Беленорские хроники

Nights Amore and Arn – Farewell Life. Max Richter – When She Came Back. Modern Merchant – Twin Channel. Mumford & Sons – Broken Crown.

      Западный регион, исторически принадлежавший клану Ланнистеров, менее всего пострадал от войн и разрушительных действий собственных правителей. Парадоксально, но закрепившееся в цитадели на приморском утесе семейство на протяжении веков ввязывалось в опасные военные авантюры или впадало в королевскую немилость, однако ни разу не лишилось территориальных приобретений или важнейших титулов. Словно само небо благоволило к почтенному роду с золотым львом на красном фоне, наводившему смуту в государстве со дня успешного захвата дома на вершине отвесной скалы. Три столетия потребовались знатным богатым аристократам, владеющим золотыми копями, армией и флотом, на созревание плана государственного переворота и смещения правящий династии. Лорд Майкл не мог похвастаться качествами хорошего отца и прекрасного правителя, но он снабдил детей короной, обширными землями, престолом и возможностью устранять противников по желанию. Как бы тяжело не было сначала, новый монарх привел разрозненную страну в порядок и назначил брата, не без его личной инициативы, верховным правителем Западного региона. Получив венец и скипетр, львы прикладывали больше усилий для удержания новоприобретенных земель, чем на контроль над старыми. Поэтому младший из сыновей Майкла остался присматривать за родовым гнездом.       Весьма успешно, если сравнивать с временами, когда главный замок пустовал.       Добившись высокой урожайности и посодействовав созданию вассального дома, Колемон принялся объезжать города и мелкие поселения, проверять условия работы фермеров, укреплять рубежи ради защиты от внешних и внутренних врагов. Участились набеги заморских разбойников на прибрежные районы – пришлось обносить импровизированные бухты и деревушки высоким частоколом, обучать крестьян самозащите, оставлять на местах немалое количество солдат, ночевать под открытым небом в ожидании высадки очередных захватчиков или устраивать многодневные засады, чтобы истребить жалкие остатки варваров. Погрузившись в тягучий труд лорда-протектора, Кол верно исполнял долг и подвергал жизнь совершенно ненужному риску. Как однажды выразилась его беременная супруга, крайне раздраженная фактом отсутствия благоверного возле семейного очага. Она не жаловалась на уютные роскошные покои, облагороженные теплыми расшитыми коврами и шикарными постелями с пуховой периной, но постоянные боли и дискомфорт от вздувшегося живота заставляли отправлять в ставку генерала по три-четыре письма в неделю. И все настаивали на скорейшем возвращении. Рожать представителя царского дома в окружении взволнованных слуг и крикливых старых ветеранов точно не входил в планы племянницы великого грандлорда.       Возможно, ее желание исполнилось, если бы роды не начались немного раньше. Властелин опоздал на неделю и, вернувшись домой после длительного сражения с бандитами, опьяненный успехом Кол получил известие о рождении сына. Потомка завоевателей, революционеров и смутьянов. Конечно, не прямого наследника трона, но одного из претендентов на таковой. В случае гибели кронпринца с братом. В течении семи дней томясь в душном каменном пространстве – июльская жара накаливала воздух до предела – Хелена ненавидела мужа и находила предлоги отослать служанок с младенцем подальше. Отказавшись кормить новорожденного, она распорядилась подать бумагу с чернилами и написала длинное письмо в Соколиное Гнездо. Место, в котором провела детство. Вместе с братом, погибшим на воне с погаными Легионами полубезумного Старка. Ему размозжили череп на окраинах пустынного Дорна, а останки захоронили в холодных подземельях восточной крепости. И пусть в его честь воздвигли могильную плиту с крестом на вершине одинокого холма с мертвым деревом, этого недостаточно. Никогда не будет достаточно. Отныне Гнездо принадлежит Ланнистерам в лице леди Ребекки, подарившей их вассалам законного правителя. Везде заправляли чертовы львы. И кому же тогда жаловаться?       Кому изливать глубокие личностные переживания?       Зажмурившись и смахнув пару гневных слезинок, девушка выплеснула эмоции на неповинное белое полотно. Осознание того факта, что приходится унижаться и просить кого-то постороннего о помощи, приводил в отчаяние с каждым написанным словом. Вычерчивая идеально ровные буквы, Хелена не стала перечитывать послание и велела немедленно доставить вороном. Через пару часов в комнату, не постучавшись, ворвался ликующий Хранитель с умолкнувшим первенцем на руках и целой оравой галдящих слуг и сподвижников, поздравляющих с таким чудесным событием. Запечатлев поцелуй на покрасневшей от слез щеке, Кол поблагодарил за сына и прилюдно нарек его Эваном. В переводе на другой язык – юный воин или Король. Амбициозное решение. Заслушавшись, Хелена оглядела мужа, сильно изменившегося с их последней встречи двухмесячной давности: густые брови разрослись, на квадратичном подбородке проступала рыжевато-коричневая щетина, а волосы следовало укоротить, однако в светящихся изумрудных глазах плясали огоньки невыносимого счастья. Тогда она поймала себя на мысли о том, что игнорировала младенца и оставила безымянным на целую неделю. Закусив губу, дочь Робина терпеливо дожидалась окончания поздравительных речей и просьб уведомить обо всем королевскую семью.       – Я хотела бы попросить у тебя разрешения поехать в Соколиное Гнездо и навестить могилу брата, – если бы Колемон не был занят изучением плавных изгибов притихшего малыша, чьи зеленые глазки сосредоточились на улыбающемся незнакомце перед собой, то заметил бы, как супруга сжимала обе руки в кулаки и нервно прохаживала по комнате. – Ты же не будешь против?       – Разумеется, нет. Ты выдержишь длительную поездку после родов? – приблизившись к застывшему детскому личику, генерал прижался к нему носом и тихо рассмеялся. – Даттон сказал, что рождение мальчика – хороший знак. Я не против девочек, но ты слышала про первенца Никлауса? Дочь. Стоило бы предупредить его. – приоткрыв дверь и позвав служанку, Ланнистер пару раз покрутился на месте, наслаждаясь реакцией малютки. – Принесите сюда кроватку. Хочу, чтобы он спал рядом с нами. – по-прежнему пребывая в некоем подобии эйфории, он не реагировал на окружающие раздражители. – Так ты поедешь? Я напишу сестре и попрошу быть гостеприимной. Она не очень хорошо чувствовала себя последнее время, но, думаю, любезность ей не чужда.       – Я еду домой, а не в гости. И уже предупредила ее сама, – впервые Кол оторвал взгляд от свернутого в легкой накидке комочка и перевел на выпрямившуюся девушку. Слегка удивившись реакции. – И я бы поехала завтра, если ты не против.       – Хорошо. Я справлюсь со всем самостоятельно, – смущенным тоном протянул юноша, сбросив такое поведение на общее недомогание и недостаток сна. – Поприветствуй сестру от меня. Я, скорее всего, попрошу одного из братьев Кракехоллов сопроводить тебя и обеспечить безопасность. Мы три года как без войны, но не следует забывать об осторожности. – спорить бесполезно. Потому она кивнула и вздохнула с облегчением.

Полгода спустя.

      Никто не смел упрекнуть нынешнего исполнительного Хранителя Западного региона в равнодушном отношении к супруге. За три века Львиный Утес повидал немало жестоких хозяев, либо замуровавших собственных избранниц в каменных стенах, либо засадивших в подземные темницы со сводящими с ума журчащими родниками, либо сбросивших с остроконечных скал прямо в пропасть. Кол отличался от остальных братьев непомерным эгоизмом и честолюбием. С детства лелея мечту стать рыцарем и лордом-командующим, он пренебрегал романтическими порывами и прочими проявлениями чувств – перед глазами не было живого примера дружной любящей родительской пары, оттого усваивались только обрывки редкой материнской нежности и разрушительная ненависть отца. Стать достойным спутником жизни при таких обстоятельствах – непосильная задача, с которой тяжело совладать юнцу двадцати лет. Никлаус сумел оправиться от пережитых травм и обзавестись семьей. Он был сильнее их всех. Тень, отбрасываемая королем, затмевала обоих младших Львов, вынуждала бороться за лучи солнца. Элайджа сразу понял, как обстоят дела, и занял место рядом с венценосцем в столице, заняв желанный пост десницы. Финн пытался стать самостоятельным человеком, принимающим решения и совершающим ошибки, но так и не вырвался из-под влияния пагубных пороков. Кол все улыбался. Не принимал ничего всерьез и относился к окружающему миру как к затянувшейся шутке. Рождение сына изменило все. Неожиданно даже для самого себя привязавшись к сморщенному комку, генерал таскал его за собой повсюду. На светские приемы к восторженным вассалом, на безопасные конные прогулки, объезды защищенной местности и купания в кипящих подземных ваннах. Слугам довелось отговаривать тащить полугодовалого малыша в дальнюю поездку по центральному региону, вызвав приступ гнева у новоиспеченного отца. Постаравшись сократить время пребывания у родственников и возвратиться домой поскорее, грандлорд застал в главном зале женщину, державшую на руках его же ребенка.       – Леди Догетт, какая непредвиденная, незапланированная встреча, – поклонившись, Смеющийся Лев нахмурил кустистые брови и призвал виночерпиев принести наполненные кубки. – Кто позволил вам взять Эвана? – недовольный взор вперился в спустившегося по лестнице кастеляна, застывшего с трубкой между зубов. – Лорд Престер, вы теперь заделались распределителем кормилец и воспитательниц?       – К чести леди Регины, она хорошо умеет убеждать. Не возражаете? – отодвинув стул, Даттон получил разрешение и облокотился на спинку в окружении дымовой завесы. При этом он выудил из кармана письмо и аккуратно придвинул к сюзерену. – Прибыл гонец от короля вчера вечером. Попросили вам передать с условием получения ответа в день приезда. То есть, сейчас.       – Неужели старшему брату настолько нечем заняться? Вся столица восстановлена? – вскрыв сургуч с вставшим на дыбы коронованным львом, Кол пробежался по тексту, пестрящему истинно монаршей тактичностью вперемешку со старыми добрыми угрозами. Дочитав до конца, адресат сжал челюсти, попутно отшвыривая клочок бумаги подальше. – Требует примирения с Хеленой. Будто мы ссорились или расходились. А еще намекает на ее возвращение на Утес. Утверждает, что Беленор не в восторге от произошедшего и это негативно влияет на престиж нашего клана. И кто вещает о репутации? Тот, кто собирался убить родного отца?       – Это уже история. Или теория, как любят говорить летописцы, – вмешалась женщина с подведенными глазами и подрумяненными щеками на красивом вытянутом лице в обрамлении длинных волос. – Я бы рекомендовала прислушаться к совету государя и наладить отношения с супругой. – мальчишка шести месяцев отроду заметно поморщился и заплакал, вынуждая родителя подскочить. Удивленная Регина прижала его покрепче и чуть отвела назад, качая головой. – Сначала напишите жене. Я помогу составить послание в утешительных и ласковых выражениях, а вы пошлете гонца. Но лучше бы ехали лично.       – Считаете, у меня нет более важных занятий? Воспитание сына, например? То, чем не мешало бы и вам заняться в отсутствие живого мужа, – раскрыв рот от шока, Догетт не нашлась с ответом и почти мгновенно передала младенца в требовательно протянутые руки. Приласкав улыбающийся комочек, завернутый в расшитое золотом красное покрывало, Хранитель почувствовал на себе укоризненный взгляд Коменданта. – Вы уже определились с кандидатурой будущего партнера для вашей дочери?       – Нет. Хотите предложить вашего наследника? Или снова назвать меня плохой матерью из-за гибели мужа на вашей же войне? – упрекнула хозяйка Равенкорна, не поддаваясь раздражению и сохраняя внешнее спокойствие. – Или разведетесь с Хеленой и сами почтете нашу семью вниманием?       – Я пошлю кого-нибудь из Сарвиков в Гнездо с вашими любовными записками. У нас немного людей на Западе, чтобы рассылать их по всему государство или оставлять без руководства. А насчет дочери спрашиваю не просто так. Могу походатайствовать перед любыми домами, устроить бракосочетание и одарить молодоженов благословением. Этим и занимается Верховный Правитель в свободное от пустой болтовни и сочинительства время. – вздернув подбородок, помрачневший лорд развернулся и направился к лестнице, ведущей в просторную опочивальню. Разочарованные взоры сопровождали его при каждом последующем шаге.

Несколько месяцев спустя.

