Moby – Mistake. Laurel – To the Hills. Jude Christodal – Madonna.
Триумфальное возвращение Никлауса Победоносного, выбравшегося из сомкнувшегося котла, ввела полуголодных, истощавших жителей в оцепенение, а затем – в эйфорию. Вмиг освобожденный город потонул в сотнях тысячах ликующих голосов. Взбираясь на крыши, пострадавших от огня, дети махали кусками изорванных красных флагов. Прятавшиеся в хижинах фермеры бежали возле коней от самой портовой улочки, куда пристали августейшие корабли. Моряки, бившиеся за освобождение столицы, плакали при виде развевающихся на стягах золотых львах, за которых их товарищи героически отдали жизни. Женщины восторженно кричали, поднимая ввысь посиневших от недоедания младенцев, но зато переживших блокаду. А сколько погибло и было погребено под завалами? Их втаптывали в грязь скакуны в цветастых попонах и плюмажах. Духовенство пело, выходя на залитые кровью паперти под гулкий звон колоколов. Вывешенные штандарты, устланный цветами путь призваны скрывать ужасно изможденные лики, выпирающиеся ребра и вздутые животы под рваными лохмотьями. Въезжающий в ворота государь созерцал столпотворение верноподданных, падающих ниц и простирающих длани в надежде коснуться порфиры, покрывающей конский круп. Прекрасный солнечный день! Нередкий в столь живописных зеленеющих краях, но сегодня по-особенному согревающий. Трубачи возвещали звуками, герольды – зычными голосами, а закованные в цепи пленники – тихими стонами. Король вернулся! Пробивший окружение, поразивший армаду, перебивший князьков. Даже прославленный Морской Владыка подписал капитуляцию и сохранил часть земель. А сколько золота вывезли беленорские солдаты, разграбившие половину Браавоса и остановленные генералами лишь под ночь. В качестве жеста доброй воли. Спустя недели флотилия отошла к противолежащему берегу и высадила трофейные кареты с золотыми ободками, диковинных зверьков, экзотических танцовщиц в павлиньих перьях и балахонах. Победитель наслаждался потрясающим зрелищем, пока двигался в направлении высившегося на холмах бастиона. Выстоявшего героя с десятками башен, пронзающих безоблачные небеса. Знал бы ты, о великий избранник Божий, что скрыли в себе наново отстроенные стены. Сколько лишений довелось перетерпеть их заложникам. И потому не стоило удивляться тому, как холодно встретили придворные пышную процессию разодетых кавалеров. И как без поклона они расступились перед въехавшим верхом монархом, натянувшим поводья у подножия трона, занятого юным принцем в короне. Чужом атрибуте всевластия. Тревожные шепотки раздавались отовсюду. И заглушали парадную атмосферу. Оттесняли вошедшее в историю событие на второй план. С приоткрывшихся, едва шевелящихся губ слетал всего один вопрос: кто останется правителем? Ибо узурпировать захваченный престол мог любой, невзирая на установившуюся линию наследования и присягу каждого верховного лорда, засвидетельствованную писарями и хронистами. Неужели всему царству не избегнуть очередного противостояния двух львов? Низвергшим половину мира во мрак и насытившихся кровью безвинных двадцатилетие назад. Воистину, история лукавит, когда претендует на новизну. Прикусив языки, сановники выжидали. Ошибка может обойтись в неподъемную цену. Если поставить не на ту фигуру в партии, рискуешь проиграться подчистую и лишиться головы. Репутацию венценосца в цитадели не восстановить красивыми безделушками и глумливыми карнавалами. Они сами себя освободили, подлинно готовясь к последнему бою с превосходящими силами оккупантов. И голодали без подвоза, втайне молясь об избавляющей смерти. Нерастянутой, сулящей страдания. Повзрослевший на четверть века дофин не улыбался. Казалось, он вовсе не реагировал на изменения в окружающей обстановке. Только медленно потянулся к венцу и, спустившись по ступенькам, отдал символ могущества стоявшему подле новициату в черных одеяниях, после чего дошел до отцовского мустанга и придержал за уздцы. Какой виртуозный ход. Не преклонился, но выразил почтение. Растроганный Лев, соскучившийся по детям, резво спешился и заключил неудавшегося мятежника в объятия. Бешено колотящееся сердце унялось. Пульсация в висках стихла, а дрожащие руки сошлись замком за крепкой спиной. Несмелые славословия, подхваченные овациями, вознеслись до куполообразного потолка. Меньше энтузиазма проявили осажденные, успевшие провозгласить начало конечной эпохи в лице храбрейшего юноши. Приказ стоять до конца поныне эхом отдавался в душах. Тем не менее, благословенная публика пока не давала поводов усомниться в преданности закону. Покончив с сентиментальностью, Клаус позвал гвардейцев в шелковых плащах, ведших гремящую золотыми кандалами иноземку. Тонкий стан, чуть приоткрытый от испуг изящный рот и легкий румянец на округлых щеках. Наигранно-скромная. В ней сочетались дурманящая грация и фальшивая податливость, сулящие беды роду людскому. Неземная красота шла в придачу, однако не зачаровала настороженного наследника. – Я привез и тебе подарок! – декларировал непобедимый Ланнистер, рукой подзывая знатную особу. – Дочь Браавосийского владыки! Достойная партия для моего дражайшего сына. Этот союз навсегда устранит угрозу нападения за морем! – одобрительный клич постепенно смолкал из-за вышедших из залы дорнийцев, последовавших за побледневшей госпожой. Нахмурившись, самодержец не понял, что стало причиной массового исхода соратников и вопросительно взглянул на виновника всеобщих смут. – Я не слышу благодарности. – Спасибо, – по слогам отчеканил Тристан, смотря сквозь требовательного родителя. Ему не хотелось подогревать конфликт и разрушать хрупкий баланс сил. В противном случае внутри дворца возникнут конкурирующих фракции и пошатнут систему. – Разрешишь удалиться? – А отпраздновать?! – возмутился Никлаус, отказывая в маленькой просьбе и напрочь игнорируя вид уставшего защитника крепости. – Идите сюда, дети мои! – Фиона, не отходящая от будущего супруга ни на шаг, отрезанного от нее целым комплексом стен, с грустью наблюдала за мучениями брата. Он не заслужил подобного, а согбенная под бременем пережитого спина говорила красноречивее всего. – Я должен повторять дважды?Церковь Архангела Михаила.
Выбравшись из удушливых палат, переполненных восхищенными ораторами и языкатыми льстецами с постными минами, Коди в сопровождении выживших братьев поехал верхом в церковный квартал. Возле центрального собора шли ожесточенные бои с остатками городских патрулей. Отстояв Божью обитель, они заперлись внутри и устраивали вылазки, чтобы расчистить территорию, высвободить из отрезанных участков жителей и пробиться к казармам или вратам. С улиц до сих пор выносили трупы. Обглоданные собаками и воронами. Перед торжественным шествием властителя их просто убрали в канавы и накрыли тряпьем, не омрачая веселья. Теперь можно захоронить добрых христиан. Лоно матери-церкви приветствовало отсутствующего полгода новициата непривычной тишиной. Странно. В замкнутом оплоте, в дни беспросветного мрака, кто-то обязательно насилу шутил, либо смеялся. И надломленной душе становилось легче на мгновение. На втором безмолвствующем этаже его ждал расположившийся на фоне многочисленных окон. Снизойдя до полуоборота толстой шеи, настоятель долго громоздился на короткие ноги, держащие не похудевшую в условиях измора тушу. В изрезанном морщинами лице читались недоверчивость и облегчение разом. Он не знал, что ученик пережил все выпавшие на их долю испытания и потому проявил несвойственную отзывчивость, прижав заранее отпетого к себе. – Говорят, ты устроил междуцарствие, – деланно возмутившись, пожурил первосвятитель и погрозил ссохшимся пальцем. Выждав пару секунд, он рассмеялся в пышные усы. – Молодец. Горжусь. Но все-таки прочитай “Отче наш”. Три раза. – похлопав выдохнувшего мальчишку по плечу, Нот хрустнул парой позвонков и запрокинул затекшую голову с гривой темно-седых волос. – Устроим пир. Сбегай и купи продуктов на рынке. Туда подвезли капусту. Заодно поведаешь о впечатлениях. – Да, Отец, – приподняв бровь от непонимания, Коди поклонился и, сменив изношенные одеяния на свежие – умеренность приписывала истово верующим поборникам Господа – удалился с собратьями по ремеслу. – Кто оглашает площадь криками в столь поздний час? – Изгнанный каноник, – ответствовал член ордена, прятавший макушку под капюшоном. Проехав по мостовой мимо крытых лотков, уставленных свежими товарами, они придержали скакунов ввиду скопившихся зрителей, обступивших неизвестного златоуста. – От недостатка пищи разум его помутился. Он рвал на себе пряди, бродил по трансепту со свечами и бормотал о проклятиях. Потом выбрался из укрытия и сговорился с нашими врагами. – Почему вы сохранили ему жизнь? – отповеди не последовало. Видимо, не посчитали нужным. Или духовный глава оказался намного глупее, раз воспользовался догмой всепрощения. – И как же зовет себя наша заблудшая овца? – Виноградарь, – заметив скептицизм слушателя, бенедиктинец угрюмо добавил: – Иисусова притча. – ни капли не удивившись, Ланнистер поворотил в прежнем направлении и углубился в мысли, давая служкам время на закупки необходимого. Цены взлетели. Но обладателям несметных богатств чужих кошелей волноваться не приходилось. У них найдется лишний золотой. – Готово, милорд. – Смотри. Вокруг собралось больше внемлющих, – заинтригованный новициат поймал на себе взгляд отщепенца, пронзительно-враждебный. Опущенные до подбородка уголки рта вытянулись, перейдя в прорезавшие желтоватую кожу борозды. – И помните! Иисус сказал: “отнимется у вас Царство Божие и дано будет народу, приносящему плод его”. Разъяренные фарисеи и книжники попытались схватить Пророка, но убоялись народного гнева, ибо почитали Его как Мессию. – прямой вызов. Как интересно. – Кара небесная да ниспослана будет на головы виновников ваших бед! Из-за них мы голодаем и мучимся от ран телесных. От них исходит зло! Гоните прочь ваших гонителей недостойных! – распространитель крамолы не унимался, дерзко указывая на всадников с эмблемами крестов на попонах. – Бейте их палками. Не войдут они в Царство Божие! – толпа опасно загалдела, вздымая к небесам сжатые кулаки.Крыша позволяет освежить мысли и предаться отчаянию.
