Добро пожаловать в Ракузан.

— Такао, я просил тебя принести новые колбы и пробирки, но не помню, чтобы я просил присутствия любопытных чужих носов, — нотки раздражения в серьёзном голосе зеленоволосого парня не остались незамеченными как для Казунари, так и для Куроко. — Шинтаро, поубавь своё недовольство и недружелюбие, это тот самый новенький, про которого я тебе рассказывал, — и для Акаши тоже. Он сидел чуть дальше от стола, за которым был зеленоволосый, поэтому Тецуя его не сразу заметил. К тому же взгляд Куроко изначально упал на все химические штуковины, которые были аккуратно расставлены на столе. Он особо ни в чём не разбирался, но выглядело это весьма увлекательно. Зато изумрудные глаза быстро, но внимательно осмотрели Тецую сквозь прозрачные стёкла очков, которые тут же поправила изящная бледная рука с забинтованными пальцами. — Предупреждать надо, разумеется. — Куроко Тецуя, извините за вторжение, — голубые глаза уже перестали осматривать всё вокруг и решили остановиться на изучении нового знакомого. Его вид был невозмутим, но в ярко-зелёных глазах с длинными угольными ресницами читался явный интерес. Тецуя мельком посмотрел на Акаши и по его нескрываемой ухмылке понял, что тот уже всё рассказал этому зеленоголовому. — Мидорима Шинтаро. — Можно просто Шин-чан. — Заткнись, Такао, и дуй выполнять то, что тебе поручили. Куроко поглядывал то на Мидориму, то на Такао, один только Акаши оставался вне поля его зрения, что не очень-то нравилось последнему. — Шин-чан, я сегодня с самого утра таскаю твои тяжёлые пакеты и коробки, когда внизу сидит как минимум десять ничего не делающих ходячих мешков из кучи лени и литров пива. — Ты сам знаешь, какая у них работа, Такао. — Извините, а вы тоже принимаете участие в боях? — Куроко оглядел Мидориму с ног до головы, тот был в классических чёрных брюках, белой рубашке и таком же медицинском халате. Наверное, вполне очевидно, почему Куроко задал такой вопрос. — Шин-чан не разбивает лица, он их латает, — Такао по-дружески повесил свою руку на плечо Куроко, а указательным пальцем другой руки тыкнул ему прямо в грудь. — Он и тебя вылечит, если надо будет, а это «надо» точно будет, уж поверь мне. — Хватит уже болтать, займись делом. — Да, нам тоже нужно заняться делами, Тецуя, — Куроко, не успев толком ничего сообразить, тут же почувствовал крепкий хват чужой руки на своём запястье. Акаши мигом протащил его за собой через шкаф и плотно закрыл за ними дверцы. — Только не говори, что ты хотел продолжить слушать эти семейные разборки, — только сейчас Куроко заметил, что алая чёлка Акаши была забавно убрана назад с помощью двух металлических невидимок. — Семейные? — Тецуя почти смог сдержать улыбку, но внимательный взгляд красных глаз всё равно уловил эту почти удачную попытку. — Чёрт, совсем забыл про них, — Акаши тут же вытащил из волос металлические заколки и, аккуратно убрав их в задний карман брюк, вернулся к теме разговора. — Они вместе, разве это не видно? Он поспешил открыть окно в комнате, а после присел на широкий подоконник. Он хотел закурить, но вместо этого просто достал пачку сигарет уже из переднего кармана брюк и вопросительно взглянул на Тецую. — Я не курю, — Тецуя сел на край подоконника немного поодаль от Акаши и посмотрел в окно. — На мой взгляд, они сейчас вели себя как коллеги или приятели, которые любят повздорить. Акаши закурил, выпустив первую дымовую дорожку в открытое окно. Перед ними открылся довольно завораживающий вид на чистое утреннее небо и разноцветные пустующие крыши домов, которые были намного ниже здания, где основался бойцовский клуб. Пару мгновений Куроко всё-таки уделил обзору представшего вида, но потом его взгляд медленно переместился на красивую бледную руку, которая аккуратно держала дымящую сигарету. Задержавшись на небольшом шраме между большим и указательным пальцами, Тецуя даже не заметил, как Акаши поднёс руку для новой затяжки к лицу, из-за чего голубые глаза оказались на уровне красных. — Вкусно, Тецуя? — Что? Фильтр сигареты снова спрятался за алыми тонкими губами, которые тут же искривились в непонятной полуулыбке-насмешке. — Тецуя, а как, по-твоему, ведут себя не коллеги и не приятели? — новая затяжка, которую с удовольствием поглотили не только лёгкие Акаши, но и внимательные голубые глаза. — Должно быть. они… — Жадно сжирают каждое движение друг друга? — Вряд