doll house

Во второй раз в себя Хосок приходит всё в том же небольшом, уютном домике из сосновых деревьев. Он чувствует запах разогретой на солнце древесины и смолы. Чону кажется, что он попал куда-то в лес. В самую чащу, когда солнце уже в зените и стоит пару часов, напитавшее всё вокруг ароматом трав, деревьев и цветов, легкий ветерок колышет растения на поляне, на которой совсем нет тени и птицы перелетают с дерева на дерево. Где-то наверху дятел бьёт кору и уничтожает заразу, не зря же он санитар леса. А где-то кукушка кукует, отсчитывая годы в ответ туристу, который спросил о том, сколько ему жить осталось. Чувство, словно он снова в детстве, когда встаёшь рано на заре. Все уже в делах, в работе. А ты наливаешь себе стакан прохладного молока и, наскоро позавтракав, бежишь в лес, где скидываешь бесполезные, натирающие башмаки и босиком изучаешь лесные тропки. Можно даже искупаться в лесном озере, что прячется в тени высоких деревьев. И совсем не страшно вымочить одежду, потому что солнце и духота стоячего воздуха все высушат. И только под вечер, когда в лесу уже не осталось ни одного светлого пятна, усталый и счастливый бредёшь домой в заботливые руки матери и бабушки. Только сейчас он совсем не там, где хотел бы быть. Лес - только лишь воспоминание из его детства, а правда в том, что он неизвестно где. Да и не помнит совсем ничего, только то, как вышел из дома и прокрался во двор, чтобы увидеть нечто ужасное. Всем остальным это наказание казалось справедливым. Там царила анархия, жестокость, а здесь аромат трав, булькание в котелке, где варится нечто очень вкусное и большие окна, через которые проникает свет. Сам Хосок лежит на кровати с мягкими и большими подушками. Он накрыт пуховым одеялом, под которым откровенно жарко, но так хорошо, что лениво поднять руку и откинуть тяжёлое одеяло в сторону. Он до сих пор находится в полусне. Морфей не хочет отпускать его. Веки тяжелые, изо рта вырываются широкие зевки. А вокруг просто мир из сказок, которые были народным достоянием. Бабушка очень любила рассказывать сказки по вечерам, когда Хосок бывал у неё. Тогда время перед сном всегда было занято сказками, и только после длинной сказки ложились спать, чтобы видеть только хорошие сны. Чон осматривается кругом: небольшая печь, сложенная из камня; камин, в котором хранится вчерашняя зола, напротив которого пара кресел-качалок, а под ними шкура медведя; тонкая деревянная перегородка, что ограничивает кухню, куча котелков разных размеров, черпаков и посуды, что сделана своими руками. В котле, что стоит на огне в очередной раз взрывается пузырёк воздуха и парень, сидящий за столом поднимает голову. Перед ним разложены различные пучки трав, - такие же на стенах, - он откладывает венок из одуванчиков, что плёл и поднимается, чтобы попробовать похлёбку. Пробует её деревянной ложкой, не забывая дуть, после обрывает некоторые травы, висящие на стене, кидает в котёл и тщательно помешивает. Он снова отходит к столу и возвращается к венку, откидывает блондинистые волосы со лба и ловкие пальцы снова плетут венок, пока хозяин далеко мыслями. Спустя некоторое время юноша снова встаёт со своего места и пробует похлёбку. На этот раз он остаётся доволен ей. Парень достаёт с полки поднос и ставит на него миску, наполненную похлёбкой, кладёт ложку и пару кусков испеченного этим утром хлеба. Он заливает горячей водой высушенный бергамот и оставляет кувшин настаиваться на столе, за которым он сидел, а сам берёт поднос и мягкой походкой направляется к Хосоку. Поставив поднос на невысокую тумбочку, он помог Хосоку усесться поудобнее, подложив под его спину подушку и дружелюбно улыбнулся. После поставил на его