Раскурив трубку, подаренную перед последним рассветом, Тристан взошел на парапет балюстрады, оставаясь недосягаемым придворному миру и открытым – миру внешнему. Птицы смело пролетали над покатыми крышами, устремляясь ввысь. Священный, поцелованный Господом град оживал. Сон, угрожавший перерасти в вечное оцепенение и сковать проявления воли, стряхнули без затруднений. Люди прогуливались, радовались, оплакивали умерших, трудились во благо державы и королевского дома, устоявшего в неравной борьбе с захватчиками. И в центре всего брожения умов, слухов, тревог и пересуд находился никем непризнанный герой, предотвративший бегство солдат, отказавшийся от спасительной лодки и перетерпевший невыносимые лишения наравне с прочими смертными. А имя не сдавшего Красный Замок понимают единицы, присовокупляя необоснованные сомнения в таком акте самопожертвования. Звучали разные мнения. Дескать, куда бы побежал трусливый мальчишка? На скалы и вражеские корабли, оцепившие Залив? Иные поговаривали, будто его за руку удерживал храбрейший дядья, руководивший обороной. Третьи настаивали на преувеличенности угрозы. Никто из спорящих там лично не присутствовал – оттого и не поверят в безвыходное положение монарших детей. Вероятно, перепутали разлившееся на подносе вино с реками крови. – И вы не намекнете отцу на нежелательный брак? Я бы сказал, обременительный? – Уэйнвуд точил клинок в полнейшей тишине около двух часов, пока не устал притворяться равнодушным. Возмущен рыцарь и затянувшимся апатичным безмолвием. Неужели принц не пойдет наперекор? – Подошлите меня как убийцу браавосийки. Оброните пару недвусмысленных фраз – я все сделаю. – сидя спиной к телохранителю, Лев не реагировал на дерзости, за которые ранее вычитывал. Случай плачевный. – Господин Свифт! – к счастью, оружейник наведался в их скромный тайный форпост. – Питаю надежды на ваше содействие. – Да правда ли? – Джеремая подошел к скорбящему о потерянной любви племяннику и обхватил за плечи, слегка подталкивая к бездне. Лязгнувший меч позади не смутил безумца, склонившегося к уху и прошептавшему: – Ты хочешь получить то, чего не можешь добиться? – кивнув и сглотнув мерзкий на вкус ком, спаситель города перестал моргать, обратившись в слух. – Тогда помолись Баалу. Забыл о свое покровителе? – Я ставлю под сомнение веру в… – Ты и я живы только благодаря ему! – надавив на сжатый затылок, волантиец напоминал о том, кому они обязаны возможностью вдыхать очистившийся воздух столицы. – Молись ему, богохульник. Или он придет за тобой раньше, чем дорнийская красавица. – выпустив зарычавшего от гнева юнца, Свифт не испытывал судьбу и покинул компанию двоих изгоев, предварительно сообщив: – Государь созвал белый орден в башне. Не опаздывай. – Иди по своим делам! – рявкнул Тристан, отталкивая беспокоящегося гвардейца и спрыгивая вниз с несвойственной прытью. В старой комнате, отведенной для дофина до самовольного перемещения, в безделии пребывал немногословный сержант. Прислонившись к стене, он ожидал любого приказа. – Принеси вино! А ты убирайся! – сообразив, что повелитель не в духе, оба домочадца спешно ушли со сцены. Мандерли вернулся с кувшином, налил требуемой жидкости в бокал и удалился за дверь, в кою постучали через полчаса. – Оставьте меня в покое! – осекшись, он все равно велел войти, явно уповая на визит леди Мартелл. Разочарованию не было предела, когда на пороге показались сестра с младшим братом и незнакомым ребенком. – Вас не предупредили? Я не в настроении. – Да брось! Познакомься с нашим двоюродным братом Брайаном! – вглядевшись в немного округлое личико с полными щечками, Ланнистер отметил прорывающегося наружу льва посредством гордого взора и упрямой линии рта. В будущем малец доставит проблем государству. – Сын Ребекки. – Я догадался. Все разрастающаяся семья. Вы за этим приходили? – Ты поговорил с отцом? – Фиона не могла смириться с поражением и пассивностью. Какой смысл их неистовой борьбы за выживание, если пренебрегать заслуженными мимолетными радостями? – Ты и не пытаешься переубедить… – Кого?! – с раздражением проскрежетал наследник, громко опуская чашу на стол. – Великого Клауса-Победоносца? Давшего затянуть себя в котел и едва не похоронившего половину армии под завалом честолюбия? И чествуемого как герой?! Ты серьезно?! – сорвавшись на крик, Лев заметил испуганно округлившиеся глаза детей и успокоился. – Вы этого не слышали. – Почему вы не можете убежать с той женщиной? – внезапно подал голос Брайан, привлекая общее внимание споривших. – Как поступили мои родители. Никому ничего не сказали. Они полюбили друг друга. – Карл высказал одобрение присвистом и потрепал новоиспеченного родича по шевелюре. – Хватит. Уходите. Я не намерен принимать участие в глупых забавах, – ставшая против него девушка смотрела пытливо, выуживая потаенные страхи, неуверенность, горечь. – Я не отец. Не поступлю как он. И никогда им не стану.Несколько дней безвестности и безысходности.
Сыновья преданность не знала границ. Вплоть до дня возвращения младшего. Тимоти привез домой набитые золотом сундуки, оружие из редчайшей стали и напыщенных ровесников, разграбивших всю казну Владыки и не перестающие сим похваляться. Благоволящий к бессмысленным геройствам люд выбежал на пристань встречать августейшую флотилию с ликование, прорубившим небеса и спугнув пристроившихся на карнизах ворон. Пробудившись от тревожного сна, кронпринц услышал новости, взбудоражившие половину двора. С уст не сходило имя второго отпрыска, павшего на колени перед отцом без каких-либо раздумий и словопрений, а затем поднесшего клинок, якобы принадлежавший драконьим выродкам. Последней каплей в переполнявшейся чаши терпения стало посвящение всей клики выдающихся налетчиков в рыцари. Незамедлительное. Словно в насмешку над сдержанными осажденными, предпочитавшие позабыть о вываренных посоленных ремнях и обезглавленных телах на каждом углу. Изменники, двурушники, воры провизии, малодушные. Ведь новоявленный воитель тоже воспротивился воли самодержца и получил взамен не презрение с выговором, а титул? Улыбку одноглазого триумфатора и бурные аплодисменты почтенных изнеженных аристократов? Не вынеся такой очевидной несправедливости, первенец стиснул кулаки, разрывая ногтями кожу, и перешел на откровенные угрозы в сторону брата с намеком на незавидный жребий предшественников. Конфликт оборвало появление матери, придерживаемой лекарем и священником. В суматохе никто не проник под завесу тайну разгоравшегося соперничества. Кроме принцессы, стоявшей поодаль и слышавшей весь диалог. С этим надо покончить. – Сир Клиган, вы вновь станете моим верным стражем? – отдохнувший гвардеец, приобретший более здоровый цвет лица и оправившийся от ранений, кивнул и надел барбют с желтой эмалью по краям. – Пойдемте наведаемся к Его величеству. – протяжно вздохнув, он поклонился и последовал за юной взбалмошной особой. Подвесной мост, высившийся над пропастью, раньше пугал резвящихся детей, игравших в прятки во всей крепости. Но всего неделю назад он спас их от штурмующих иноземцев. – Сир Бракс, приветствую. Милейший батюшка у себя? – Аудиенция не предусматривается, – вместо сына ответ держал облокотившийся на стену лорд, чуть оголивший зубы под приподнятой в притворном утомлении щекой. Как всегда иронично-элегантный. Щелкнув языком, он неопределенно махнул сморщенной рукой. – Но вы не сдадитесь, не так ли? – Хоть кто-то не забывается, – скорее внушительный рост и грозный вид защитника стали решающей причиной сговорчивости западника, фыркнувшего от негодования и уступившего дорогу. Его родич в белом плаще почтительно наклонился и постучал в дверь. Не дожидаясь разрешения, он же и открыл ее. – Прошу прощения, сир, не уделите мне немного времени? – Ого, у тебя такие воспитанные детки, – рассмеявшись, Кол поставил бокал на стол и поднялся, дабы поцеловать любимую племянницу. – Мой старший сын, вернувшийся из десятилетней добровольной высылки, подарил мне какой-то странный амулет и попросил деньги на возведение храма на холме, в котором собирается жениться на сестре моего вассала. А ты образец благопристойности. Цени это, брат. – подмигнув насупившемуся венценосцу, недовольному прерванным собранием, Цербер ушел под аккомпанементы захлебывающегося хохота. – Полагаю, вопрос крайне серьезный, – поправив стоячий ворот дублета, Элайджа не посмел спорить с целеустремленной девушкой, перенесшей полугодичную нужду. – Я зайду позже. Если расположен будешь к компании. – откланявшись, он приладил фибулу и ретировался из помещения. – Не требуй много, иначе он взорвется как бочка с порохом. – Поздравляю! Ты выгнала генерала и десницу, чтобы лишний раз всколыхнуть воспоминания о герое столице лорде Дастине? И ты совершенно запамятовала о нашей договоренности, – Никлаус поднес к губам чашу и посмаковал свежий напиток – за шесть гребаных месяцев ни капли хорошего вина во рту – к роскоши быстро привыкаешь. – По достижению совершеннолетия устрою тебе лучший обряд венчания! – Правильнее было бы устроить такую же церемонию для Тристана. Но не с браавосийкой, – подавив рвотный рефлекс от попавшей не в то горло жидкости, Ланнистер ударил себя по груди и откашлялся. – У меня две просьбы. – Ровно на две больше, чем я обычно выслушиваю. И больше, чем требует мать. Ты не переходишь с такими заявлениями все границы? И какое тебе дело до брата? Он тебя подослал? – Кто? Подобострастный Тристан? Он женится даже на тюлене в платье, ели ты потребуешь. Не лучше ли получить благодарного преемника, чем затаившего обиду? – Значит, слухи о девице Мартелл оказались правдивыми? – заставив дочь потупиться, монарх сковал пальцы в замок и положил сверху подбородок в привычном жете. Задумавшись, он раскачивался как в детстве, не опасаясь гнева вечно сердитого родителя. – Я планировал выдать за него дочку Старков. Раз уж первый союз сорвался. – принцесса виновато улыбнулась, четко улавливая общее настроение. Видимо, король понял свою оплошность и прищурился, иронические хмыкнув и откинувшись прямо на спинке. – Ты испытываешь мое терпение. Приди я с подобным к Майклу, тот бы давно избил меня в кровь. – Нам всем повезло, что ты на него не похож, – впервые Клаус не нашелся с ответом и раскрыл рот в изумлении. Фиона прекрасно знала о слабом месте уязвленного жестоким детством правителя. – Ты помнишь, я как-то назвала тебя Майклом Вторым. Докажи, что я не права. – Ты вымогаешь у меня каких-то благ путем манипулирования? – опомнившись, мужчина подскочил с кресла и, вцепившись в край стола, перешел на угрожающий полушепот. Единственный глаз утопал в черной бездне, обещая кровавую расправу над врагами. – Я тебе не обязан ничего доказывать. Но ежели продолжишь плести интриги, я положу конец твоим незримым узам с Дастином. – Предложишь мне жениться на браавосийке? – Выйди вон! – забившись в истерике, он указал покрасневшей ладонью на распахнувшуюся дверь и проводил насильно выведенную дочь свирепым взором. – И позовите мне сюда Ренси! Немедленно!Морской бриз освежает, рассеивая мрачный туман мысли.