ли, — в голове Тецуи начиналась ожесточённая борьба между проявлением безразличия к действиям Акаши, который подвинулся уже ближе, и тактикой ретирования в место, где можно побыть в одиночестве. Акаши, вспомнив про сигарету, горячий пепел которой уже спокойно упал на не реагирующие пальцы Куроко, сделал очередную затяжку, заметно отличающуюся от остальных. Она была последней. Тецуя понял это, когда через дымовое облако пролетел голый слегка подгоревший фильтр, а бледная чужая рука, которая только что пустила его в полёт, плавным движением оказалась на его щеке. — А так они делают? — тёплый палец неспешно прошёлся по пересохшим слегка пухлым губам несколько раз, будто давая время подумать над поставленным вопросом. Воюющие стороны борьбы всё ещё не давали Тецуе покоя, но когда его губы слегка прикусили чужие зубы и собственный торс напрягся под горячей ладонью, которая мигом преодолела преграду в виде верхней одежды, Куроко и вовсе забыл думать об одиночестве, о внутреннем бунте и вообще о чём-либо. Ловкие пальцы, щекотливо проскользнув кончиками по рёбрам, уже властно обвили тонкую шею, и притянули навстречу к тонким губам. Тецуя, закрыв глаза и поддавшись вперёд, сам же закончил эту борьбу. Всё сильнее смыкая веки со светлыми ресницами под действием новых почти невесомых касаний чужих рук и губ, он не замечает, как красные глаза напротив сначала становятся полностью ядовито-жёлтыми, а после только один из них возвращает свой прежний цвет. 18 лет назад — Доктор, поймите, я хочу для него только самого лучшего, — рыжеволосая худенькая женщина с жёлто-карими большими глазами, вцепившись обеими руками в мобильный телефон, тоскливо смотрела на своего семилетнего сына, который что-то аккуратно рисовал, сидя за столом. — Большое спасибо вам, мы завтра обязательно зайдём с утра. Закончив разговор, она ещё немного постояла в собственных раздумиях. После этого, против собственной воли она натянуто улыбнулась и подошла к столу, за которым сидел её сын. Мальчик с ярко-красными волосами и такими же глазами усердно трудился над своим рисунком, не замечая внимательного и одновременного обеспокоенного взгляда матери за своей спиной. Не замечал он и того, что рисовал сразу же двумя руками непохожие друг на друга картинки по разные стороны листа. Зато его мама это давно уже заметила. Именно поэтому в списке её контактов совсем недавно появился номер местного психотерапевта. — Ну что, Сейджуро, покажешь маме свой рисунок? — женщина заранее знала, что ей этот рисунок не понравится. — Нет, — мальчик отложил карандаши и, подняв голову вверх, посмотрел в глаза матери, а после ей широко улыбнулся. — Да, покажу! Женщина села напротив Сейджуро и, не сводя с него ещё более тревожного взгляда, тоже улыбалась ему в ответ. Она улыбалась ему, когда увидела на правой стороне листа кривой домик с большой разноцветной радугой в нарисованном небе, а на левой девушку, которая была очень похожа на неё, и мальчика, который как две капли воды походил на Сейджуро. Она улыбалась ему, когда сразу же узнала в этих двоих себя и своего сына. Она улыбалась ему, когда увидела, что рисунок был выполнен качественно, с учётом всех внешних особенностей и пропорций, будто его рисовал не семилетний мальчик, а профессиональный художник. Она всегда улыбалась ему, а из грудной клетки нарисованной девушки торчал окровавленный нож. Она улыбалась, и на лице мальчика, который стоял рядом с ней, тоже была торжественная улыбка. — Сейджуро, родной, — сквозь слёзы и улыбку она смотрела на своего ребёнка и не знала, какой вопрос из тысячи задать ему первым. — Какой у тебя красивый дом и радуга просто великолепная. — Ты всегда хвалишь только меня, а его похвалить не хочешь? — мальчик обиженно надул губу и выхватил рисунок из рук матери. — Его? — сердце бешено колотилось в груди, а образ сына расплывался в глазах из-за окутывающей солёной пелены. — Кого его, Сейджуро? — Никого! — звонкий голос вперемешку с радостным смехом заполнил голову женщины и всё комнатное пространство. — Спасибо, мама, я очень старался. Мальчик, всё также смеясь, пулей выскочил из комнаты и вприпрыжку побежал по длинному коридору, держа свой рисунок обеими руками над головой. Женщина только спустя несколько минут заметила, что её сына нет в комнате. Хотя, по правде говоря, она уже не была уверена в том, что перед ней сейчас был её сын.

