Добро пожаловать в Ракузан.

Небольшая комната с белым потолком и круглым столом из чёрного стекла, который умещает кальян для троих, три стакана с виски, парочку дорогих небрежно разбросанных сигар и отражение шести человек, погрязших в трясине белоснежного дыма, разврата и скрытого отвращения друг к другу. Один из присутствующих, мужчина лет тридцати пяти, в очках с изящной тёмно-синей оправой и длинными чёрными, как уголь, волосами, выпустил очередное белое облако из кальянной трубки в глубины потолка и покрепче ухватился за упругую женскую задницу, которая принадлежала мерзко хихикающей и болтающей блондинке, сидящей у него на коленях. В то же время другой черноволосый парень, который выглядел заметно моложе того, который в очках, сидел напротив первой парочки, откинув голову на спинку кожаного кресла, и медленно выпускал сигаретный дым вперемешку с томными стонами, пока одна худощавая брюнетка энергично работала ртом между его ног, а другая лениво курила кальян и поддерживала своей подружке её запутанные волосы, будто та сейчас вот-вот начнёт блевать. Но к унитазу тянуло не брюнетку-минетчицу, а третьего красноволосого парня, по виду которого можно было чётко определить, что рыжеволосая молодая девчонка, которая уже намеревалась расстегнуть ширинку его брюк, была ему явно не по вкусу. Как и всё то, что происходило перед его алыми сердитыми глазами. — Сей-кун, расслабься ты, — подал свой голос очкарик, запустив свою руку с золотым обручальным кольцом на безымянном пальце под юбку блондинке. Та засмеялась громче прежнего, приглушив своим мерзким смехом ещё более мерзкие звуки, исходящие со стороны второго парня. Акаши, не обращая никакого внимания на рыжеволосую и её ничтожные попытки доставить ему удовольствие, закурил сигару и, закрыв глаза, откинул голову назад. Ему нужно было подумать, а не расслабиться. Рыжеволосая приняла подобное поведение за одобрительный знак и начала своё дело, яро показывая все свои навыки в этой «ручной» работе. Акаши знал, что если сейчас он полностью окунётся в свои мысли, то выйдет конфуз размером с насмехающийся пиздец. С одной стороны ему было плевать, но с другой он был рад тому, на что порой было способно его воображение. Акаши открывает глаза и видит перед собой всё то же смазливое девичье лицо с рыжими кудрями, такими же бровями и ресницами. Слабая женская рука быстро устаёт повторять те же нудные движения, которые не приносят никакого результата, и тогда длинные рыжие кудри оказываются разбросанными уже на животе и коленях Сейджуро. Акаши вновь делает глубокую затяжку, ощущая, как чужой тёплый язык касается головки его члена. Через мгновение он уже не чувствует жёсткие густые волосы, которые придерживает его рука. Не слышит одобряющих голосов со стороны его псевдо-друзей. Не ощущает, как пальцы с длинными острыми ногтями вцепились в его напряжённый торс. Акаши больше не открывает глаза. Не слышит посторонние звуки. Только собственное тяжёлое дыхание уверяет его в том, что всё под контролем. — Акаши-кун, — тихий голос врезается в уши, пока рука гладит мягкие короткие волосы нежно-голубого цвета. Пухлые искусанные губы неуверенно и с отрывом целуют торс, а томный взгляд пьяных лазурных глаз осторожно делает свои первые шаги по заострённому подбородку Акаши, его ключицам и светло-голубым венам на руках. Дыхание Тецуи становится таким же тяжёлым и сдержанным как у Акаши, когда его слегка вздёрнутый кончик носа дотрагивается до низа живота Сейджуро. Горячий язык попробовал на вкус гладкую головку стоящего члена, приманив тем самым нетерпеливый взгляд алых глаз. Сейджуро отчётливо видел как Тецуя, не отводя своего нечитаемого взгляда от его глаз, ещё раз облизнул головку, а после взял член в свой рот во всю длину, обволакивая его своей горячей слюной и сильным потоком распылённого дыхания. Акаши выпустил глухой стон и резко открыл глаза. Перед ним разочарованная мина рыжеволосой девушки, раскрытые губы которой были похожи на створки окон, украшенные занавеской из спермы, и удивлённые лица остальных, слишком удивлённые. Конфуз, ты всё-таки здесь. — Пиздец, чувак, она и минуты тебе не отсосала, а ты уже… — иронично подметил черноволосый, приподняв свои широченные брови вверх. — Ханамия, может быть, она так круто минетит, что Сей-кун просто не смог долго выдержать, — перебил его очкарик, но его мерзкий насмешливый прищур сейчас не заметил бы только полный слепец. Акаши, застёгивая ширинку, встал с кресла. Не обращая внимания на всё, что ему довелось сейчас услышать, он достал из кармана смятую купюру и вытер ею же рот рыжеволосой. — А теперь иди к чёрту, — его голос был спокойным, но в то же время громогласным и безжалостно подавляющим, отчего девушка, не сказав ни слова, поспешила покинуть комнату. Акаши кинул холодный взгляд на оставшихся трёх девиц, тем самым дав понять, что он хочет и их мгновенного исчезновения тоже. — Вот же, Акаши, как всегда всё веселье портишь, — разочарованно сказал очкарик, выпивая содержимое своего стакана до дна. — Имаёши, ты портишь жизнь своей жене и будущему ребёнку, но