Разместившись на корме покачивающегося вельбота, спасшего сотни жизней, дофин вполуха слушал бахвальства нового рогатого товарища, отметившегося спасением всего города. Поэтому просить его замолчать было бы проявлением неблагодарности. Рыбу он так всю распугал в первый час кружения по гладкой водной глади, к вящему неудовольствию бурчащего Грейджоя. Удочка подрагивала после каждого удара кулаком Баратеона по кромке, сопровождаемого заразительным смехом. Единение с природой нарушал только звон клинков двоих сражающихся на берегу. Подбадривая бойцов, Райан раскуривал трубку, попеременно возвращаясь к прерванному рассказу о великосветских маскарадах и кровопролитных бугуртах. Разбавляя россказнями о самых быстрых штормовых конях – в чем сама первопрестольная сумела убедиться на личном примере. Кронпринц, сохраняя внешнюю мрачность, внутренне наконец расслабился и отдался силе вихляющегося меж скал течения. Жующий колосок с обглоданным соцветием островитянин не тревожил чужую полудрему. – Признаться, я впечатлен! – увернувшись от удара, грозившего оцарапать плечо, Расти смахнул пару капель пота, застлавших глаза, и отбросил отросшие соломенные пряди. – Казалось, после меня весь белый орден переживал траур. Ты возродил надежду на благополучие августейшей семьи! – К слову о высоких господах, – польщенный Александр, скрывший наслаждение похвалой за легким оскалом, упал на колени перед государем. Спустившись по выдолбленным на утесах ступенькам, тот отмахнулся от придворных замашек и приблизился к подданным. – Я подам сигнал вашему сыну. Он в лодке. – Рад видеть тебя в добром здравии, – позволив гвардейцу позаботиться обо всем, Ланнистер обнял старого вояку, не обрюзгшего, не разжиревшего и не растерявшего форму даже в шестьдесят. – Жена и дети в порядке? Сам не хочешь вернуться на службу? – заверив короля в наличие здравого смысла, Мэннинг предусмотрительно отошел назад при появлении раскрасневшегося наследника. – Пойдем со мной. – оттолкнув валявшийся на пути камушек, Клаус как будто пожалел о жестокости, подобрал его и, повертев, зашвырнув в море. – Тут он взяли вас в кольцо, да? – растерявшись, Тристан кивнул, погружаясь в события недельной давности. – Ренси поведал мне о твоих победах. Как ты повел себя. Я горжусь тобой. – бросив второй камень, он опустил голову, исподлобья взглянув на молчавшего. В детстве, будучи запуганным ребенком, Лев бы многое отдал за такие слова от родителей. Но Майкл умел лишь разрушать. – Еще ко мне заходила твоя сестра. И упомянула о твоей привязанности. Ответь мне: ты хочешь девицу Мартеллов? – Я не посмею пойти против твоей воли. Мои чувства роли не играют… – Я задал вопрос, – перебив заучившего текст принца, властелин Беленора раздражался от отсрочек и увиливаний. В финальном акте, вымученный бледный влюбленный сглотнул и прошептал согласие с предположением. – Отец два года обещал мне брак с твоей матерью. Два года ложных надежд. Все подшучивали надо мной. Называли счастливым женихом, ибо слухи о красоте леди Анны ходили уже тогда. Представь степень моего разочарования, когда Майкл заявился в залу и гордо доложил о том, что помолвка расторгнута. Ибо отыскалась более подходящая по статусу партия. О судьбе, постигшей каждого участника сей трагедии, ты знаешь. Но суть в другом. – повернувшись, говоривший смахнул непрошеную слезу и обхватил сыновье плечо. – Обдумай все. У Мартеллов недаром в гербе копье и солнце. Неизвестно, что убьет тебя скорее. Ты уверен в своем выборе? – дофин не раздумывал. Они с дорнийкой, кажется, прожили целую вечность, пока находились в плену красных стен. – Что же, вы с сестрой победили. Южане прибудут через неделю. Потерпи до тех пор. Позднее станешь рыцарем. И получишь заслуженное признание.Союз двух сердец подогревает страсть других.
Воспользовавшись новоприобретённым чином адмирала и благоприятствующей обстановкой, Питер подарил невесте золотое колечко с переливающимися камнями, взятое прямиком из запасов весьма щедрого Владыки. Таким образом из унылого северянина-предателя, прощенного от нехватки людей на важных постах, он превратился в востребованного жениха с накоплениями за спиной. И дорнийке из дома чопорных Кворгилов повезло стать избранницей искалеченного презрением, но уцелевшего под гнетом пристрастия и выторговавшего признание взамен золота. На неброскую церемонию ушло немало хлопот. Развешанные штандарты обоих домов украсили колонны храма вместе с цветастыми лентами. Священники облачились в парадные белые одеяния и взошли на амвон для благословения. Самодержец, проехавший всю улицу верхом и собравший вокруг столпотворение восхищенных, все же почтил вниманием подчиненного и расположился на специально отведенной скамье с принцем. Страдая от непомерной скуки и головной боли – как следствия бессонной ночи, полной энтузиазма по поводу предстоящего союза – последний рассеянно перебирал четки и сбивался с молитвы. Пару часов потрачены впустую. По завершению основной части он испросил дозволения покинуть своды, сославшись на желание прокатиться по окрестным владениям. Разумеется, отец не ни на мгновение не поверил в неубедительную ложь – ему-то ведома личная неприязнь сына к флотоводцу и родному брату, преуспевшему в ограблении крупного банка. Разногласия неизбежны. Как бы там ни было, разрешение освободило присутствующих мальчишек от тягостного высиживания на месте. Взобравшись на придерживаемых лошадей, Тристан со сформировавшейся компанией тут же взял курс на выезд из города. К нему присоединился отпущенный на отдых новициат, служивший мессу накануне, и безмолвный понурый Дэрил, прячущий половину лица за длинными прядями. Он участвовал в сомнительной авантюре в Браавосе и потому считался приверженцем партии младшего из отпрысков Никлауса. На самом же деле ему хотелось тихо слоняться по ближайшим лесам, охотясь на дичь с арбалетом за плечом, а не погрязать в нелепой вражде. Сегодня же он решил примкнуть к другой партии ради приятного времяпрепровождения. Нарушенного непредвиденной остановкой у развилки, заполненной жадными слушателями-крестьянами. – И говорил им: написано, – дом Мой домом молитвы наречется, – голос зычный, вездесущий, будто отдающийся эхом от незримых стен. – А вы сделали его вертепом разбойников. И приступили к Нему в храме слепые и хромые, и Он исцелил их! – положив испещренные набухшими венами руки поверх голов честных бедняков, проповедующий увидел надвигающийся царский эскорт и указал ссохшимся пальцем на наследника. – И увидев при дороге одну смоковницу, подошел к ней и, ничего не найдя на ней, кроме одних листьев, говорит ей: да не будет же впредь от тебя плода вовек. Смоковница же тотчас засохла. – Это он вас так оскорбил, господин? – вопрошал Уэйнвуд, смысливший в Писании поболее богослова с опытом. – Я вырежу ему крест на пузе, как ваш дядя. – потянувшись к клинку, он был отозван двумя фразами. – Пощадим каждого, кто отзывается о вашем достоинстве посредством метафор? – У тебя предложения получше? – осведомился Ланнистер, успевший получить сведения о вопящем Виноградаре, проклинающего все неугодное Богу на земле. – Убивать за библейские стихи? Где тебя воспитывали? – почувствовав на себе сотни враждебных взоров, будущий правитель не потупился и не поддался зрительному напору челяди. Наоборот, выпрямившись и размяв шею, он с вызывающей усмешкой поглядел на них. Ситуацию разрешило появление свиты дорнийцев под флагами с копьем, пронзающим солнечный диск на оранжевом поле. – Миледи! – мгновенно преобразившись, Тристан тронул коня и поприветствовал южанку легким поклоном. Позволить себе нечто большее на публике он пока не мог, равно как и объявить о договоренностях с королем. – Как вы? Идете на поправку? – Вашими молитвами, – не упустив возможности подтрунить над ним, намекая на обращение в иную веру, Силена, с возвратившимся заветным блеском в глазах, звонко рассмеялась, приводя любимого юнца в замешательство. Его мрачно нахмуренное чело разгладилось, а уголок губ пополз вверх. – Не буду задерживать вас. Я выбралась на свежий воздух, чтобы встретить отца с матерью. С вами мы же увидимся позже. Если ваша нареченная дозволит. – промах, дорогая злоязычница. Ты не знаешь той доли истины, коей обладает равнодушный кронпринц. – В Дорне ты бы не выжил. – с этими словами она развернула жеребца и перешла на аллюр. – Вау! Вот одна из причин, по которым я держусь как можно дальше от любовных привязанностей, – философски изрек Микки, нелепо сидящий верхом и покачивающийся в седле, словно кукла. Острова учили выживать при помощи данных Господом конечностей, а не случайно прирученных тварей. – И тебе бы не помешало развеяться. Где у вас тут лучшие бордели? – Поверишь, если я скажу, что Отец Нот рекомендовал один? – поддержал Коди, доставая из кармана заветный мешок с золотыми, тем самым предлагая приятелям отвлечься от неудач на личном фронте и развеяться. Дэрила, в свою очередь, всерьез взволновала улыбка брата, а не перспектива возлечь на ложе – никогда ранее он подобного явления не наблюдал. – Твое мнение, Баратеон? – тот весело расхохотался, похвалив задумку священнослужителя, но сославшись на долг перед невестой, которая прибудет в первопрестольную через неделю. – Как утомительно. Преимущество обета безбрачия как раз в отсутствии глупых отговорок. В таком случае я знаю другое место.Ипподром Аввакума.
