Подруга Мародеров

***

Тьма - всё, что осталось в разрушенном сломленном мире. Меньше, чем даже тень того счастья, что было раньше. И больнее всего было от осознания того, как хорошо всё было. И рухнуло непонятно почему. Кто-то сказал, что лучше иметь разбитое сердце, чем не иметь его вовсе. Сейчас Джеймс бы отдал все, чтобы перестать чувствовать эту боль. Он бы лучше лишился всех чувств в принципе, чем так страдать. Наверное, это был признак слабости. Но быть сильным у Джеймса теперь плохо получалось. Он видел, что друзья готовы прийти к нему на помощь в любой момент, но их слова не могли уменьшить его боль. А их сочувствие и жалость только делали все хуже, тянули Джеймса ко дну вместо света. И потому Сохатый бодрился, делал вид, что все хорошо, шутил и смеялся, хотя во рту от этого становилось горько. Прошло уже полмесяца, а расставание с Джейн словно случилось вчера. И при виде Картер у Поттера просто сносило крышу. Он начинал нести бред, цеплялся к любой мелочи, нападал на нее словесно. Джейн, разумеется, отвечала. И на время это как наркотик заглушало боль. А когда эффект от ссоры проходил, Джеймс искал новую возможность зацепить девушку, вызвать ее на словесную перепалку. Джеймсу было лень идти на трансфигурацию сегодня. Потому вместо урока он вернулся в общую гостиную. По пути он завернул на кухню и набрал пряничных человечков. Обычно это печенье появлялось ближе к Рождеству, но в этом году домовикам то ли стало скучно, то ли они перепутали даты, но это лакомство уже вовсю пеклось на кухне под их началом. Сейчас, сидя на полу, Джеймс разложил перед собой на развернутой тетрадке пять человечков. Все как один - румяное тесто, голубые пуговки и глазки из глазури, рукава и штанишки из белого крема и улыбка из красного масла. - Лунатик, - Джеймс указал пальцем на первого слева человечка, а затем на следующих, - Бродяга, Хвост... Я. Джейн. Последнего человечка Джеймс взял в руки и поднес к лицу. - Джейн Картер. Джейн. Джейни... - Кто здесь? Джеймс резко опустил пряник вниз, пряча за спиной, и обернулся. Он и не услышал, как хлопнул портрет, и в гостиную кто-то вошел. - Джеймс? - Лили удивленно вскинула брови, увидев парня. Джеймс удивился не в меньшей степени, чем она. Чтобы староста разгуливала по школе во время урока Макгонагал!.. Это что-то новенькое. - Эванс, - Джеймс незаметно вернул пряник, олицетворявший Джейн, к остальным, - что ты тут делаешь? - Аналогичный вопрос, - ответила староста. - У меня-то закончился чистый пергамент, и профессор разрешила мне сходить за ним. - А у меня закончилось желание учиться на сегодня, и я разрешил себе никуда больше не идти, - сказал Джеймс. Он уже потерял интерес к происходящему, и ему вновь захотелось остаться одному. Однако Эванс явно не собиралась предоставлять ему такую возможность. Вместо того, чтобы просто пройти к себе, взять пергамент и вернуться на урок, она подошла к парню. - Пряничные человечки, - губы Лили растянулись в улыбке. - Мама всегда печет их на Рождество. Раньше мы делали это вместе, а теперь я приезжаю слишком поздно, и она делает это одна. Вряд ли Петунья ей помогает, из-за того, что этим занималась я. Вначале радостный голос к концу речи заметно погрустнел. Джеймс слышал и раньше о сложных отношения Лили с сестрой. Та, маггл, ненавидела магию и саму Лили потому, что на самом деле ужасно завидовала. - Можешь взять одного, - улыбнулся девушке Джеймс, желая поднять ей настроение. Он не хотел, чтобы староста грустила по его вине. А ведь это он вызвал в ней печальные воспоминания. - Вряд ли Макгонагал разрешит есть прямо на уроке, но ты можешь спрятать его под мантию и скушать на перемене. Лили улыбнулась и покачала головой. - Спасибо, - кончиком языка она облизала губы, - тогда можно мне вот того? