Семь кругов долга

      Последняя ночь перед выпуском — это время свести счёты с любым учащимся курса. Вплоть до смертоубийства. Возможность безнаказанно набить морду любому офицеру, приевшемуся до оскомины за время обучения. Правда, зачастую из поединка один на один победителем выходил преподаватель. Всё-таки опыт и годы тренировок давали о себе знать. Да и здохликов даже теоретические дисциплины читать не брали. Шанс гульнуть на полную катушку, если родные расщедрятся на десяток-другой единиц. В складчину можно неплохо затариться у местных: те с удовольствием подвезут к воротам всё, что душе угодно: начиная от кожаных бурдюков с дешёвым, но убойным пойлом, заканчивая девками разных мастей. Ночь вседозволенности перед днем выпуска была давней традицией учебки и нарушать её запретами и наказаниями не рисковал ни один офицер. Да чего там — даже проштрафившихся освобождали из карцера, а провинившимся переносили телесные взыскания, чтобы парни могли гульнуть. В том, чтобы получить причитающееся наказание после торжественного вручения жетонов, хорошего было мало. Но так было принято: ночь разгула перед выпуском должна была быть у всех.       Наблюдать было забавно. Оказывается, парни умеют улыбаться. И лица, определённо, у ребят не такие угрюмые, хмурые и серые. И офицеры сегодня точно выглядят и ведут себя как нормальные живые люди, а не как инструменты преподавания, третирования и наказания. Верс даже не заметил, как губы растянулись в улыбку. Неуверенную, но искреннюю. Если подумать, то повода скалить зубы давно не было. Да и сегодня как бы и не повод, но предвкушение долгожданной свободы, царящее радостное оживление, даже первый свежий снег (настоящий, зимний), стали мощным стимулом попрактиковаться в позитивных гримасах.       В себе разобраться было сложно. То, что наконец-то закончилась эта семилетняя тягомотина, однозначно радовало. О том, как организовать свою жизнь после выпуска, он думал ночами много и регулярно. Никакой определённости, никакого желания, никаких конкретных планов. Самый простой вариант — к отцу в штаб. Но при мысли, что придётся каждый день жить по режиму, носить форменный комбез, отвечать по уставу — сводило зубы. Разумеется, служба при папе-полковнике будет для него курортом, по сравнению с тем, как придется остальным. Однако терпеть, чтобы всю жизнь тыкали званием отца, сводя на нет все личные достижения — хуже может быть только служба рядовым в подразделении смертников.       Верс вдруг обнаружил, что в пресной вязкой каше, поданной на ужин, появился нормальный вкус разваренной в чуть присоленной воде крупы, обильно сдобренной вкусно прожаренной морковью с луком. То ли повар всерьёз испугался расплаты за семилетку трехразового кормления тошнотворными блюдами, то ли у него в первый же день отказали вкусовые рецепторы. Парень усмехнулся: в глиняных кружках плескался самый обыкновенный чай, чуть подслащённый медом. А не горячее варево, состоящее в близком родстве с помоями.       Самое приятное, что после ужина уже не нужно было идти на нудные занятия. У выпускников начиналось свободное время. И многие просто слонялись туда-сюда, банально не зная куда себя девать. Более организованные складывали вещи, хотя вещей тех — узелок и то много. Другие просто шлялись по территории, братаясь со всеми без разбору. Самые продуманные (и хорошо показавшие себя в учебе), заводили личные разговоры с офицерами, выпрашивая для себя хорошие рекомендации к определённым начальникам. Услышав случайно обрывок такого разговора, Верс даже закашлялся от смеха. Какой смысл пресмыкаться или упрашивать капитана, который, сам получив жетон, остался в той же учебке наставничать? И все свои звания получил исключительно за выслугу лет. И на самом деле эти шевроны зовутся липовыми, ведь доподлинно известно, что реальное звание получают лишь те, кто нюхнул пороху и пролил кровь в какой-нибудь боевой операции. Впрочем, кровь — это слишком пафосно, можно и элементарно поучаствовать, пусть и без ранений.       Всё же хорошо, что когда его привезли в эту учебку, то старший приказал всем офицерам под страхом расстрела держать рот на замке насчет того, чей сын у них проходит курс. И ничем не выделять мальчишку из других новобранцев. Так что нагоняи за промахи ему приходилось получать в полном объёме, а иногда и больше прочих. Но опять же Верс мог побиться об заклад на что угодно, что случись боевая, а не учебная тревога или операция, то его отправят на самый безопасный участок. А то и прикажут нескольким офицерам прикрывать.       Было приятно ощущать, что давящая тяжесть и приевшаяся угнетённость куда-то схлынули. Даже захотелось немного прогуляться по территории учебки. По собственному желанию, а не по приказу. И не бегом, а спокойным прогулочным шагом. Всё же тут прошли семь лет жизни, бестолково прошли. Однако, как ни крути, но треть жизни.       Ностальгических воспоминаний не было. Да и в целом, если сильно напрячься, то не удавалось вычленить ни одного события или эпизода. Как будто проживал ежедневно один и тот же безразмерный день. С небольшими разнообразиями в виде редко меняющегося меню и разных слов на учебных часах. Незаметно для себя, Верс прошел практически через весь полигон и притормозил у дальних складов.       Озадаченно прислушался. Нет, не показалось. Приглушённая возня и вроде бы… стоны.       Разумный человек прошел бы мимо: мало ли кому чего приспичило и стоит ли отвлекать сокурсника от долгожданного развлечения, пусть и происходящего не по обоюдному согласию. Непонятно по чьей воле или по какому стечению обстоятельств, но ни капли спокойствия, разумности и рассудительности Борга старшему сыну не передалось. И не факт, что унаследовано младшим. Верс на мгновение притормозил, пытаясь вызвать в памяти лицо братца, и разочарованно хмыкнул. Щас если встретит — без подсказки точно не признает.       Дверь подозрительного склада открылась на удивление тихо, и парень смог беспрепятственно просочиться внутрь, оглядеться и оценить обстановку. Судя по тому, как азартно ребята увлеклись процессом, рядом с ними можно было из пушек палить, а не красться бесшумным шагом разведчика. — Отставить!       Да, они все были одного звания, вернее им завтра всем присвоят звание лейтенанта. А сегодня они просто выпускники. И сегодня ночь перед выпуском, когда можно всё. Но у этого всё есть границы… личные границы. Или будет правильнее сказать: границы, возведённые личными принципами.