* Спешившись с резвого беспокойного мустанга, юноша оглянулся назад – за ним не последовали. По всей видимости, не заметили исчезновения наследника одного из обширнейших регионов державы. Выдохнув, тот уверенно пригладил светло-каштановые волосы, отливающие легкой рыжиной, и взял из седельной сумки бурдюк воды, дабы освежиться и смыть дорожную пыль с покрытого веснушками лика. Блуждая уставшим взглядом в поисках какого-нибудь любезного лакея, он столкнулся с целой компанией веселящихся юнцом. Наплевав на осторожность вкупе с неусвоенными уроками прошлой эпохи, сын Хранителя приблизился и нехотя склонился в знак приветствия, стараясь подобрать слова для обращения. Перед ним предстали на обыкновенные латники, а разряженные в шелка вельможи, отродья знатных изнеженных леностью семей. К счастью, один из них, в багровом дублете с черным джеркином поверх, спрыгнул с ограждения и пошел навстречу заинтриговавшему незнакомцу. – Эй, ты заблудился? – обладатель бархатного голоса встал напротив и демонстративно поправил на шее золотую цепочку, подчеркивая статус и важность предстоящего разговора. Он судил по внешней оболочке. Какая досада. – Конь явно нездешний. Маленький, но крепкий. Южная порода. А вот ткань дублета недешевая. Шелк. Плащ же из грубого материала. Где взяли, милейший? – коснувшись рукой потрепанного дорожного одеяния, навязчивый столичный дворянин не заподозрил подвоха. А когда получил удар по лицу, то рухнул на песок с разбитым носом. – Да что ты творишь? – Зовут Гузман. Из рода Мартеллов, – ухмыльнувшись, дорниец окинул беглым взором безмолвных зрителей, не особо пораженных разыгравшейся сценой. – Тимоти. Из Ланнистеров, – проигнорировав нескрываемое удивление собеседника, Лев сощурился и скрестил руки, продолжив: – Друзья обычно называют Тимми. Или Тим. Вон там мой младший брат Карл. – болтая ногами с деревянной перекладины ограды, черноволосый мальчик махнул ладошкой и подмигнул. – От него много проблем, но с ним весело. Рядом – лорд Сервин. Из северной области. Намного старше, но нас не смущает. Мы не осуждаем. – упомянутый солдат вытащил изо рта трубку и, приложив к виску, салютовал новоприбывшего. – Того, кого ты повалил на землю, зовут Леопольдо Мандерли, сын лорда-командующего. Мы же зовем его Поло. В знак дружбы. – С тобой мы не поладим! – рявкнул Леопольдо, отталкивая протянутую руку раскаявшегося обидчика и самостоятельно подвиваясь. Оттряхнув пыль с дорогого костюма, он прошел мимо, задев недруга корпусом. – В сторону! – вызверившись на посмеивающегося Андера, он вернулся обратно. – Здесь где-то разгуливает один з Баратеонов. Вскоре прибудут Тиреллы. Как видишь, у нас тут царит атмосфера мира и взаимопонимания. Мы избегаем конфликтов, – пожав плечами, второй сын Клауса поддался вперед и очутился подле южанина. Одинаковый рост позволял диктовать условия. – Совет: поосторожнее с кулаками, крутой парень. В случае назревающей ссоры мы решаем все поединком в ночь. На ипподроме. До первой крови. – Ну да, это же определенно вписывается в понятие взаимопонимания, – усмехнулся Гузман, изучая черты королевского потомка. Тот невозмутимо перенес обследование и рискнул сократить меж ними расстояние повторно, вынуждая соперника отодвигаться. – Ты помнишь о том, что прошлая война началась из-за наших семей? Семнадцать лет назад мой отец убил твоего дядю. В каком-то грязном расхожем трактире, – Мартелл заметно напрягся, искусав губу. Серо-зеленые глаза блуждали по трибунам, выискивая асимметричность. – Как ты думаешь, в чем же заключалась главная проблема твоего клана? – внимательно следивший за развитием событий Карл схватился за кинжал на поясе, готовясь вмешаться в любой момент. Впрочем, пустынник не совершал резких движений – лишь впился в зелено-карие омуты. – Твой дядя просто не желал присоединиться к моему отцу за выпивкой. – широко улыбнувшись, Тимми сразу протянул снятый с плеча полупустой бурдюк. Позади раздались шумные вздохи облегчения. – Не повторять же нам их ошибки? – согласно кивнув, Гузман принял дар и, запрокинув голову, сделал внушительный глоток, что порадовало обоих участников беседы. – Добро пожаловать в столицу, милорд. Лучший град в мире. – не давая и шанса опомниться, Ланнистер заключил товарища в объятия, попутно подталкивая к остальным. – Возьми. Только вдыхай постепенно, иначе закружишься в танце, – посоветовал северянин, передав дымившуюся трубку неопытному дорнийцу и посмеиваясь с его покашливаний. – А ты умеешь заводить друзей, брат, – подметил Карл, вырезавший лезвием кресты на перекладине и прочие непристойности. – Жаль, не тебе суждено сидеть на троне. Навык бы пригодился. – Помолчи, – облизнувшись, Тимоти вернулся на прежнее место и, облокотившись затылком на часть ограды, попросил передать бурдюк. – К нам сегодня зачастили гости с юга. – приметив ворвавшихся внутрь полкруга всадников, Мартелл спешно подскочил и бросился прижимать к себе спешившуюся сестру, переставшую отправлять письма на второй месяц. Мысленно он похоронил ее. – Кажется, имя ее мне известно. Тристан к ней неравнодушен. – Ты снова сбежал от родителей, – погладив внезапно помрачневшего брата по гладким щенка, леди прислонилась ко его лбу и прикрыла веки. – Как мама? Она приехала? – смолчав, юноша предложил им дождаться отца у барбакана. – Ты что-то скрываешь. Не забывай, секреты я умею хранить лучше тебя. Не то настоящее происхождение твоих шрамов облетело бы весь Дорн. – привычное подзуживание, укрепившее их дружбу с детства, не сработало на сей раз. Повторив просьбу, Гузман подсадил ее на жеребца и провел с нагнавшим отрядом до главных врат, отделяющих крепость от внешнего мира. – Узнаю, что ты женился без моего ведома на какой-нибудь тирошийке – вырежу тебе почку. – милый односторонний обмен любезностями прервала перешедшая мосток кавалерия во главе с владыкою Дорна. Переутомленным, склонившимся к звериной шее, морщившимся от боли в израненной ноге. – Папа! – не сходя с седла, Силена обвила мужчину и прильнула к учащенно вздымающейся груди. – Я скучала. – Дорогая, – запустив пальцы в мягкие тонкие девичьи волосы, Нолан поспешно отвернулся, прячась от пристального взгляда суженных бездонных зрачков. – Проведем вместе время? Я отосплюсь, поем и приму ванну, а ты передохнешь. – Мама с тобой? – повторив нечто невнятное об усталости и потребности отлежаться, он натолкнулся на предсказуемое упрямство. Повысив голос, Хранитель ничего не добился, усугубив положение. – Я же задала простой вопрос. Где мама? – тоска, мелькнувшая во взоре, обрисовала фиолетовые круги на пожелтевшей обвисшей коже с прорезавшимися складками. – Нет-нет! – вырвавшись из ослабшей хватки, девушка сорвалась на крик и лягнула коня, едва не выломав отцовскую конечность. – Скачи за ней! – надломленным тоном приказал грандлорд, не смея поднять голову и встретиться с сыновьим порицанием, прожигающим сердце под слоями одежды. Джордейн, не менее умученный голодовкой, устремился за подопечной, невзирая на желание пообщаться с семьей. – Я не виноват в том. Ты это знаешь не хуже моего. – Гузман не ответил.Скачи быстрее ветра, ибо в нем скрываются частички истины.