      Исполнив негласное обещание, данное настойчивым вассалам и не терпящему неподчинения брату, Колемон дожидался воссоединения со второй половинкой. Стоило наплевать на неправдоподобные слухи, дарующие столичным и региональным аристократам темы для пересуда. Какая разница, кому из супругов понадобилось уехать на заслуженный отдых после тлетворной годичной войны? Зачем пускаться в досужие рассуждения о причинах, побудивших разъехаться и отдохнуть от общества друг друга? Раздражаясь с каждым днем все больше, Лев наматывал круги по галереям, чертогам, улицам и витиеватым коридорам, пальцами ощупывая шероховатую каменную поверхность. Из-за холодов восьмимесячный малыш заболел и покашливал, лежа в утепленной одеялами и шкурками люльке. В крепости старались поддерживать тепло путем разжигания каминов и свечей, однако третья зимняя послевоенная пора выдалась чересчур лютой. В конце концов наступила щадящая весна, принесшая лишь пронизывающий ветер и меланхолическое настроение. Перестав бриться, юноша учил ребенка ровно стоять, придерживаясь за ближайшие предметы. Занятная картина. Бородатый высокий воин, победивший волчьи легионы, накрывал ладонью комично маленькую голову сына, не давая рухнуть на ковер.       Прибывавшие гости умилялись такому отношению и выражали сочувствие по поводу конфликта. Тем не менее, Кол до конца так и не осознал причины их размолвки. Шанс получить ответ представился. Ровно через месяц. Грустная процессия из одной кареты и двадцати всадников взобралась на самую вершину скалистого изогнутого утеса, преодолев уклончивые вихляющие тропы, и въехала в бастион, вросший в каменистую гряду. Их встретил изумленный кастелян, поспешивший послать гонца прямо к грандлорду и сообщить о появлении сине-белых флагов Арренов у ворот. Через пару минут Лев уже обнимал исчезнувшую жену и шептал на ухо извинения за проступок, который не совершал. Он знал, как наладить трещавший по швам союз, скрепивший два великих дома – завести еще одного ребенка. Так когда-то поступали его родители – не останавливались на достигнутом и плодили отпрысков рода львов. Нельзя сказать, что их брак считался образцовым или счастливым, но зато крепким. До начала смуты первородных, принявшихся разграблять деревушки и набирать ополчение. Силясь отмести все подсознательные страхи, Кол повел возлюбленную в спальню и доказал, что способен на искреннюю любовь и понимание чужой боли. По прошествии двух месяцев Господь даровал им второго малыша, пока что в форме округлившегося живота и легкого румянца.       Возгордившись собой, генерал затеял масштабное празднество по случаю женитьбы дочери Регины и лорда Вастерлинга. Вино лилось рекой, столы ломились от вкуснейших яств, гости отплясывали на огороженной площадке и поднимали бокалы в честь новобрачных, стабильного мира, процветания, второго наследника и государя. Ланнистер, получавший удовольствие от шумных компаний и диких попоек, не замечал натянутой улыбки Хелены и побледневших искусанных губ, беззвучно шепчущих нечто нечленораздельное. Внимательность леди Догетт предупредило возможную семейную сцену: оказавшись подле правительницы, она потянула ее за дрожащий локоть и помогла дойти до башни. Последующие тягучие дни проходили в глубоком затворничестве и молчании. Сын Майкла отчаялся, забрасывая сестру письмами с просьбой рассказать, чем занималась сбежавшая супруга весь год. Но перечисление скучных повседневных прогулок и обсуждений личных переживаний не пролили свет на загадочное поведение девушки. Не помогло вмешательство умудренных опытом вассалов, тяжко пробивающихся сквозь завесу равнодушия вечно молчавшей хозяйки Утеса. Присутствие годовалого мальчишки, очевидно, ее раздражало и выводило из себя. Нередко принц вбегал в комнату и силой выдергивал невинного ребенка из рук распсиховавшейся матери.       Долгожданные изменения не назрели и после родов, оказавшимися продолжительными и тяжелыми – восемь часов роженица мучилась на окрасившихся кровью простынях в наполненной болезненным воплем опочивальне. Разрешившись от бремени вторым мальчиком, почему-то не кричащим дольше обычного, Аррен потеряла сознание на некоторое время. Кол не нарушил данного слова и остался с женой вплоть до рассвета. Засыпая на ходу, облокотившись на неровную каменную стену, Хранитель пробудился от резко хлопнувшей двери и обнаружил перед собой очередное завернутое в одеяльце тело, сплющенное, крохотное и кривоватое. Может, и не плод бесконечной любви, но точно лучшее, что способны даровать Творец и прогнивший мир. Внезапно очнувшаяся Хелена нарушила идиллию общего восхищения и закатила истерику, требуя окрестить новорожденного Каем.       В честь павшего в бою брата, жестоко растерзанного лидером мятежного войска умалишенных еретиков.       – Называть детей в честь мертвецов – плохая примета, – оповестил сильно постаревший лорд Сарвик, подпирая закрытую дверь плечом со сложенными на груди руками. На морщинистом в рытвинах лице читалась усталость от навалившихся годов, проведенных либо в ожесточенных битвах, либо в скучном мирском безделии бывшего развратника и писателя грубоватых эротических романов. – Моя первая жена из рода Мутонов настояла на каком-то странном имени в честь ее погибшего родственника. И какова судьба моего первого наследника? – сокровенные воспоминания не особо тронули самого ветерана: обвисшие щеки лишь слегка дернулись, оголив полусгнившие зубы, а кадык подрагивал не чаще раза в минуту. – Погиб в какой-то стычке под знаменами Таргариенов. Дорогая Меган не перенесла такой трагедии и выбросилась с башни. – подняв покрытую пигментными пятнами ладонь, Донасьен желал избежать ненужных изъявлений сожаления. – Я нашел другую. Николь прекрасна и молода. А детей мы назвали в честь моих удачливых предков и до сих пор никого не похоронили. – улыбнувшись, сир подошел ближе и провел шершавыми пальцами по слизкому черепу младенца. – Сине-зеленые глаза у вашего сына. Невероятная редкость. Он вас еще удивит.       – У нас в клане не было традиционных имен. Однако мы обожаем имена на букву “К”. Кая Ланнистера не должно быть на семейном древе. А вот Коди Ланнистер вполне подходит, – вышедшая из комнаты служанка вынесла заспанного первенца и поднесла вплотную к отцу. – Смотри, Эван, это твой братец. – они соприкоснулись ручками, вызывая неподдельный восторг старшего Льва, подарившего жизнь, а не отнявшему ее. Впервые. – Если бы поганый Майкл был жив, то наверняка бы расчувствовался. И перестал отравлять наше существование.       Поцеловав обоих сыновей, Цербер велел накормить их и уложить спать. Тяжелый день закончился в светлых тонах. Отныне их счастливую семью не разрушат бессмысленные конфликты и непонимания. Брак скреплен священными кровавыми узами. Увы, несбыточные мечты об умиротворенной и тихой обстановке развеивались прахом на одиноком ветру. Хелена не выходила из апартаментов неделями и выгоняла посетителей с поздравительными речами или письмами. Столичные врачи отрицательно качали головами и ссылались на нервное расстройство чувств, свойственное матерям после родов и длящееся месяцами. По прошествии отмеренного лекарями срока ситуация ухудшилась: леди ходила по замковым коридорам глубокой ночью, бормоча пугающие невнятности. Она врывалась в спальню детей, вытаскивала по одному из кроватки и переносила в неизвестные места. Младшего упорно не хотела называть по данному имени, обращаясь как к погибшему брату и постоянно прося прощение. Однажды леди Утеса вытащила пятилетнего полусонного мальчика из постели и вывела на террасу в морозную пору, чтобы напомнить о старых клятвах на могиле убитого ими же отца. Дрожа от холода, облаченный в тонкую сорочку малыш вцепился пальцами в ледяной парапет, куда его усадила мама.       – Ты сумасшедшая?! – прозвучавший крик больше напомнил звериный рев, эхом вознесшийся прямо в безбрежное синее небо. Прорвав блокаду из перешептывающихся слуг, обступивших проход и явно шокированных происходящим, Колемон мгновенно покрыл огромное расстояние и вцепился в худые плечики трясущегося ребенка. Крепко прижав сына к груди, он натужно задышал, силясь откашляться и не подавиться рвущимся наружу воздухом. Безудержный гнев разрывал грудную клетку, буквально душил. Передав молчаливое дитя подбежавшему стражнику, Лев медленно повернулся. – Что же ты творишь?!       – Общаюсь с братом. Хоть кто-то же должен, – отшатнувшись, Кол натолкнулся на парапет и ударился бедром, отчего сцепил зубы и прокусил губу. – Кай многое пропустил. И забыл. Не отвечал мне. Очень долго. – прикрыв лицо руками, юноша ощутил дорожку слез под глазами, обжигающую щеки. – И ты нам помешал. Из-за тебя Кай перестанет…       – Его зовут Коди! – не выдержав, генерал сорвался на душераздирающий вопль, какого не исторгал за двадцать с лишним лет жизни. Вынудившим содрогнуться утесы. – Нашего сына! Не твоего брата! Кай мертв. Ты меня слышишь? Он погиб восемь лет назад! – схватив вырывающуюся жену за локоть, Хранитель оттащил ее от края и принялся встряхивать, дабы пробудить от наваждения. – Нет, смотри на меня. На меня смотри! Как ты посмела подвергнуть нашего ребенка опасности?! Как смела?!       – Нашего? – приглушенным голосом протянула Хелена, позволяя широкой нездоровой улыбки тут же проявиться на мертвенно-бледном лике. – С чего ты взял, что он от тебя? – впавший в ступор Колемон сделал непроизвольный шаг назад, выпуская сопротивляющуюся жертву. К счастью, его поддержали за плечи, не давая свалиться на припорошенную снегом плитку. Один из братьев Кракехоллов понял, что стороннее вмешательство необходимо и потому поспешил на помощь. – Я разве не говорила? Не желала расстраивать, наверное.       – Леди Аррен, убедительно прошу вас перестать, – вскинув ладонь в предупреждающем жесте, лорд Сэм умудрялся тормошить сюзерена и требовать от опешивших стражников разогнать посторонних. – Это приказ!       – О, Сэмюель, хватит притворяться. Давай расскажем ему правду, – предложила девушка, обращаясь к бывшему сопровождающему, с которым провела целый год за пределами Запада. Непонимание и откровенная беспомощность отразились на лице личного стража.       – Какую правду?       – Ты снова все отрицаешь? Какая жалость. А нам было весело вдвоем, – вальяжно облокотившись на злополучный парапет, дочь Робина откинула прядку белых волос и обворожительно улыбнулась. – Я понимаю, почему ты онемел. За попытку выдать своего отпрыска сыном грандлорда наверняка могут казнить. У нас есть такой закон, сир Престер? – кастелян, добравший до места всеобщего сбора, смог расчистить территорию от любопытных зевак и взять террасу в кольцо. За его крепкой спиной прятался семилетний напуганный Эван, проснувшийся от топота и ругани. – Признайся в своих грехах, Сэмми.       – Клянусь могилой собственного отца Блэйка, преданно сражавшегося за вашего отца и павшего в бою за ваш дом, что все сказанное – гнусная ложь, – упав на колени перед окаменевшим лидером, Сэмюель уперся взглядом в пол и склонил голову в знак подчинения. – Я готов предстать перед королевскими судами, если потребуется, готов изуродовать свое тело или совершить паломничество по святейшим местам. Готов отправиться в изгнание или простоять на коленях перед Спасителем несколько дней с целью доказать, что невиновен.       В остекленевших глазах Ланнистера, затянутых сероватой пленкой, отражалась глубочайшая бездна. Дозорные опасались, что их лорд сошел с ума или балансирует на грани помешательства. Расправив плечи спустя минуту, Кол обошел коленопреклоненного солдата и направился к супруге, после чего, пристально вглядевшись в лихорадочно блестевшие омуты, внезапно занес руку и отвесил пощечину. Под синхронное восклицание собравшихся. Сожаление и стыд настигли его в тот же миг. Майкл тоже срывался и оставлял отметины на щеках королевы или детей. Тогда Лев осознал, почему его отца все вокруг называли Разрушителем. Он поглощал светлые эмоции, порождая хаос и разжижающую кровь боль, отравляющую естество. Погрузившись в беспросветное царство насилия, пошатнувшийся воин пересек обширное пространство и пошатывающейся походкой побрел в сторону лестницы, ведущей в опочивальню. Хотелось полностью раздеться, закутаться в согревающее одеяло и забыться во сне. Его нагнал взволнованный Даттон, удержавший подрагивающего юнца на ступеньках и проводивший до покоев.       – Она не заслужила подобного обращения, – пробормотал раздавленный хозяин Утеса, просчитывая каждый шаг на чернеющей плитке, освещенной догорающими огарками свечей. – И мне жить с этим вечность.       – Многие живут с более страшными деяниями в сердце, – коснувшись дрогнувшего колена сюзерена, Престер аккуратно присел на край кровати и устало вздохнул. Точно неизвестно, сколько они сидели в неизменном положении, пока дверь со скрипом не приоткрылась и не пропустила вглубь малыша. – Подходи. Не бойся. – подбадриваемый словами кастеляна, Эван забежал внутрь, обвил шею отца руками и прижался лбом к груди. – Где второй ребенок? – крикнул раздраженный мужчина, глядя на растерянного слугу с расширенными зрачками.       – Мама сказала, что оставит нас. Уедет с братом домой и не вернется, – подскочив на месте, Колемон обхватил щеки сына и встретился с пронзительными зелеными глазами, поддернутыми слезами. Не теряя ни секунды, он подхватил валявшийся на сундуке плащ и стремглав вылетел наружу с воплями и призывами готовить лошадей. Ошеломленный Даттон так и остался в комнате, беспомощно свесив руки и раскрыв рот.       Всполошившиеся лакеи предупредили господина о выехавшей из замка карете, запряженной двумя резвыми скакунами. Патрульные вынужденно открыли ворота, стоило им завидеть жену Протектора с маленьким наследником. Выругавшись сквозь зубы, Ланнистер велел седлать коней и пускаться за ним в погоню, пока не стало слишком поздно. Ни один здравомыслящий человек не способен быстро преодолеть крутые пороги Утеса в ночное время суток. Высота вделанного в скалу бастиона поражала смелое воображение строителей, а его неприступность множество раз подтверждалась на практике. Поэтому опущенный подвесной мост, соединяющий крепость с внешним миром, взбесил Цербера и заставил вскочить на неоседланного жеребца и пуститься в преследование самостоятельно. Если он не успеет перехватить дилижанс, то трагедии не миновать. Перестук копыт отдавался в ушах. Сердце бешено колотилось, провоцируя жуткую головную боль. Недостаток теплых одеяний сказывался. Все тело холодил пронизывающий ветер, проникающий под тонкие слои ткани. Останавливаться нельзя. Рядом мелькнул силуэт всадника. Шеренга растянулась по извилистой тропе. Рысь перешла в галоп.       Кол молился одними обмороженными истрескавшимися губами. Впервые. Лишь бы малыш пережил поездку. Лишь бы экипаж добрался до подножия склона в целости и сохранности. Но молитвы редко посещали его задурманенный войной разум, потому чаяния не оправдались. Резко натянув поводья, Лев не стал дожидаться остановки и спрыгнул на полном ходу, едва не переломав кости. Временная боль – ничто в сравнении с образовавшейся дырой под левой грудью при виде перевернутой кареты, напоровшейся на остроконечный валун. Перепуганные лошади с порванными вожжами и сломанной оглоблей неистово ржали и метались по краю пропасти, угрожая сорваться вниз. Кучер валялся около скрюченного колеса и хватался за переломанную конечность. Из выломанной дверцы лилась кровь. Подорвавшись, прихрамывающий юноша заглянул внутрь и, вскрикнув, достал малыша с кудрявыми светло-коричневыми волосами, спадающими на окровавленный лоб с глубоким порезом. Приложив к сочащейся кровью ране оторванный рукав кафтана, запаниковавший отец прижал сына покрепче, а затем предела спешившимся солдатам. Пальцы стали липкими от грязной кровавой жижи. Где-то зазвучал жалобный собачий лай, рвущий душу на части.       – С этого дня ты здесь больше не живешь, – стерев неконтролируемые слезы, генерал развернулся к шатающейся супруге, подхваченной стражником и удержанной на ногах. По некогда красивому лицу, волновавшему пылкого мальчишку, стекали красноватые струйки, а под глазом расползался подтек. – Ты не войдешь в комнату сыновей и сам замок. Не останешься ни в одной крепости Запада. Вообще уберешься отсюда как можно дальше. И если я узнаю, что ты или кто-либо еще нарушили мой приказ, в результате чего пострадали мои сыновья, я повешу тебя. – перейдя на пугающий полушепот, Лев приблизился к похитительнице и наклонился, угрожающе сжимая кулаки. – Мог бы убить прямо тут. Но потом придется писать множество писем и оправдываться перед королем. Проще изгнать тебя. Я не желаю видеть тебя. Никогда. – проигнорировав раскаяние и боль, отразившиеся в чужих голубых глазах, Хранитель обратился к стоявшему рядом стражу. – Лорд Кракехолл, сопроводите леди Хелену до порта, посадите на корабль, берущий курс на Восток, и проконтролируйте, чтобы он отплыл. Затем возвращайтесь обратно.       – Сэм, пожалуйста! Не делай этого! – взмолилась девушка, не до конца сознающая происходящее из-за серьезного ушиба. Однако высокий боец оказался непреклонным. Он мягко, но решительно отвел провинившуюся сумасбродку подальше от людского скопления и помог взобраться на коня. Бороться и оказывать сопротивление бессмысленно. Она даже не бросила прощальный взгляд ни на детей, переживших самую страшную ночь своей жизни, ни на утомленного, разбитого, сломанного супруга.       Опустившись на заснеженный песок, Кол еще долго смотрел вслед растворившейся в ночном мраке любви, перевернувшей весь мир около десяти лет назад. Возможно, он слишком рано заключил брак или не уделил должного внимания нарастающим проблемам. Умопомешательство возлюбленной не должно было стать причиной их разлада. Полностью погрузившись в себя, юнец не заметил, как Эван, привезенный взволнованным кастеляном позднее, успокаивал младшего брата объятиями. Плотнее закутав его в огромный красный отцовский плащ, он протянул пятилетнему Коди свой мизинец, дабы отвлечь от саднящей раны и тягучей боли. Удивительно, но второй сын Кола ни разу не заплакал. Не издал ни звука за все время. Он действительно необычный ребенок. Теперь ему предстоит жить ради них обоих. И стоит убедиться, что их рухнувшие небеса еще можно восстановить.       – Поднимайтесь, господин, все закончилось, – протянув руку, Даттон поставил сюзерена на ноги, чуть дрожащие и явно нуждающиеся в осмотре лекарей. – Мне жаль, что так произошло. Ситуацию, увы, не исправить. С ней. Но не с ними. – кивком головы указав на обнимающихся львят, мужчина улыбнулся. Уничтожающе тоскливо, зато искренне. – Идемте домой.       Подхватив младшего сына с земли, Ланнистер взял за руку старшего и направился к придержанным скакунам. Усадив мальчишек перед собой, он покривился от боли в пульсирующей конечности и все же тронулся в путь. Чувствуя переживания отца, пожирающие остатки изорванного в клочья сердца, наследники Утеса безмолвствовали. Когда их уложили в теплые постели, они лишь обняли родителя и, не задавая никаких вопросов, погрузились в глубокий истощенный сон. Как и сам Колемон, севший в кресло за закрытыми дверьми и написавший короткое письмо старшему брату в столицу. Тот станет на его сторону при любом раскладе, но правда обязана скрепить их отношения. Закончив, он провел руками по изможденному лицу, постаревшему лет на десять, после чего уснул на том же месте, едва касаясь кончиками испачканных пальцев коричневой шерсти верного любимца.

Пять лет спустя.

      Летнее послеполуденное солнце прогревало землю, вызывая желание прилечь на невысоком холме и подремать на фоне впечатляющих пейзажей. Слабо колыхающаяся на ветру листва навевала мысли о спокойствии и внутренней гармонии с природой. Идиллическую картину нарушали вороны, вечно перекрикивающиеся между собой и парящие над изрезанной горами местностью. В широкой долине пестрых зелено-желтых оттенков расположилась неприметная крепостница с четырьмя квадратными башнями и ярмарочным городком под стенами. Над деревянными вратами, охраняемыми караулом из пяти алебардщиков, красовался зелено-белый щит с изображенными на нем былым единорогом и угольным вороном. Догетты веками преданно служили сюзеренам со львами в гербе. Приходили на помощь, присылали армии, не поднимали мятежей и поддерживали любую инициативу. Не зря в их многообещающем девизе “Долг воина – отвага” звучат подсознательные обещания повиноваться до конца. Пусть это не самый богатый дом, уступающий остальным гордым аристократам историей взбалмошных предков, они заслужили почетное место среди пестрых красно-золотых войск. Пройдя вместе через множество войн, кланы не единожды укрепляли отношения узами брака или прочими союзами. И даже после гибели победоносного лорда-ветерана, павшего в последнем бою в ущельях Дорна, связь не оборвалась. Нынешний глава дома, двенадцатилетний мальчишка, с удовольствием поддерживал отпрысков Львов и покровительствовал им в пути через живописную территорию.       Нынче он восседал на невысоком резном стуле перед шахматным столом и продумывал следующий ход, пока соперник вертел между пальцами ферзя. Приехав погостить к соратникам на неделю, сыны Кола прочно обосновались в небольшом поместье и каждодневно выбегали на прогулку на воздухе. Или же слонялись по окрестностям и устраивали невинные шалости в виде стрельбы из луков прямо по свисающим с деревьев недоспевшим яблокам, или побега от сопровождающих во время прогулок верхом. Прячась в неглубоких расщелинах, Эван прикладывал указательный палец к губам и, подавляя рвущийся наружу смешок, требовал от Джеффри полнейшей тишины. До тех пор, пока раздраженная свита не проходила мимо и не шарахалась от неожиданно выпрыгнувших озорников. Впрочем, жизнь беззаботных юнцов в послевоенной стране нельзя было назвать праздной. Их обучали трем языкам, тренировали сражаться разными видами оружия, занимали чтением книг и изучением летописей. Сегодняшняя партия в шахматы представляла собой приятную альтернативу разучиванию Писания и основ теологии. Конечно, они больше тяготели к военному ремеслу и возможности помахать булавой, нежели к малополезным знаниям. Кроме Коди, посвящавшего свободный час перерисовки основных гербов из объемного запыленного талмуда. Ему часто хотелось отрешиться от мира, и желание сына грандлорда уважали.       – Ничего, скоро фехтование. Жаль, наш кастелян такой старый, – на нахмуренное чело падали прядки темно-каштановых волос, вынуждая молодого лорда отвлекаться и упускать ходы соперника. – Тебя обучает отец? – старший из братьев кивнул, водя пальцем по львиной коронованной голове. Фигурка идеально помещалась в неширокой детской ладошки. С той злополучной ночи прошло много лет, но глубокая тоска залегла в округлых, немного неправильных чертах. Желто-зеленые глаза не смеялась, когда уголки губ растягивались в подобии улыбки. – Я прошу маму пригласить какого-нибудь рыцаря. Научить паре приемов. Но ты знаешь матерей. – Эван мгновенно помрачнел, отвернувшись и укусив нижнюю губу.       – У меня нет мамы, – стоявшая неподалеку Регина услышала в прозвучавшем шепоте затаенную боль, на которую вряд ли способен взрослый человек. Не говоря о ребенке. – Нас еще учит лорд Престер…       – Джеффри, пойди посмотри на новых лошадей. Конюху нужно твое мнение, – леди Догетт положила руку на плечо сына, таким образом призывая встать и исполнить поручение. Невзирая на протяжный вздох недовольства, хозяин Равенкорна спрыгнул со стула и помчался в сторону убогой деревянной пристройки со стойлами. Его место временно заняла женщина в длинном красном платье с открытым воротом, украшенным золотистыми лентами и кисточками. Сложив ладони на коленях и взглянув на гостя из-под тонких ресниц, она подобрала пешку и постучала ей по доске. – Знаешь. Иногда в жизни происходят вещи, от нас не зависящие. Наверное, не стоит обсуждать это с двенадцатилетним сыном моего сюзерена, но хуже не станет. – Ланнистер не отреагировал, продолжая изучать партию. – Мой муж, Дилан, тоже покинул дом. Чтобы присоединиться к твоему отцу с братьями. Прошел всю войну. Но назад так и не вернулся. Я долго не могла его простить. И себя. – смахнув навернувшиеся слезы и откинув русые завитки, она неосознанно копировала движения Джеффри. – Мне очень-очень жаль, что вас оставила мама, но ты же знаешь, что вы невиноваты. – впервые Эван встретился с ней взглядами. – Ты понимаешь, что вы не виноваты?       Сглотнув образовавшийся в горле ком, мальчик сдержанно кивнул и, попросив прощения, поднялся и поклонился. Он лишь однажды увидел разрыдавшегося родителя, потерявшего всякую надежду на личное счастье, потонувшего в пропасти самобичевания и жалости к себе, переставшего двигаться и воспринимать реальность – и поклялся не проявлять истинных эмоций на публике. Кол, застигнутый врасплох, попросил наследника быть сильным и сохранять гордость до конца. Они – Ланнистеры. Их рев слышно за сотни миль. Члены королевской семьи не переживают из-за сопутствующих потерь. И тяжесть утраты падает на их трясущиеся плечи только в сумраке одиночестве, подальше от общества и любопытства. Усвоив важнейший урок, преподанный одним из сильнейших мужей страны, львенок отрастил когти вместе с клыками и обязался защищать остатки клана. Остановившись на зеленеющей равнине с редкими обрывками пожухлой травы, Эван заглянул через плечо младшего брата, все еще поглощенного рисованием кистями.       – Булава и кинжал? Герб Челстедов? – наклонив голову, старший Лев с интересом рассматривал столь живописный герб, занимающий половину страницы в толстом фолианте с перечисленными именами и подвигами. – Дом, кажется, вымер. Но кто-то из его представителей точно был десницей монархов из Драконьего выводка. – усмехнувшись, отчего на щеках мелькнули глубокие борозды, он заметил, что Коди не шелохнулся и не отвлекся от занятия. – Мне понравился тот рисунок птицы. Маллистеры из Центрального региона, верно? – по-прежнему никакой реакции, словно все за пределами бумаги – иллюзорный мир. Неудивительно. После полученной травмы в перевернувшейся на утесах карете десятилетний ребенок постоянно молчал, ограничиваясь набором жизненно важных фраз. – Я тоже люблю птиц. За то, что они могут улететь, когда их жизнь превращается в хаос. – оторвавшись от листа в зеленых тонах, малыш устремил на говорившего свои невыносимо холодные зелено-голубые глаза. – Я могу рассказать тебе секрет? – выдержав испытание, Эван поднял перед собой руку и оттопырил мизинец, призывая сидевшего напротив сделать то же самое. Так они отрешались от окружающих, не позволяя посторонним проникнуть за ширму их невинной детской забавы, с годами ставшей чем-то вроде исповеди. Почувствовав мизинец брата, наследник Запада вздохнул. – Я скучаю по маме.

