Побратим змея

      Шох?.. Шох??!       Да нет, не может быть... Леса-то пустые стоят, хищников там уже не осталось, – а хотя бы и остались, чай не дитя, что ему сделается...       А вдруг?!       Нет... Мало ли что привиделось! Может, Фетха вообще все выдумывает на этих гаданиях, чтобы молодых потешить?..       Потешила, называется!       Весь последовавший за злополучным гаданием восход, а следом и вся ночь оказались для Анхэ сплошным мучением. Фетха на все вопросы и причитания ответила лишь, что слезы лить рано, а от судьбы так или иначе не уйдешь: как Отец-Небо захочет, так и будет.       Насчет Отца-Неба и его желаний разумно было бы поговорить со Взывающим – но тот был неуловим, готовясь к обрядам, а под вечер и вовсе ушел с сыном на Жертвенный холм. Их возвращения измученная молодая так и не дождалась, промаялась всю ночь в страшной тревоге и дошла до того, что под утро выскользнула из хижины, надеясь перехватить Анха до того, как он уйдет встречать Лучезарную. Оказалось, однако, что и тут опоздала: Взывающий с Кнышем уже собрались в путь. Пришлось притаиться за хижиной, чтобы не выдать своего присутствия: разговор бы так или иначе не состоялся.       Еще восход прошел во все тех же переживаниях. Утром третьего же восхода страсти накалились до предела, когда буквально у самых границ селища послышалась переливчатая песнь родичей. Встревожила она всех, и поселянам, в дополнение к обычным хлопотам, пришлось спешно складывать и разводить костры по всему периметру поселения: огня родичи боялись и приближаться бы не рискнули. Работали на износ все, кто был способен помочь хоть чем-то – а у Анхэ все валилось из рук при одной лишь мысли о плечистом богатыре, затерянном где-то в кишащих родичами лесах.       – Не затерянном, а к дому идущем! И не один он там! Справятся! – буркнула на попытки поплакаться Фетха. – Нашла время в рев ударяться! Работай давай!       К вечеру, правда, песнь отдалилась: запах дыма, видимо, заставил родичей отойти подальше. Однако же и охотников, которые ожидались к закату, не было.       Чем больше сгущалась темнота, тем тревожней становилось не только Анхэ, но и всем поселенцам. Было очевидно: чтобы вернуться до рассвета, охотникам придется идти по лесу ночью. Зная Тура и других участников охоты, Рослые не сомневались, что это их не остановит. Вот только успеют ли? И будут ли благосклонны к ним духи, которые если и допускали смертных в свои владения днем, то уж ночью властвовали в них безраздельно? Сжалятся ли те, от кого они уже так долго не видели никакой жалости?..       Светлоликий поднялся высоко в небе, и песнь родичей снова зазвенела завораживающим – но жутким многоголосьем. Анхэ, вздремнувшая было в своей хижине, резким движением села на лежанке. Прислушалась. Судя по тишине, царившей в селище, добытчики так и не вернулись.       «А что, если прямо сейчас родичи напали на него?.. Из-за меня!»       Эта мысль принудила молодую быстро, но бесшумно вскочить и выйти из хижины.       В костры, охраняющие селище от родичей, еще с вечера подкинули побольше дров, и они горели ярко, разгоняя сумрак. Тот, правда, так просто сдаваться не желал, – и на границе света и тьмы плясали причудливые корявые тени.       Анхэ боязливо поежилась – но затем решительно устремилась вперед.       Ближний лес поднимался стеной непроглядного мрака. Как заставить себя пойти туда? И однако при мысли, что именно в этом мраке и затерян Шох, девица решительно склонила голову, покрепче сжала в руке благоразумно прихваченную из хижины дубинку и зашагала к опушке.       Далеко, правда, не ушла: одна из пляшущих у костров теней вдруг ожила и стремительно бросилась к ней. Дубинка оказалась совершенно бесполезной.