Бремя Всадника

      Эрагон и Сапфира сидели на берегу реки. Солнце клонилось к закату, когда на западе показалась темная точка. Вскоре она уже приобрела очертание летящего дракона. Сердце в груди у Эрагона забилось быстрее. Всё это время он боялся, что Эльва и Вирда не вернутся, и не потому что с ними что-нибудь случится, а из-за того, что решат остаться в Алагейзии. Блёдхгарм сказал, что Эльва была намерена вернуться, но всё же Всадника не покидали сомнения: а вдруг она передумала? И теперь Эрагон был рад, что страхи оказались напрасны.       «Сапфира, как ты считаешь, мне стоит признаться Эльве в своих чувствах к ней или лучше держать всё в себе и надеяться, что это мимолётное наваждение, которое вскоре пройдёт?» — Эрагон решил всё-таки посоветоваться с Сапфирой, поскольку та и так чувствовала, какая борьба идёт в душе её Всадника.       «Не знаю, что тебе ответить, маленький брат, — вздохнула Сапфира, она чувствовала смятение в душе своего Всадника. — Но боюсь, ты решил поиграть с огнём».       Предупреждение Сапфиры было небезосновательно. Учитывая способности Эльвы и её характер, заводить с ней разговор на подобную тему могло быть опасно, если девушка сочтёт признание оскорбительным.       «Понимаю, но проблема в том, что Эльва способна заглядывать глубоко в душу и может догадаться о моих чувствах и мыслях, — Эрагон прислонился к тёплому боку Сапфиры. — Может, лучше всё-таки самому всё сказать?»       «Не обожгись, как обжегся с Арьей. Если в случае с Арьей ты рисковал лишь потерять её дружбу, то сейчас ты можешь получить в лице Эльвы опасного врага, если твоё признание придется ей не по нраву. К тому же не забывай, что все твои чувства напрямую затрагивают и меня. Если тебе будет плохо и больно, мне тоже будет некомфортно, — напомнила Сапфира. — А я не хочу, чтобы ты терзался, как после признания Арье».       «Так всё-таки, что ты посоветуешь мне делать?»       Сапфира немного помолчала, прежде чем ответить:       «Что бы я тебе не сказала, ты всё равно сделаешь по-своему, так что, Эрагон, в любом случае решение принимать тебе. Вы, люди. должны сами разобраться в своих отношениях, и не впутывать в это драконов».       Эрагон и сам это понимал, только вот не знал, какое решение будет правильным. Заметив, что Вирда начала снижаться, Всадник вскочил на ноги, поскольку спокойно сидеть уже не мог, хотя изначально планировал, что встретит Эльву, как учитель ученицу, а не как человека, по которому очень соскучился. В итоге, когда серебряная дракониха опустилась на землю, и Эльва спешилась, Эрагон кинулся к девушке и, не удержавшись, обнял её. Сапфира поприветствовала Вирду радостным урчанием.       — Я тоже рада тебя видеть, но честно сказать, твоё с Сапфирой присутствие здесь стало для нас сюрпризом. Мы не ожидали вас тут встретить, — Эльва мягко высвободилась из объятий Эрагона. — Что привело вас с Сапфирой в окрестности Астэура? Неужели лишь одно беспокойство за нас? — Эльва подозрительно посмотрела на Эрагона.       Поняв, что Блёдхгарм ничего не сообщил Эльве о полёте в Астэур, Эрагон рассказал о своём сне и о нападении неизвестной конницы на деревню. Выслушав его, Эльва и Вирда переглянулись.       — Возможно, представители этого же народа напали на лагерь кочевников у окраин пустыни Хадарак, — предположила Эльва.       Теперь уже настала очередь Эрагона и Сапфиры задавать вопросы. Эльва и Вирда поведали, что Арья и Фирнен стали свидетелями того, как на лагерь кочевников напали работорговцы, пришедшие с востока. Судя по описанию эти работорговцы действительно были представителями того же народа, что и разбойники, напавшие на деревню. Эта новость встревожила Эрагона и подтвердила его худшие опасения. Значит, он был прав, когда убеждал Блёдхгарма и Элдунари на счет того, что те, кто представляют угрозу для Астэура, могут быть опасны и для Алагейзии. Да в этот раз повезло, что хватило одного вида Фирнена, чтобы спугнуть нападавших. Но в следующий раз всё может сложиться иначе, ведь Сапфире и Эрагону уже пришлось вступить в бой. Но сейчас Эрагон не хотел думать об этих кочевых племенах.       — Эльва, расскажи мне о том, что происходит в Алагейзии. Как вы выяснили, кто стоял за покушением на Насуаду? — Эрагон знал об этих событиях, из кратких пересказов Блёдхгарма, а ему хотелось узнать подробности.       «Эльва, надеюсь, ты не станешь возражать, если я предоставлю тебе возможность всё рассказать одной, а сама полечу на охоту?» — услышала девушка голос своей драконихи, когда сняла с неё седло.       Не дожидаясь ответа Всадницы, Вирда улетела. Эльва начала подробно рассказывать о путешествии в Алагейзию и о поисках Гарнена. Слушая её, Эрагон пытался развести костёр. Но то ли из-за того, что все мысли Всадника были заняты рассказом, то ли ветки были сыроваты, но огонь никак не желал разгораться обычным способом. А прибегать к магии Эрагон не хотел, поскольку, если он произнесёт на древнем языке слово «огонь», в первую очередь вспыхнет его меч.       — Брисингр, — глядя на бесполезные усилия Эрагона, произнесла Эльва.       Хворост тут же вспыхнул.       — Спасибо, — поблагодарил Эрагон.       Эльва улыбнулась и продолжила своё повествование.       — Алагейзии нужны Всадники, — подвела итог своему рассказу Эльва. — У Арьи хватает и других проблем, она королева эльфов и не сможет поспеть везде. Вопрос в том, как скоро появятся новые Всадники?       — В Алагейзии остались два драконьих яйца, — напомнил Эрагон.       — Боюсь, этого мало. Яйцо Сапфиры переходило из рук в руки пятнадцать лет, прежде чем оказалось у нужного человека. Думаю, и я была далеко не первой, кто взял в руки яйцо Вирды.       Эрагон был согласен с Эльвой. Но других вариантов на данный момент у него не было. Не отправлять же в Алагейзию все драконьи яйца: велик риск потерять часть из виду. К тому же, если предположить, что Всадников одновременно появится несколько, Эрагон просто не был уверен, что справится с их обучением. А сейчас одновременно могут появиться только двое Всадников, и лишь в том случае, если драконьи яйца правильно распределены между гномами и ургалами. В любом случае, оставалось только ждать, пока время расставит все по своим местам.       — Кстати, Эльва, если ты сама говоришь, что Алагейзии нужны Всадники, почему ты вернулась?       Эльва вздохнула:       — Во-первых, я ещё не закончила учиться, а во-вторых, мне, как и тебе, не место в Алагейзии. Я стала слишком могущественна.       С этим было не поспорить. Эльва и раньше благодаря своему была очень сильна, а теперь, когда она стала Всадницей, Эрагон не был уверен, что в случае, если Эльва решит пойти против него, он сумеет с ней справиться. Кто из них окажется сильнее, и чью сторону примут Элдунари — это большой вопрос? Эрагон отогнал от себя ненужные мысли, поскольку Эльва ему не враг, и надо надеяться, никогда им не будет.       — Думаю, Эрагон, мне, как и тебе, скорее суждено обучать новых Всадников, чем защищать Алагейзию, — продолжила Эльва. — Кстати об Алагейзии, чуть не забыла!       Эльва порылась в седельной сумке и достала плетёный пояс.       — Перевязь Белотха Мудрого! — Эрагон своим глазам не поверил. — Где ты её нашла?       — В Драс-Леоне.       — Но я же там всё обыскал.       — Значит, плохо искал, или того, у кого она находилась, тогда не было в Драс-Леоне. Так или иначе, я возвращаю перевязь тебе.       — Эльва, не знаю, как отблагодарить тебя за это. Я думал, что потерял её навсегда.       Эрагон взял у Эльвы перевязь и внимательно изучил на предмет повреждений. Пояс был цел: все камни на месте, только вот запас магической энергии в них уменьшился.       — Эльва, ещё раз спасибо тебе, — поблагодарил девушку Эрагон и поспешил убрать перевязь в сумку, прикреплённую к седлу Сапфиры.       — И, Эрагон, между прочим, кулон ты мог мне и не давать, — Эльва слегка подёргала за цепочку.       — Пару раз, я всё-таки что-то почувствовал.       — Да? — Эльва удивленно вскинула брови. — Наверное, это было тогда, когда мы с Вирдой попадали в бури.       Возразить на это Эрагону было нечего, поскольку он не был свидетелем того, что происходило в Алагейзии, тем более, что Эльва и Вирда вернулись целыми и невредимыми.       Какое-то время Всадники молча сидели у костра, глядя на языки пламени. Наконец Эрагон поднял глаза и посмотрел на Эльву. Языки пламени отбрасывали на её лицо причудливые отблески, что придавало девушке ещё более загадочный вид, чем обычно. Эрагон смотрел на Эльву и не решался начать разговор на мучавшую его тему. Рассчитывать на поддержку Сапфиры не стоило, она дала понять Всаднику, что он сам должен во всём разобраться, и легла спать. Молчание нарушила Эльва:       — Эрагон, я знаю, о чём ты хочешь со мной поговорить. Я ощущаю терзания в твоей душе.       Эрагон отметил, что в голосе Эльвы не слышится злости, презрения или обиды. Это придало Всаднику смелости.       — Эльва, и что ты мне на это скажешь? — выпалил Эрагон, и тут же спохватился, не звучало ли это слишком поспешно, резко и бесцеремонно?       — Помнишь, когда-то я сказала, что готова в равной степени ненавидеть и любить тебя? — на губах Эльвы заиграла лукавая улыбка.       — И?       — Есть и третья причина, почему я вернулась.       Эрагон расценил это, как намёк на то, что для девушки он значит теперь больше, чем учитель или друг.       — Ты готова ответить на мои чувства? — с надеждой спросил Эрагон.       — Сейчас я отвечу тебе так же, как Арья: ты уверен, что твои чувства не изменятся через год, через два?Тем более, если учесть, как быстро ты забыл Арью, которую, думал, будешь любить вечно. Я не хочу обмануться в своих чувствах, да, думаю, ты тоже не хочешь. Что, если мы ошибаемся и принимаем за любовь дружбу или легкое увлечение? Не стоит совершать ошибки, за которые, как говорит Сапфира, нам придется кусать локти.       Сапфира при этих словах Эльвы заворочалась и издала какой-то странный звук. У Эрагона возникло подозрение, что дракониха на самом деле не спит, а отгородившись от него, слушает их разговор. С одной стороны это было неприятно, а с другой — Сапфира ни во что не вмешивалась, предоставляя людям возможность самим во всём разобраться.       Что касается ответа Эльвы, то Эрагон в очередной раз отметил, насколько девушка мудра не по годам.       — Значит, мне не на что рассчитывать? — Эрагон на всякий случай решил уточнить, правильно ли он понял слова Эльвы.       — Я не сказала ни да, ни нет, — Эльва посмотрела ему в глаза. — Мы, Всадники, и если верить словам Анжелы, у нас впереди чуть ли не вечность. Ничего не случится, если мы не станем торопить события и подождём год-другой, пока не разберёмся в своих чувствах.       Эльва была права: они оба ещё так молоды, что вполне могут повременить с признанием в любви год-другой. Но почему-то у Эрагона было такое ощущение, что когда-нибудь тема этой беседы получит продолжение. Быть может, Эльва и есть его судьба? С того момента, как он неудачно благословил её, их судьбы тесно переплелись и, возможно, только с этой девушкой он сможет найти своё счастье?       — Эрагон, прежде чем признаваться друг другу в таком сильном чувстве, как любовь, нам сначала нужно научиться по-настоящему доверять друг другу. Ведь ты до сих пор опасаешься меня. Подозреваешь, что я преследую какие-то свои эгоистичные цели, — во взгляде Эльвы читался укор.       Эрагон виновато опустил глаза, девушка, как всегда, видела его насквозь. Замечание Эльвы задело Всадника.       — Опасаюсь из-за твоего дара и той власти, которой ты обладаешь над людьми, — Эрагон решил быть честным. — Ты же не захотела, чтобы я удалил остатки своего неудачного благословения при помощи Названия древнего языка.       — Эрагон, я уже говорила, что мой дар стал неотъемлемой частью меня. К тому же ты напрасно думаешь, что я сама не знаю это Слово. Забыл, что я тоже слышала, как его произносили Гальбаторикс и Муртаг? Не беспокойся, я разделяю твою точку зрения на счет того, что это Слово не должен знать никто, кроме Всадников. И прибегать к нему я буду только в крайних случаях, — добавила Эльва, заметив, как изумление в глазах Эрагона сменяется тревогой.       И хотя Эльва говорила не на древнем языке, Эрагона её заверение успокоило. Почему-то он был уверен, что сейчас девушка с ним искренна. И вообще, Эльва права, пришла пора по-настоящему начать доверять друг другу.       — Эльва, хочу, чтобы ты знала, я впервые перестал смотреть на тебя с опаской и чувствовать вину за то, что с тобой произошло. Теперь я смотрю на тебя, как на… надежного друга, — Эрагон взял Эльву за руку. — Ты ошибалась, когда говорила, что никому, кроме Вирды, не нужна, и что у тебя, кроме неё, никого нет. У тебя есть я и Сапфира, и ты всегда можешь на нас рассчитывать.       Пытавшаяся дремать Сапфира что-то сонно пробурчала, подтверждая его слова.       — Спасибо, — Эльва улыбнулась. — А чтобы ты мог мне доверять, хочешь, я назову тебе своё истинное имя?       — А ты мне настолько доверяешь? — такого поворота событий Эрагон ожидал меньше всего.       Эльва кивнула и прошептала на ухо Эрагону несколько слов на древнем языке. Эрагон немного поколебался и тоже назвал Эльве своё истинное имя.       — Эрагон, твоё истинное имя неоднократно менялось, — заметила Эльва.       — Я думаю, что и у тебя, до того, как ты стала Всадницей, было другое истинное имя, — откликнулся Эрагон. — Кстати, у тебя красивое истинное имя.       — У тебя тоже. Полагаю, у нас такие истинные имена, которые следует иметь настоящим Всадникам. И, между прочим, я догадывалась, какое твоё истинное имя, — призналась Эльва.       — Тебе, благодаря твоим способностям, легче узнать чьё-либо истинное имя, чем кому бы то ни было. Перед тобой даже Элдунари устоять не могут, для тебя все — открытая книга.       — За исключением Анжелы и Вирды, — поправила его Эльва. — Последняя может хранить от меня секреты, а про первую я вообще ничего не могу сказать. Иногда у меня возникает ощущение, что как раз Анжела видит меня насквозь,она знает про меня больше, чем я про неё.       — Анжела не была бы собой, если бы позволила кому-то узнать все свои тайны.       — Эрагон, я обещаю тебе, что без особой на то причины не буду пользоваться своим преимуществом для того, чтобы узнать чьё-либо истинное имя, — сказала Эльва на древнем языке, чувствуя, что Эрагона по-прежнему беспокоят её способности.       Эрагон внимательно посмотрел на Эльву. Меньше двух лет назад она угрожала ему, смеялась в лицо, а теперь они мило беседуют и, кажется, начинают понимать друг друга.       Почти так же бесшумно, как ночная птица, на землю опустилась вернувшаяся с охоты Вирда:       «Простите, что вмешиваюсь в разговор, но какие у нас дальнейшие планы? Когда продолжим путь?»       — На рассвете, — ответила Эльва, видя, что Эрагон предоставил ей право решать. — Вернемся в долину, где нас ждут молодые драконы. Наш долг заботиться о них, а также оберегать не проклюнувшиеся яйца. Когда появятся еще Всадники, будем обучать их. А если возникнет необходимость, мы будем защищать Алагейзию и те земли, что лежат между ней и долиной. Такова наша вирда.       — Таково бремя Всадников, — откликнулся Эрагон.       Он посмотрел на Эльву, потом перевёл взгляд на чистившую когти Вирду, а затем — на спящую Сапфиру. Молодой Всадник был уверен, что какие бы испытания ни выпали на их долю в будущем и, чтобы не готовил им грядущий день, вместе они вчетвером: он, Эльва, Сапфира и Вирда — преодолеют любые трудности. Ведь если вспомнить, через сколько им всем, кроме Вирды, уже пришлось пройти, — иначе и быть не может.