колени поднос и вложил в дрожащие пальцы гладкую ложку. Сам он сел на тумбочку. Руки почему-то не слушались и пальцы дрожали. Хосок долго успокаивался прежде, чем взять ложку. Он старался не смотреть на хозяина дома, чувствуя свою вину перед ним, а если и смотрел, то улыбался как-то жалобно, прося его простить. Парень ничего не говорил, только качал головой, да поворачивался к окну, подставляя бледное лицо солнечному свету. Когда у Хосока получилось наполнить ложку похлёбкой, хлопнула входная дверь. Вошёл ещё один человек. Он был немного шире в плечах, чем первый. Его кожа покрыта загаром, а чёрные волосы зачёсаны назад. Он наклонился к блондину и что-то быстро прошептал, тот ответил кивком. А когда тот посмотрел на Хосока, то Чон уловил его недовольство. Он видел, как сошлись брови и поджались губы у только что пришедшего, когда тот уходил куда-то вглубь дома. Гулко хлопнула дверь где-то далеко, блондин только легко улыбнулся и кивнул на ложку в руках Чона: - Не сердись на Мино. Он не всегда такой угрюмый, просто... Кстати, я Нам Тэхён. - Парень поджимает губы и качает головой. Он тяжело вздыхает. Хосок понятливо кивает и отправляет очередную ложку похлёбки в рот. Чон жмурится от удовольствия, а после спохватывается, понимая, что он не представился в ответ. Только Тэхён вот качает головой. - Не стоит. Я тебя знаю Чон Хоссок. В этот момент в комнату заходит Мино. Он уже успел переодеться, волосы ещё влажные от воды, да и на коже в солнечном свете блестят маленькие капельки воды. Он достаёт кружку с полки и наливает ароматного чаю из графина, стоящего на столе. А после садится к ним спиной, раскрывая томик потрёпанной книги где-то ближе к концу. В комнате устанавливается неуютная тишина, Хосок не находит лучшего выхода, чем уткнуться в свою тарелку и снова приняться за еду. Уже после Нам забирает у него пустую миску и ложку, идёт своим легким шагом к умывальнику и споласкивает там посуду. Мино бросает на него хмурые взгляды поверх книги. Внезапно он срывается с места и молниеносно оказывается рядом с Тэхёном. Тот смотрит на старшего недоуменно, но ничего не делает, только встаёт на носочки, чтобы поставить посуду на полку. Нам разворачивается к нему и хмуро смотрит на чужое побледневшее лицо. - Мино, - Тэхён зовёт негромко, но Сон не обращает на его зов внимания. Он всё смотрит на его шею, не отрываясь. Глаза широко распахнуты, а зрачок почти что покрыл тепло-коричневую радужку. Сон протягивает руку и пальцами касается бледной кожи на шее Нама. - Всё в порядке? - Что это такое? - Голос у второго оказывается ниже и грубее, чем у самого Нама. Тэхён лишь удивлённо приподнимает брови, показывая, что он не понимает, о чём идёт речь. Мино поджимает губы и опасно щурит глаза. Он крепко обхватывает тонкое запястье пальцами и буквально тащит Тэхёна к напольному зеркалу, что стоит рядом с кроватью Хосока. Наконец, и Чон замечает то, о чём говорит Мино. Этим оказываются отпечатки пальцев в виде синяков. Ровно по пять с каждой стороны шеи. Уже фиолетово-жёлтые они всё равно смотрятся пугающе. Будто бы Нама душили буквально несколько часов назад. Мино опускает руки на плечи Тэхёна, который пытается прикрыть покрытую синяками кожу с помощью ворота своей кофты, но у него ничего не выходит, и несильно встряхивает его. И по его взгляду Тэ понимает, что разговора ему не удастся избежать. И плевать Сону на то, что сейчас не подходящее время для него, а ещё на то, что сейчас в доме находится посторонний, которому не стоило бы всё это знать. - Как-то раз, когда тебя не было дома. Не помню где ты был. Может уезжал в город, а может ушёл в лес охотиться, это не особо важно сейчас. - Нам начинает свой рассказ неспешно, он снова смотрит в окно, а пряди волос падают ему на лицо, прикрывая его. - Я сидел возле воды. Просто наблюдал за течением. Иногда кидал плоские камни, чтобы запустить блинчики и хоть немного развеселиться, развеяться. Дурное предчувствие не оставляло меня. Тэхён переводит дыхание и облизывает сухие губы. Он всматривается в напряженное лицо Мино, руки которого продолжают крепко, до боли сжимать его плечи. Нам переводит дыхание и продолжает свой рассказ, а голова его ещё немного повернута в сторону окна. - А потом я заметил это, - парень откидывает волосы с лица, он закрывает глаза и отворачивается от окна. - Что-то плыло по течению. Я не сразу и сообразил, что это. Поначалу это просто было что-то, смешанное с мусором, и я не особо переживал по этому поводу. Думал, что куча просто проплывёт мимо и всё. А потом... Кто-то закричал. Понимаешь? Это был пронзительный, тонкий звук, спугнувший певших в зелени деревьев птиц. Он пролетел над водой и снова исчез, будто стремительное течение поглотило его, накрыв очередной волной. А ещё я увидел руку, что на секунду появилась над водой, а после снова пропала там. Совсем маленькая ручка, как у ребёнка. Мино сжимает пальцы на чужих плечах сильнее. До такой степени, что они белеют. Он гулко глотает слюну и проводит языком по своим губам, а после как-то заторможено кивает. Будто сам пережил тоже самое о чём говорит Нам. Будто понимает его с полуслова и готов поверить во всё, что тот скажет. - Ты же знаешь место, где мы выросли. Там никогда и никого не бросают. - Нам поворачивает голову и находит глаза Сона, он смотрит в них и уже не отрывается, продолжая свой рассказ. - Я бросился в воду, даже несмотря на то, что не умею плавать и на стремительное течение. Хорошо, что там оказалось не глубоко всего лишь чуть выше щиколотки. Конечно, меня сносило и заносило из стороны в сторону, но я всё равно сумел удержаться на ногах и даже подхватить ребёнка из остальной кучи мусора, а потом ... Хосок чувствует, как мурашки бегут вдоль позвоночника, а кожа на руках становится гусиной. Вся в мелких пупырышках. Кажется это самая жуткая часть истории, до которой Тэхён наконец-то добрался. Выглядит он сейчас не очень. Весь какой-то побледневший и даже серый. Да и Мино тоже такой же. Наступившие сумерки набрасывают на них вуаль из тьмы. А между двумя этими людьми напряжение и кажется тайна, о которой следовало умалчивать до конца дней. И в этом месте, именно в этот конкретный момент Чон ощущает себя невероятно лишним. Будто он заглядывает на репетицию спектакля до его премьеры, словно собирает слухи, чтобы после распустить спойлеры и испортить всем представление. Но на самом деле он сам бы с удовольствием зажмурил глаза и закрыл ушил руками, чтобы ничего не слышать. У Хосока ощущение, что он попал в фильм ужасов с плохо продуманным сюжетом, да и ограниченным бюджетом. Ему просто хочется открыть глаза и снова оказаться в своём доме. Пусть на пороге бедности, когда приходится жить тяжелой жизнью и от многого отказываться. Когда практически всё, что хранит дорогие воспоминания, продаётся, чтобы было на что жить. Но всё же это намного лучше, чем то, что происходит с ним сейчас. Молчание между хозяевами дома всё продолжает тянуться. Оно нагревается и становится всё ощутимее. Ещё немного и между ними начнут бегать искры. Только нитка напряжения лопается с громким хлопком. Вдох сквозь стиснутые зубы, искры злости на дне непроглядно тёмных глаз и сбивчивый шепот. - Оно ожило. - Нам передёргивает плечами и крепко закрывает глаза, прерывая установившийся между ним и Мино зрительный контакт. Парень дёргает плечами, сбрасывает с них руки Сона и отходит от него, поворачиваясь