Подарок на Рождество

Его движения точны и многократно отрепетированы. Мой мужчина знает, как доставить удовольствие нам обоим. Он сжимает моё плечо, и я знаю, что скоро он дойдёт до пика. Изящные пальцы разжимаются и сжимаются с новой силой. Мне не больно, но этого достаточно для того, чтобы мои руки проскользили по его обнажённой спине и сжали упругие ягодицы, еще плотнее прижимая к себе его разгоряченное тело. Он выгибается дугой, ему это нравится. В благодарность он входит в меня под особым углом, от чего я сама прогибаюсь и, выкрикивая его имя, достигаю оргазма. Мой любовник замирает на мгновение, давая мне возможность насладиться удовольствием, которое дарят нам наши тела и наша любовь. Мой оргазм уносит меня куда-то далеко. Я плыву средь облаков, нет, я сама лежу на облаке и плавно парю. С небес меня спускает протяжное рычание возле уха и глубокие толчки во мне, которые посылают приятные разряды по расслабленному после оргазма телу. Ещё один толчок, и я протяжно стону, потому что, о Мерлин, это так приятно! Ещё один выпад, и я слышу рык и чувствую, как горячее семя заполняет меня. Я с замиранием сердца прислушиваюсь к тишине и молю Бога, чтобы никто её не нарушил. Но моя безмолвная мольба всего лишь пустые слова, поскольку я слышу прорезающий тишину шёпот. Знакомые слова на латыни и ещё на каком-то языке стали столь ненавистными, что я сама уже выучила их наизусть. — Сoncipiendo infantem non futurum guardar llavors mulier puero deo spare frо, — слышу я возле самого уха и в миг ощущаю себя пустой, растоптанной. Отворачиваюсь от любимых губ и еле сдерживаю слёзы, чуть ли не отталкиваю его от себя. Но он, будто и не замечает, гладит меня по голове, покрывает невесомыми поцелуями моё лицо, ранее сжатое плечо и шепчет на ухо слова, за которые я ему всё прощаю. Абсолютно всё. — Я люблю тебя, люблю, люблю, моя маленькая… моя любимая, люблю... Закрепив последний, сладкий поцелуй, он ложится рядом и обнимает. Да так крепко, будто боится, что я куда-нибудь сбегу. Глупенький! Куда же я уйду без смысла моей жизни?.. Но из головы всё никак не выходят его судьбоносные слова. — Северус... зачем ты? Ты ведь обещал подумать, — шепчу я тихо, но я уверена, что он прекрасно слышит. — А я и подумал. Нет. — Его слова вырезают моё сердце и сжигают на жертвенном огне. — Сев... — Гермиона, давай утром поговорим, — сонно шепчет он, уткнувшись в мои волосы. И я киваю, прекрасно понимая, что завтра будет то же самое, что и неделю назад. Но я всё равно буду стараться пробиваться сквозь твой лед, любимый. Но это будет завтра, а сегодня я крепче сжимаю руку, которая обнимает меня за живот и шепчу: — Люблю тебя, Северус. — Люблю, — мурчит он, и я, улыбаясь, закрываю глаза.