Полсотни славящих его аристократов с таким же количеством слуг, подносящим вино и фрукты. Разве не всеобщего признания заслужил запуганный загнанный в угол мальчишка, взявший командование над гарнизоном замка и отбивший многократные штурмы? Не удержались бы – пал бы город. Оттого династия Ланнистеров не пресеклась бы, так как разбросало их по свету и наградило плодовитостью, однако символ непоколебимой власти выстоял благодаря одному человеку. И он сейчас предавался воспоминаниям о часах мрака как о давно позабытых. Отбрасывающими тени на будущее, но все же ставшими прошлым. Лежа на раскиданных повсюду подушках, Тристан изредка салютовал бокалом, поддерживая ораторское мастерство присутствующих, и дополнял их рассказы скромными деталями как очевидец. Сражавшиеся на мечах изматывали себя, валились на траву и катались на краю обрыва, угрожая лишить страну представителей двоих кланов. Прочие смеялись над их кривляньями, ставили деньги на предполагаемого победителя и обливали проигравшего вином. Кто-то купался в бархатных дублетах, выражая презрение навязанным обществом приличиям. В основном то были островитяне. Принцесса, покоившаяся в объятиях жениха, не стеснялась проявлять чувства на публике. Кому здесь осуждать? Новициату, дерзнувшему презреть законы Божие и людские, и узурпировавшему престол, а потом пригласившему трапезничать в бордель? Грейджою, отпускающему незамысловатые шутки, призванные раззадорить пьянствующих? Баратеону, крошащему кулаком разлетающиеся в щепки щиты под аплодисменты? Клигана, раскуривающему трубку, вяло прислушиваясь к тихо перекатывающемуся морю и воющему ветру? Жители различных регионов, имеющие глубоко укоренившиеся разногласия, впервые весело бражничали, не хватаясь за черенок при первой неосторожной реплике. Маленький отдельный двор при наследнике, нуждающемуся в подспорье и грамотных советах. – Ты слышал новость? – прокричал вымокший после купания Микки, коего обступили слуги с тканями и подносами с персиками. – Вынося Браавоское добро, наш бравый Тимоти называл себя, внимание, Царем! Гребаным царем иудейским! – расхохотавшись, вельможи мгновенно примолкли как только кронпринц приподнялся на локте и прищурился, смахивая упавшую на лоб прядку. – Невесело? Тебя не смущает легкие полунамеки? Тревожные, мать их, звоночки! Сначала кличет себя так мысленно, позднее становится таковым в легендах и, наконец, в сраной реальности. – Он пытается сказать, что пора покончить с нейтралитетом, – вытерев испачканные соком губы, Коди отказался от поднесенной чаши. – Точнее, с игнорированием происходящего. Укрепить твои позиции гораздо важнее. Путем брака и детей. Бездетный король уязвим. И ненадежен. – Звучишь как сводник, – расставшись с любимым молотом, воткнутым в землю, Райан осушил бокал и присел рядом на искривленную корягу. – Зато роскошного, в сутане. Но я согласен. Найти спутницу нынче так тяжко. Мне ли не знать, да, Эстебан? – чванливый улыбчивый штормовик подтвердил сие утверждение бодрым козырянием. – Я вас познакомлю. И приведу весь дом роз под твои знамена, а то потерять могущественных сторонников так кощунственно. – У нас уже война, раз мы их призываем? – Миккирори усиленно затряс головой, словно в экстазе. – И как думаешь, мое обаяние сравнится с братским? Кого уважают больше в нашем славном царстве? – Ланнистер не попустительствовал крамольности против членов своей фамилии, но мнения слушал. – Первого или второго? – Вас, разумеется, – поддакнул Стедмон, не чураясь участия в столь многообещающих дискуссиях. – Вы же герой. Спасли всех голодающих и нуждающихся. Сохранили бастион. – Не все мне благодарны, – полушепотом изрек дофин, задумчиво глядя вдаль. Находившиеся подле сверстники догадывались, о ком шла речь, но не решились провозглашать крестовый поход. Отчасти из-за шаткости личных позиций. – Ладно. Напомни, как вы штурмовали тот склады у Волчьих врат? – Дастин приготовился развлекать толпу, но громкое лошадиное ржание вынудило осечься и вскочить с оружием наперевес. – Что там такое? – Не двигайтесь, Ваше высочество, – Александр надел шлем, в готовности отразить нападение врага. Наверняка недобитые остатки иноземцев бродят в окрестности и поджидают жертв на развилках. Но по мере перехода наездника на галоп, черты его прояснились. – Это леди Мартелл! – ловко отскочив от промчавшегося мимо мустанга, он сумел ухватить того за уздцы и затормозить. – Что с вами?! – заметив, как сильно накренилась девушка, Тристан кинулся к ней и подхватил прежде чем та свалилась наземь. – Пошлите за лекарем! – преследовавший беглянку рыцарь спрыгнул вниз и помог придержать ее за затылок, заодно вполголоса известив о причинах такой реакции. Несколько дней блаженного неведения. Потеряв сознание от солнечного удара и невыносимого чувства опустошенности, Силена отлежалась в постели, в окружении заботливых служанок и врачей. Два дня ушло на восстановление сил. Нолан просидел на скамье у изголовья, в жутчайшей тревоге, без пищи и воды, лишь в упованиях на Творца. Не мог он лишиться супруги, растерзанной взбунтовавшейся толпой, и старшей дочери, походившей на нее как вживую срисованный портрет. В конце концов смертельная угроза признала поражение и ретировалась на брюхе в подземное царство. Опершись плечом о изножье, мужчина впадал в дрему, дарующую отдохновение и пробирающую до дрожи видениями. На грани реальности. Пробудившись от чужих прикосновений, он услышал сбивчивую речь заикающегося оруженосца, посланного сообщить о предстоящей аудиенции с государем. Весьма удивившись, Мартелл, в пропотевшем несменяемом дублете и помятом плаще, заменявшим одеяло, явился на поклон в частные покои. Клаус сдержанно приветствовал старого друга, ограничившись кивком и разрешением сесть в кресло напротив круглого стола. Знали бы они, что их дети едва не согрешили на нем же во время осады. – По всем вероятиям, твоя дочь очнется в добром здравии. Не буду скрывать, я не торопился говорить с тобой. Не хотел соревноваться с Богом, – помазанник стучал пальцем по деревянной поверхности, максимально обходя деликатную тему. Все равно задерживать призванного долго не получится. Как и томиться в ожиданиях реакции. – Твоя дочь станет королевой. Вернее может ей стать. – поправкой ясности не внести. Хранитель озадаченно вздернул бровь и наклонил голову. – Она привлекла моего сына. – Я не рассчитывал на союз, – сжав набалдашник трости, шокированный Хранитель заговаривался. – И в мыслях подобное не держал, отправляя ее сюда. – Что же, похоже, ты единственный. Это одновременно греет сердце и обижает. Сколько девиц я уже перевидал с их угодливыми мамашами. Поджидают меня у выхода с тронного зала и трапезной. Или внезапно изъявляют готовность составить компанию на прогулках, доверительно сообщая чудесные подробности их повседневной жизни. Оказалось, все несравненно проще. Дети предприимчивы. Как мы в их возрасте. – по-прежнему не веря в услышанное, дорниец не спешил перебивать радостными восклицаниями. Подвох незримо витал в насыщенном напряжении воздухе. – Пойми, такой выбор у народа одобрение не вызовет. И популярности мне не прибавит. Гэбриэль потрепал королевство, но первым атаковал ты. Стефан присоединился сразу, а ты мешкал до последнего. Ты уже грешник. В их горячих умах. Поэтому брак следует заключить немедленно. – Возражение! – с трудом поднявшись на дрожавшие ноги, Феникс расправил заострившиеся плечи. – Девочка утратила мать. И узнала об этом позавчера. Неразумно бередить рану и погружать в новые волнения. – Времени нет! – выкрикнул рассердившийся монарх, сжавший челюсти c блуждающими желваками. – На колени! – опешив от сменившегося тона собеседника, Нолан замешкался, что было воспринято как отказ повиноваться. Пришлось добавить к угрожающему виду немигающий взор и удар кулаком. – Я должен повторить? – проигнорировав ноющую боль в поврежденной конечности, южанин рухнул на плитку без особого изящества. – Поклянись, что ты никогда не пойдешь против меня и моей семьи, которая в будущем станет твоей. – какое унижение приходится перетерпеть ради нежеланного. Ради призрачного шанса собственного ребенка на счастье. Вздохнув, Солнце Руины поклялся скорее руку себе отрезать, чем поднять на августейших особ. – Замечательно. Не так сложно, правда? – хмыкнув, Лев протянул товарищу ладонь и помог устоять, параллельно прижимая к себе в знак скрепленного договора. – Добро пожаловать, сват. Выпьешь? – Нет, благодарю. Могу я уйти? – церемониал окончен. Клаус милостиво отпустил, даже не задержав. Кликнув охрану, Мартелл проворно зашагал в соседнее крыло, предназначавшееся высоким дамам, и ворвался в апартаменты очнувшейся дочери, напрочь пренебрегая подпрыгнувшим от ужаса сына. – Ты увлекла мальчишку Ланнистера?! – широко распахнутые осоловевшие глаза казались пучинами, беспросветными, таившими опасность, панику и готовность к битве. – Вставай! – смущенный лорд не позволил себе расчувствоваться. Обхватив хрупкое запястье, он вытащил ее из-под одеял и оттолкнул к стене. – Поздравляю. Теперь ты станешь его женой. И это не обсуждается! – Что? Я этого не просила! – жалкие попытки вырваться пресекались аккуратно, но сурово. – Прошу… – Так ли это? – то сдавливая побледневшую кожу, то ослабляя хватку, протектор стучал зубами. Более от бессилия. – На что ты рассчитывала? Позабавиться с дофином пару деньков, прогуляться по садам, обменяться письмами и принести бастарда в Наконечник? Нет, дорогая, так не будет. Смотри на меня и не смей отворачиваться! – зажав трясущийся подбородок, мужчина натужно пыхтел от досады. – Я не рассказывал тебе о своей тетке, супруге сверженного короля Таргариена? А ведь ты видишь место, где был убит ее старший сын. – указав на поблескивающую в закатных лучах темную полоску, Нолан задыхался. От резкости движений. – Тьерс пал под ударами меча, проиграв все. Оставив без защиты Гавань и родную мать. Помнишь, что с ней произошло? С Элеонорой Мартелл, такой счастливой под венцом? Ее праздник обернулся бедой. Хочешь повторить ее судьбу? Отвечай мне! – Ладно, достаточно! Не мучай ее! – вмешавшийся Гузман сумел разжать своеобразные тиски, отведя выдохшегося отца в сторону. – Зачем ты это делаешь? Зачем уподобляешься животному? – Молчать, великий носитель солнца, – прорычал отец, воспитавший неблагодарных смутьяном. – Ты и в половину не так силен, как думаешь. И ты не владыка Дорна. Когда станешь им, можешь выражать ценное мнение. – отклонившись от обжигающего дыхания, наследник потупил взор. – Что до тебя, я не нарушу приказ верховного главнокомандующего. Ты выйдешь за принца посреди золотого лета и мне плевать на мотивы, переживания, мольбы и оправдания. Главное, не забывай о несчастной леди Элеоноре, твоей возможной предшественнице. Учти ее ошибки. Не то кончишь так же. – презрением сочилась каждая фраза, добивающая осиротевшую девушку. – Для чего все это?! – нагнав бежавшего родителя на середине коридора, вопрошал Гузман, скрестив руки на выпяченной мускулистой груди. – Ты сломил ее. Доставило удовольствие? – Мама всегда говорила мне, как младшему: улыбнись и сделай счастливое лицо. Утверждала, будто мое предназначение – приносить радость и счастье родным. Разочарование от несбывшегося убило ее. Так случается. – никак не прокомментировав родительские кривляния, юноша вернулся обратно. – Выйди! – прогнав служанку из приставленных царедворцами, он захлопнул двери и велел стражам оборонять ее от любых посягательств. – Estamos bien, Tokio. Estoy aqui. – стерев пальцем слезу, катившуюся по бледной щеке, дорниец обнял сестру, ощущая соприкосновение с промокшей тканью одежды. ** – Madre nunca habria dejado que esti pasara, – обессиленно повалившись на простыни, Силена почасту всхлипывала. – Nunca. – лежа на мужских коленях, она силилась не заснуть. Истощение взяло верх и зашвырнуло в глубокий беспробудный мрак. ***За день до продажи души.
Три дня ушли на ускоренную подготовку к празднеству. Знатные гости прибывали на кораблях. Послы выказывали почтение, раболепно кланяясь у высокого трона и уходя спиной назад. Повсюду вешали флаги двух объединяющихся домов. Солнце пылало на всех направлениях – с башен и небосвода. На улицах сталкивались телеги, кареты и конники. Дармовое вино выливалось из бочек, заливая канавы под мостами с развалившимися пьянчугами. Славящими щедрую династию заплетающимся языком. Горожане выходили посмотреть на швартовку гигантских судов с причудливыми зверями на парусах, неведомыми доселе. Грубые островитяне в облезших потрескавшихся камзолах бойко высаживались на берег и распевали морские песенки, впервые без намерений грабить и беспорядочно убивать. Их встречали лакеи в элегантных красных ливреях и угощали отборными кушаньями. Пляски на площади не прекращались. Крестьянки с заплетенными косичками скромно отворачивались от дворян, долго уговаривающих взобраться к ним в седло и прокатиться по великолепнейшим местам освобожденного ими же града, утопающего в ярких цветах. Нескончаемые турниры и шутливые поединки устраивали по всем закуткам обширного стенного форта. Фокусники и лицедеи услаждали столпотворения, сцены ломились от количества спектаклей и пантомим. В богатых кварталах носилась шестерка, впряженная в золотую колесницу с шелковым балдахином, откуда герольд возвещал о долгожданном событии. – Дорнийцы – народ фривольный, Ваше высочество, – на ухмыляющемся лике, усеянном веснушками и многочисленными шрамами, мелькнуло подобие сочувствия. Нет, просто обман зрения. Джеремая неспособен к эмпатическим проявлениям. – Однако с ними весело. – разговор происходил в башне, выходящей окнами во двор, где проходила тренировка пустынников. Юнцы восхищенно наблюдали за парирующей удары Силеной, уворачивающейся и искусно перебрасывающей хлыст. – Она красива. – Да. Но смертоносна. Беспокойная. Порывистая. И настойчивая, – влюбленность пожирала Тристана, превращала в дерганного ребенка, боящегося совершить ошибку. Попасть в новый котел. – Какая из нее будет жена? – Глубокомысленный вопрос. Хорошо, что ты задаешь его за сутки до свадьбы, – цокнув языком, сир приобнял переставшего моргать племянника. – Дать совет? Найди к ней подход. Или заведи семерых детей, как я. Вот собираюсь выдать дочерей замуж. За Редвина и Мутона. Переговоры идут так тяжко. Зато приносят упоение. Не стой тут часами, пойдем в тронный зал. Развеемся, послушаем угодливые отговорки. В обители порока, юдоли двоедушной скорби. Приготовления были видны невооруженным глазом. Столы заносили в чертоги. Кухари задыхались в заполненных паром помещениях, готовясь к приему сотен прожорливых трапезников. Конюхи глухо поносили скотин, загрязняющих необъятные конюшни. Вельможи щеголяли вычурными нарядами и уединялись с барышнями в укромных уголках и притаившихся под фасадами садах. Пройдя по мосту, отделяющего избранных от званых, кронпринц прищурился от проникающего сквозь витражи света. Незнакомые лица, лучившиеся необъяснимым ликованием, обескураживали его, вынуждая отходить от протянутых рук и осторожно пожимать их, принимая поздравления. Так он познакомился с лордом Тиреллом, темноволосым дружелюбным плутом с поблескивающей серьгой в ухе. Они нашли общий язык, невзирая на усталость Льва, испросившего у отца дозволения не стоять рядом с троном часами. Смилостивившись, венценосец снисходительно упомянул об обязанностях будущего повелителя. – Какой-то ты мрачный для жениха! – констатировал Микки, вырвавшийся из общества земляков. Ему не хотелось бесцельно шататься по палатам, равно как и выслушивать островную похабщину. – Думал представить тебе свою сестру, но она из кракена преобразовалась в сраную рыбу. Без уведомления. Хоть бы письмо написала со своего банка. – Как она посмела? – не сдержав смешок, Ланнистер мгновенно замолчал на полуслове при подходе младшего брата, смиренно сложившего ладони на животе и слегка склонившегося. – Как живет герой нашего времени? – Прекрасно. Я бы хотел извиниться за то, что не поддержал тебя. Я не знал всей истории, – извлекая из-под расшитого золотом плаща ножны, Тимоти поднес их раздраженному дофину. – Из хранилища Браавоса. Редчайшая сталь. – рассматривая выдвинутое лезвие под бликами, тот нахмурился. – Знаю, каково это – утратить всякую надежду. Пусть он напоминает тебе о том, что выход есть всегда. – Нет нужды, – отказавшись от столь щедрого дара, Лев придвинул его к братской груди. – Ты посидел в осаде пару дней и возомнил, будто наше горе – общее? Иди ты к черту. – Ибо печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению, а печаль мирская производит смерть, – повесив кинжал на пояс, Тимми огорченно покачал головой. – Не забывай, я буду сражаться за тебя. И молиться за твою душу. ****Ночь перед величайшим союзом.
Подавив сжирающую внутренности злобу, Тристан пригласил наиболее близких друзей на крышу и угостил вкуснейшим вином, припрятанным в надежных закромах. Расположившись на башнях, юнцы раскуривали трубки и посмеивались над повеселевшим женихом, похлопывая того по спине и хваля достоинства южанки. Под хмельком принц позабыл о недавних жалобах на судьбу и предвкушал весь заранее расписанный церемониймейстерами день. Согласившись, компания неизбежно намекнула на усугубившееся разделение фракций во дворце. Судя по всему, Тирелла прельстило общество Царя – так насмешливо отзывались о втором отпрыске короля – и ценного просторца они утратили. Чертов Райан исчез, волочась за невестой и отдалившись от остальных. Впрочем, Миккирори заверил в том, что его родич-Хранитель точно присоединится к ним. А маленький Брайан робко пообещал привлечь своего единоутробного брата. Благодушный дофин, выдохнув струю дыма, все же обратил внимание на то, что они не на войне и предложил разойтись по комнатам, поскольку завтрашнее предвещало отнюдь не хандру от перепоя. – Тристан. Возьми, – напугав старшего, подкравшийся сзади Дэрил сунул ему в руку нечто длинное и деревянное. – Я сам вырезал. Там львы. – присмотревшись, наследник действительно различил пару зверей, украсивших всю внешнюю часть трубки. – Прости, что меня рядом не было, пока ты голодал. – смутившись своей откровенности и словоохотливости, средний сын прокашлялся и отошел назад в легком смятении. – Ты не мог знать, – притянув мальчишку к себе, Ланнистер потрепал его по сальным волосам, часто выводивших из себя приставленных к ним служанок, и поцеловал в лоб, прежде чем выпустить более нерешительным, чем прежде. – Иди спать. – кивнув сержанту, он спустился на террасу, при этом подсобив хромающему Пингвину и выпроводил всех гостивших. – Что такое, Таддеус? Снимать с меня дублет – выше твоего достоинства? – стоявший возле двери Мандрели задумчиво морщился, не зная, как подступиться к господину. – Не злитесь, Алек ничего не смог поделать, – непривычно тихим голосом пробормотал Мандерли и приоткрыл дверь, впуская закутанную в плащ женскую фигуру. – Я могу позвать отца, если пожелаете. – остановив бессмысленный порыв, способный навредить, владелец покоев велел убраться отсюда, оставив их вдвоем. – Мы на страже. – Не ведаю причины вашего прихода, миледи. Мы увидимся завтра, – ошибкой стала тронувшая губы полупьяная полуулыбка, вселяющая справедливое чувство гадливости. Пощечина оглушила, оставив со звоном в ушах и головокружением. Ухватившись за край стола, принц приложил ладонь к красной щеке, не ожидая второго удара. – Какого Дьявола ты творишь? – прохрипел он изменившимся тоном, успевая перехватить сжатый кулак в миллиметре от собственной скулы и, развернув разъярившуюся дикарку спиной, прижал к своей груди, замыкая ловушку. – Что произошло? – Брак – твоя идея, – проскрежетала дорнийка, постепенно успокаиваясь. Прерывистое дыхание едва не обратилось в беспрерывный кашель. Бешеное сердцебиение отдавалось в висках. – Ты сделал это со мной. – Разве не этого ты хотела? – поборов болезненную пульсацию во всех непослушных членах, Тристан медленно выпустил невесту, глядя в расширенные до предела темные зрачки. Ни следа карего. Один сплошной мрак, усиливающийся проступившими фиолетовыми кругами. На коже блестели слезинки, копившиеся в уголках и усиленно смаргиваемые. Им не разрешали видеться. Выразить сочувствие по поводу кончины матери он сумел через записку, разорванную в клочья. – Я неправильно тебя понял? – Не в день гибели мамы! – закричала Силена, окончательно наплевав на предосторожности. Совсем недалеко от них ко сну отходили десница и полсотни знатных господ. Сдавшись, измотанная южанка схватилась за изножье кровати и приглушенно рассмеялась. Истерика неминуема. – И не после всех слухов при дворе. Меня называют дорнийской шлюхой, а твой отец недавно прислал священников с намерением убедиться в их правдивости. – обхватив руку безмолвного слушателя, она запустила ее под платье и позволила дотронуться до пылающей плоти. Задержав пальцы в манящей влажности на недопустимо долгую секунду, Ланнистер резко отстранился и выдохнул скопившийся воздух. – Замок прославленного освободителя прогнил насквозь. – Послушай, – ни разу не потупив взгляд, юноша прилагал немало усилий, чтобы на корню обрубить непристойные мысли. – Никто не посмеет тебя обидеть. Посмотри на меня. – встретившись глазами, совершенно разными по оттенкам, пара чувствовала подступающее облегчение. Эмоции излиты. Все претензии высказаны, хотя и не разрешены. – В день нашей первой встречи ты была великолепна. Я не мог спать, настолько сильно меня поразила твоя красота. – мягко, без опрометчивых рывков, Лев стер с женских щек набежавшие слезинки, переливающиеся в свете свечей. – Наши дома никогда не заключали союз. Мы станем первыми. – перспектива не впечатляла, учитывая реакцию общества. Но чего она ждала? Полного признания дочери изменника? Видимо, разгадав промелькнувшие мысли, Тристан грустно хмыкнул. – Меня жалуют меньше брата. А кто-то считает недостойным престола. Но не ты. Убедив не выбрасывать корону и надеть ее в критический момент, ты поддержала меня, когда судьба королевства балансировала на грани катастрофы. Единственная поверила в меня. – Можем унизить их и отрепетировать брачную ночь прямо сейчас, – искренне засмеявшись, старший сын государя наклонил голову вбок, отчего на лоб упала темно-коричневая прядь. Очевидный отказ. – Неужели не разочаруешь любимого отца? – А ты? – ограничившись характерной усмешкой, Мартелл не заметила, как он приблизился и накрыл искусанные солоноватые губы своими. Ответив на поцелуй, она не стала противиться его окончанию и лишь успела напоследок провести языком по мужской губе. – Завтра. Без стеснений. И осуждений. – наигранно-покорно раскланявшись, пустынница благосклонно отнеслась к лобзанию всех костяшек тонкой подрагивающей руки. – Кстати. Я слышал, как вы разговаривали с братом на другом языке. Он называл тебя Токио. Этим именем ты представилась мне в саду. В чем секрет? – Никакого. Я мечтала побывать там с самого детства. Мама читала про страну Восходящего Солнца. Дорн тоже считает себя таковым, – с этими словами она покинула компанию задумчивого одиночки, приобретшего нечитаемое выражение на красивом подсвеченном лике.Великое утро, принесшее свет царственной династии.