Месяц спустя

      Великолепная процессия с голубыми стягами въехала под своды гостеприимного логовища Львов, с достоинством приветствующих соратников и родственников золото-красными штандартами. Богатая карета, запряженная четверкой белоснежных лошадей, остановилась у подножия холма, на котором высился многоугольный донжон с единственным шпилем. Сами ворота, представляющие огромный своеобразный грот, открывали доступ на вершину утеса, обнесенного каменными конструкциями. За новоприбывшими поднимался подвесной мост и отрезал любые пути к отступлению. Дорога наверх изобиловала извилистыми тропами и узкими переходами от возвышенности к низменности. Внутри царила атмосфера мрачного умиротворения. Вделанные в скалы постройки сливались с ней цветом, выделяясь благодаря льющемуся из окон свету и причудливым статуями в форме животных. Ничего общего крепость Ланнистеров не имела с другими помпезными строениями обширного королевства, также притаившихся на недосягаемых ландшафтах. Утес в полной мере можно окрестить подземным царством. Потому жители просторного небесного дворца Арреннов чувствовали себя некомфортно, взбираясь по остроконечным выступам и кривоватым хребтам. Тем не менее, вышедшая из экипажа женщина в синем платье с волочащимся по земле подолом ни разу не оступилась и не передохнула, откровенно насмехаясь над слабостью сопровождающих. Она провела здесь не меньше шести лет и привыкла к однообразно-опасным завихрениям местности.       – Благодарю за чудесную прогулку, сир Бракс, – леди Аррен разрешила проводнику поцеловать себе руку, после чего одарила благосклонной улыбкой. – Приятно встретить по дороге кого-то знакомого. Мне-то рассказывали, что маленький братец восполнил недостаток аристократов во всем Беленоре.       – Злые языки преувеличивают или насмехаются. Наверняка лживые слухи исторгает из себя столица, – фыркнул Кагэтора, заводя трость за плечи и обхватывая золотой набалдашник вместе с серединой. – Побывал там недавно. Смрадная яма, кишащая ядовитыми тварями. Но мой сын прижился. Вы его и не вспомните. Такой вечно прищуривающийся прожигатель жизни. – крупные родинки на левой щеке поползли вверх из-за скривившегося выражения хозяина. – Недавно получал рыцарский титул, стал королевским гвардейцев и оставил меня на произвол судьбы. С вашим братом и его сыновьями.       – Вы чересчур строги в отношении людей, – проницательно заметила Львица, неспешно поднимаясь по вытесанным ступенькам и упираясь в природный арочный комплекс, сокрывший внутри широкую дубовую дверь. Двое бдительных стражника заметно напряглись, однако жестикулирующий ветеран, размахивающий опорой, прозаично намекнул на нежелательность задержки. – И в отношении себя. Надеюсь, Джордан еще не разочаровался в вас. Я хорошо помню его. В детстве мы часто играли. Он казался мне довольно очаровательным и обходительным.       – К слову, он не обременен священными узами брака, – как бы между прочим напомнил Бракс, вновь ступая на гладкую ступенчатую поверхность и, спустя полторы минуты, достигая верхнего предела. – Хотите заполучить летнюю резиденцию на Западе? Бракхолл, конечно, не сравнится с Гнездном, зато послужит островком безопасности от племянников и прочих родственников.       – А вы действительно ненавидите все живое. Поэтому у вас возник конфликт с моим новоиспечённым кузеном Свифтом, – вытянувшееся лицо и сверкнувший в потемневших глазах гнев вызвал улыбку на устах собеседницы. – Видите, столица изрыгает не только злословия и поклепы. – очутившись прямо на вершине утеса, обнесенного плотной стеной, Ребекка вдохнула запах цветущего сада и выставила руки перед собой, готовясь раскрыть объятия двоим мальчикам. Устремившись к любимой тете, они буквально врезались в нее и обвили хрупкий стан. – Вот, ради чего иногда следует любить ближних. – поглаживая светловолосые макушки, прошептала девушка и подмигнула напыжившемуся лорду. – Где ваш отец?       – Собирает союзников по всем чертовым окраинам Запада! – прокричал Кол из-за выставленного на улице стола, заваленного свитками, картами и книгами в золотистых переплетах. Подскочив с кресла и размяв затекшую шею, Лев проворно пересек внутренний двор и сжал сестру в объятиях. – Кажется, я нашел след Бэйнфортов. Во время войны Алых и Черных нашему отцу помогал монашеский орден, возглавляемый рыцарем в капюшоне. Их якобы изгнали за неподчинение Таргариенам, но род ведь не пресекся. И вот, я оытскал их. Осталось написать письмо королю и уладить детали.       – Ты вообще спишь?       – Меньше, чем хотелось бы, – указав на фиолетовые круги, выделяющиеся на фоне изумрудных глаз, Ланнистер провел ладонями по исхудавшему лицу с выпирающими скулами и разросшейся бородой. – Поднимаюсь на рассвете и мчусь в горные монастыри. К ночи возвращаюсь обратно. Не бросать же их в замке. – поймав на себе скептический взгляд, мужчина прокашлялся в кулак и пожал плечами. – Мог бы брать Эвана с собой, но он не хочет оставлять Коди одного. – невесело улыбнувшись, Львица посмотрела на заигравшихся детей, выстраивающих из камушков башни. – Ты приехала одна?       – Увы. Мои вассалы сильно пекутся о своем малолетнем грандлорде и потому противятся попыткам вывезти его за пределы цитадели. Представляешь, мое слово для них – отнюдь не закон. Монаршая сестра, а завишу от каких-то ренегатов, пьяниц, напыщенных козлов и толстяков. И я не восстановила ни одного дома без посторонней помощи. Так что племянника ты не увидишь ближайшие лет десять.       – Чертовски жаль. Я бы хотел познакомить детей с малышом Люсьеном. Они бы нашли общий язык. Коди не особо любит большие компании, но обожает рисовать. Я отправлял рисунки Клаусу и тот пришел в бешеный восторг. А Эван отлично ладит с лошадьми. Из него выйдет блестящий полководец. Или…       – Мы можем поговорить наедине? – смутившись из-за резкой смены темы, Хранитель попросил сира Бракса приглядеть за мальчиками, а затем повернулся и кивком указал на вход в донжон. Запершись в небольшом помещении с невысокими потолками, дети Майкла разошлись по разным углам. – Она уехала. Несколько месяцев назад. – спустя невыносимо долгие минуты призналась леди Гнезда. Боль исказила некогда привлекательные черты маленького братца, отчего сердце девушки сжалось. – Мне не хотелось сообщать тебе об этом через гонцов или воронов. А слухи рано или поздно дошли бы до тебя. Я решила их опередить и приехала. – отгородившись от страшной правды скрещенными руками и прокусив бледную губу до крови, Кол прикрыл веки. – Во время визита Никлаус разговаривал с ней и убеждал помириться, однако, как видишь, ты все еще одинок. – попытка разрядить обстановку не увенчалась успехом. – Никто не знает, куда она направилась и где находится сейчас. Мне жаль. Мне говорили, ты ее ударил?       – Я не стану оправдывать свой самый гнусный поступок, совершенный при посторонних и сыновьях, – уверенным тоном проговорил Цербер, невзирая на подрагивающую от напряжения челюсть. – Мне покой только снится. И каждый раз во сне я переживаю ту ночь. Снова и снова. И снова. Я вымаливал прощение у Бога. Еженощно. И поверь, легче не становилось. Ни на мгновение.       – Я не осуждаю тебя, Кол, – потрясенная откровением и эмоциональной вдумчивостью, чуждых брату в годы буйного юношества, Ребекка наконец прикоснулась к чужому дрогнувшему плечу. – Не имею никаких моральных оснований. Мы творили ужасные вещи. И поплатились за это вчетвером. Не стану просить тебя помириться с ней. Момент упущен. – обхватив нахмурившееся лицо правителя, хозяйка Гнезда молчаливо призывала его поднять глаза. – Но, умоляю, позаботься о мальчиках. Отправь их в путешествие по регионам, на воспитание к другим Протекторам до совершеннолетия, ко двору. Или к родственникам за море.       – Нелепая затея, – ударив сестру по рукам и тем самым высвободившись из хватки, Колемон отошел к окну и прикусил внутреннюю часть щеки. – И сама мысль о подобном не делает тебе чести.       – Ты не справляешься. У тебя нет времени следить за ними обоими. Я же вижу, ты хочешь вырастить их самостоятельно, а не оставлять на попечение слуг, как поступал наш отец. Как бы там ни было, но у него были веские причины.       – Ты себя слышишь? – взревел Смеющийся Лев, ударяя плотно сжатым кулаком по кованой решетке. – Оправдываешь Разрушителя, портишь жизнь невинным детям, обвиняешь меня в пренебрежении, делаешь поспешные выводы и даешь непрошеные советы! Думаешь, мне легко? Выйти из тени отца? – горько усмехнувшись, он провел языком по обветренным губам. – Но разве я жалуюсь? Нет. Никому и никогда. Я знаю множество лордов, выросших в наполовину осиротевших семьях. Клиганы, Браксы, Престеры. Баратеоны и Старки. Список велик. К сожалению, мы живем в таком ужасном дурном мире и не можем предотвратить множество вещей, но пока все справлялись.       – Причина в другом. Коди нужны друзья и широкий круг общения. Эвану – тоже. Нельзя вести жизнь добровольных затворников и надеяться, что потом они унаследуют твои земли с титулами и наладят отношения с вассалами. Так не бывает. – стараясь не сорваться на крик, вдова Аррена вздохнула. – А что произойдет, если завтра один из многочисленных сыновей Никлауса заявит права на Утес? Война между кровными родственниками? Брат пойдет на брата?       – И как визиты в другие области, по-твоему, помогут этого избежать?       – Они познают мир, черт возьми! Найдут призвание. Может, вступят в гвардию или совет короля. Или построят новый замок к югу от столицы. Будут сражаться с наемниками Вольных Городов. Отплывать для мирных переговоров на дальние берега. Снаряжать экспедиции, подавлять мятежи, выигрывать на турнирах, плести интриги – все, что угодно, лишь бы не медленная смерть в четырех стенах здесь, на вершине грязного необтесанного камня.       – Под сердцем у Бога, – покривившись, Ланнистер принялся устало массировать разболевшийся лоб, отдающий пульсацией где-то на затылке. Воцарилось молчание. Пока периферийным зрением он не уловил движения за приоткрывшейся дверью и не почувствовал тяжелый взгляд. – Эван, что ты…?       – Ты не посмеешь нас разлучить! – поразительно, но двенадцатилетний мальчишка не кричал, не бил окружавшие их предметы и не топал ногами от бессилия. Нет, он расправил плечи и выпрямился во весь рост, явно намеревающийся со временем превысить отцовский. Фраза, заставившая вздрогнуть, слетела с побелевших губ, после чего повисла в спертом воздухе. – Я не позволю тебе! – на этот раз угроза сопровождалась искрой ярости, поджегшей желтую оболочку вокруг зеленых глаз. Не слушая невнятные бормотания, полетевшие вслед, наследник развернулся и ринулся прочь из башни, рукой отталкивая подоспевшего Бракса, запаниковавшего из-за пропавшего львенка.       Выбежав на улицу, Эван быстро отыскал заигравшегося с собакой младшего брата, схватил за ладонь и потащил прочь из внутреннего дворика. Он знал, как выбраться из каменной ловушки через другой проход, ведущий к недрам утеса. Помимо горячих источников и холодящих душу пыточных камер, на дне массивной искривленной глыбы функционировал целый подземный комплекс. В случае падения крепости под натиском противника, у оставшихся сил имеется возможность отступить по коридорам и витиеватым проходам, спускающимся к неспокойной морской бухте. Мидгардское море получило свое наименование благодаря своенравным одинокорожденным, однако жители Запада именовали уходящее вдаль сине-черное полотно Беспокойным. Бушующие волны постоянно нападали на скалы, разбиваясь и подтачивая коричневые гряды. Сыновья Кола тысячи раз бродили по мрачным пещерам в сопровождении кастеляна или самого Хранителя, в следствие чего им не составило труда отыскать выход в тесном пространстве. Оказавшись у подножия фамильной цитадели, Эван поднял младшего на руки и перенес на другой берег, чтобы тот не промочил ноги и не простудился. Выяснилось, Даллас увязался за ними и не отставал ни на шаг, бдительно охраняя плохо одетых для ненастных погодных условий принцев. Сняв красный плащ тонкого покроя и набросив на плечи малыша, старший из Львов провел ладошкой по светлым волосам, очерчивая пальцем незаметный шрам на лбу.       – А куда мы идем? – подал голос Коди, цепляясь за братский локоть и собачью шерсть.       – В город. Найдем мамин корабль и будем жить с ней. Ты же хочешь к маме? – ответом стал кивок. – Тогда держись рядом со мной. И не привлекай внимания. – их легко могли узнать и доложить лорду-отцу. Или причинить вред. Несмотря на юный возраст, Эван понимал всю опасность их положения.       Прайдрок, раскинувшийся у подножия утеса, по форме напоминающего полулежащего льва, являлся одним из крупнейших городов в Беленоре. Уступающий лишь отстроенной столице и Райским Кущам в Просторе. Густонаселенное место изобиловало искусными ремесленниками и моряками, пьющими в трактирах и готовящимися отгружать ценный товар. Золотые прииски семейства Ланнистеров давали работу множеству жителей и обогащали как королевскую казну, так и Западную. Благодаря богатству правящего дома, величественный город, пестрящий красно-желтыми оттенками, процветал. Дворцы, маяки, бордели, тюрьмы и башни, облицованные светлыми камнями с золотыми прожилками, легко поражали воображение заморских гостей и региональных миссий. Соперничать с пышностью улочек, вымощенных мраморными плитами, осмеливались только благоухающие кварталы на Юге. Стараясь избегать скопления матросов и береговой охраны, мальчики остались незамеченными и спустились в долину, простершуюся за зеленеющим заливом. Они дождутся подходящего судна в тени нависших скал и глубоких расщелин.       – Останемся тут, а на рассвете проберемся на один из кораблей. Я не взял денег, но у меня есть это, – оголив бедро, опоясанное кожаными ножнами с инкрустированным кинжалом, храбрец подоткнул ткань под голову уставшему мальчишке. – Ложись и отдыхай. Я покараулю.       – Мы не вернемся домой?       – Не знаю. Нужно разыскать маму. Она живет на Востоке с тетей, – он не подозревал, что Хелена уже давно покинула дом предков и скрылась в неизвестном направлении.       – А как же папа?       – Он хотел нас разлучить, – повернувшись к ребенку, закутанному в легкую материю, Эван опустился на колени и заглянул в не по-детски осмысленные глаза. Такие бездонные. – Нельзя с ним оставаться. Ты меня понимаешь? – очередной кивок. Натянуто улыбнувшись и оправив выбившиеся волосы, чуть растрепавшиеся от влажности, первенец Кола протянул мизинец в уже привычном для них ритуале. – Обещаю. Мы никогда не расстанемся. Я не брошу тебя. – свободной рукой Коди обхватил братский кулак и прижался лбом к его лбу. Просидев так пару минут, старший Лев вскарабкался на невысокий валун и сел, свесив ноги. – Поспи немного.       