тебя это вовсе не смущает, — Акаши, прежде чем сесть на своё место, вытащил новую сигарету и закурил её стоя. — Хватит скулить по своим шлюхам, пора вспомнить, что мы здесь собираемся для дел иного характера. — А мне нравится, когда вы унижаете друг друга, — Ханамия сразу же после слов Акаши принял серьёзный вид, но перед этим всё же показал свою злорадную улыбку, которая бесила просто всех вокруг. — Раз уж мы заговорили об испорченных людских жизнях, то что ты можешь ответить по поводу последнего боя? — в голосе Имаёши Шоичи было заметное раздражение. Акаши был уверен, что и во взгляде читалось то же самое, но стёкла очков играли роль щита от нападения сверлящих алых глаз. — Все хотели шоу, — Акаши, закончив курить, принялся за недопитый алкоголь. — Все его получили. — Шоу — это когда есть мертвец, — ехидничал Имаёши, вертя в руке пустой бокал. — Или два мертвеца, — дополнил Ханамия, с интересом поглядывая то на Имаёши, то на Акаши. — Сейчас здесь будет два мертвеца, если вы не перестанете вести себя как две лучшие подружки, имеющие какой-то общий заговор, — Акаши не понимал, к чему подводят эти двое, но он точно знал, что это явно пахло не самыми добрыми намерениями. — Ребятки с верхов говорят, что Ракузан стал терять свою хватку, — с наигранной печалью продолжил Ханамия, поедая взглядом глаза Акаши, у которого, к его сожалению, не было защиты от зрительных сетей этого парня. — А всё потому, что с его владельцем творится какая-то, кхм, простите, херня. — Что ты имеешь в виду, чёртов Макото? — Акаши злился. Злился на то, что не понимает, о чём толкуют эти двое. Злился на себя. И на ту рыжеволосую бабу, которая вообще непонятно по каким причинам до сих пор ещё была в его голове. — Херня, Акаши, в моём понимании это чрезмерная доброта и приличие, — Ханамия заметно повысил голос, но его лицо оставалось каменным. — За последнее время ни одного впечатляющего боя, ни одной смерти или хотя бы полусмерти. И вот я спрашиваю тебя: что за херня? — Слишком мало профессиональных интересных бойцов, которым плевать на свою жизнь и жизнь других людей, — стойко ответил Акаши, заранее зная, что сморозил полную чушь. — Но, но, но, — тут же вмешался Имаёши, громко поставив стакан на стеклянный стол. — Птичка по имени Такао Казунари недавно принесла мне весточку о новеньком, непробиваемом парнишке, который разочарован своей жизнью. Напомни-ка мне, Ханамия, как его там зовут… — Куроко Тецуя, — тут же подыграл Макото, довольно скаля свои белые зубы. — Точно! — Имаёши сделал одобрительный «щёлк» пальцами и снова нацелился на Акаши. — Такой редкий материал, а ты умалчиваешь. — Он непримечательный, слабый, и… — И не чувствует физической боли, ты хотел добавить, — не унимался Имаёши, показывая всем своим видом собственное витающее превосходство. Акаши стиснул в руках бокал, из которого ещё ни разу не отпил, что не ускользнуло от сетей серо-коричневых глаз Ханамии. — Я хочу видеть бой этого мальчишки с Маюзуми Чихиро, — заявил Макото и посмотрел на Имаёши, ожидая от того взаимного давления. — Поддерживаю, — долго ждать Макото не пришлось. — Маюзуми относится к тем самым профессиональным бойцам, да и к тому же сам Чихиро-кун проявил интерес к этому Куроко, поэтому пусть поиграются. Акаши был вне себя. Казалось, что ярая злость пожирала его изнутри. Он выпил виски, не почувствовав при этом никакого вкуса, и невольно закрыл глаза. Через мгновение на Имаёши и Ханамию смотрели уже разноцветные глаза с искоркой власти и нарастающей хладнокровной жестокости. Оба почувствовали резко появившуюся исходящую от Акаши угрожающую ауру, когда сам Сейджуро сидел неподвижно в кресле, и продолжал сканировать их своими расширенными зрачками. — Что ж, как скажете, Тецуя будет драться с Маюзуми, — Акаши, медленно рассматривая обеспокоенные лица Имаёши и Ханамии, дружелюбно улыбнулся им, зная, что улыбка эта не несёт за собой ничего, кроме гадкого ужаса. — Только зрителями этого шоу вы, ребята, к своему сожалению, не будете.

***

Девушки перестали нервно курить и обсуждать красноволосого наглеца, когда одновременного услышали, как соседняя дверь комнаты, из которой их недавно выгнали, с шумом открылась. После они уловили чьи-то одиночные громкие шаги и хлопок входной двери, которая вела на улицу. — Наверное, этот красноволосый свалил, давайте проверим, — предложила блондинка, поправив свои волосы и лямку от лифчика. — Иди одна, вдруг ушёл кто-то другой, а я не хочу даже видеть этого урода, — обиженно отрезала рыжеволосая. Остальные просто закивали в ответ. Блондинка, закатив глаза с накладными ресницами, вышла в коридор, наполняя его стуком каблуков, который после смешался с диким нечленораздельным криком. Перед испуганной девушкой лежало два мёртвых тела, одно из которых принадлежало Имаёши Шоичи, а другое Ханамии Макото. У обоих были полностью выколоты глаза. Небольшая комната с белым потолком и круглым столом из чёрного стекла, который умещает кальян для троих, три стакана с виски, парочку дорогих небрежно разбросанных сигар и красную надпись «Молчите, если хотите видеть и жить».