Дай мне лишь стать твоей симфонией боли. В моё немое сердце воткнуты тысячи игл.
Однажды вся моя жизнь потерпела крах. Это случилось при обучении в школе. В то время моя сдержанность позволяла мне носить маску чёрствого похуиста, когда какой-нибудь тупой одноклассник плевал мне на школьную форму или прямо в моё надменное лицо. В то время пошатанность моих нервов даже не мечтала о доминирующем месте. Именно из-за этого я долго не мог делать то, в чём по-особенному оказался хорош. Рисуя в сознании картины массовых убийств и не реализовывая их в реальности, я ждал, когда же наступит нужный момент. Однажды вся моя жизнь потерпела крах. Долгожданный нужный момент стал тому началом. Это было тотально ахренительный период в моей жизни. В нашей жизни. Ореши никогда не хотел делить со мной жизнь поровну. Это несправедливо, а то, что является несправедливым, должно быть устранено. Ликвидировано. Убито. Каждый из нас хочет жить среди справедливости. И плевать насколько она хреновая для тех, кто в ней не нуждается. Люди должны отважно мстить за своё ущемление. Люди должны ликвидировать тех, кто хочет ликвидировать их возможности. Возможности — это наше всё. Справедливость — это свобода. Эти убеждения со мной с самого моего рождения. Они будут со мной до конца. Я бы очень хотел, чтобы рядом всегда был человек, который так же, как и мои собственные принципы, будет со мной до конца. Не сложилось. Этот человек стал лишь тем, о ком, возможно, через время я вновь буду вспоминать, употребляя фразу: «Однажды вся моя жизнь потерпела крах». Ёбаный засранец. Ёбаный предатель. Ёбаный Куроко Тецуя. Из-за него в один миг всё стало слишком прекрасным, а уже в другой — ужасно отвратительным. Не знаю, как долго смогу держать себя в руках, а его под закрытой крышкой сознания. Куроко Тецуя. Ты испортил все ракурсы моего будущего. Спиздил абсолютно всё, начиная с моего неравнодушия и заканчивая таблетками, без которых я не смогу существовать дальше. У нас бы всё получилось, если бы ты перестал пренебрегать справедливостью и быть мудаком. Как жаль, что ты свернул не на тот путь. Как жаль, что мне придётся тебя ликвидировать.***
Мидорима знал, что сделал очень хреновую вещь. Эта мысль буквально душила совесть Шинтаро, не позволяя спокойно жить вот уже вторые сутки. Он не мог есть. Спать. И смотреть на себя в зеркало. По сути, соглашаясь на предложение Акаши, он променял несколько сотен жизней на жизнь своего любимого человека. Если Такао об этом узнает, то их отношениям точно придёт конец. Казунари будет слишком плевать на то, что на кону выбора стояла его собственная жизнь. А Шинтаро не плевать. Именно из-за этого Мидорима сделал бомбу массового поражения для того, чтобы подорвать офис конкурента семьи Акаши на бизнес арене. Но о том, что это будет целый офис с работающими в нём людьми, Шинтаро узнал не сразу. Мидорима самолично грыз себя изнутри. Стремительно разлагался, не замечая, как проходит время. Не замечая, как летит к чертям его годами выстроенный жизненный путь. Поэтому, когда забытый мобильный телефон тихо завибрировал на столе, Шинтаро встрепенулся так, будто над его ухом только что проорали в рупор. Шинтаро долго не мог найти телефон взглядом, но неизвестный номер упорно не переставал мигать на экране, продолжая пытаться завладеть чужим вниманием. Спустя несколько секунд Шинтаро еле слышно ответил: — Мидорима слушает. Он думал, что это с работы, позабыв, что день назад сам же взял отгул, поэтому попытался настроить себя на вежливый разговор, хотя на самом деле очень хотелось послать всех к чёрту. — Мидорима, привет, это Аомине. Наверное, первым делом теперь он пошлёт к чёрту вежливость. — Что тебе? — Слушай, вот сейчас не быкуй, дело и без твоего характера набирает обороты крупнецкого дерьма, серьёзно. Мидорима ещё будучи в Ракузане всегда считал Аомине тупоголовым недоноском, с того времени изменилось лишь то, что теперь он вне клуба. — Что. Тебе. Надо. — Мне нужная информация. Конкретная информация. Что за таблетки принимает Акаши и что будет, если он резко перестанет их принимать? Последняя фраза по-особенному не понравилась Шинтаро. Кажется, он снова вспомнил, что такое загоняться по хуйне, которую творят другие люди, а не он сам. — Отвечу на последний вопрос: сначала он убьёт энное количество людей, потом попытается убить себя, потому что ему будет хреново именно до такой степени, а после, если летальный исход не произойдёт, то рычаг сознания перейдёт во владение подавляющей личности — Ореши. — Ореши? Пиздец. — То есть тебя смущает только имя? — Ну, я не знал, что у Акаши их несколько. Не особо разбираюсь в этом раздвоении личности. — Откуда ты вообще знаешь про личности Акаши? — С Тецу… тесно пообщались. — Как он? — Я бы не стал тебе звонить только из-за сраных таблеток. Шинтаро сильнее сжал телефон в руке, подозревая, что от него снова что-то потребуют. — Куроко скинул мне координаты места Х, а об этом мы с ним договаривались только в том случае, если всё пойдёт по плану. Значит, мне нужна твоя помощь. — Аомине, где связь в твоих словах? Не тяни. — Думаю, мы сможем спасти Акаши. Нашего Акаши. И снова вернуть былую судьбу клуба. — И что для этого нужно сделать? — Для начала — спасти Куроко.***
Тецуя уже успел позабыть, что такое чувствовать себя по-настоящему свободным. Он уверенно управляет мотоциклом на бешеной скорости, чувствуя под собой гладкий асфальт и свежесть ветра, который пытается его задержать. Маска уже давно съехала к подбородку, поэтому широкую улыбку Тецуи мог разглядеть абсолютно любой прохожий, если бы Куроко хотя бы немного сбавил скорость. Этот момент для него сейчас — жадный глоток свободы. И то, что будет дальше, тоже. Тецую больше не волнует собственная безопасность. В любом случае это уже конец. Он готов сделать всё, что не делал когда-либо до этого. Его накрывает волна желаний. Он хочет сбить человека и врезаться в фуру. Закрыть глаза и отпустить управление. Но это всё позже. Для начала он должен убить давно поставленную цель. Куроко не знал Ниджимуру и видел его только на фото. Однако он прекрасно понимал, почему желает его смерти. Акаши приказал его устранить, и Куроко это сделает. Не из-за приказа Акаши, а потому что этот Ниджимура делает то, из-за чего Акаши отдаёт подобные приказы. Наверное, всё в этом дело, а если нет, то Куроко уже плевать. Он просто это сделает, и, если там будет кто-то ещё, то он убьёт и этого человека. Даже если там будет его собственная мать, честное слово. Не нужно ей видеть, во что в итоге превратился её сын. У Тецуи едет крыша, и он это постепенно понимает, сворачивая за угол и сокращая с каждой секундой расстояние до места Х. Людей здесь уже практически нет. Одни животные, которых Тецуя никогда не тронет, даже если окончательно потеряет связь с разумом. У Тецуи есть достоверная информация о том, что Ниджимура сейчас находится в одном из домов этого района. Об этом якобы знали только те, кто был приглашён на какой-то там деловой приём вперемешку с семейными обстоятельствами. Честное слово, если там будут дети, Куроко выпотрошит и их. У Тецуи был в поехавшей голове такой же поехавший, но чётко выстроенный план. Он оставил мотоцикл подальше от места Х, а после принялся переодеваться прямо на улице в одежду, в которой он не будет выделяться среди присутствующих. Черный костюм и белая рубашка. Истинный бизнес партнёр с поддельными документами, которые для него откопал Акаши. Маску он запихал в карман пиджака, чтобы потом перед Ниджимурой не сверкать своей довольной ухмылкой, пока тот будет молиться под дулом пистолета. Он попадёт внутрь, а дальше дело за малым. Будет весело. На входе не проверили даже на наличие оружия. Совсем ебанутые и беспечные. Всё идёт слишком легко и от этого становится довольно скучно. Для окончательного синтеза с общей массой заевшихся ублюдков Куроко поболтал с несколькими дамочками с бриллиантами на всех частях тела, а потом ещё немного с каким-то одиноким стариком-заикой. Ниджимура так и не показался, что означало появление хотя бы одной сложности в этой ситуации. Куроко ликовал, поэтому больше не мог находиться здесь, в месте, где на его радость всем посрать. Выпив последний бокал мерзотного шампанского, он двинулся по лестнице на второй этаж, где народ начал редеть, а про охранников и вовсе можно было забыть. Ниджимура тебе совсем похуй на свою жизнь? Или ты такой ахуенный мужик, которому охрана будет только мешать? Это же бизнес, мать его, ебучий бизнес, где тебя готов растоптать каждый, кому не лень лишний раз поднять ногу. Куроко было не лень. Куроко только ждал этого. Свернув в узкий безлюдный коридор с множеством дверей, Куроко вернул маску на прежнее место и принялся заглядывать в абсолютно каждую комнату. Любопытный и бесцеремонный. — Эй ты, что тут забыл? Голос со спины был недовольным и резким. Куроко даже не пошевелился, лишь замер напротив очередной