***

После случая на подоконнике я понял две вещи: первая — мне очень стыдно перед Такао, который, резко выбежав из долбанного шкафа, увидел то, чего ему точно не следовало видеть. вторая — я влюблён в Акаши, и мне нравится, что он, кажется, влюблён в меня. Как-то так. Сейчас, сидя за барной стойкой на первом этаже Ракузана и попивая молочный коктейль, я, заметив, что снова начал думать об этом парне, не стал никак с этим бороться. По сути, я никогда не был влюблён. Нет, у меня были отношения. Но только сейчас я начал понимать, какими же они были пустыми. Точно такими же, как мой стаканчик после выпитого до последней капли коктейля. Через пару секунд у моего носа появился новый стаканчик, и я благодарно улыбнулся тому, кто это сделал. Высоченный парень с длинными фиолетовыми волосами и такими же наушниками на шее по имени Мурасакибара Атсуши работал здесь, за барной стойкой, и, кажется, был безумно рад этому. Он молча улыбнулся мне в ответ и продолжил протирать стеклянные бокалы, засунув оба наушника в уши. Так мы «общались» уже почти два часа. Но, видимо, так получилось из-за того, что он плохо владеет умением выполнять несколько дел сразу. Ранним утром, ещё до своих рабочих обязанностей, он, уплетая за обе щёки какое-то большое пирожное, первый заговорил со мной, предложив мне, по его мнению, самую вкусную часть пирожного — шоколадный шарик с какой-то тёмно-красной завитушкой на верхушке. Я дружелюбно принял угощение и сообщил, что я здесь новенький, но считаю, что Ракузан довольно уютное место. «Только то место, где ты сейчас находишься» — как-то гордо заявил Атсуши и, принявшись за второе точно такое же пирожное, узнал у меня, что я люблю из напитков, какие я предпочитаю сладости и с кем я уже, кроме него, успел познакомиться. После моих коротких реплик, Мурасакибара назвал Такао славным малым, а Мидориму суровым огурцом. Когда я спросил у него про Акаши, тут появились и рабочие обязанности, и наушники, и бесконечные ванильные шейки перед моим носом. Поднеся белую трубочку ко рту, я не торопился заполнять её сладкой жидкостью, так как чужие голоса на лестнице, которая вела на второй этаж, меня заинтересовали куда больше. — Аомине-чи, ты меня сейчас уронишь! — Зачем мне тебя сейчас калечить? Для этого бои есть. Я мельком глянул на Мурасакибару, тот всё с прежним умиротворённым выражением лица протирал стаканы и двигал головой в такт музыке, качая из стороны в сторону свои фиолетовые волосы, забранные в хвост.  — Держись крепче, придурок, и тогда сам себя не покалечишь, — этот голос показался мне знакомым, но я увидел его обладателя быстрее, чем успел отыскать связанные с ним воспоминания у себя в голове. Его короткие тёмно-синие волосы и точно такого же цвета яростные глаза, которые тут же устремились в мою сторону, моментом вогнали меня в некий ступор. На миг я понял, что боюсь. Этот миг исчез с появлением новых глаз за синей макушкой. Те были светло-карими, какими-то по-детски невинными и игривыми. Их обладатель — блондин с красивыми чертами лица — сидел на спине темноволосого, крепко вцепившись пальцами ему в плечи, и даже не думал переставать заинтересованно глазеть на меня, что, к моему счастью, тут же заметил другой. Быстро спустившись