8 - Примирение
18 мая 2013 г. в 19:40
Как я и ожидала, в доме тихо и Северуса нигде не видно. Надеюсь, что он смог выспаться, пока нас не было.
Не обнаружив мужа и в спальне, облегченно вздыхаю. По совету Джинни укладываю ребёнка спать отдельно. С помощью волшебной палочки превращаю кресло в детскую кроватку и кладу спящую кроху в неё.
— Вот так вот, зайчик... Сладеньких снов!
Спать совсем не хочется, поэтому не могу придумать лучшего занятия, чем чтение.
Включив прикроватный светильник и усевшись поудобнее на постель, достаю начатую книгу и углубляюсь в мир пахнущих краской страниц.
Я стараюсь не обращать внимания на то, как скрипнула дверь и на то, что Северус сел на край кровати возле меня.
Не проронив ни слова, он тянет руку и начинает расстегивать пуговицы на моей блузке. Я, морщась от того, что меня отвлекают от чтения, отодвигаю его руку, даже не взглянув на мужа.
Но кажется ему всё равно, поскольку он вновь тянется и продолжает справляться с пуговицами.
— Северус, — шепчу я и отмахиваюсь от его руки как от назойливой мухи. Но он, вот упрямый, вновь продолжает свою миссию.
— Северус, я не хочу сейчас! — сообщаю я, оттолкнув мешающую читать кисть.
— Гермиона! — негромко, но как-то строго зовёт меня мой мужчина, и я наконец-таки поднимаю
на него глаза.
Такой сосредоточенный. И немного грустный.
Я не делаю никаких попыток остановить его пока он расстегивает все пуговицы на моей рубашке. Я так же молча смотрю на него, когда он стягивает ткань с моих плеч. Вижу, как сходятся чёрные брови, а желанные губы сжимаются в тонкую полоску. Замечаю на лице моего любимого гримасу боли и некого отвращения.
Не могу понять, что привлекло его внимание и что так заставляет морщиться. Следуя его взгляду, смотрю на свою руку и замечаю синий отпечаток руки.
Северус! В груди что-то обрывается! Ничего страшного!!! Это всего лишь синяк! Да и я сама виновата! Я не успеваю всё это сказать, как замечаю движения с его стороны.
Достав из кармана бутылочку, он открывает крышку. После, пальцы, всегда восхищающие меня своим изяществом, окунаются в светло-зелёную лечебную мазь и начинают нежно втирать.
Зелье неимоверно быстро впитывается, и кожа моментально приобретает свой естественный цвет.
— Гермиона, прости меня, — от его слов сжимается сердце. — Я не должен был так... — продолжает он. — Я так сожалею, — скривившись ещё больше, опускает голову, пряча глаза.
А я сама не сдерживаюсь: утыкаюсь носом ему в шею и тихо всхлипываю.
— Это ты прости… я должна была спросить… хотя бы предупредить, — добавляю и обнимаю крепко-крепко.
— Я сделал тебе больно, милая. Я так сожалею… — шепчет так, словно от души отрывает.
— Ничего. Я просто испугалась, что ты был очень зол. А ты ведь просто боялся, что я испорчу зелья, которые варятся или вновь сделаю бардак в лаборатории.
Мой зельевар мягко отстраняется и, положив ладони на мои щёки, смотрит в глаза и улыбается.
— Глупая ты женщина, Гермиона!
— Сев... — я намерена надуть губки, но настойчивый поцелуй прервал все мои планы.
— Гермиона... — еле шепчет, покрывая мою шею сладкими поцелуями.
— Мм... — мурчу я, чувствуя, как его тёплые руки скользят по моей спине, поглаживая.
— Гермиона, — его дыхание обжигает кожу, и я таю, растворяясь в неповторимом бархате его голоса.
— Северус, — отзываюсь я и, откидываясь на спину, тяну его за плечи на себя. Мой мужчина недовольно ворчит, доставая книгу, которая находится между нами и явно мешает.
Я издаю смешок и мысленно сочувствую фолианту, который не без помощи Северуса отправился на пол.
Но мои мысли улетучиваются, как только Северус проводит языком по ямочке под моей шеей возле ключиц. Обожаю, когда он так делает! Пока я балдею, чувствую, как ловкие пальцы мужа расстегивают пуговицу на джинсах и, взявшись за язычок молнии, тянут замочек вниз.
Он замирает, покрывая поцелуями пострадавшую утром руку.
Так нежно, так трепетно, будто извиняясь.
— Всё хорошо, Северус, — шепчу и встречаюсь с его неимоверно красивыми глазами. Чёрные зрачки расширены в его тёмных, почти чёрных глазах. С приоткрытых губ срываются рваные выдохи.
Виноватая улыбка растягивает его губы и он, будто не желая ничего слышать, закрывает мой рот поцелуем.
Руки с новой силой начинают исследовать тело, проведя по изгибу талии и поглаживая округлое бедро.
Я же, не теряя зря времени, принимаюсь расстегивать пуговички на его рубашке, но замираю, услышав хныканье малыша.
Делаю глубокий вдох и пытаюсь внять удовольствию, которым награждает меня мой муж, покрывая мою шею поцелуями.
— Северус... ребёнок... — шепчу я, пытаясь собрать свой рассудок в единое целое и функциональное.
— Какой ребёнок? — мурлычет мой любимый. И мне кажется, что ему сейчас наплевать на всё на свете кроме меня.
— Ребёнок, — повторяю я, — который плачет, — отвечаю на его вопрос, отмечая, что малыш уже не хнычет, а ревёт, будто надеется разбудить не только нас, но и соседей.
— Поплачет и перестанет, — заявляет он и, сжав зубами мочку моего сверх чувствительного уха принялся томительно посасывать, заставляя меня судорожно сжимать колени и чуть ли не хныкать от удовольствия.
— Северус! — приложив титанические усилия, я останавливаю эту сладость, мягко отстраняя его.
— Гермиона, — протяжно стонет мой дорогой.
— Северус, я быстро! И мы всё продолжим, — чмокнув его в губы, я выскальзываю из-под него. Мой зельевар возмущённо вздыхает и, закрыв уши руками, утыкается в подушку. Я, понимая его намёк, прижимаю к себе плачущего кроху и исчезаю в гостиной.
Лучше не стоит лишний раз нервировать Северуса. Чем меньше он слышит эти вопли, тем крепче будут у него нервы.
— Ну чего мы плачем, маленький? — этот самый маленький смолкает, удивлённо уставившись на меня.
— Проголодался, да? Кушать хочется, а никто не кормит, да? — кроха протяжно всхлипывает, будто соглашается с моими словами. Я улыбаюсь и немедля принимаюсь готовить ему молочко.
Через четверть часа сытый и, по-видимому, довольный малыш уснул на моих руках.
— А теперь сладко спать и не мешать маме с папой, — хихикаю я, укладывая его в кроватку.
— Северус, малыш спит, — сообщаю я, направляясь к кровати, — и ты тоже спишь... — констатирую, обнаружив звезду по имени Северус на кровати.
Раскинув руки и ноги, лёжа на спине, мой милый муж мирно посапывает, наверное, уже видя третий сон.
Подтянув сползшее одеяло, я ложусь на постель и укрываю нас обоих. Прижавшись к мужу, я опускаю голову на его грудь и засыпаю под самые прекрасные в мире звуки — сердцебиение любимого.