наполовину открытой двери. — Ты глухой что ли? Это был охранник. Ниджимура не стал бы задавать лишних вопросов, а просто чем-нибудь ёбнул. — Извините, я просто искал туалет. Тецуя резко перехотел убивать кого-то, кроме своей цели, поэтому, подождав, когда охранник подойдёт к нему достаточно близко, Куроко резко развернулся. Быстро оценив рост и расположение конечностей появившейся помехи, он выпрямил свои ладони и резко от бедра нанёс неожиданный, хлёсткий удар по ушам охранника двумя руками. Время с Акаши до появления гетерохромного собственника было самым лучшим. Куроко многому научился, но до этого момента практически ничего не использовал по назначению. Охранник был оглушён, а последовательная атака локтем в голову окончательно выбила его из строя. Спустя несколько секунд за спиной Куроко послышались короткие аплодисменты и чужой незнакомый голос. — А ты не так уж и бесполезен, Куроко Тецуя. Подобное эффектное появление цели не смутило Тецую. Он был готов абсолютно к любым событиям, поэтому пистолет в его руках оказался быстрее, чем Ниджимура смог сложить ладони для очередного хлопка. Короткий выстрел, после которого внизу началась шумиха. Ниджимура умело увернулся и был уже на другой стороне коридора. Куроко недовольно цокнул. У него остался всего лишь один патрон, который он припас совершенно для другого человека. Ниджимура, воспользовавшись бездействием противника, уверенно продолжил: — Ты не умеешь стрелять, но я знаю, что ты умеешь драться. Ракузан, верно? Почерк Акаши виден издалека. Хочешь убить меня? Так давай сделай это так, как тебя учил твой разноглазый папочка. Подобная фраза никогда бы не сработала на Куроко, если бы он был со своим прежним холодом в голове. Тецуя ебанулся ещё до появления Ниджимуры и его нахальной морды, поэтому провокационный выстрел уже со стороны Шузо попал прямо в цель. Послышался звук упавшего на пол пистолета и тяжёлый выдох. — Тебе пиздец.***
Когда Мидорима и Аомине оказались возле здания бойцовского клуба, оба моментально поняли, что опоздали. Ракузан пустовал. — Акаши свалил. — Да. — Сказать, что опасно ехать в место, где находится Акаши с бомбой и пизданутый Тецу, который планирует прикончить ещё более пизданутого Ниджимуру, это значит промолчать. — Мы едем туда. Прямо сейчас. — Надеюсь, завтра я буду ещё жив.***
Сейчас я понимаю лишь одно. Я на свободе. Оказавшись в каком-то тёмном подвале, я осознал, что у меня ещё есть время всё исправить и не дать случиться ещё более ужасному. Я не хочу, чтобы Тецуя стал таким же, как он. Я не хочу, чтобы Тецуя стал убийцей. На данный момент очень болят глаза и ранено плечо. Времени на его перевязку нет. Мне нужно найти Тецую как можно быстрее, иначе я его окончательно потеряю. Самое сложное — это дифференцировать мои собственные мысли и действия. На данный момент я очень хочу найти Тецую, обнять его, сказать, что всё позади, а после этого резко появляется желание прикончить его на месте. Я до сих пор не могу разобраться с этим, поэтому необходимо отключаться на несколько секунд, за которые может произойти всё самое страшное. Я абсолютно себя не ощущаю. Я чувствую только страх, который берёт верх над моим разумом и последовательное стремление подчинить каждого, кто появится на пути. Я не виню Тецую ни в чём и одновременно ненавижу его за всё, что он сделал.***
Оставляя за собой десятки ступеней в следах крови и неведомые поступки, Акаши, борясь со своим внутренним противоречием, которое уже начинало жить отдельной жизнью, оказался в узком коридоре. Его взгляд сразу же зацепился за голубоволосую макушку вдалеке. Стараясь не выпускать её из виду, Акаши, не обращая внимания на звуки и окружающую обстановку, двинулся вперёд, с каждым медленным шагом стараясь подавлять в себе абсолютно любые импульсы. — Я убью тебя. Рука тут же вскидывает заряженный пистолет, а взгляд сосредоточенно устанавливает цель. Секунда тишины и оружие звонко падает на пол, а Акаши неподвижно стоит на месте, закрыв глаза. — Нет, это я убью тебя. Акаши вновь приходит в себя, уже сидя на полу. Он видит перед собой дуло пистолета, а после фокусирует взгляд на тёмно-голубых глазах, которые, не моргая, в упор смотрят на него сверху вниз. Куроко крепко держит пистолет одной рукой, а другой придерживает опущенную маску. От витающего между ними напряжения уже пошли бы искры, если бы это было физически возможно. — Тецуя, это я. — Заткнись, иначе выстрелю без объяснений. — Я хочу объясниться. — Только после того, как я тебе разрешу это сделать. — А мне не нужно твоё разрешение. Акаши резко выбивает ногой пистолет из руки Тецуи, задевая ударом кисть, из-за чего обычный человек отвлёкся бы на внезапную боль, но только не Куроко. Об этом Акаши не забыл, поэтому, не теряя времени, схватил Тецую за обе лодыжки, когда тот ринулся к пистолету, который уже до этого уронил Акаши. Оказавшись сверху, Акаши тут же заблокировал ноги Куроко, после чего свою правую руку он за долю секунды провёл к нему за шею, крепко сжав оба предплечья Куроко, и плотно ухватил рукав рубашки второй руки, которая в этот же момент сильно надавила на чужое горло. — Из-за тебя всё полетело к херам, — Акаши не переставал давить на горло, сильнее сжимая Куроко под собой. Тецуя был абсолютно обездвижен, но не терял зрительного контакта с гетерохромными глазами, в которых была искренняя свирепая злость. И, кажется, досада. Куроко точно уловил что-то ещё, а спустя несколько мгновений левый глаз начал алеть, кардинально меняя Сейджуро, как в лице, так и в эмоциональном состоянии. По щекам Акаши хлынули слёзы, а дрожащие губы скривились в презрительной усмешке. Это было двоякое зрелище, от которого у Куроко с невероятной силой что-то щёлкнуло внутри. Он видел перед собой кого-то другого, незнакомого ему ранее. Тецуя понял, что это лучшее, что он может видеть перед смертью. В момент, когда Куроко стал хуже видеть, то ли из-за удушения, то ли из-за чужих и собственных слёз, Акаши снова закрыл глаза, ослабляя хватку. Тецуя этого не почувствовал, но понял, что что-то изменилось, когда Акаши рухнул на него всем телом, позволяя свободно двигать конечностями. Куроко тут же скинул его с себя, пытаясь быстро сфокусировать зрение на искомом. Всё было мутным, и Тецуя не понимал, почему подобное вообще сейчас с ним происходит. Кое-какие очертания пистолета появились под ногами, и Тецуя со второй попытки смог его поднять и твёрдо взять в обе руки. — Как ты и говорил, я всё ещё на поверхности, словно дохлая рыба, Акаши-кун, — Тецуя размыто видит, как дрожат его руки, пытаясь ухватить пистолет покрепче и повернуть его в нужную сторону. — Мне жаль, что я не смог даже нырнуть. Когда дуло пистолета пнуло влажный лоб своей ледяной поверхностью, а палец медленно нажал на курок, Тецуя услышал, как одновременно со звуком выстрела громкий хриплый голос совсем рядом прокричал его имя. Перед тем как закрыть глаза и погрузиться в пустую темноту, Тецуя, чувствуя вкус железа во рту, произносит одними губами: больно.***
— Дальше мы с Аомине увидели, как ты буквально выполз с самого нижнего этажа здания. Я пошёл туда и обезвредил бомбу, а Аомине последовал за тобой. — На втором этаже я нашёл уже порядком отмудоханного Ниджимуру, но живого, это самое главное. А потом... Куроко мало, что соображал, очнувшись под активный разговор обладателей двух знакомых голосов, но, когда он услышал третий голос, мягкий и весьма сдержанный, сразу же осознав, кому он принадлежит, резко поднял корпус и разжал пересохшие губы. До его ушей донеслись глухие болезненные стоны, которые, по всей видимости, принадлежали ему самому. — Тецу! — Куроко! — Тецуя! Все трое моментально оказались возле кушетки, на которой лежал Куроко. Тецуя почувствовал, как его пальцы обхватили чужие руки, и только после этого он снова приоткрыл глаза, продолжая жмуриться от неугасающей боли по всему телу. Пальцы тёплые-тёплые. На него взволнованно смотрели два алых глаза без каких-либо скрытых негативных эмоций. Лишь бледное и заметно уставшее лицо передавало черты опасения. Видимо, за него. — Я в раю или это такой красивый ад? — Куроко, ты в больнице. — Блять, Мидорима, ну, нахера романтику-то портить? Сейджуро, не отрывая взгляда от Тецуи, едва заметно кивнул куда-то в сторону. После чего Аомине и Мидорима стремительно покинули палату, оставив свои споры за её пределами. — Я рад, что ты жив, Тецуя. Аомине в последний миг смог тебя спасти. — Ничего не помню. — Если честно, я тоже. — Это явно к лучшему. — Мне немного рассказали, но только о том, что было в доме Ниджимуры. Ты хотел убить себя. — Понятно. — И ещё Ниджимуру. — Мне жаль. Акаши, не найдя подходящей фразы для ответа, наклонился к Куроко и, проведя кончиком носа по гладкой чужой щеке, слегка поцеловал того в забинтованный висок. Тецуя криво улыбнулся на этот неожиданный приступ нежности. — Больно? — Пиздец, если честно. — Это явно к лучшему.