Побратим змея

      – Пусти!! Пусти!!!       – Да конечно – отпущу! Ты куда собралась?! И это еще меня все называют потерянным!..       Знакомый голос и блеснувшие в свете костра, к которому ее отволокли, темные глаза, помогли Анхэ справиться с первым приступом паники и понять, что остановил ее вовсе не родич, а всего лишь Кныш. Ну, с ним-то разговор короткий!       – Пусти, говорю! – она попыталась вывернуться – но руки сына Взывающего, перехватившие ее поперек живота, даже не подумали разжаться.       «Он такой сильный?..»        Смутное удивление, однако, сразу исчезло, уступив место ярости.       – Отпусти!!! Не про тебя – куда собралась! Куда надо!       Кныш, сжав зубы, перетерпел несколько весьма болезненных пинков по ногам и едва увернулся от удара в лицо. Определенно, идея обойти перед ночью охранные костры, подбрасывая дров, принесла совершенно неожиданные результаты.       – Хватит, сказано! – повысил он голос. – К родичам на пир захотела?! Что на тебя нашло?!       – Там... Там Шох! Его родичи загрызут!.. – силы быстро закончились, Анхэ обмякла, привалилась спиной к Кнышу и позволила ему осторожно усадить себя на землю у костра. Сын Взывающего устроился рядом, с некоторым облегчением замечая, что на смену истеричному гневу приходят обессиленность и слезы. – Я... Я спа-асти его хотела!.. – молодая всхлипнула.       Кныш недоуменно нахмурился.       – Давай с самого начала, – велел он, и затем долго терпеливо выслушивал сбивчивую историю про ссору с Шохом, гадание и выводы, которые Анхэ сделала из этих событий.       – И теперь ты решила, что сделаешь хорошо, если одна отправишься в лес, даже не зная наверняка, где сейчас охотники? – уточнил он.       Молодая неуверенно кивнула. Сказано все, вроде бы, верно, но, озвученная именно так, идея уже не виделась такой удачной.       – А... А что я могла сделать?! – словно защищаясь, выпалила она. – Я и с Фетхой пыталась поговорить, и с твоим родителем... Но меня никто не слушал – все только вопят: работай, работай!..       – Есть вещи, которые надлежит делать сильным, – ответил Кныш. – А слабые, если в них лезут, только мешают. Поверь, уж я-то знаю. А насчет Шоха – ему еще при рождении предсказаны долгие круговороты. Еще родительница Фетхи ему гадала. Ты разве не знаешь?       – То-о-очно-о-о!.. – изумленная собственной несообразительностью, воскликнула Анхэ, ощущая, как холодный камень ужаса, лежавший на сердце больше двух восходов, стремительно исчезает. – Ему и Туру! Они родились в последний круговорот, когда жила Хала, Видящая! Потом она ушла в Холмы предков, и больше уже никому ничего не предсказывали!       Она счастливо улыбнулась.       – Значит, ему ничего не грозит?       – Только если тебя с дубиной в лесу встретит, – негромко фыркнул Кныш, в глазах которого загорелись смешливые огоньки.       Сказал – и ощутил, как гибкие девичьи руки обняли его за шею.       – Ты очень, очень, очень хорошо сказал! – голос Анхэ звенел ликованием. – Я и не знала, что ты умеешь так хорошо говорить!       – А я не знал, что тебе так хорош Шох, что ты способна броситься за него в стаю родичей, – Кныш осторожно выбрался из объятий.       – Кто бы сказал – сама бы не поверила! – Анхэ устроилась поудобнее, облокотившись на него. – Сколько голову себе ломала, кто мне больше хорош, – она приобняла себя за плечи, – а как прижало – все! Сразу все ясно стало. За Туром я бы так не побежала. Видишь?       – Вижу. Самое главное и правда в этом – ради кого ты готов броситься в стаю родичей... – задумчиво ответил Кныш. – Или ради чего, – не совсем понятно закончил он, но Анхэ окончания фразы или не услышала, или не обратила внимания.       – Я не говорю, что Тур плохой... Просто... С ним всегда знаешь, что он справится, как бы ни было... А Шох... Шох, он... Знаешь, почему я не могла выбрать?       Она повернула голову, пытаясь поймать взгляд сына Взывающего.       – Почему?       – Мне виделось, что у Шоха я не одна...       Кныш коротко тихо рассмеялся.       – Анхэ, даже я знаю, что ты у него не одна. Как и у Тура. Да и у всех остальных.       – Да ну тебя! – молодая чуть привстала и с шутливой обидой пихнула Кныша в грудь. Потом, правда, тут же устроилась обратно, по-свойски положив голову ему на плечо. – Я ж не про то, с кем они ложатся. Я ведь тоже не только с Шохом и не только с Туром...       – А про что ты?       – Ну... – она широко повела рукой, словно пытаясь обозначить поле проблемы. – Про жизнь. Шоху интересно еще всего-всего, кроме меня. Вон палка его, например... Видел? Чтобы копье метать? – не дожидаясь ответа, она продолжила. – Еще ему интересны посиделки у Общего костра с другими мужчинами. И устраивать поединки с Туром... И охота... И все это он пытается рассказать мне! Что он делал, о чем думал...       – А это плохо?       – Ну... Получается, что не только я для него важна. Тур, например, когда я прихожу к нему, сразу ложится со мной.       – Туру тоже всего-всего интересно, – возразил Кныш. – Он ведь будущий вождь, у него голова постоянно забита тем, что и как сделать, что будет лучше для Рода и всякое такое... Шох просто пытается делить с тобой всю свою жизнь. А Тур отдает лишь часть.       – Думаешь?.. – в голосе Анхэ звучало удивление: она явно никогда раньше не смотрела на свои отношения с молодыми охотниками в таком ключе. – Выходит, то, что иногда Шох хочет поговорить, а не взять меня, на самом деле означает, что я для него хороша?       – Я бы сказал, что ты ему очень хороша.       – А Туру, выходит, нет?       – А Тур еще, наверное, не решил, с кем бы он хотел говорить, а не только ложиться.       Анхэ чуть пожала плечами, не собираясь так просто сдаваться.       – А почему тогда сказания говорят про Отца-Небо и Мать-Землю, что он сошел к ней, и лег с ней, и наполнил чрево ее? Ведь нигде не сказано, что они говорили! Разве не для того и придуманы мужчины и женщины? Чтобы ложиться, согревать постель друг друга, чтобы дарить наслаждение, чтобы давать жизнь... Разве нет?       Она вздохнула: пассаж о предназначении мужчины и женщины получился неожиданно будоражащим – и судя по сбившемуся дыханию сына Взывающего, он это тоже почувствовал.       – Поговорить может и мужчина с мужчиной, и женщина с женщиной, – продолжила она. – Но в том, что происходит на ложе, – всегда только мужчина и женщина. Только они созданы, чтобы отдаваться один другому...       – Если бы я выбирал, то все же искал бы, с кем можно поговорить, – голос Кныша звучал ровно – пожалуй, как уловил вдруг напрягшийся слух молодой, – даже слишком ровно.       – Почему – если бы выбирал? Ты разве не собираешься заключать брачный союз? А кто же станет Взывающим после тебя? Тебе нужен сын.       Кныш не отвечал, и молодая, осененная внезапной догадкой, живо повернулась к нему:       – Эй... А ты вообще хоть ложился-то после Путешествия?!.       – Не про тебя.       – Нет, правда! Что, совсем ни с кем?! А как?.. Как ты выдерживаешь?!       – Шла бы ты спать, молодая.       Он прав, как же мраковски он прав!.. Уйти сейчас, вспомнить, что еще действует табу... Отогнать шальные мысли о том, что раз он ни с кем не ложился, то и не вполне еще мужчина... И что он вообще сын Взывающего, а кто их там, якшающихся с духами, разберет...       Может, у кого и хватило бы сил. Но не у нее. И, судя по жадно ответившим на поцелуй губам, – не у него.              ... что ты знаешь о судьбе, дитя?..