Добро пожаловать в Ракузан.

— До меня дошла информация, что главная цель покинула основной офис на пару дней. Теперь наши планы слегка поменяли своё общее направление. Я слушаю ледяной голос Акаши так, будто информация, которую он доносит, является для меня жизненно важной. Я стал чаще всё перематывать назад. Фразы, действия, события. Научился акцентировать все свои рецепторы на неуловимости деталей. До тебя требовательно доносят о том, что планы слегка поменялись. Знаете, если выделить из всего этого предложения слово «слегка» и несколько раз пробубнеть его себе под нос, то можно услышать, что всё ранее запланированное и уже чрезмерно знакомое перешло в стадию крайней спонтанной задницы. Иногда и глазом моргнуть не успеешь, как вокруг тебя всё стало абсолютно чужим, ранее неизведанным. Сейчас чужим являюсь только я сам. Эпицентр полноценной готовности для того, чтобы что-нибудь разъебать. И кого-нибудь. — Тецуя. — Что? Он ждал, что я растеряюсь. Магнитизированное ядро тошнотворной предсказуемости. — У тебя теперь отдельное задание. Ладно, твоя взяла. Я всё-таки опешил. — Поговорим об этом наедине. Позже. Я молча кивнул и принялся держать ухо востро дальше. — Мой помощник за короткое время подготовил оружие массового поражения. На лицах присутствующих было и любопытство, и надменная серьёзность, и скрываемый испуг. Довольная ухмылка была лишь только на торжествующем лице Акаши. — Будет незабываемый фейерверк! Некоторые даже тихо ахнули, будто уже увидели небесный букет из разноцветных огней перед глазами. Я еле сдержался, чтобы не закатить свои собственные. Это же такая лёгкая возможность пропустить что-то важное. Акаши, заметно довольствуясь полученной реакцией команды, наконец-то решил сесть на кресло, которое стояло возле стола, за которым давно уже сидели все остальные. — Итак, сейчас мы обговорим все недавно появившиеся детали, а после я попрошу всех вас отсюда свалить и оставить меня наедине с десертом нашего задания. Я ненавижу пристальный взгляд Акаши, а когда на меня начинают таращиться ещё и все остальные, кто находится рядом, то хочется просто умереть до момента, пока не появится что-то новое, отвлекающее внимание этих любопытных придурков. Через какое-то время друг за другом они вновь переключают внимание на Акаши, тем самым дав мне возможность понять, что один из них точно не повернул голову в мою сторону. Аомине. Из-за упоминания этой фамилии в собственной голове мне стало чрезвычайно неловко. Эта неловкость буквально давила на меня. Я стал терять связь поступающих слов. Акаши. Акаши. Акаши. Я должен быть сконцентрирован лишь на нём. На его голосе и взгляде. На его движениях обеих рук и мимике. Зачем я тогда предложил невероятно пиздецовую идею Аомине? Акаши. Акаши. Акаши. Зачем он согласился? Мимика. Руки. Голос. Гетерохромные глаза. А что, скрывать это уже необязательно? Никто ведь не узнает о том, что мы переспали? Акаши. Акаши. Акаши. — Тецуя. Звонкий щелчок пальцев перед носом. Уверен, сейчас я выглядел точно обдолбанный. Стол уже пустует. — Не выспался? — Не выспался. — Я не сплю уже третью ночь. Тогда понятно, почему линзы перестали быть постоянным аксессуаром пиздливости. Все мы имеем свойство забывать о мелочах. Создавать возможности побега важнейших деталей. Позволять им ускользать от нас. Главное, в нужный момент вспомнить, о чём именно ты когда-либо забыл или что намеренно предпочёл не замечать. — Что за таблетки ты принимаешь? Я эпицентр полноценной готовности для того, чтобы что-нибудь разъебать. — Какие ещё таблетки, Тецуя? Магнитизированное ядро тошнотворной предсказуемости. — Кажется, это мой вопрос. Именно так. Больше уверенности. Нужно больше представлять, что сейчас придёт катастрофический пиздец. Акаши недовольно сжал губы в одну тонкую линию, но тут же расслабил их, заметив мой тяжёлый взгляд на своём лице. — Ты принимаешь их в вечернее время. Обычно перед сном. Иногда маленькая баночка проскальзывала в твоих руках и перед тем, как ты решал меня потрахать. — Что ты добиваешься, Тецуя? Ненужная пауза. Всё даётся слишком легко, когда ты немного актёр в своей мерзопакостной душе. — Неужели тебе так трудно сказать, чем ты болеешь?! Незапланированная пауза. Всё кажется слишком очевидным, когда ты точно знаешь, в какой именно момент тебе нужно сыграть свою роль. — Всё хорошо. Уже не принимаю. Занавес.

***

— Как ты думаешь, почему эту малявку посылают на специальное задание? Он что, лучше нас? — Он подстилка. — Его там ёбнут. — Парни, я вот наоборот рад, что не меня послали. — Во-во, у этого Ниджимуры охраны, что пиздец. — Да похер на это, Аомине рассказал мне, что мелкий-то лучше любой бабы ублажает. — Чё?! Аомине?! У Тецуи падает из рук клинок, когда он, никем незамеченный, краем уха слышит разговор из соседней комнаты. Вот и всё. Аомине сделал своё дело и теперь будет бежать. Тецуе на самом деле жаль, что всё так вышло. Напоследок Куроко сказал ему, чтобы он обязательно выжил. Любая провокация станет для тебя другом, если её тщательно продумать. Когда тебе нечего терять, и ты знаешь, что за выдуманное тебя всё равно будут поливать дерьмом, то зачем оставлять это всего лишь выдуманным? Куроко решил, что больше не хочет разделять свою жизнь с обманом. Пусть все знают, какой он по-настоящему мерзкий и тщетно конченный. Особенно пусть об этом знает Акаши. Когда голоса за стеной стихли, Тецуя уже прикидывал, через сколько минут до Акаши дойдёт новость об измене. Куроко внимательно оглядел себя в зеркало, после чего обратился к собственному отражению: — В любом случае тебе уже пора. Убивать. Куроко не мог не заметить, что он буквально за сутки радикально изменился. Не во внешности. Хотя и с ней что-то было тоже не так. Наверное, всё дело во взгляде. На него изучающе смотрели крупные голубые глаза с некой долей безумного искреннего восхищения. Даже тёмные подглазины не портили весь этот момент. На него смотрели так только однажды. — Чёрные брюки, чёрные носки, чёрные ботинки, чёрная водолазка, кожаная чёрная куртка и холодная голова без единой мысли о прошлой жизни. Тецуя улыбается из-за мимолётного воспоминания, а после его улыбку скрывает чёрная маска на половину лица. — О настоящем лучше тоже не думать. Нужно больше представлять, что сейчас придёт катастрофический пиздец.