Благословенный Богом день. Символ нового начала. Светившийся солнцем и дрожащий под рыком. Праздный народ Гавани разрядился в лучшие одежды, какие уцелели с великого голодного бедствия, ниспосланного за грехи. Омытые кровью соотечественников и прощенные Всеотцом, даровавших им долгожданное событие сродни пришествию. Счастливые люди держали подмышками охапки цветов, а руки занимали корзины, полные снеди. Церемония в столь лучезарный жаркий день обещала быть достопримечательной, но долгой; ради нее придется, пожалуй, пожертвовать семейным обедом или мессой. Тем не менее, зрелище того стоит – не такое редкое, как рождение или крестины первенца, однако не менее важное. Герберами и сорванными на лугах ромашками усыпали церковный квартал вплоть до храма Архангела Михаила. Молва гласила, что первосвятитель настаивал на обвешивании статуи предыдущего монарха двумя флагами. Абсурдная идея спровоцировала конфликт между ним и нынешним носителем короны, отказавшимся вверять покровительство новобрачных Разрушителю. Обитель Божья итак преобразилась в вертеп. Хор поющих мальчиков, белизной одеяний ослепивших собравшихся, вызвал слезы у изуродованных шрамами вояк. Из окон вывесили пестрые тряпки, звон колоколов поглощал шумевшее столпотворение, продолжавшее напирать и бросать розы через ряд сверкающих доспехами солдат. Суетившиеся смертные казались такими жалкими и ничтожными из-за грандиозности торжества. Грядет эпоха перемен. Молившийся на рассвете кронпринц, поговаривают, обрядился во все белое, дабы скрыть мрачность помыслов и жуткую худобу. Но ошиблись. Плотно облегающий бархатный дублет выделялся красным пятном, усеянный золотыми вышивками. Стоячий воротник отсутствовал – округлое лицо постоянно утопало в нем, визуально увеличиваясь. Зато алая накидка с вытканным желтым львом покрыла оба плеча, спускаясь по ногам к полу. Женщины засматривались надменно-бездвижным юнцом, стесняя товарок и стражников, причиняя последним особые неприятности и вынуждая орудовать кончиками алебард. Запоздалые гости с трудом протискиваются или пользуются черным ходом, боясь попасться любопытствующим навязчивым мужланам, жаждущим попасть внутрь и приобщиться к святыням. На всех до единого воодушевленных ликах царила необъяснимо счастливая улыбка, но если вглядеться – не видны ли там остатки пережитых страданий? Запертые в четырех красных стенах стояли поодаль в благочестиво задумчивых позах. Тристан помнил их общую нужду, но держал голову высоко, чтобы они воочию узрели славу и мощь, его и свою. Будущие собратья по оружию видят правителя, сплошь окруженного принцами крови и вельможами, высшими государственными чинами и законоведами, царедворцами и послами. Впереди и позади телохранители в шелковых белых плащах, равнодушно взирающие на полчища потенциальных цареубийц. Святость происходящего поражала. Публика пришла в волнующее движение при появлении всеми ненавидимой избранницы. Живы еще в воспоминаниях столичных мучеников образы волков и солнцепоклонников, бравших приступом их любимый град, разрушающих колонны до основания и поджигающих родной кров. Неодобрения же изъявить не рискнули – всего пару острословов посочувствовали Икару. В соборе же восстала тишина неодолимая. Не обжигающее алое платье с длинными шлейфом стало тому причиной, а совершенно изменившаяся прическа виновницы. Вместо привычного пышного каскада – короткие пряди спадали на брови, а на затылке по-прежнему достигали спины. Вероятно, нахмурившийся Хранитель, ведший дочь под локоть, не был посвящен в тайный замысел преображения. Плевать. Отныне ее умышленно оскорбительные действия являются заботой дофина, также успевшего отметиться мятежом и полной узурпацией власти. Подходящий спутник. Доведя взбалмошную девицу до алтаря, Нолан поклонился с оставлением искалеченной ноги и отошел на указанное место справа, возле венценосного кума. Конечно, все заворожены роскошными облачениями, строго выдержанными манерами и короткими переглядываниями молодоженов, силящихся казаться взрослее. Или отнюдь не притворяющимися? Ведь они пережили сравнительно больше многих сверстников, не испытавших терзания истощений. Такой невинно-растерянный вид умилял. Даже ярые противники засилья жителей знойных пустынь, не признающих их заслуг в Каньонной битве, почтили очаровательность напуганной бунтарки. Она боялась совершить непростительную ошибку, но дерзнула остричь волосы перед важнейшим днем? Как умилительно. Священнослужители расступились перед не менее принаряженным Нотом, не изменившем белому цвету альбы с темно-зеленой казулой. На поднесенной им подушке поблескивали кольца с камнями, отражающими солнечные блики. Предоставив сокровища попечению служек, Сверенджен углубился в чтение библейских стихов, повествующих о первородном объединении душ и неприкосновенности брачных уз, их сковывающей неразрывности. Покончив с формальностями, утомляющими старика не менее лживо-набожных прихожан, он перешел к завершающему акту. Клятвы. Обратившись сначала к вздрогнувшей от зычного баса девушке, пастырь затребовал одну короткую фразу, освободив затем от пристального внимания друзей и врагов, предвкушающих малейшую ошибку. Не получилось. Она с достоинством пообещала любить супруга в болезни и здравии. Тот, в свою очередь, произнес свою часть заученного обещания и отрешенно подставил щеку для поцелуя настоятеля, после чего плавно повернулся и ободряюще улыбнулся. Существенная разница в росте вынудила наклониться вперед с непривычки – ранее он усаживал ее на высокую поверхность и не стеснялся исследовать оголенные участки смуглой кожи. На это будет время. Целомудренно и скоротечно. Их все равно оборвали ярые крики вперемешку с аплодисментами. Утопая в сыпавшихся отовсюду лепестках, молодожены не без помощи гвардейцев пробились к выходу и сели в заготовленную карету. – Ты чудесно выглядишь, – сподобился на комплимент завороженный Ланнистер, ощутивший легкое несмелое касание к плечу. Будто они познакомились на пороге церкви, обмениваясь портретами два года. Впрочем, дорнийку смутили радостные возгласы тех, кто интриговал против нее вчера. Стоило привыкнуть. Бал лицемерия не заканчивался с полночью. На тропу выходили ночные хищники. – Пир может утомить тебя. Скажи, если захочешь уйти раньше. – ему тяжело давалось выражение заботы в силу природной сдержанности. Но все можно исправить.Пиршество всех победителей.
