Семь кругов долга

      Поджилки не тряслись. Тем более, что, если помыслить здраво, то от перерезанной глотки сдохнуть проще, чем в беспорядочной свалке. Где больше вероятность, что не убьют, а просто качественно сомнут.       Эффект неожиданности сработал. Когда осаждённые из кладовки выбили дверь навстречу осаждавшим, мирные граждане вынуждены были слегка попятиться-отшатнуться. Самых медлительных поторопили зуботычинами. — Люди южного района! Я полковник Северного района требую созыва совета с равным числом высших офицеров от каждого района, — Борг говорил хорошо, достаточно громко и убедительно, но теснившиеся в комнате люди не прониклись. Шенг прижал лезвие к горлу сильнее, хотя и пришлось с Боргом потягаться — тот изо всех сил отжимал руку. — Пусть какая сука только дёрнется… и ваш полковник трупом ляжет…       Это уже прозвучало лучше, да и капельки крови уместно так заскользили на воротник. — Позвать сюда офицеров из штаба! — распорядился уже Шенг.       Люди ещё колебались, но было видно, что сдались. За смерть командующего, вернее за то, что допустили, свои же спросят. Отрядили гонцов. Вернее, несколько самых сметливых рванули бегом к части. Теперь бы ещё дождаться парней и чтобы полковник при этом не свалился в обморок, а то как-то подозрительно тяжело на него обвисает. — Держись, старый хрыч, — Шенг чуть запрокинул голову. — Нужен час. — Хрен тебе, — губами шепнул Борг.       У народа включился инстинкт самосохранения и потихоньку-полегоньку они все повыметались во двор, даже самые рьяные и агрессивные. Вайкер пощёчинами да несколькими вёдрами воды угомонил даже истерящую супружницу. Через четверть часа в доме остались только военные. Солдаты понятливо заперли двери и без зазрения совести расположились за накрытым угощением: чего добру пропадать? И неизвестно, когда в следующий раз будет возможность набить брюхо. Лейтенант даже попробовал накормить преступника, но парня от первого же впихнутого в рот куска лепешки стало рвать.       Полковники к столу не садились, так, облокотились на уголок — мало ли что, лучше перебдеть самим, чем когда тебя перебьют. Борг хотел пить, но только смачивал губы. Шенг тоскливо поглядывал в окошко. Маленькое, экономно рассчитанное на зимние холода, предусмотрительно заткнутое тряпьём. Даже если и повыколупливать всё, хрен чего разглядишь.       Чернявый боец съежившемуся на углу Лерту поднес флягу с разбавленной ягодной бодягой. После признания парня его перестали так люто ненавидеть: мало ли чего бывает — ну, гульнули ребята. Так никто ж не виноват, что девочка так среагировала, сама свою судьбу решила. А трупу ведь всё равно, что с ним потом делают. Это только у некоторых общин принято мертвые тела очеловечивать и носиться с ними, как с ценностью величайшей. У них другие обычаи — ритуальный костёр, чтобы с копанием земли не заморачиваться, да пепел в глиняных горшках, сунутый под порог. Всё просто. Живи, пока живой. Дыши, пей, сражайся, забавляйся с девками или с парнями, выполняй приказы. Потому что никто не знает толком, что будет завтра и сможешь ли ты увидеть солнце нового дня.       Своих солдат Шенг выдрессировал отлично. Прибыли быстро, оперативно растолковали несогласным и прочим подвернувшимся под руку политику Федерации, и вежливо постучались в дом. Когда перекусившие и подобревшие осаждённые наконец-то вышли наружу, о недавнем бунте ничего не напоминало. Послушные граждане, преданно взирающие на командующего, разве что только втихомолку потирающие бока, отшлифованные солдатскими хлыстами.       В часть Борга несли на носилках, собранных на скорую руку из двух слег да растянутого между ними одеяла. Лерта вели, точнее волокли под руки двое солдат. Как разрулить ситуацию с официальным объявлением созыва Совета, ни один, ни второй полковник не знали. По хорошему, стоило бы ввалить бунтовщикам да взаимно друг перед другом извиниться. И всё тихо-мирно, по соседски.       Борг воспользовался услугами штабного секретаря и заверил приказ о прибытии четырех офицеров в сопровождении роты. Теперь только остаётся погостить у приятеля дня два, покуда курьер доскачет, да бойцы соберутся. И только после этого позволил загнать себя в лечебню. Лекарь был опытным, сразу влил пациенту флягу перегонки, промыл рану и зашил прежде, чем полковника потянуло начистить чью-нибудь морду. Как-то неправильно на него это пойло действовало: не усыпляло, а наоборот, добавляло удали.       Шенг, очевидно, тоже хлебнул изрядно. И, когда пошатывающийся Борг, бережно поддерживаемый и направляемый двумя лейтенантами, завалился в штабной дом, то прошмыгнувший следом мальчишка нёс бутыли уже в двух руках. — Будем!       Выпили, повторили. Хмель не брал. Ноги могли себе заплетаться, но головы у обоих варили чётко. — Что с пацаном собираешься делать? — В учебку загоню, — Борг усмехнулся, — если отдашь. — Можно попробовать, — Шенг задумчиво покрутил в руках нож, — решим через Совет, чтоб наказание вынес, а потом забирай. Жаль парня. — Сам виноват.       Они напивались молча. Ни говорить, ни вспоминать ничего не хотелось. Просто надраться. До землекружения под ногами, до болезненного звона в висках, до ломящей тяжести в затылке. Решить через Совет — это было просто сказать, но на деле повлиять на волеизъявление каждого гражданина, кто захочет высказаться, невозможно. А в истории районов бывало уже и такое, что начатое пустяковое дело о полтине пошлины перерастало в десятилетнюю войну. А тут можно сказать, что просто пацаны ссильничали девку, а можно повернуть дело так, что пострадала честь всего района. Тем более, что один из виновников — сын командующего. Да и кто согласится проглотить такую обиду? Северный район ради одного только принципа пощипать южного соседа поднимется, и плевать будет бросающимся в атаку за-ради чего они гибнуть станут. Победитель получит добычу, новую территорию, пленных, за которых с родичей потом можно взять откуп. А там, чего гадать, и остальные районы могут подтянуться, сговориться на пару — да и прижать. И перемирие такое хрупкое. — Плохо, что в парне моего сына опознали, — вдруг сквозь зубы процедил Борг, — так бы повесил и все дела… потом бы лучше вирой откупился…