с лестницы под громкое «Аомине-чи, стой, дурак», этот самый Аомине-чи, покрепче ухватившись за стройные ноги блондина с громким топотом прошёл мимо меня, якобы не обращая никакого внимания, и повалил свой фыркающий багаж на мягкий большой диван, который, видимо, служил здесь местом всеобщего отдыха. — Карета прибыла на место назначения, принцесса. Я начал понимать, что эти двое тоже не просто приятели. — Йо, Атсуши, — Мурасакибара снял наушники и кивнул синеволосому в ответ. — Нам как обычно, дружище. Мурасакибара ещё раз кивнул уже, видимо, обоим парням и достал из холодильника с многочисленными бутылками две со светлым пивом. Поставив их на стойку, он продолжил своё занятие, но уже без наушников. — Привет, — блондин подсел ко мне с правой стороны, поблагодарив Мурасакибару за пиво своей лучезарной улыбкой. — С тобой вроде как говорят, или ты не только непрошибаемый, но ещё и глухой? — синеволосый подсел слева, после своих слов одним движением он открыл бутылку и сделал первый жадный глоток. — Аомине-чи, ты снова слишком груб, — блондин будто бы обиделся за то, что не обиделся я, и тоже решил уделить своё внимание, но только не бутылке, а мне. — Не сердись на Аомине-чи, он просто не любит новичков. — Да? А мне показалось, что он не любит людей вообще в целом, — подал свой голос впервые за последние два часа Мурасакибара, косо посмотрев на Аомине, которого, по- моему, вообще ничего не интересовало на данный момент, кроме бутылки пива в руке. — Я и не сержусь. — О, я уже подумал ты ещё и немой. — Аомине-чи! — Чёрт возьми, уже с самого утра здесь раздражающий шум, — с лестницы спускался Мидорима, устало массируя виски. Он был без очков, поэтому сначала мне вообще показалось, что это кто-то другой просто с таким же недовольным голосом и напрягающей аурой. — Мидорима-чи, привет! — блондин энергично замахал правой рукой, разумеется, успешно забыв, что ей же держит открытую бутылку. Если Мидорима, вовремя надев обратно очки, смог увернуться от обильного пивного ливня, то следовавший за ним Акаши, который был занят снятием с волос уже знакомых мне невидимок, даже не сразу понял, что произошло. — Ой, о нет. — Кисе, сначала мне было жалко пиво, но теперь тебя больше. — Ака-чин, я сделал тебе кофе, твою биту принести? Сам Акаши, убрав со лба мокрую прядь волос, подошёл к дико испуганному Кисе, и под пристальные взгляды окружающих, среди которых особо выделялся взгляд Аомине, задрал у того низ футболки и спокойно вытер им своё лицо и шею. — Кисе, я шёл сказать, что завтра у тебя бой с Аомине, Аомине, завтра у тебя бой с Кисе, — названные молча кивнули, а блондин, кажется, немного расслабился и лишь пригладил своей рукой скомканную футболку. — Атсуши, благодарю за кофе, сегодня обойдёмся без биты, — Акаши повернулся в мою сторону, а у меня стянуло всё внутри. — Этот день посвятим знакомству с особенным новым членом клуба, поэтому сегодня мы все должны быть дружелюбными и не любящими насилие. Он улыбнулся так, как мне никогда ещё никто не улыбался, и после этой улыбки я понял две вещи: первая — я пиздец как влюблён в Акаши, и мне дико нравится, что он тоже влюблён в меня. вторая — хочу когда-нибудь тоже облить его пивом и после этого остаться непобитым.