Длинный путь к свободе

Снова. Снова это ужасное чувство, когда мир потерял все краски, становясь однотонным серым оттенком. В голове вновь и вновь проскальзывает гадкая мысль, словно заевшая пластинка: я сама виновата в том, что со мною происходит. Если бы у вселенной была такая функция, с помощью которой можно перемотать время обратно, то несомненно почти всё бы продала за единую такую услугу. Но, к моему несчастью, такая возможность в помине не существовала ни в моём мире, ни в этом. Поэтому оставалось лишь корить саму себя за содеянное. Если бы я только знала, чем мне обернётся то доброе дело: помочь «жалкой» старушке. Опять — «если бы». Если бы Вика не показала именно в тот день свои идиотские картинки, если бы мы не пошли по тому парку именно в тот день, если бы я проигнорировала ту, не буду жадничать выражениями, ведьму, если бы я попросила что-то другое, — пятёрку, там, например, по алгебре за год, чему была бы без ума от счастья, — то ничего бы не случилось в тот день. Дура. Какая же я добродушная и мечтательная дура. Идиотка. Тупица. Приключений мне захотелось. На, твою же налево, вот, получай и распишись! Что, довольна? Хорошо теперь живется? А?! Отвечай! Хорошо ли теперь тебе живется при очередном осознании того, что больше никогда не увидишь родителей, сестру, подругу и спокойное существование?! Ты рада тому, что когда ты здесь подохнешь, как бездомная дворовая собака, то твоя смерть даже не заденет чьи-то струны души?! «Человеком больше — человеком меньше», — так ведь говорят в народе. И ты будешь тем самым «человеком меньше». Не будет здесь у тебя семьи, ведь ты неприспособленная ни к чему. От слов «девушка» и «женщина» у тебя только название! А кто захочет такую жену, которая будет лишь обузой? Никто. Понимаешь? Никто. Так что не надо стараться зашить рану в душе тонкими нитками ненужной надежды на хорошую жизнь. Всё равно они когда-нибудь порвутся, и тогда боль станет сильней, а дыра в душе приобретёт большие размеры. Не надо лгать самой себе, Серебрянская, не надо… «Склонность пасть духом под влиянием тяжёлых обстоятельств, утратить силы, энергию, лишиться воли, сделаться слабым, беспомощным, нежизненным», — эти слова, когда-то сказанные грубым голосом старого мужчины-психолога в очередной передаче по телевизору, точно описывали моё теперешнее состояние. Да, я много раз плакала, заставляла себя забыть произошедшее, но, как и ожидалось, эти действия никак не помогут. Это — не написанные ручкой предложения, которые можно с лёгкостью замазать корректором или просто смять листок с написанным, а затем выбросить в урну и убрать из памяти уже в следующую минуту. Это — реальные события реальной жизни, произошедшие с реальным человеком. И сколько бы слёз я не пролила, сколько бы не старалась забыть пережитое, как ни крути, но ничего не выйдет. Все отрицательные эмоции навалились на мою голову с новой силой, заставляя уйти глубоко в себя. Уйти в депрессию, апатию. Глаза будто остеклели, став похожими на нарисованные красками очи куклы: такие же безжизненные и бесстрастные. Как-бы этого не хотелось, но я собственными мыслями в голове добивала себя морально, заставляя выглядеть гораздо хуже. Когда ко мне подошла Вера со своими подругами и, лучезарно улыбаясь, сказала, что нам пора идти, с губ чуть не сорвалось грубое «отвали». Нет, ни она, ни её подруги не виноваты в той ситуации, в которой оказалась моя персона. А значит нечего портить их настроение своим состоянием. Пусть хоть кто-то радуется жизни, строит планы на будущее и проводит своё время в компании радости и беззаботности. Я медленно поднялась с кровати и неспешно зашагала к выходу из женской казармы, игнорируя немного удивленные взгляды подруг: не хотелось вообще ни с кем говорить, да и тем более обременять собой. Нога, а именно носок сапога, случайно задела порог около двери. Хлопок. Я упала на колени. Сзади послышался взволнованный голос Инбер. Но пропустив всё мимо ушей, невозмутимо встала, игнорируя боль в обеих коленных чашечках, и продолжила свой путь в сторону главного здания