к старшему спиной. - То, что я принял за ребёнка всего лишь оказалось куклой. Чётко прорисованные черты лица и хрупкие фарфоровые части. Помню ещё удивился тогда как это не разбилось. А кукла крепко схватила меня за ногу, с силой дернула и повалила в холодную воду. Воду залила мне лицо и попала в нос. Когда же я смог открыть глаза, то понял, что кукла сидит у меня на бёдрах, а её фарфоровые пальцы крепко сжимаются на моей шее. В моих мыслях тогда ещё пронеслось, что если так и будет продолжаться, то в какой-то момент фарфор треснет и превратится в мелкую, каменную крошку. Да только ничего не происходило. Время шло, а воздуха становилось всё меньше и меньше. Я не мог даже дёрнуться, потому что в голове шумело и какая-то вязкая темнота появлялась, рот распахивался всё шире, но воздух не шёл. А кукла всё хохотала, она сжимала пальцы сильнее, словно надеясь, что моя шея лопнет, как воздушный шарик. Потом она обнажила идеально белые зубы и произнесла, не размыкая их: "Добро пожаловать обратно, Тэхён!". Это был он. Клянусь тебе! Не узнать можно кого угодно, но только не его. И вот, когда мне казалось, что уже всё, что конец мой настал, произошло то, что спасло меня: поднялась очередная волна. Я на всякий случай зажмурился, только вот воздуху в грудь было не набрать. Нас накрыло, а потом я почувствовал, как хватка на моей шее слабеет. Глаза, горящие красным огнём потухли и из маленького демона кукла снова стала куклой и ничем большим. Бревно с силой ударило её и потащило вслед за собой. А мне же снова пришлось нахлебаться воды. Когда вода схлынула я кое-как выбрался на берег. Ноги и руки дрожали, голова кружилась и ещё долго пришлось отплевываться от воды, которой оказалось слишком много внутри. Мино подходит к Тэхёну и разворачивает его лицом к себе, положив руки на дрожащие плечи. Он крепко обнимает парня и прижимает его к себе. Хосок наблюдает за тем, как дрожь уходит из тела Нама и он постепенно расслабляется. Больше не стоит неестественно прямо. Эти объятия как раз то, что даёт силы бороться с напастями и обещает защиту в то время, когда страшно, избавление от боли. В таких крепких объятиях чувствуешь себя дома. Сон делает небольшие шаги из стороны в сторону, чтобы успокоить истерику, которая вот-вот готова начаться у Нама. Тэхён утыкается лицом в плечо Мино и глубоко дышит. - Я хотел сохранить это в секрете. Я верю тебе точно также, как и себе. Но у нас и без этого много проблем. Ты бы побежал разбираться, а я не мог допустить того, что бы ты погиб или пострадал. А теперь, - голос парня звучит приглушенно потому, что он до сих пор не поднял голову с чужого плеча. Ему там удобно и он прикрывает глаза, наслаждаясь теплом, исходящим от старшего, проводит пальцами по обнаженной коже, вырисовывая рисунки. - Теперь я могу нас защитить. И ты это знаешь. - Знаю, - Мино заставляет парня поднять лицо и оставляет поцелуй на его лбу, после целует щеки и вытирает пальцами капли слёз, которые все же успели докатиться до щек. Они оба чуть поворачиваются и смотрят на книгу, что лежит на столе. Гипнотизируют потертый том, который освещают последние лучи заката и кажется, что от него исходит мягкое золотистое свечение. Объятия размыкаются и Мино отводит Нама, который до сих пор нетвёрдо стоит на ногах, с синяками на шее, к столу, где бережно усаживает его на стул. Он достаёт кружку и наливает в неё не горячий, но и не холодный чай с бергамотом. Как раз такой, как Тэхён и любит. Одну из рук парня Сон берёт в свою и подносит к губам. Он сидит перед Намом на коленях и касается губами подушечек пальцев на руке Тэ. Всё это кажется невероятно трогательным. У Хосока намокают ресницы от выступивших