Им предстояло провести в блеклой серой лощине холодную ночь. Прислонившись затылком к камню и прикрыв веки, Эван задремал на мгновение. Очнувшись из-за приглушенного рычания, он соскочил вниз с кинжалом наперевес и выставил острое лезвие перед собой. В их сторону двигались людские фигуры, бесшумно ступающие по земле. Коди нервно дернулся и приподнялся на локтях, не решаясь позвать брата или пошевелиться. Не поддаваясь охватывающему нутро страху, наследник Утеса сжал челюсти и сдавил рукоять побелевшими костяшками. Неизвестные приближались. Издали разглядев двоих беззащитных детишек, они почувствовали легкую добычу и подбирались все ближе. Пятеро. С таким количеством ему не справиться. Лихорадочно продумывая план отступления, Ланнистер почти бросился на врагов первым, опережая зарычавшего кобеля, пока его не опередил мужской силуэт. В какой-то момент мальчишке показалось, что его повалят вниз, но неожиданный спаситель промчался мимо и бросился на одного из разбойников. Тогда же с откоса понеслись кричащие всадники, ловко взявшие в кольцо скопившуюся в неглубокой расселине толпу, и ощетинившиеся копьями.       – Спокойнее! Спокойнее! Не бойся меня, – звонкий мужской голос доносился из-под опущенного на голову капюшона. Подобравшись к лежавшему на плаще малышу, незнакомец поднял обе руки вверх и потянулся к одеянию, дабы оголить заросший хаотичной темной бородой подбородок и слившиеся с ночью глаза под густыми бровями. – Я тебя не обижу. Меня зовут Льюин. А ты Коди, верно? – ладонь осторожно коснулась трясущегося плеча.       – Не трогай его! – закричал Эван, резко разворачиваясь и целясь в спину обидчику. К счастью, рыцарь, спрыгнувший наземь, вовремя перехватил воинственного юнца и силой оттащил назад. Выдирающегося и расточающего угрозы понапрасну. – Отпусти меня!       – Эй-эй! Приди в себя! – вырвав из пальцев оружие и хорошенько встряхнув принца, Кагэтора сдавил чужие запястья, но обнаружил, что Львенок стойко переносит отрезвляющую боль. – Смотри на меня! Мы вернем вас домой. Слышишь?       – Я не хочу обратно. Хочу к маме, – сглатывая катящиеся по щекам слезы, Ланнистер держался прямо и ни разу не отвел взгляд. – Она не может видеться с нами из-за отца. Она скучает по нам. И никогда не хотела нас разлучить!       – Послушай меня, – выдохнув, Бракс уронил голову на грудь и мысленно проклял тот день, когда дал согласие ввязываться в проблемы сюзерена. Но разве можно бросить беспомощных детей, которым не объяснили устройство мира и брака? – Мой единственный сын уехал в столицу на службу монарху. Я не хотел его отпускать и, видит Бог, я так скучаю по нему. – поморщившись от интимного признания, непроизвольно слетевшего с губ и приоткрывшего брешь в гордом сердце, мужчина повел челюстью и горестно усмехнулся. – Но так было нужно. Он сам захотел туда поехать, и я согласился. Я не бросал никого. И могу увидеться с ним в любой момент. Как и ваша мама – с вами. Поэтому никто не отошлет вас против воли. Я обещаю. – замерев, юнец громко всхлипнул и, разрыдавшись, кинулся в объятия солдата, обвивая крепкую шею и утыкаясь в холодное железо кирасы. – Все будет хорошо. Я обещаю. – через плечо обнимающего он заметил, как человек в капюшоне поднял второго сына грандлорда, с легкостью завоевав доверие. – Возвращаемся. – усадив выбившегося из сил беглеца в седло, лорд Бракхолла накрыл его пурпурным плащом и тронулся в путь. – Кто ты такой? И как так быстро смог их найти?       – Я не представился. Льюин Бэйнфорт, – прижимая к себе вмиг заснувшего малыша, наездник снова приспустил толстую черную материю с головы и кивнул в знак приветствия. Две их поисковые группы воссоединились за полчаса до обнаружения пропавших детей и потому не успели переговорить. – У нас с лордом Ланнистером недавно состоялась встреча в монастыре иезуитов. Я – член ордена. Мой отец присягнул на верность Майклу, тогда еще Хранителю, и прошел с ним всю войну. Знатностью он похвастаться не мог, однако благодаря ему церковь поддержала притязания Львов на престол.       – Так тебя можно поприветствовать в узком кругу Западных вассалов? – высокомерно подметил сир, вызвав лишь сдавленный смешок собеседника. – Или священнослужитель не в восторге от компании жутких солдафонов?       – Я служу Господу, но обетов безбрачия и бедности не давал. У меня две сестры и жена. Хотелось бы поселить их в более просторном месте, чем отдельные кельи в небольшом храме. К тому же, данный орден прибыл в нашу страну с миссией относительно недавно и наверняка захочет сменить адепта. И тогда я смогу верно служить этим малышам. – поравнявшись со спутником, монах придержал коня, избегая встряски на неровной местности. – Они не заслужили такого. Я понимаю, как это обидно, ибо сам рос без матери. Та умерла от лихорадки.       – Этим может похвастаться половина аристократов Беленора, – рявкнул Тигр, облизывая пересохшие от волнения губы и раздраженно кривясь. – Но не каждого родная мать сначала попыталась похитить, а когда не получилось – бросила. Так что ваши напутствия излишне, милорд. – дернув поводья, Кагэ вынудил коня ускориться и обогнать молчаливую процессию.       За час добравшись до вершины Утеса, солдаты дождались возвращения отряда Колемона, ушедшего прочесывать территорию по другую сторону города. Престер, в свою очередь, обыскивал все дома и постройки в самом Прайдроке, вытаскивая на улицу посетителей сомнительных мест. В конце концов один из посланцев передал сообщение, что принцев обнаружили в долине и отвезли домой. Рванув на полной скорости к родовой крепости, Цербер в рекордное время преодолел возвышенности, едва не переломав кости при тяжелом подъеме и спешивании. Очутившись в донжоне, он упал на колени перед испуганными полусонными сыновьями и прижал их к себе, полушепотом благодаря искавших. Запечатлев поцелуи на промерзлых лбах, Кол уткнулся головой им в грудь и запустил руки в волосы. Такого животного страха ему не доводилось испытывать с момента панического бегства из деревни, окруженной отцовскими прихвостнями. Он считал себя храбрейшим и отчаяннейшим из Небесных Королей, одолевших Разрушителя и Лжепророка, но сегодня все изменилось.       – Спасибо вам. Большое, – сдерживаясь из последних сил, Ланнистер пожал руку пастору и похлопал по плечу выпрямившегося Бракса. – Без вас я бы не справился.       – Не стоит благодарностей, милорд, – улыбнувшись в густую нечесаную бороду, Бэйнфорт попросил разрешения натянуть капюшон. – Если позволите, я вернусь к супруге и сестрам. Они разволновались и, вероятно, не легли спать. Если я понадоблюсь – пошлите за мной. – вновь принявшись благодарить за помощь, Кол заикнулся о награде. Льюин снисходительно покачал головой и подошел к младшему из братьев. – Эй. Ты очень смелый. Я редко встречал таких, как ты. Хотелось бы быть похожим на тебя и тоже провести ночь в расщелине. – отведя глаза и вцепившись в собачью шерсть, Коди откровенно смутился. – Прими это в дар от трусливого иезуита отважному Льву. – сняв с себя деревянный крест, священник перевесил его на шею мальчика, после чего повернулся к притихшему Эвану. – Возьми ее и почитай. В ней кроются ответы на многие твои вопросы. – потертое Писание в кожаном переплете было прижато к груди наследника и осталось там вплоть до тех пор, пока принцев не повели в покои.       – Я сам уложу их, – поклонившись, служанки стремительно покинули комнату и предоставили семье время наедине. Коди заснул довольно быстро, до этого поведав увлекательную историю их вылазки на природу, как он ее воспринял. Упоминание поисков материнского корабля заставило поежиться. – Засыпай. Завтра расскажешь поподробнее. – пропустив сквозь пальцы русые волосы, приобретшие необычный пепельный оттенок, Кол поправил одеяло и переместился на соседнюю постель. Эван не спал. Как и ожидалось. – Все в порядке?       – Ты злишься?       – За то, что ты сбежал из замка без сопровождения, в легкой одежде, подвергая свою жизнь и брата неоправданному риску, когда заночевал в долине? – перечислил Смеющийся Лев ровным тоном, не поддаваясь гневу. Вопреки здравому смыслу. – Да, наверное, стоило бы. Но тогда я бы стал похож на отца и легче от этого точно никому не будет. Так что нет. Злости я не ощущаю.       – А что тогда?       – Страх, – честно признался Хранитель, нащупывая под одеялом согревшуюся ладонь сына. – И смело заявляю, чувство не из приятных. Никому бы не советовал. – обменявшись улыбками, Львы наконец-то растопили лед испортившихся отношений. – Пообещай мне больше так не поступать.       – Скажи честно. Нас выгонят отсюда, когда сыновья Клауса подрастут? – раскрыв рот от изумления и замешкавшись в нерешительности, генерал не понимал, откуда возникли такие идеи. Пока точно не воспроизвел недавний диалог с сестрой. – И ты нас выгонишь? Бросишь нас, как мама?       – Господи. Взгляни на меня, – изумрудные глаза встретились с зелено-желтыми. – Внимательно меня послушай. Я никогда вас не оставлю. Что бы не случилось, я буду рядом. Всегда и навечно. Никто вас не выгонит, не разделит и не покинет. – облокотившись грудью на край кровати, Кол выставил перед собой мизинец, предлагая повторить тайный ритуал двух братьев. Поколебавшись, малыш потянулся к отцу и соединил их пальцы. – Клянусь. – прошептал Цербер, проводя рукой по заострявшемуся лицу принца. – Доброй ночи. – затушив по дороге все свечи, он вышел наружу и запер дверь, прислоняясь затылком к деревянной обшивке. Пристально-сочувствующий взгляд сестры угнетал. – Я не смогу. Не смогу отпустить их.       – Я уже поняла. Кто бы мог подумать, что ты по уши увязнешь в семейной идиллии, – заключила леди Аррен, устало улыбаясь и кладя руку на братское плечо. – Надеюсь, ты хотя бы примешь моего сына в гости на год? Новая инициатива Никлауса, тебе еще представится случай с ней ознакомиться. Пока наслаждайся тем фактом, что твои дети похожи на тебя больше, чем на нее. – обнявшись, они долго простояли возле спальни, в полной неподвижности.

Четыре года спустя.

      Две бурые лошади неспешно, нога в ногу, двигались по проторенной тропе, видневшейся в высокой траве. Всадники, облаченные в пестрые кафтаны насыщенного бордового оттенка, шутливо обгоняли и толкали друг друга на низменностях, попутно подгоняя многочисленную свиту позади. Они провели целый год вдали от дома в качестве гостей Штормовых Земель, вотчине Баратеонов, обучаясь новым боевым навыкам, изучая географию, историю, и знакомясь с будущими Протекторами и возможными союзниками в предстоящих битвах. Счастливейшее время их жизни. Беззаботное, радостное, полное приключений и легких попоек. Четыре полных года прошло с того дня, как братья попытались бежать из родовой цитадели, однако возвратились под родительский кров и ни разу не подняли тему матери из-за болезненности воспоминаний. От Хелены не поступало вестей около девяти лет. Существенная часть бытия Эвана, помнившего мельчайшие подробности той злополучной ночи, и почти вся – Коди, хранящего в памяти лишь отрывки и беловатую отметину на лбу. В остальном их существование уже ничего не омрачало. Мальчики возмужали, повзрослели и превратились в крепких юнцов, способных возглавить армию, устроить восстание или поступить на службу к рыцарю ради титула.       – Нет, копье – определенно не твоя стихия, братец, – констатировал первенец Кола, гарцуя на скакуне и проделывая трюки разной степени опасности. Будучи шестнадцатилетним наследником Западного региона, он вел себя вызывающе-дерзко. По достижению столь многообещающего возраста, первое, что он перестал делать, так это стричь темно-каштановые волосы. Позволяя им ерошиться и спадать на лоб мешающими прядями. – Я выстоял против лорда Тарта. А вот Пожиратель Сердец не особенно церемонился. Изгнанный и восстановленный в правах аристократ не должен так себя вести, правда, господин Вастерлинг? Не спрашиваю про поведение рыцаря, потому что вам-то откуда знать?       – Вы злоупотребляете положением сюзерена, – сухо промолвил солдат в кольчатом доспехе, поверх которого была наброшен сюрко песочного цвета с изображением морской раковины на груди. Один из надежнейших домов Запада пошатнулся в собственной верности после того, как сыновья Майкла убили их представителя во время судьбоносного побега из столицы. Бесславный поступок. Но иначе нельзя. С тех пор шаткое перемирие, с таким трудом установленное, не нарушалось, но о дружбе или близости речь больше не стояла. Оттого нынешний хозяин твердыни на берегу моря держался очень отстраненно. – Вам следовало бы поучиться манерам.       – Да бросьте, милорд. Вы поехали с нами, чтобы отвлечься от скучной семейной жизни. У вас родился ребенок, возможно, через год на свет явится еще один отпрыск чудесного рода. А как же развлечения и ратные подвиги? Допускаю, вы к ним пристрастились. Или годичная война обошла вас стороной?       – Я дошел с вашим отцом до самого Дорна и пережил бойню в каньоне. И мне хватило надолго. Я не планировал погружаться в это с головой и продолжать семейную традицию носить белый плащ. Увы, у меня не такой мятежный дух, как у вас, – пожав плечами, хозяин Раковин провел ногтем по новому шраму, пересекающему левый глаз, с разрезом коричневой брови надвое, и придержал мустанга с целью отделаться от компании докучливых принцев.       – Ну да. Честь, а не почести. Таков девиз вашего клана. А у Ланнистеров – Услышь мой рев! Так чему вы удивляетесь? – насмешливо вопрошал Эван, впрочем, потеряв всякий интерес к беседе. Младший брат, чьи прищуренные, чуть раскосые глаза изучали бурую просеку под копытами медленно идущей кобылы, не принимал участие в насмешках. – Не переживай, ты еще найдешь оружие себе по духу. В основном выбирают клинки. Дабы не усложнять. Но ты видел двустороннюю булаву лорда Стедмона? Такая пробивает кольчугу вмиг и не оставляет противнику ни шанса. Хотел бы я хоть раз поднять такое железо.       – Мне нравятся короткие кинжалы.       – Орудие бесшумного убийцы, – хмыкнув, будущий Хранитель интенсивно закивал, словно проводил в уме сложные расчеты. – Требует отточенного мастерства. Не успеешь найти слабое место в доспехе и расстанешься с жизнью быстрее, чем пропоешь первый куплет Рейнов из Кастамере. – Коди никак не отреагировал на шутку. – Зато прольешь много крови. Тебя прельщает ее вид?       – Не думаю, – как обычно немногословен. – Не в тот раз. Я мог увлечься.       – Это не всегда плохо. Вспомни нашего деда.       – Какая необычайно мрачная тема для разговора в столь восхитительном месте, – воздев руки к небу, безмятежно-сонному, с поразительными оранжевыми линиями, смешивающихся с серой мглой, сир в легком одеянии и белоснежном плаще спустился с предгорья и широко улыбнулся. – Вас слышно, наверное, в самом Севере. Не опасаетесь засады?       – Возле родового поместья великого гвардейца Мятта, прозванного в народе Каракуртом? Ни капли! – радостно отпарировал Эван, подъезжая ближе к великому воину и принимая крепкое рукопожатие, будто возводящее в один ранг с живыми легендами.       – Хвала вашему дяде, меня все реже и реже так называют. Семнадцать лет мира и процветания идут на пользу как государству, так и любителям сплетен, – за четверть века знаменитый Валькур не особо изменился. Все те же осторожная утонченность в движениях и внешняя безобидность, отвлекающие от более опасных качеств – молниеносности реакции и отсутствию любого проявления жалости. Как члену Ордена защитников короля, ему ведомы только приказы, а не самостоятельные решения. – Да ты вылитый отец. С того расстояния я поначалу принял тебя за него. А вот Коди узнать несложно. – в который раз улыбнувшись, Мятт одобрительно похлопал младшего Льва по плечу и махнул ладонью равнодушно взирающему на них Вастерлингу. – Поздравляю с рождением сына! Я сам приехал ради своего. Не хотите присоединиться и вместе доехать до Перевала Футаго?       – С удовольствием. Гонцы все равно передали, что отец наносит визит Сарвикам. Нам по пути. Соседи у вас славные, – ограничившись смешком, двухкратный ветеран подхлестнул жеребца, резко набирая скорость и переходя на галоп. Боясь прослыть слабаком, юнец последовал за ним. – Все-таки, откуда такое прозвище?       – Все тебе расскажи, малыш, – взбираться на гору показалось невеселой задачей, но погоня горячила кровь и подстегивала к маневрам. Переступая через мелкие камни, разбросанных по хребту, рысаки выбивались из сил, тяжело дыша и замедляясь. Пожалев невинных животных, рыцарь остановился и размял затекшую шею. – Не ты первым задаешь вопросы. Его называют пауком, а в гербе рысь. Даже я иной раз задумываюсь.       – Хотелось бы и мне заполучить кличку, – признался наследник, полуобернувшись к родичу, явно не спешащему нагнать бравых наездников. – Ты там в порядке, Коди? – как всегда – никакого ответа. Но последовавший кивок развеял любые беспокойство.       – Успеется. Поверь, сам однажды не поймешь, откуда она у тебя появилась. Просто проснешься и не вспомнишь своего имени, – отметив про себя, насколько заботливым оказался старший отпрыск Кола по отношению к младшему, Валькур дернул поводья и принялся осторожно направлять коня к спуску, крутому и скалистому. – Ты ведь знаешь, что они не всегда удачные? А иногда – оскорбительные.       – В Штормовых Землях я тренировался со Стедмоном. Его называют Пожиратель Сердец. Точнее, сам он так себя назвал и поведал, что старался вырвать сердце каждому проигравшему врагу.       – Не особо пленяйся россказнями дезертиров. Кичливое наименование не помогло ему одолеть нас в Грязевой битве и сохранить за собой хотя бы часть земель. Тенденция короля миловать сброд, когда-то поднявший мечи против Ланнистеров, не приведет ко всем ожидаемым результатам. Но это политика, довольно скучная вещь, почему-то восхваляемая в столице.       – А разве ваша жена не получила земли вследствие указа Его величества? – поинтересовался Коди с подчеркнуто-безукоризненной вежливостью, не отрывая глаз от земли и не поднимая головы.       – Ты умен, молод и проницателен. А еще умеешь ставить в тупик, – по достоинству оценив замечание Львенка, повеселевший гвардеец подмигнул собеседнику и выпрямился в седле. – Тебе понравилось бы в Гавани. И отвечая на твой вопрос – да. Отчасти. Моя супруга действительно не из благородных. Однако ее семья верно служила королевству и получила награду, а я всего лишь усердно выполняю второе поручение государя по сохранению и продолжению рода.       – И это говорит убежденный одиночка, получивший отказ после сватовства к одному из дорнийских домов? – вмешался Вастерлинг, не преследующий цели уколоть или навязать конфликт, а скорее дать юнцам понять всю бесполезность обсуждения брачных процессов. – Бросай разглагольствовать. Мы отклонились от курса – твоя крепость справа. – и вправду, полукруглое строение с четырьмя башнями высилось в самом центре провала, олицетворяя неприступность и неподатливость. Преодолеть весь Перевал и подступиться к Футаго несложно, а вот прорваться внутрь под градом стрел и камней почти невозможно. Отсутствие лесистости превращало неровный край в сплошное зеленое полотно. Армия не сможет укрыться и будет просматриваться как на ладони. – Заблудился?       – Тут неподалеку стоит хижина, предназначенная для моей младшей сестры, – непонимающие взоры товарищей вынудили тяжело вздохнуть и добавить: – Ее желание. – на косогоре, запрятанная среди труднопроходимых ландшафтов, стояла неприметная деревянная постройка в окружении частокола. – Урок напоследок, мальчики: чем больше у человека слов в прозвище, тем меньше от него толку на поле брани. Будешь стремиться соответствовать чужим суждениям, погибнешь в расцвете сил. Идите и доложите о моем прибытии. – последняя фраза адресовалась караульным с алебардами. Не спеша слезать с коня, Мятт встретил родственницу легким наклоном головы и протянул завязанный мешок позвякивающих монет. – Монарх благодарен за службу твоего покойного супруга. – невероятной красоты женщина, с подведенными черным глазами и распущенными вьющимися волосами, велела слуге передать награду, но сама к ней не притронулась. – Твой сын в полном порядке. Молодец, что интересуешься.       – Ребенок от нелюбимого мужа, которому вы с Клаусом отдали мою руку, не спросив прежде меня? – Эйми невесело улыбнулась, опираясь ладонью на часть ограды и вызывающее глядя на брата. – Уж прости, что не скачу от радости при первом твоем появлении с тридцатью серебряниками.       – Я не припомню, чтобы ты отсылала их обратно, – получив легкое пожатие плеч и тихое оскорбление с обвинением, Валькур раздраженно изогнул брови и посмотрел вверх, успокаиваясь. – Что же, тебя не особенно заботит судьба ребенка в другом регионе. Но ты могла бы приютить племянника в этом. Сама ты в нашем фамильном замке не живешь и не даешь возможности другим.       – А зачем? Николь чудесно справляется с ролью матери, благоверной и воспитательницы. Она смогла смириться с тем фактом, что ты выдал ее за старого вдовца и приняла правила игры. Я предпочла бы держаться подальше от семейных распрей и трагедий. Не хочется однажды проснуться в окружении вражеского войска под знаменами Вастерлингов, который до того способствовал самоубийству моей родной сестры. – заметно вздрогнув, Ивен раскрыл рот больше от изумления, чем от возмущения. В то время как гвардеец с расширившимися зрачками и вздувшейся веной на лбу потянулся к хлысту в седельной сумке.       – Зачем вы так говорите? – заступился Коди, нутром почувствовавший неладное. Его бархатный голос с волнующими полудетскими нотками напоминал ангельскую песню в долине смерти. Обернувшись, виновница суматохи не без интереса изучала тонкие обрисовывающиеся черты лица. – В этом же нет никакого смысла.       – Малыш, с возрастом ты поймешь, что в жизни вообще мало смысла.       – Не смей так обращаться к своему будущему сюзерену, – оборвал взбешенный Мятт, опомнившийся и отведший ладонь от позорного орудия наказания. Сделав несколько глубоких вдохов, он прочистил разум и избавился от навязчивой идеи прослыть жестоким братом. – Сделай одолжение и обнови на деньги Короны третью башню. Она пошла трещинами. – едва не разорвав поводья от натуги, рыцарь повернул скакуна в направлении форта. – Принеси пользу обществу.       – Если интересно, твоя жена и сын перебрались на Собачий Холм. По настоянию новой леди Клиган, которой я могла бы стать, если бы ты не выдал меня за безумца с ирокезом на голове! – прокричала Эйми вслед удаляющейся процессии, видимо, испытывая наслаждение от причинения боли близким и друзьям.       – Не думал, что супруги и сестры бывают такими своевольными, – спустя полчаса заявил Эван, желая поддержать беседу и развеять мрачные мысли всадников, не отрывающих глаз от земли. – К счастью, у нас нет ни того, ни другого, да, Коди? – тот предсказуемо промолчал. Лимит слов исчерпан на день.       – Ты и представления не имеешь о масштабах, – приведя дыхание и сердцебиение в норму, Валькур снизошел до добродушной улыбки и походной шутки. – А еще любовницы. Поэтому я выбрал самую мягкосердечную и уживчивую из двоих сестер вашего прославленного иезуита. Вторая разве что для нескучной жизни сгодится. С вечными препирательствами и бурными примирениями. – заметив, как напряженно Вастерлинг сжимает упряжь, мужчина прокашлялся. – Не реагируй. Она имела ввиду то, что сказала, но какая разница? Легче от этого никому не станет. – лорд Раковин медленно кивнул, но выражение озабоченности не исчезло вплоть до укрепления на плато. – Я доведу вас до Сломанного Клинка, поприветствую сестру и отправлюсь дальше к Холму. До него пять часов пути.       Цитадель на вершине плоской возвышенности приветствовала соратников и противников крепчайшими стенами и высокими сооружениями в окружении тонких круглых башен. Внутри располагался город, занимающий немалую площадь в сравнении с господскими угодьями, отделенными от центральной площади рядом стен. Проехав мимо поселений и засеянных полей, обрабатывающихся крестьянами, процессия проскакала под массивными воротами и в сопровождении стражников въехала во владения правящего семейства. Спешившись возле фонтанов, сыновья Колемона угодили в отцовские объятия и выслушали тысячи комплиментов от собравшихся по поводу изменений во внешности. За какой-то год они существенно подросли и приобрели характерные черты клана Львов в виде глубоких ямочек на щеках, отливающих золотом волос и харизмы, перед коей невозможно устоять. У прославленных Ланнистеров никогда не возникало недостатка в сподвижниках в самых рискованных предприятиях. Два удачных восстания против царской династии подтвердили данный вывод. Очевидно, мальчиков ожидает блистательное будущее на поприще полководцев или советников.       – Моя любимая сестра, – разведя руки в разные стороны, Мятт обвил тонкий стан и прижался к щеке, ощущая щекочущие белокурые локоны. Рассмеявшись, Николь поцеловала брата в подбородок. – Ты хотя бы рада меня видеть.       – Ты говорил с Эйми, – констатировала леди Сарвик, томно вздыхая и закатывая глубокие глаза. – Да, после непродолжительного общения с ней ты постоянно делаешь мне комплименты и ведешь себя, как самый галантный кавалер Беленора. Я перестала верить тебе после второго раза. – простонав все известные святые имена, Каракурт отмахнулся от столь грубых инсинуаций и сделал шаг назад. – Да, к слову, у нас гостит леди Бэйнфорт. Не твоя благоверная. Так что веди себя прилично и не позорь ни честь нашего дома, ни твоего белого плаща.       – Как будто я грешил этим раньше, – посетовал лорд Перевала, расправляя плечи и оправляя плотное одеяние. Пригладив разросшуюся в пути бороду, он подумывал проветриться и пройтись по садам с чудесными аллеями, пока не натолкнулся на незнакомого юнца. Заостренное лицо выделялось из-за пухлых бледноватых губ и огромных, немного выпученных немигающих глаз. Тем не менее, симпатии он вызывал – благодаря копне темно-коричневых волос, острому носу и пленительной улыбке вкупе с ореолом таинственности. – Мы раньше не встречались? Я тебя где-то видел.       – Прошу прощения, сир. Роман Уэйнвуд, – опомнившись, двадцатишестилетний юноша поклонился. – Брат Александра. Он служит в гвардии Его величества, как и вы.       – Черт возьми, точно. Вы с ним похожи, – тот же внеземной, почти ангельский облик и впечатляющий рост под два метра. Таких солдат на службе не хватало любому королю. – Что ты тут делаешь? Думал, хоть один из сыновей Кристофера заботится о его покинутом наследии.       – Отец давно мертв, – помрачнев и поджав губы, напомнил Роман и заложил длинные руки за спину. – Брат служит государю, я – лорду Колемону в качестве оруженосца. Ответственности за чужие грехи мы нести не собираемся. Мы его практически не знали.       – Я пошутил. В нашу миролюбивую, благонравную эпоху никто не оправдывается за родителей. Тебе бы почитать жизнеописание большинства грандлордов и прийти к мнению, что всем плевать, как там звали твоих предков. Важны только твои поступки. Хочешь быть оруженосцем – будь им. И не жалей.       – Я попросила тебя быть учтивым, а не читать проповеди, – взяв брата под локоть и отведя в сторону, подальше от занервничавшего гостя, Николь подошла к семейству Ланнистеров, улыбнувшись при виде яро жестикулирующего мальчишки. – Как прошел визит? Подыскали себе невест?       – Где? На безлюдном занесенном снегом Востоке? Или на дождливом Юго-Востоке? – иронизировал Эван, взъерошивая пышную темную шевелюру. – Хотелось бы посетить Дорн или Простор. Мартеллы наверняка знают толк в развлечениях и битвах. А их вино? – упиваясь реакцией слушателей, озорной принц приметил мелькнувшую за спинами женскую фигуру. – Кто это?       – Леди Мейр, вторая сестра господина Бэйнфорта, – проследив за пристальным взглядом наследника и слегка повернув голову, владетельница бастиона на плато загадочно усмехнулась. – Предпочитает держаться подальше от шумных компаний. Особенно после столкновения с моим братом. – Валькур принялся шумно оправдываться и излагать свою версию. Предоставив их самим себе, старший Лев с вдохновляющим энтузиазмом устремился на террасу одной из башен.       – Приветствую, – перепрыгнув пару ступеней и выпрямившись под настороженным женским взором, он наконец получил шанс рассмотреть неразговорчивую особу. Невысокий рост, белоснежная кожа на округлом лице, контрастирующая со светлыми длинными волосами, цветом уходящими в желтый. Плотные губы, подкрашенные темно-красной краской – богохульство для служительниц монастыря – сжались в тонкую линию, отчего не щеках образовались легкие прорези морщин. Густые широкие брови поползли вниз, выражая негодование. Однако широкие бедра и сияющие зелено-карие глаза компенсировали общую враждебность позы. – Я Эван. Прогуливался мимо. Увидел вас. – щеголевато поклонившись, он оправил растрепавшиеся из-за бега локоны.       – Как и большинство собеседников, в которых я не нуждаюсь. Еще и с одинаковыми любезностями.       – Не может быть. Я продумывал свою целых пять минут, она должна быть неповторима.       – Воистину, Ланнистеровское самодовольство не знает границ дозволенного, – голос грубоватый, но глубокий и тягучий, с южный акцентом. Завораживает. – Сколько тебе лет?       – Шестнадцать, – неотразимая улыбка скользнула по лику будущего Хранителя. – Скоро семнадцать. А потом рыцарское звание и пост лорда-командующего.       – Я думала, ты младше. Всему виной моложавое лицо.       – Чем это плохо? На поле боя введет противника в заблуждение. Кто воспримет всерьез зеленого юнца с огромным клинком? А очень зря.       – Мне двадцать пять, Эван, – оборвала Мейр, про себя отмечая искреннее удивление говорившего. – Ничего не выйдет. Ты хорош в ратных подвигах, но во всем остальном не разбираешься.       – Ну да, конечно. Валькур Мятт ведь такая прекрасная партия. Жаль, что он вас не выбрал, – раскрыв рот от возмущения, Бэйнфорт тотчас стиснула зубы и презрительно сощурилась, отворачивая голову. – Черт. Прошу прощения. Я не подумал. Никто не учил меня общаться с леди, и я… Простите. Я идиот. – проведя языком по верхней губе, Лев запустил пальцы в волосы на затылке и неловко попятился. – Я не хотел, честно.       – Что ж, по крайней мере тебя научили извиняться. Воспитание у грандлорда принесло свои плоды, – сжалившись над заикавшимся юнцом, переминающимся с ноги на ногу, девушка тяжко вздохнула. – Тебе разве не нужно возвращаться к брату?       – Да. Наверное, стоит. Но я бы лучше побыл немного здесь, с тобой, – лучезарная улыбка встретилась с сумрачным взглядом, но не испарилась, а наоборот – растянулась и обрисовала сеть морщинок под глазами юнца. В конце концов леди не выдержала и позволила себе улыбнуться. Чуть неуверенно. – Ты веришь в бессмертие души?       – Почему ты спрашиваешь? – как бы там ни было, перед ней все еще стоял ребенок, хоть и спокойно обходительный, умеющий отличать тренировочные игры от реального мира.       – Не знаю. Не всему в жизни нужно быть таким скверным. Должно быть лучшее место где-то, – свесив руки с каменного поручня, сын Кола вглядывался в растянувшуюся под ними зеленую пропасть. – По меньшей мере, для таких, как ты.       – Но не для тебя? – Мейр следила за каждым его движением исподлобья, пытаясь разгадать юного, податливого, не по годам рассудительного мечтателя.       – Мне хорошо в том месте, где есть мой брат, – признался Эван, поворачиваясь и пожимая плечами, с едва заметной усмешкой. – И люди, которые мне нравятся. – она хотела что-то сказать, подначить, свети все к шутке, но почему-то промолчала. Тогда их непродолжительный диалог прервал яростный вопль, разлетевшийся по всей закрытой территории.       – Я убью тебя! Господом Богом клянусь, тебе не пережить этот день! – крики усиливались. Вздрогнув, Эван стремглав вылетел из пристройки и, не разбирая кривых ступенек, помчался вниз, обнаруживая распростертого на земле юнца. Рассыпавшиеся соломенные кудри смешались с грязью – их владелец не спешил подниматься, ограничиваясь позой полусогнутых коленей и локтей. – Мерзость и грязь! Я не потерплю подобного поведения под своей крышей! – над ним возвышался щуплый старик, грозно сверкающий глазами под жалкими обрывками нахмуренных бровей. – Мальчишка-конюх будет мною казнен, а ты получишь то, что заслуживаешь! Принести сюда плеть!       – Что ты делаешь, Донасьен? Выжил из ума? – прорычал Валькур, сдерживая его плачущую супругу и взбудораженных королевских солдат, потянувшихся к оружию. – Утихомирься.       – Замолчи! Не встревай! Твоя третья сестра, его родная мать, покончила бы с собой еще раньше, если бы знала, чем занимается ее сынок за амбаром. А его отец, мой близкий друг Генба, перевернулся в гробу от вида столь гнусного противоестественного зрелища!       – Уберите плеть, сир. Это лишнее. Вы не имеете право поднимать руку на лорда, – вмешался Колемон и прибег к повышенному тону, редкому и нетипичному для Смеющегося Льва. – Вы меня услышали? Остановитесь! – позади раздался характерный скрежет металла – Вастерлинг достал клинок, призвав стражников последовать своему примеру.       – Ланнистеры могут командовать мною на поле боя, но не в моем доме, – огрызнулся Сарвик, занося кожаный инструмент с пятью хвостами и грозясь опустить на незащищенную голову мальчишки. – Не я должен это делать, но мне придется выбить из тебя проклятого мужеложца. – на сей раз вскидывая орудие для удара, ветеран почувствовал, как запястья обхватила чья-то железная хватка, после чего последовал удар прямо в лицо. Пошатнувшись, старик схватился за раскроенный нос и повалился на камни, ударившись затылком. Шокировано уставившись на поверженного изувера, постанывающего от нестерпимой боли, собравшиеся взглянули на Эвана, застывшего с вырванной плетью в дрожащем кулаке.       – Что ты натворил? – прошептал Кол, проводя ладонями по вискам и вздыхая отравленный смертью воздух. – Быстро приведи лошадей и выведи моих сыновей. Я нагоню вас позже. – последние слова были обращены к оруженосцу, оцепеневшему из-за произошедшего. Впрочем, опомнившись, юноша поспешно исполнил приказ господина, в результате чего двое братьев очутились за воротами замка по прошествии получаса.       Коди отмалчивался, с преувеличенным внимание рассматривая луку седла. Эван прокусил губу до крови, сжав побелевшие костяшки на эфесе подаренного клинка. Солдаты с красными стягами следовали за ними вплоть до вихляющего перевала, пока их не догнал Хранитель Запада и не смерил мрачным взором. Решив не нарушать установившуюся тишину, он возглавил процессию и повел по зеленеющим лесам, засеянным полями и покатыми склонами. Опускавшиеся сумерки не предвещали ничего хорошего. Горы расползались по периметру, отбрасывая тени под влиянием выглянувшего полумесяца. Продвигаясь по узким каменистым ложбинам, представляющим единственный возможный путь к Утесу, всадники преодолели весь маршрут за час и перешли через опустившийся подвесной мост, чтобы спешиться и столкнуться с озабоченным кастеляном в подземном коридоре. Растерянный взгляд и рваные жесты говорили красноречивее любых слов. Не задавая лишних вопросов, Кол велел отворить двери, дабы беспрепятственно пройти к донжону и разобраться с возникшей проблемой. Кто бы мог представить, что ей окажется Хелена, супруга нынешнего грандлорда и мать двоих детей, покинувшая их четверть века назад.       – Малыш! – воскликнула женщина, подбегая к четырнадцатилетнему Коди и опускаясь перед ним на колени в попытке обнять. Тот, изумленный происходящим, позволил совершенно незнакомой гостье прикоснуться к себе, однако дернулся и отступил, когда чужие пальцы прошлись по блеклому шраму на лбу. Напоминание о той злополучной ночи. – Ты стал такой большой. – подняв ярко-голубые глаза наверх, она медленно поднялась и нежно улыбнулась, глядя на старшего отпрыска. – И ты, Эван. Как ты вырос.       – Это что, какая-то шутка? – проскрежетал наследник Запада, смотря в упор на постаревшую мать. – Ты ее сюда привел?       – Что ты тут делаешь? – проигнорировав несправедливый выпад сына, Колемон облизал пересохшие губы и насупился. Как странно. Напротив стояла девушка, которую он искренне полюбил. Но прежних чувств давно не осталось. Все развеялось, как пыль на ветру. Как страшный кошмар. – Я же велел не возвращаться.       – Я приехала повидать мальчиков, – невозмутимым тоном ответила Аррен, словно готовилась к ссоре заранее. – Последние пять лет я много думала обо всем, что случилось между нами и поняла, что не была хорошей матерью. – приподняв бровь, генерал ждал подвоха и не ошибся: – Поэтому я хотела бы загладить вину. Мне удалось обзавестись друзьями за морем – они помогут мне со средствами и землей. Они уже ждут нас с Коди. Я хотела бы забрать его с собой.       Не поверив в услышанное, Эван мотнул головой, отчего темные локоны упали на покрасневшие щеки и вынудили яростно отмахиваться. На мгновение остолбенев в нерешительности, Кол издал хриплый стон и задрожал от пробиравшего до костей бешенства. Коди, ужасно перепуганный, вмиг попятился к двери и выбежал из комнаты, едва не столкнувшись со старым рыцарем, приставленным охранять семейство. Попытка докричаться до сбежавшего ребенка провалилась.       – Только через мой труп, – опомнившись, грандлорд шагнул к жене и, пользуясь серьезной разницей в росте, навис над ней, точно хищник в преддверии атаки. – Чего ты добиваешься?       – Я всего лишь хочу создать новую счастливую семью. Ты не можешь мне препятствовать.       – А не хочешь для начала с первой разобраться? – устав выслушивать пререкания родителей, заявил Эван, выходя из темного угла со скрещенными руками и гуляющими по скулам желваками. – Нельзя сначала бросить детей, а потом просто заявиться и выбрать лучшее из оставшегося.       – Я не бросала вас! Я любила вас! – впервые в броне невозмутимости наметилась трещина. Женщина вздернула подбородок, отчего морщины на некогда красивом тонком лице углубились.       – О, так это была любовь? – она лихорадочно закивала, убеждая скорее саму себя. – Хорошо. Почему ты тогда ушла?       – Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Ты слишком юн и горяч! – переходя на октаву выше, Хелена теряла остатки самообладания, но отчаянно пыталась не сорваться окончательно. – Слушай, Кол, я…       – Нет, ответь на мой вопрос. Если ты так сильно нас любили, почему тебя не было рядом?       – Твой отец запретил мне…       – Довольно! – наконец прокричал принц, дыша через раздувающиеся ноздри и глотая липкие тягучие комья в горле. – Дело не в нем. Он стал отцом практически в моем возрасте, и да, его образ далек от библейского. Но он хотя бы был с нами все эти годы. – выплюнул юноша, выпрямляя спину и сжимая кулаки. – Нет. Дело в тебе. В том, чего ты не делала. В том, что делал я! – он силой ткнул себя в грудь. – И знаешь, что? Я охренительно справился с твоей ролью. Я заботился о Коди. Укладывал его спать, укутывал пледом по ночам, успокаивал, когда ему снились кошмары. Я был с ним, когда он свалился с лошади и расшиб колено. Я. Не ты! – приблизившись к матери вплотную, будущий лорд буквально отбирал у нее часть воздуха. – И даже не отец. Ибо после твоего ухода он заперся в башне на месяцы. – Колемон опустил голову, вспоминая то позорное бегство от реальности. – Он делал так постоянно. А мне исполнилось десять, когда впервые пришлось занять его место. Я выслушивал просьбы лордов и крестьян, отправлял письма в столицу и принимал детей остальных Хранителей, налаживая союзы. И ты не поверишь, мы справились без тебя. Потому что тебя не было! – не выдержав, он перешел на неистовый вопль и бурную жестикуляцию.       – И я ценю это, дорогой, но сейчас я здесь… и место Коди со мной, – дрогнувшим голосом произнесла Аррен, опуская глаза, не смея встречаться с разъяренным взглядом собственного отпрыска.       – Да он даже не знает, кто ты!       – Я его мать!       – Ты была и моей матерью! – чуть не захлебнувшись слезами, Эван дошел до предела и перешел на душераздирающий плач. Челюсти подрагивали, зубы стучали от непереносимого чувства унижения. Как же он устал.       – Может, я никогда не смогу все исправить с тобой, – смахнув непрошеные слезы, катящиеся по щеке, Хелена прерывисто вздохнула и оправила оборку на платье. – Но у Коди все еще есть шанс. Уверена, он простит меня несмотря на то, что я ранила его. Я ведь так люблю его. И хочу снова стать для него мамой. Пожалуйста.       – И ты все так и оставишь? – повернувшись к молчавшему отцу, спросил младший Ланнистер. Хозяин Утеса никак не реагировал, прижимая ладонь ко рту и глядя в темнеющую пустоту за окном. – Знаешь, ты права. Ты действительно мать. Теперь ты здесь. Можешь остаться тут с ним и попробовать завести нового ребенка. Возможно, с этим у тебя что-то получится. Но держись подальше от Коди. Из-за тебя он не разговаривал до десяти лет! И вздрагивал по ночам от лошадиного ржания и скрипа каретных колес.       – Я же сказала, мне жаль…       – Да к черту твое сожаление – Эван больше не кричал. Искаженное злостью и изрезанное бороздами лицо внезапно расправилось, приобретя странный оттенок в отблесках настенных факелов. В глазах, расширившихся и потемневших, утративших намеки на прежние яркие оттенки, плескался отнюдь не гнев. А настоящая угроза. – Я предупредил. Если ты хоть на шаг приблизишься к Коди, клянусь Богом, я вырежу твое черное сердце. Я убью тебя. – отшатнувшись, женщина уперлась спиной в стену, боясь пошевелиться. – И я буду жить с этим дальше. Как жил до этого. – оголив часть зубов с отвращением и откровенным презрением, Лев круто развернулся и вышел из помещения, никем не задержанный.       Выбежав наружу, шатающийся юноша оперся рукой на шершавый потрескавшийся башенный камень и согнулся пополам, опорожняя желудок. Вытерев испачканный подбородок, он рванул прочь. Грязь, гниль и нечистоты облепили израненную душу. Расколовшееся сердце кровоточило, давило на грудь. Не останавливаясь, не оборачиваясь и не позволяя себе задохнуться от рыданий, он ринулся вниз по склонам, кривым спускам и обрывам под наклоном. За ним, не отставая, следовал коричнево-серый пес, подволакивающий лапу от старости, но помнивший былые времена горячивших кровь сражений и оттого не сдающийся. Вдвоем они настигли малыша Коди, покачивающегося на откосе и плачущего, уткнувшись в собственные колени. Молча предложив брату руку, первенец Кола потянул его к себе, заключая в крепкие объятия и вытирая жгучие слезы. Не сговариваясь, они помчались по петляющей дороге и замедлились лишь у серых ворот с поднятым мостом. Облокотившись на каменный парапет, защищающий их от внешнего мира и посторонних, братья укрылись теплым плащом и отдышались.       – Она тебя на заберет. Я не допущу, – вытащив руку из-под материи и протянув мизинец, он недолго ожидал ответных действий – дрожащий детский палец соприкоснулся с его и задержался. – Клянусь.       Они вернулись домой на рассвете и узнали, что леди Хелена спешно покинула Утес через пару часов после задушевной беседы. В замке перешептывались. Слуги нервно оглядывались и прятались в углу, избегая смотреть на наследников. Их повстречал старый кастелян с седой аккуратно подстриженной бородой, прикрывающей розовые плотно сжатые губы. Он предложил отвести мальчика в прогретые покои в то время, как старший должен переговорить с грандлордом. Их мать исчезла так же быстро, как и появилась. Сокрушительный вихрь, нарушивший привычное течение жизни и огорчивший всех невольных участников трагедии. Стряхнув сонливость и общее недомогание, принц усиленно тер оба глаза, пока не добрался до родника в конце ухоженного сада и не присел на скамейку рядом с отцом.       – Донасьен при смерти, – изрек Колемон, поднимая с земли камушек и беззлобно швыряя в ручеек, стекающий по поросшим мхом булыжникам, сложенными в необычную фигуру. – С новостью прибыл гонец из Клинка. Ты в полной мере осознаешь, что произойдет, когда он превратится в гниющий труп?       – Полагаю, Франсуа станет новым лордом?       – А ты все глумишься, – мужчина отрешенно покусывал губы и перебирал пальцами бусинки четок. – Не надоело?       – Не меня же называют Смеющимся Львом, хотя кличка удачная. Какова предыстория?       – Значит, тебе не жаль. Что же, я не могу винить тебя в том, что ты ценишь свою жизнь выше других. В твоем возрасте я поступал намного хуже. Но, боюсь, в данном случае ситуация иная.       – Восприятие авторитета приводит к восприятию самой власти, – не обратив внимание на потуги Кола достучаться до ребенка, пережившего серьезное моральное потрясение, продекламировал принц. – Люди больше не желают следовать за полководцами. Но готовы слепо веровать в прозвища.       – Раз ты такой начитанный, то, будь любезен, напомни мне, что произошло с детьми Таргариенов? С младшими?       – Их убили. Размозжили им черепа и положили перед троном нового короля. Твоего отца, моего деда – да хранит Господь его душу, – язвительно протянул Эван, откидывая щекочущие лоб пряди. – Уроки истории обязательны?       – Почему Таргариены проиграли войну? – поинтересовался Цербер, испытующе вглядываясь в черты преемника, перетерпевшие существенные изменения всего за сутки. Или же он родился замкнутым, таящим в себе нечто опасное. – Книги расходятся во мнении, предлагая разные теории. Но разреши мне предложить свою точку зрения. – поднявшись со скамьи, Хранитель напряженно сжимал кулаки и дергал затекшими плечами. – Они проиграли, так как лишились почти всех союзников. По своей же вине. Кто выступил на их стороне? Мартеллы, связанные с ними узами брака? Баратеоны, обязанные им возвышением? И Старки, презирающие любые изменения? Три жалких дома. Но кто они против Тиреллов, Ланнистеров и Грейджоев, которым нанесли оскорбление? Кто они против обыкновенных поданных, уставших от произвола Драконов? Ведь те сжигали невинных, убивали преданных, резали непреклонных. Без суда. Без объяснений. Потому что им так захотелось. Знаешь, как шутили в народе про царскую власть? Когда рождается очередной Таргариен, Господь подбрасывает монетку. И весь христианский мир с замиранием сердца следит, какой же стороной она ляжет. Сулящей величие или безумие. Забавная игра, не находишь? – юнец смолчал, на сей раз не проявляя чудес красноречия. – И ты, видно, хочешь закончить так же, как и они.       – Я не убивал невиновных, сравнение неуместно. Старый козел заслужил то, что получил.       – Они наверняка тоже так думали. Скажи, сколько лет династии Таргариенов? В общей сложности.       – Не знаю, около трехсот?       – Три столетия. Верно. А сколько лет династии Ланнистеров на престоле королевства?       – Не больше пятидесяти, – процедил Эван сквозь плотно сжатые зубы. Видимо, он начинал понимать, к чему клонит пресловутый любитель нравоучений.       – Возможно, меньше. Но где-то так. Пятьдесят против трехсот? Как видишь, Таргариенам это не особо помогло. Так внеси же ясность, сын: что ты собираешься делать, когда враги ворвутся в твою крепость и раскроят черепа твоим детям? Когда пронзят твое сердце? Твое. Сидящего на троне с короной. Как самого могущественного человека государства? – наклонившись над хмурым мальчишкой, Колемон едва ли не плевался ядом. – Как ты поступишь? Сожжешь их всех? Будешь пытать? Или ударишь кого-то в силу того, что он тебе не нравится?       – Я сделал то, что считал правильным! – прорычал принц, подвиваясь и становясь напротив генерала, уступая тому в росте на целую голову.       – Значит, ты уже проиграл. Я всегда презирал Майкла, но, ей-Богу, теперь я его понимаю. Ты утратил остатки здравомыслия, стал неконтролируемым. Как ты будешь защищать Коди, если сам запутался, утратил способность отличать выдуманный мир от реального? Если уверовал в свое бессмертие?       – Говорит тот, кто сжег половину Королевской Гавани и поднял мятеж против родного отца. Смеешь ли ты поучат меня?       – Я не горжусь прошлыми поступками. Однако мои грехи прощены. Мы расплатились за них немалой ценой. За каждый. А ты свои даже не осознаешь, – не выдержав битву взглядов, Эван опустил голову и прикусил внутреннюю часть щеки, неосознанно копируя жесты родителя. – Я принял решение. Тебя стоило бы покарать – так поступил бы Майкл. Я ограничусь годичной ссылкой на Север. Ты поедешь в столицу с письмом, в котором я попрошу брата сделать тебя оруженосцем лорда Старка. Нынешний Хранитель Севера с удовольствием послушает твои рассуждения о прозвищах.       – Как прикажешь. На Севере нам с братом побывать не довелось. Да и Старки пренебрегали нашими приглашениями. Считаешь, всему виной гибель их дяди? Голодный Волк возродил…       – Ты не понял, – оборвал Ланнистер-старший, сделав глубокий вздох и приготовившись к сцене. – Ты поедешь один. Коди останется здесь. – вот оно. Ярость, неверие и отчаяние в глазах. Приоткрыв рот, наследник смахнул подступающие слезы и стиснул зубы до противного скрежета. – Вини только себя.       – Это она тебя надоумила! Она добилась своего! – с нажимом произнес мальчишка, трясясь от злости и переполнявшей душу ненависти. Еще секунда – он рассвирепеет, достанет клинок и прикончит всех вокруг, заслужив бесславную кличку Отцеубийца. – Неужели ты поверил ее россказням о счастливой семье? Да ей же плевать на нас всех!       – Я выгнал ее сразу после твоего ухода, – спокойно вымолвил первородный, выпрямляясь и подходя к напуганному сыну. – Всего на год. Не такой большой срок. Пока все не уляжется. И пока не получишь рыцарское звание. Потом мы все обсудим. Обещаю. – положив ладони на чужие щеки, он оступился, когда его силой толкнули в грудь, и нахмурился. Тем не менее, продолжения не последовало – Эван, не оборачиваясь, помчался к башне.       Взбежав по ровным ступенькам на вершину донжона, изгнанник захлопнул дверь в комнату и запер на замок, после чего вышел на террасу и, сжав края каменного парапета, закричал во все горло. Вопль израненного зверя, потерявшего всякую надежду выбраться из ловушки и вновь повидать любимых. У него отняли мать, а затем и брата – единственного близкого человека. Первым порывом был прыжок с высоты птичьего полета. Все равно окружающие его ненавидят и не станут особо тосковать по лорду с мятежными наклонностями. Но непомерная жажда жизни возобладала и свалила его на холодную плитку, вынуждая скрючиться в углу и проплакаться. В голове неумолимо возникали образы Хелены, снова и снова угрожающей забрать малыша и увезти в неизвестные края, чтобы он забыл о старшем. Закрыв пощипывающие красные глаза, Лев дополз до постели и, забравшись наверх в одежде, уснул в неудобной позе. Погружаясь в один из самых беспокойных снов с той проклятой ночи, оставившей глубокий шрам на их сердцах.       Совершенно потерявшись во времени, юноша подскочил от оглушительного стука по двери. Проведя рукой по измятому лицу с нездоровым цветом кожи, будущий грандлорд спросонья открыл створку, предварительно не поинтересовавшись личностью гостя. Тогда же его втолкнули обратно в спальню, прижав к стене и накрыв рот ладонью, спрятанной под перчаткой. – Какого черта?! – успел шепнуть Ланнистер прежде, чем атакующий приставил к накинутому на голову капюшону указательный палец и призвал к молчанию.       – Вы всегда должны быть начеку. Вместо меня сюда мог ворваться кто угодно, – знакомый голос. Где же он слышал его раньше? Наконец избавившись от непроницаемой материи, новоявленный вассал Запада оголил ухоженную короткостриженую бороду вместе с остальной частью лица. – Смотрите на меня и слушайте крайне внимательно. Донасьен мертв. Гонцы разносят вести во все концы региона, пороча имя вашей семьи. Но это не главное. Опасность заключается в том, что они грозятся покончить с вами. Обратиться к королю бунтовщики не могут – Клаус не казнит родного племянника, но поднять мятеж и окружить Утес вполне способны. Или же устроить засаду на выездах с Запада, подкарауливая вас с целью расправы. Поэтому я пришел известить вас, а заодно предложить помощь.       – Я никуда не поеду! – вызверился шокировано-возмущенный сын Кола, отпихивая псевдоспасителя. – Никто меня не заставит!       – Убедительно советую передумать, – вторая темная фигура, незаметно зашедшая следом, спустила капюшон, отчего длинные светлые волосы рассыпались по плечам. – Прислушайся к моему брату, не упрямься. Ни для кого не секрет, что ты совершил непростительную ошибку.       – О, так вот в чем дело? Вы из местного приходского ордена любителей Христа? И пришли наставить заблудшую овцу на путь истинный, – звонко рассмеявшись, Эван сделал шаг в направлении девушки, что буквально вчера взволновала его необузданную натуру. – Думаешь, я хотел его убивать? Мечтал стать причиной гибели этого поганого старого ублюдка?       – Это не первое твое убийство, – констатировала Мейр, вглядываясь в исказившиеся черты внезапно повзрослевшего мальчика. Мужественного и непоколебимого в своей правоте, готового пасть за нее в иллюзорной борьбе. – Мы тут не для того, чтобы тебя осуждать. Пусть тебе кажется, будто весь мир настроен против тебя, но, уверяю, это не так. Есть как минимум один человек, благодарный тебе. – с этими словами она тихо позвала кого-то по имени. В темном коридоре послышались шаги. Через миг в опочивальню вошел двадцатилетний юноша, моментально опустивший на колени и взявший лорда за руку.       – Вы помогли мне вчера, господин. Я вовек не смогу отблагодарить вас, – понизив голос, проговорил трясущийся вассал и прижался лбом к шершавой коже. – Он издевался надо мной. Принуждал силой брать распутниц и осеменять их, как животное! – Вестфорд не сдержался и всхлипнул. Сжатые пальцы юного принца начинали болеть, потому он вежливо высвободился и заглянул в расширенные зрачки с карим ободком. – Моя жизнь отныне принадлежит вам!       – А отец заявлял, что я не приобрету союзников таким способом, – кривовато усмехнувшись, Эван не стал более упорствовать и, проведя ладонью по всклоченной шевелюре, выдохнул. – Куда вы хотите меня отправить?       – Как можно дальше. Иезуитская миссия направляется в Вольные Города с рассветом. Вы с Эннисом должны успеть попасть на корабль, иначе придется пробиваться с боем, – доложил Льюин, натягивая капюшон на выходе из помещения. – Я переговорю с кастеляном. Не задерживайтесь.       – Я хочу попрощаться с братом, – Мейр осторожно кивнула, потянувшись к материи на затылке, дабы выйти следом за братом. Однако неожиданное прикосновение к запястью вынудило повернуться. – Ты не поедешь со мной?       – Эван, к сожалению, я не могу дать тебе того, чего ты хочешь. Это все не для меня, – леди Бэнйфорт неотрывно смотрела в мальчишеские глаза, поддернутые полусонной дымкой со смесью игривости, неуместной в столь критической ситуации. – Лучше поторопись, пока отец не… – не успев договорить, она почувствовала вкус чужих, слегка неумелых губ, задержавшихся на ее собственных на мгновение. Сделав шаг назад, Ланнистер самодовольно ухмыльнулся и выпрямился во весь рост.       – Откуда ты знаешь, чего я хочу? – не мешкая, Лев вытащил плащ из шкафа и, набросив на плечи, тут же двинулся по широкому освещенному свечами коридору. Дальняя дверь охранялась оруженосцем со скучающим взором, устремленным в пустоту. – Пусти меня внутрь. – вопреки всем ожиданиям, тот не стал оказывать сопротивление и возмущаться, просто исполнив приказ. Очутившись в просторной спальне, заваленной изрисованной бумагой, незаконченными картинами и раскрытыми фолиантами с пометками, изгнанник опустился на кровать и бережно дотронулся до подрагивающей спины. – Эй. Коди, ты спишь? – не ответив на прямой вопрос, малыш перевернулся на другой бок и вопросительно посмотрел на брата. – Мне нужно уехать. Ненадолго.       – Ты бросаешь меня?       – Нет. Нет-нет-нет. Я вернусь. Слышишь, я обязательно вернусь. Обещаю, – протянув мизинец для их привычного ритуала, Эван приложил немало усилий, чтобы не прослезиться и не проявить слабость. – Клянусь. – доверчивый ребенок снова переплел их мизинцы, заодно обвивая мальчишескую шею. – Ты все, что у меня есть. – время неуклонно отсчитывало секунды до катастрофы. Сглотнув, старший из сыновей Хранителя выпутался из объятий и поспешно притворил за собой дверь, ударяясь об нее затылком.       – Прошу прощения, милорд, вы хотите уехать? – отцовский телохранитель рискнул обратиться к нему, тотчас ловя на себе испытующий взгляд беглеца. – Могу я присоединиться к вам?       – Хочешь войти в число приближенных заурядного убийцы? Желающего повторить позорный подвиг отца, спалившего дотла огромный город ради мизерного шанса остаться со своими родными? Глупо с твоей стороны переоценивать меня и рушить свою жизнь.       – Ничего не изменится, – не особо впечатленный тирадой собеседника, Роман прищурился и цокнул языком. – На меня итак смотрят с подозрением и презрением. Как на сына предателя и безбожника, повинного в смерти множества достойных людей. Но ирония в другом: знаете, сколько раз я встречал отца вживую? – отрицательно покачав головой, принц следил за тем, как юноша кривится и дергается от омерзения. – Дважды. Во второй раз он ударил меня. Но разве кому-то есть дело до подробностей и деталей? Для них важно лицо, напоминающее о нестерпимом прошлом. – проведя рукой по щеке, Уэйнвуд обнажил ряд острых зубов, чем-то напоминающих звериные клыки. В нем таилась тьма. Если не помочь ему обрести спасение, то трагическая судьба неизбежна. – Лицо прославленного изувера.       – А как же рыцарские почести? Кто будет таскать за Колом щиты?       – В рыцари меня может посвятить любой Беленорский лорд-пьянчуга за бурдюк вина и мешок золота, – честно признался оруженосец, протягивая бледную ладонь в ожидании поддержки. – Я предпочел бы нечто более увлекательное. – повторив движение, Уэйнвуд терпеливо ждал ответа. И получил его в виде крепкого рукопожатия. – Когда отправляемся?