Кадетского корпуса. Там кадетам давали объёмные походные сумки с постельным мешком и некоторыми вещами, которое понадобятся в походе. Если не успел ухватить одну из сумок — тебе не повезло, ведь придётся спать на голой земле. И я не думаю, что кто-то загорится желанием с кем-то делится своим мешком. Совсем близко послышались тихие, но быстрые шаги. Вдруг меня кто-то обхватывает за плечо. Было не трудно догадаться, что это никто иной, как Эрик. Только у него, — но, как-бы странно не звучало, и у Эрена, — была привычка незаметно подкрадываться ко мне. Свон, как и всегда, искрился добрым светом и широко улыбался. Казалось бы, что это не он истерил во всё горло насчёт своей немощности тогда, при нашей первой встрече. И что я сейчас могу ответить на эту улыбку? Лишь пустым взглядом своих глаз, которые потеряли ту яркую синеву ночного небосвода и жизненный блеск. — Даш, — Эрик резко взял меня за плечи и силой развернул в свою сторону. Я слегка опустила подбородок, чтобы взглянуть другу прямо в лицо, ведь он был ниже ростом. Парень переводил взгляд с одного моего глаза на другой, ища в них ответы на свои вопросы. — Что случилось? Опять Эрен? — я прикрыла веки и отрицательно качнула головой. — Ты такая вялая. Не выспалась что ли? Ничего! Нам сказали, что на походе мы сможем поспать до десяти часов! Представляешь? До десяти! Подруга, мы наконец-то выспимся! — рыжий задорно хихикнул, взял меня под локоть и повёл к месту раздачи походных сумок. Лишь на мгновение подумав о прекрасной возможности долго поспать, я заправила волосы за ухо, чтобы те не мешались, и опустила глаза на наши скреплённые локти. Загорелая кожа парня контрастировала с моей болезненно бледной, на которой можно было легко разглядеть линии вен и рельеф костей. Затем перевела взгляд на лицо друга в профиль. Нос с горбинкой. На щеках, словно пылинки солнца, были «разбросаны» точки веснушек. На шее выделялся кадык, делая его обладателя более мужественным. Рыжие и немного волнистые волосы отдавали золотыми линиями блеска от первых лучей солнца. А серые выразительные глаза чётко видели свою цель. Мы подошли ко входу в огромное здание. Там стояли пятеро солдат с большими блокнотами в руках и, записав имя и фамилию, отдавали кадетам сумки. Эрик потянул меня к одному из них: к зеленоглазому молодому человеку со светлыми короткими волосами. Кинув на нас ничего незначащий взгляд, он басистым голосом спросил наши имена и подвинул ближе к себе две сумки болотистого цвета за их ручки. Мне не хотелось ему отвечать, да и вообще находится здесь. Хоть один день в одиночестве сильно бы помог моему состоянию, ведь депрессия и апатия не могут длиться вечно. От нужды говорить своё имя меня спас Свон. Парень, слегка прижав мой локоть к своему боку, улыбнулся и произнёс под диктовку наши имена. Солдат кивнул и записал. Эрик подхватил одной рукой сразу две сумки и, приподняв их, чтобы те не касались земли и не пачкались, одел на моё плечо одну из них. Я чуть не упала от перевеса на одном плече. Но засунув руку во вторую ручку, всё нормализовалось. Друг бегло осмотрел меня, что-то отмечая у себя в голове, а затем опять подхватил под локоть и повёл в сторону собирающегося отряда. Длинная линия набирала большую длину с каждой минутой. Кадеты становились по парам и громко разговаривали с друг другом, обсуждая всякие мелочи. Мы встали в конец построения. За нами тут же выстроились ещё несколько пар. Прошло тридцати секунд. Отряд стал гораздо длиннее. Я и Эрик были уже далеко не в конце. — Отряд, нале-е-во! — неожиданно прокричал только что пришедший Шадис. Мы повиновались приказу, становясь к инструктору лицом. — Итак! Сейчас вы отправитесь в двадцати четырёх часовой поход в лес! Цель: научить вас выживать в дикой природе! К концу следующего дня вы будете иметь опыт с помощью практики в использовании компаса, как ориентироваться на местности, разжигать костер и так далее! С вами пойдут: Донни Фостер, Эйвон Голд, Эстер Марэно и Сабрина Клейн! — перед нами встали трое мужчин и одна женщина. — Отряд, напра-а-во! Шагом марш!