слёз. Когда-то он каждый вечер наблюдал за тем, как мать и отец сидели вместе и что-то обсуждали. Даже спустя столько лет после начала своего брака они были искренне влюблены и счастливы рядом друг с другом. И это было самым главным. Они всё могли преодолеть, пока были друг у друга. Чон невольно улыбнулся. В душе стало тепло. Воспоминания о доме делали его невероятно счастливым. Вот и теперь он улыбался и растирал по щекам скользившие вниз слёзы. Вдруг в голове шевельнулась тревожная мысль, за ней ещё одна и ещё. И вот в голове уже был целый рой мыслей, которые жалили и заставляли морщиться. Это были самые разнообразные вопросы. Но все они касались того, что будет дальше. И что же в конечно итоге будет с самим Хосоком. Он старался даже не думать о том, что сможет отправиться домой и снова увидеть родителей, но все же огонёк надежды тлел у него внутри. Этот почти что потухший уголёк не хотел сдаваться. Никогда. Он больно колол Хосока мыслью о том, что у всего этого страшного сна будет счастливый конец и он сможет отправиться домой. - А что же будет дальше? - Голос у Чона неуверенный и тихий. Он смотрит на двоих парней с опаской. Неизвестно, что у них в головах. Поэтому он готов в любой момент нырнуть под одеяло, хоть это и не спасёт его. А может быть вытянуть руку и схватить какой-нибудь томик с книжной полки, чтобы обороняться. Было бы лучше сорваться с места и побежать подальше отсюда, но Хо чувствовал, что тело нещадно болит и он не в силах подняться, к тому же он не знал дороги, а в лесу легко можно было заблудиться. - То есть если вы всё выяснили, то не могли бы вы показать мне дорогу отсюда? Я должен отправиться к родителям. Они наверняка переживают обо мне. Двое смотрят на него некоторое время, а после блондин легко кивает головой Мино и тот поднимается на ноги. Он делает пару шагов по направлению к кровати Хосока. Тэхён прикрывает глаза и Чон чувствует, как по комнате проносится ветер. Хотя он уверен в том, что ни одно окно не открыто. Только вот пальцы Нама на запястье старшего удерживают того от дальнейшего движения к Хосоку. Он качает головой и поочередно касается своих век указательным пальцем другой руки. - Ты подойдёшь к нему, а он схватит вон тот толстый том по травам, - Нам указывает пальцем на том, который находится ближе всех к руке Хосока, - и ударит тебя в висок. Ты завалишься на него, а он в этом время выхватит нож, который ты всегда носишь за поясом. Понимаешь? Люди, которые никогда и никого не убивали тем и опасны. Своей непредсказуемостью. Мино понятливо кивает, а Хосок недоуменно смотрит на блондина. Да, он так и планировал: вытянуть руку, схватить самый толстый том, до которого он сможет дотянуться и хорошенько огреть подошедшего к нему Мино, да и выхватить нож, который был спрятан возле спины старшего за поясом брюк. Только вот откуда Тэхёну всё это знать? - Что ты вообще знаешь, Хосок? - Нам поднимается со своего места и неспешно идёт к нему. Он пристально смотрит на растерянного парня, склонив голову набок. - Немного, не так ли? Ты даже не знаешь сколько времени прошло. Думаешь полгода-год максимум? По губам Тэхёна скользит какая-то горькая усмешка. На миг в его тёпло-карих глазах Чон видит блеснувшую сталь: это и превосходство, и сожаление. Словно он знает какую-то тайну, смысл которой пока что скрыт от Хосока. И Тэхён не хотел бы, что бы тот знал её. Будто он не хочет, но ему придётся стать тем, кто откроет ему горькую, отравляющую правду. Нам опускается на кровать рядом с Чоном. Он берёт его руки своими и Хо чувствует мягкую и нежную кожу чужих ладоней, что некрепко сжимают его. Тэ долго смотрит на линии на его ладонях, а после тяжело вздыхает прежде, чем