он может оправдаться. Он сможет придумать что-нибудь. К счастью, никто не признает в нем раба, поскольку их не клеймили, так как Уэйнвуд не признавал испорченный товар. Поэтому его примут за бедного путника с конем.       – Скажите, куда идет этот корабль? – словно невзначай поинтересовался известный борец, упорно глядя в глаза свистящему матросу. Обветренное лицо выражало неподдельное равнодушие, но, зациклившись на мустанге, кустистые рыжие брови поползли вверх.       – В Вольный Город Лисс, господин, – вздрогнув от услышанного, Ренси взглянул на поднимающуюся вдали волну. Он часто видел море издалека, когда приезжал на рынок в сопровождении хозяина.       – Этого хватит, чтобы отправиться с вами? – соблюдая величайшую осторожность, будто все происходящее подстроил сам Уэйнвуд ради забавы, принц показал горсть монет, предназначенных для покупки новых доспехов.       – Конечно! – воскликнул удивленный матрос, завороженно изучая предлагаемую сумму, которая по совместительству являлась выкупом из собственной тюрьмы. Он мог бы давным-давно воспользоваться шансом на побег, но непонятный страх все это время сковывал душу. Первобытный страх. – Вот только без лошади. Капитан не возьмет ее на борт.       – Пожалуйста… мы же были вместе, – невнятно пробормотал заложник демона, дыша с какими-то странными промежутками. – Я доплачу столько, сколько потребуется. Я могу работать на корабле. Умоляю.       – Мне жаль, но капитан на это не пойдет. Мы везем ценный груз, – почесав макушку, штурман отрицательно покачал головой и с неподдельным сожалением посмотрела на откровенно запаниковавшего незнакомца. Все кончено. Это знак. Ничего не выйдет. Лучше вернуться, пока его исчезновение не вызвало подозрений. – Но вы можете его продать прямо сейчас. Выручите больше серебряных монет. Эй, приятель, иди сюда! – эти слова были обращены к другому матросу, гораздо старше и опытнее, если судить по виду. Настоящий морской волк с разросшейся по всему лицу бородой. – Этот господин желает к нам, но места для его скотины у нас нет. Вы же вроде как везете экзотических животных в Астапор. Может, упряжная вам пригодится?       – Хороша животина, спору нет, – после осмотра, длившегося целую вечность, заявил скупщик. – Потянет на три золотых или тридцать серебряных. Как вам угодно? – Ланнистер машинально прижался к длинной шее. Тридцать серебряников? Этот жест явно не ускользнул от проницательного покупателя, заставив нахмуриться. – Ладно, ваша цена?       – Я не могу его продать… не могу этого сделать… он… он, – он мне не принадлежит. Следовало признаться, но кому от этого станет лучше? Сглотнув застрявший в горле ком, житель Беленора с трудом вымолвил: – Вы обещаете хорошо о нем заботиться?       Не скрывая своего изумления, мужчина почесал подбородок. Раздумывая мгновение, он осмелился подойти ближе и протянуть руку в направлении вытянутой морды. Зверь угрожающе зафыркал, чего и следовало ожидать. Но это не смутило человека, привыкшего иметь дело с самыми опасными тварями этого мира, поэтому он весьма ловко накинул принесенную помощниками веревку на изящную шею. Дрожавший и заговаривающийся раб все еще прижимался к другу, с которым пережил все лучшие и худшие моменты их совместной жизни, изредка разделенной деревянным забором.       – Я так не могу, – неожиданно признался новый владелец потрясающего игреневого скакуна. – Считайте, что я одолжил его у вас. Если нам доведется встретиться, то я не стану требовать с вас платы за его возвращение. Как его зовут?       – Фриц, – нерешительно ответил чемпион, пробуя ненавистное имя на вкус. Оно совсем не подходило такому преданному товарищу, каковым являлось это поразительное существо.       – Странное имя для лошади, – кисло улыбнувшись, проговорил капитан соседнего судна, готовящегося к отплытию.       – Верно, назовите его по-другому, – взмолился рыцарь с отчаянным пылом. Глаза все еще горели, являя потрясающую смесь разных оттенков зеленого. – Это нехорошее имя. Оно проклято.       Неуверенно кивнув, пораженный скупщик уже намеревался вернуться на судно, но так называемый товар вдруг заупрямился и принялся вырываться из силков. Копыта с завидной яростью, оголяющей витиеватые ниточки вен, впились в землю. Громкое ржание разнеслось по всему порту, привлекая излишнее внимание. Ренси, наконец-то очнувшийся от непонятного анабиоза, подбежал к верному соратнику и, обняв за шею, зарылся в мягкую гриву. Простояв так несколько минут, принц аккуратно, не делая резких движений, приподнял крупную голову и взглянул в глубокие черные глаза, смотревшие на него с пониманием и любовью. Прижавшись лбом к родной белой полоске, невольник шептал слова утешения.       – Мы еще встретимся, клянусь, – подав едва заметный знак, боец позволил увезти единственного друга, который перестал брыкаться и покорно последовал за мягким, но требовательным хозяином. – Прощай.       – Зря вы не взяли полную сумму, милорд, – голос ворвался в подсознание и неприятно кольнул в области сердца. – Могли бы выкупить лучшую каюту с питанием и еще бы немного осталось.       – Я не собираюсь нежиться в постели целыми днями. Дайте поговорить с капитаном, чтобы наняться на корабль. Я готов заплатить за это, лишь бы убраться отсюда. Как называется судно?       – Если переводить на общий язык, то "Победный Ветер" или "Ветер Победы". Как вам больше по душе, – Ренси ничем не выдал своего волнения от услышанного. Это знак. Все будет хорошо. Отныне. Боязливо ступив на деревянный помост, беглец внезапно натолкнулся на вытянутую руку стоявшего справа моряка. – Я еще не видел раба, который бы осмелился на такое. Вас немало таких здесь встретишь, но ни один еще не осмеливался подойти ближе, чем на пару метров. Я уже молчу о том, чтобы просто заговорить с кем-нибудь из нас. Не бойтесь, я не верну вас обратно, но мне все же любопытно, как вы это сделали? Как побороли эту порочную власть страха?       – Я не родился рабом, капитан, я стал им по вине обстоятельств, – мужчина хмыкнул, после чего убрал препятствие в виде собственной ладони, позволяя идти дальше. Он обо все догадался. Сразу же. Но решил испытать незнакомца. Судя по внешности, он занимался мореплаванием от скуки, при этом беря на себя обязанности перевозчика какого-нибудь груза – также благодаря смертельной усталости от всего насущного. Чем-то они были похожи друг на друга.       Облокотившись на одну из бочек, Ренси таким образом сохранял равновесие. Иначе просто потерял бы сознание и рухнул на палубу. Пятнадцать лет. Сумасбродный юноша, дерзко бросивший вызов всему миру, умер слишком давно. На его место пришел изуродованный жизнью мужчина. Но теперь все закончилось. Все отошло на второй план: Торговец забвением, держащий окровавленный хлыст и хохотавший своим безумным, дьявольским смехом, огромный дом с кроваво-красной крышей, темнокожие плантаторы, вытирающие пот с мясистых лиц, ликующая толпа, заслышавшая хруст костей, плачущие дети, лишившиеся матери, брыкающийся Фриц. Все это не имеет больше никакого значения. Лисс отказался от рабства. Это сейчас важно.