Целый час длилось представление скоморохов, изображавших поверженного морского владыку, чье царство разграбили и подавили силой кружащие звери в костюмах. Машущий двумя сооруженными из подручных средств крылами, сокол бил ими поверженного на землю противника, пока лев прыгал сверху и рвал оболочку костюма деревянными когтями. Смеющиеся зрители хлопали в ладоши, явно одобряя выступление измотанных артистов, рассчитывающих на угощение и вознаграждение за труд неблагодарный. Дорнийцев не особенно восхитили кривляния для изнеженных вельмож к северу от засушливого климата, но абсолютно поглотили танцы и песнопения под гобой с барабанами. Тристан воздержался от нелюбимого с детства занятия, предоставив невесте кружиться попеременно с дядей и братом, ловко подхватывающему ее на лету ввиду крепости мускулов и завидной самоуверенности. Наблюдая за ней с высокого помоста, наследник напряженно потягивал вино из бокала, пока ему не перегородила вид до боли знакомая фигура. Поклонившийся до пола смутьян, некогда хвастающийся громкими заграничными титулами и синими волосами, не переставал ухмыляться. – Рад лицезреть тебя почти довольным, – пожав брату руку, Эван другой подозвал слугу с завернутым в ткань предметом. Развернув его, он достал причудливый круглый амулет с высеченными на обеих сторонах символами. – Утверждают – мы с тобой одной веры. – Не распространяйся о таких вещах при дворе, – предупредительно сощурившись, Ланнистер забрал свадебный дар и припрятал в карман потерявшего былой лоск дублета. – Останешься с нами надолго или поедешь покорять очередные народности? – Всего понемногу, – опершись локтем о стол в полуобороте, Герцог с подстриженными ершистыми волосами пристально вглядывался в особу, покорившую сурового юнца с тлеющим огарком заместо сердца. – Она бесподобна. Ваш союз одобрен на вершинах изнанки небесной. – спустившись вниз и нечаянно столкнувшись с кем-то из северян, он нетерпеливым жестом испросил прощения и, нагнав, дефилирующих по огромному залу, предложил себя в качестве партнера леди Мартелл. – Тебе бы самому оказать ей честь, – посоветовал ничуть не удивившийся Коди, привыкший к таким выходкам родича, обычно заканчивающимися плачевно. – Не сидеть же с таким видом, точно мы до сих пор в котле. – слишком большая концентрация веселья. Пустынники балагурили, галантно уводя знатных дам из-под носа зазевавшихся кавалеров и заманивая в темные углы ради жгучих поцелуев, как их называли на юге. Нолан, не поднимавшийся с кресла, снисходительно отнесся к забавам своих людей – в конце концов, у них тоже своеобразный праздник. – Освальд, ты так пляшешь или дышишь после выпитого? – многострадальный казначей не обижался на шутки избранных, переживших с ним настоящий ад, потому хмыкнул и чокнулся с приставучим новициатом. – А вот и пропавший спаситель града. Где ты сибаритствовал? – не успев раскрыть рот для язвительного ответа, Райан сразу стих при возникновении угрозы со стороны заявившегося отца. – Где, черт возьми, величайший из королей? – наплевав на правила приличия, Вильгельм бросился в объятия подскочившего самодержца, которого оторвал от земли под всеобщий заливистых смех. – Я не видел тебя целый месяц. Вообще-то мне пристало носить корону, поскольку я вытащил вас из всех окружений! – Возникает ощущение, словно их там тысяча на каждую милю, – закатив глаза и выдохнув, Баратеон-младший наконец заприметил притаившегося брата и, подхватив под локоть, силой подтащил к столу дофина. Опомнившись, Грегори почтительно прислонил подбородок к груди и поздравил с великим свершением. – Да-да, выпей за их здравие и вели притащить наш общий подарок с Браавоса. Погляди только, как отплясывает мой будущий шурин. – Тирелл, изящный в обхождении с барышнями, дарил всем ослепляющую улыбку и приглашения пройтись по зале. Достойного соперника своему обаянию он нашел в лице дорнийки, двигающейся плавно и подстраивающейся под любой ритм. – Прелестница – твоя старшая дочь, – подметила любующаяся благовоспитанным внуком и чарующей нареченной, переодевшейся в более легкое зеленое платье, Ирина и подбадривающе отсалютовала наполненной чашей сидящему подле Хранителю Дорна. Их связывала давняя история. От ненависти до совместного побега от умалишенного проповедника. Славные времена. – А где же леди Марина? – Плохо себя чувствует, – внезапно помрачнев, сообщил грандлорд и замолчал. Правду знал он один. И пару приближенных. Сестры не уживались друг с другом. Семейный разлад усугубился нынешними гуляньями. Удар по самолюбию капризной красавицы. – Попросила отпустить ее. – Роковая королева, – изрекла вдова полушепотом, оставаясь неслышной большинству пирующих. В палаты ступил герольд, объявивший о прибытии четы Арренов, извечно безучастных к суетному. Зато не подводящих в битвах и дающих ценные советы. Недаром их клан гордился по крайне мере пятью десницами при Драконах. – Сознаюсь, я не ожидала застать сближение двух злейших врагов. – Приношу извинения, жуткий шторм застигнул врасплох наши корабли, – поцеловав монарха в щеки и сделав реверанс, Ребекка обняла подбежавшего маленького сына в обворожительных золотистых одеяниях. Отчасти дарующими право причислять себя к лику священных носителей гривы. – Пасть от ветра и воды – нелепейшая смерть. – позабыв о гибели несчастного Хойта с супругой, она нанесла и северянам, и просторцам оскорбление. Гулкий ропот перерос бы в открытое недовольство, опасное из-за наличия оружия. – Повелитель! – накал страстей сник при виде смиренно упавшего на колени Деймона, простершего руки в невысказанной просьбе о помиловании. Шокированный первородный поначалу не догадался о разыгрываемой роли фигляра, однако вовремя спохватился и пожал кончики пальцев просителя. – Не велишь казнить меня? Я уже там побывал. – расхохотавшись, Никлаус поднял товарища на ноги и облобызал в знак особого расположения. – За Альянс! – Как бы там ни было, налетевшая буря взаправду причиняет неудобства, чтоб их, – выругался Микки, оторвавшийся от игры в метания топоров в боковых ответвлениях комнаты. – Мой брат задержится. Повременит с выказыванием почтения. Хотя тебе итак хватает приверженцев. – кивнув на стоявшего с чашей великана, изучающего гостей ясными голубыми глазами, немного слезящимися от отблесков свечей, одинокорожденный нагло вскинулся. – Вы похожи с Его высочеством. Такие сосредоточенно-скорбные. – Поживи без пищи пару месяцев. Да еще в окружении, – поймав на себе скептические взоры, Райан поднял обе руки вверх, признавая поспешность сказанного. – Я же не от себя говорил, а воспитывал осьминога. А теперь буду потчевать пташку, да? Здравствуй. – возвышаясь над аристократом в ярко-голубом дублете с серебристыми вышивками, Баратеон получал удовольствие от подавления богато разодетых сверстников. – Поведай нам, чего ты втайне желаешь? – Оленьих рогов вместо коллекции трофейных кирас, которые я собрал у Норвоса. Исполнишь оное или дашь пройти? – заинтригованный кронпринц постучал бокалом по столу, приказывая освободить подход. Воспользовавшись милостью, неотразимо-привлекательный юноша с лоснящимися угольно-черными волосами и пробивающимися усами над пухлыми приоткрытыми губами, склонил голову. – Приветствую, кузен. До меня дошли слухи о твоем героическом самопожертвовании. Тебя берегут боги. – неслучайно сделав акцент на их множестве, Люсьен также преподнес подарок. – Цепь ковали мои лучшие кузнецы. На них же подвешены фигурки льва и сокола. Символы наших домов. Пусть они хранят твой покой. И семейный очаг. – приняв столь необычный артефакт, Лев не знал, как ответить. – Разрешишь сесть с тобой и разделить трапезу? – согласившись, он указал на пустующее место. – Ты не надеялся увидеть меня под своими знаменами, верно? Но мой брат Брайан писал о тебе. Рыцарь Печального Образа. Лишенный шпор. Несправедливо. Будоражащий диалог увлек наследника так сильно, что тот упустил миг, когда восторженная Силена, перетанцевавшая с половиной околдованных ее энергией дворян, без колебаний приняла вызов от вышедшего на середину залы Тимоти. До этого почтившего вниманием пару засмущавшихся девушек. Менее способных, чем грациозная дорнийка, затмевающая прочих. Даже принцесса меркла рядом с безудержным южным вихрем. Как ни странно, они с принцем крови составили гармоничную пару. И привели Тристана в неистовое бешенство, выразившееся в сдавленном треснувшем сосуде. Сержант, прислуживающий за столом, не растерялся и подал другой, заполненный наполовину. Отказавшись, Ланнистер подвился и, закинув на плечо часть плаща, неспешно шагнул с помоста. По счастью, брат уловил намек и, поклонившись, передал чужую невесту. Дофин истово презирал подобные зрелища, но ревность подтолкнула к пересиливанию устоявшихся принципов. Обхватив партнершу за талию и прижав к собственной груди, он вдохнул опьяняющий аромат чего-то недоступно сладкого, с толикой пряности. Откуда это взялось в жительнице выжигающей пустоши? – Взгляни на них, – положив голову на плечо замершего супруга, все еще слабая королева переплела их пальцы. Полгода разлуки и тяжелейшая болезнь смягчили ее закаленный характер. – Напоминают нас с тобой? – С одним уточнением. Я женился на тебе, будучи владыкой Беленора, а он всего лишь преемник. И должен выполнять мои приказы, – запечатлев поцелуй на бледной женской щеке, впалой от худобы, венценосец дерзнул проявить любезность в отношении радостной публики и пригасил Мартелл покружиться под задорную музыку. – У старика от воодушевления и прыжков еще сердце встанет, – насмешничал откинувшийся в кресле Эван, нашептывающий новициату презабавные шутки и колкости в адрес почтенных бражников. – Ты до безобразия очевиден, брат. – вернувшийся к столу кронпринц, запыхавшийся и растрепанный, не мог сдержать удивления от услышанной реплики и приподнял обе брови. – Да брось. Осадить Тимми – это дорогого стоит, но ты раскрыл себя перед ними. Ревность – серьезный порок. К тому же, зачем ты отбираешь у нее день, если ночь принадлежит тебе? – не найдясь с оправданием, юнец с секунду пожирал озорника расширившимися зрачками. На него не подействовало, ибо душу просматривали твари побеспощаднее. – Будь осторожен. Она может стать твоей погибелью. – Ваше величество, позволите? – дождавшись соответствующего жеста, Элайджа прокашлялся, занес бокал и произнес спокойным, но решительным голосом: – Между нашими кланами лежали пропасть взаимонепонимания, а порой и оправданной вражды. Тем не менее, мы одинаково упорно боролись за сохранение своих семей. И преуспели в этом, в итоге объединившись. Сегодняшний день истинно знаменательный для королевства и всех нас. Пусть так и будет! – поддержав речь ударами по столам, мужчины одобрительно загалдели, присоединившись к поздравлениям. – За Альянс!