начать говорить: - Прошло пятьдесят лет, Хосок. - У Чона неверие. Он смотрит широко распахнутыми глазами на Тэхёна и качает головой из стороны в сторону, судорожно шепчет: "Нет, нет, нет... Не могло же... Я ведь был там всего лишь около года. В апреле ... И теперь снова апрель". Хо смотрит на Нама с мольбой во взгляде. Просит сказать одними только глазами, что всё это шутка, но только вот такая она правда. - Ты больше никогда не сможешь увидеть отца или мать. Они умерли, Хо. Спустя сорок восемь лет с того момента, когда ты исчез. С разницей лишь в несколько дней. Не волнуйся. Их жизнь не была бедна и тяжела. Не сразу, но они оправились. Даже завели ещё несколько детей. У тебя есть брат и сестра, только вот они старше тебя и ничего не знаю. Мне очень и очень жаль. Голос у Нама мягкий и успокаивающий. Пока он говорит, то не перестаёт поглаживать Хосока по внутренней стороне ладоней. А после крепко обнимает парня. Вжимает в себя, заставляя вздохнуть аромат лесных трав, душистого мыла и ещё чего. Качает его в своих руках, как маленького ребёнка и успокаивает, разрешает промочить слезами насквозь его одежду. - Принеси их, - негромко проговаривает Тэхён, чтобы не нарушить хрупкого равновесия молчания, что установилось в комнате уже пять минут как. Хосок ещё всё продолжал задушено всхлипывать, но не рыдал, как прежде и Тэхён решил, что это самый лучший момент для того, что бы показать ему то, что он собирался. - Но ... - Пожалуйста, Мино. - Нам поднимает глаза на все ещё стоящего около стола Мино и тот понимает, что спорить бесполезно. Он тяжело поднимается и куда-то уходит. Хлопает дверь и шаги Сона становятся всё тише и тише. Пока окончательно не затихают. Хосок успевает задремать, пока Мино не возвращается. Чон понимает это по тому, что руки Тэ отпускают его и он снова оказывается на мягкой подушке. - Только будь осторожен. - Их пальцы сталкиваются, когда Мино передаёт Наму то, что он принёс. Тот только беспечно улыбается. - Ты знаешь, что бывает тогда, когда ты слишком усердствуешь в своих делах. Чон приподнимается с подушки и вытирает рукавом распухший и покрасневший от рыданий нос. Он моргает, чтобы последние слёзы покинули его глаза и переводит всё своё внимание на то, что происходит рядом. Он видит, как Мино передаёт Тэхёну банку, в которой мутноватый раствор и что-то небольшое. Его бросает в холодный пот и тошнит. Потому что в банке плавают ярко-голубые глаза. Белые глазные яблоки в мутной воде с невероятно яркой радужкой. Хосок отворачивается. Он чувствует, как к горлу подступает приступ тошноты. А Тэхён тем временем действует очень и очень уверенно. Запускает руки в банку и извлекает оттуда глазные яблоки. Пальцами подцепляет глазные яблоки у себя в глазах и со чпоком вытаскивает их оттуда, помещая в банку. В пустые глазницы он вставляет ярко-голубые глаза. - На самом деле Тэхён ничего не видит. - Мино внимательно наблюдает за ловкими движениями блондина, готовый в любой момент прийти ему на помощь. Но Нам справляется и без него, только благодарно улыбается, когда Сон забирает у него банку, да ставит её на стол. Видимо, чтобы не разбилась. Тэхён все ещё держит глаза закрытыми. - Раньше они были у него постоянно, а потом их сила возросла и контролировать их стало почти что невозможно. Именно поэтому нам пришлось извлечь их, чтобы не разрушить его тело, да и частое использование их может привести к тому, что Тэ навсегда уйдёт. Нам наконец-то открывает глаза. Голубая радужка то расширяется, то сужается. Хосоку даже кажется, что она концентрируется на нём, а после снова становится туманной. Тэхён трёт глаза и снова жмурит их, чтобы распахнуть пошире. Его взгляд становится совсем стеклянным и это пугает. И смотрит он в упор на Чона, не отвлекаясь на что-то ещё. Потом протягивает руку. - Я покажу тебе прошлое, хочешь? - Он протягивает руку и смотрит на Хо с ожиданием. Чон ловит сам себя, что загипнотизированный непонятной силой беспрекословно протягивает свою руку в ответ и накрывает ей ладонь блондина. Тот закрывает глаза и он повторяет за Намом, словно тот читает ему инструкцию. Хосок видит странные картинки. Много бегающих и смеющихся детей, а в центре внимания двое мальчиков. Один из них до боли похож на Чонгука, а лица второго не разглядеть. Оно размыто и размазано. Сплошная мешанина образов и ничего больше. Сколько бы Хосок не старался он всё никак не может рассмотреть второго внимательнее. - ...ни, будь осторожнее, - обрывками долетает до него, когда маленький Чонгук кричит вслед бегущему ребёнку, который разворачивается и широко улыбается, а после путается в своих маленьких ножках и оказывается сидящим на земле. Малыш поджимает свои губы и хмурит бровки, а его уже подхватывает Чонгук и начинает кружить из-за чего по поляне разлетается детский смех. Картинка сменяется. Теперь перед глазами Хосока комната в тёмных тонах с огромной кроватью под красным балдахином. На кровати беспомощно раскинулось тело подростка и всё, что в нём способен разглядеть Хосок это широко распахнутые глаза и открытый рот. Рядом с кроватью стоит кресло, в котором сидит опирающийся на испачканную в крови шпагу Чонгук, а в дверях застыл мужчина лет сорока. Вдруг этот самый мужчина несётся с ревом на Гука, а тот только выставляет перед собой шпагу. И ещё одна смена картинки. Теперь это комната где-то в подвале. Всё в красных пятнах и запах дыма повсюду. Перед Хосоком сидит чудовище с несколькими руками и ногами. Оно погружает в рот очередное тело, закидывает в рот и пережевывает крепкими зубами. Из-за чего стоит отвратительный хруст. Чудовище поправляет торчащую изо рта бледную руку и облизывает перепачканный рот толстым языком. - Ещё, ещё, - голос у него скрипучий и низкий. Оно поводит всем туловищем из стороны в сторону, принюхиваясь и ища ещё человека, чтобы полакомиться его мясом. - Мне нужно ещё! Я голоден, накорми меня! В отдалении от этого комка стоит Чонгук. Он стоит спиной к чудовищу и совсем не заинтересован в том, что происходит позади него. Парень только морщит нос и кривит лицо, а после кивает. Чудовище довольно урчит и откидывается назад, прислоняясь грузным телом к стене. - Я всё понимаю, но почему именно он? - Чудовище заинтересованно поворачивается в сторону Чонгука и смотрит на него внимательно. Оно молчит и некоторое время не отвечает, ожидая того, что Гук снова возьмёт слово, не желая прерывать его. Но Чон молчит и тогда чудовище поддаётся вперёд, чтобы уложить свои руки, испачканные в слизи на его плечи. - Ты любил его. - Чонгук поворачивается к чудовищу лицом и то выпускает свой толстый язык изо рта, чтобы провести им по щеке повернувшегося молодого человека. - А ты никого не должен любить кроме нас. - Никого и никогда? - Никого и никогда. - И глухой смех, что разносится прямо к потолку. По помещению, забрызганному кровью, с запахом тления и дыма. Глаза Нама сверкают белой вспышкой, а после снова становятся просто голубыми без серебряного отлива и Хосок приходит в себя. У него немного кружится голова, а увиденное не укладывается в голове. Он не может понять, что он видел и зачем ему это показали. - Прошлое оно такое. Никогда не желает укладываться в голове. - Мино усмехается. Чон переводит взгляд на него, но перед этим ему приходится бегло оглянуть комнату, чтобы найти старшего сидящим за столом, читающим потрепанный томик книги и с полной кружкой ароматного чая. - Я покажу тебе будущее. - Нам переводит дыхание и его глаза загораются серебром. Он сжимает руку Чона сильнее и переносит их из этого времени и пространство туда, куда он хочет. Ему необходимо показать Хосоку одну вещь прежде, чем силы окончательно оставят его. Чону хватает пары секунд видения, чтобы отдёрнуть руку со вскриком. Но слишком поздно. Картина уже отпечаталась в его голове. И теперь его трясёт от осознания того, что это могло произойти с ним. В видении он видел себя сидящим на стуле в той комнате, где он жил. Руки безвольно болтались, а голова были сильно запрокинута. Глаза были вырезаны и глазные яблоки были тут же. Стояли на полу в банке. И следующая картинка, в которой Чонгук на руках приносит его в подвал, где обитает чудовище. Он равнодушно скидывает тело Хосока в кучу. К таким же телам и уходит, бросив взгляд через плечо. Чудовище уже мчится, чтобы полакомиться свеженьким, а Чонгук разглядывает красный пузырь, что находится за спиной чудовища. Кажется, он даже способен разглядеть там силуэт. Чонгук обходит чудовище и подходит к пузырю, что крепится на потолке. Он словно утроба. Гук прислоняется к шероховатой и плотной поверхности пузыря, проводит по ней пальцами. А после ощущает несильный толчок. Изнутри к поверхности прикладывают руку и Чонгук делает то же самое. Рука тянется к нему, натягивая эластичную оболочку, кажется, что ещё немного и та порвётся. Но это не так и Чонгук знает это лучше всех. Поэтому всё, что ему остаётся это сжимать чужие пальцы сквозь оболочку. - Тэ ... Чон трясёт головой, стараясь отогнать угнетающие мысли подальше. Сон поднимается со своего места и подходит к Тэхёну, захватив с собой банку. Он заставляет младшего запрокинуть голову назад, а после извлекает глазные яблоки, помещая в пустое место другие. Теплые. Карие. - Таким могло быть твоё будущее, если бы тебе не помогли. Подумай об этом. Ты можешь не верить нам: ни мне, ни Чимину. Это твоё дело, Хосок. Но если ты просто выйдешь из нашего дома, не зная, что будешь делать дальше, если не выполнишь то, что тебе уготовано, то закончишь только так. Помяни моё слово, - Сон помогает Наму подняться, бережно поддерживая того за талию. - Милый, ты не можешь быть в этом уверен. Ты видел это давно. С того раза всё могло измениться. Будущее непостоянно, ты сам об этом часто твердил. - Мино возражает Тэхёну мягко, но Хосок смотрит на него с благодарностью, как на своего спасителя, который прыгнул за ним, несмотря на то, что бассейн полон голодных акул. Он повернул голову к окну. Его взгляд, казалось, был направлен куда-то в совершенно иное место. И теперь, когда Чон знал, что Тэхён совершенно ничего не видит, то ему стало намного страшнее, чем в первый раз, когда тот рассказывал свою историю. Практически исповедь. - Я не вижу твоего будущего, это правда, - после тягостного молчания произнёс Нам. - Будущее только одного человека мне доступно и открыто для меня. - Чонгука, - Хосок понятливо улыбнулся и кивнул головой. Ему и самому не было понятно почему же он так решил. Скорее всего от того, что во всех видениях, которые ему показывали, он видел Чонгука. Нам лишь покачал головой, да усмехнулся. - В мире есть нечто... - Блондин немного помолчал и снова продолжил: - В мире есть некто важнее, чем Чонгук и моё желание быть с ним. Конечно, я люблю Чонгука. При том, что давно не видел его. При том, что не знаю, какой он сейчас и что за человек. Но этот некто гораздо более важный. Даже для Чонгука. И только сейчас Хосок обратил внимание на небольшое украшение, что Тэхён с нежностью обвел пальцами, теперь же он держал подвеску в руках. Грубый горный минерал на короткой грубой чёрной нити нежно фиолетового цвета.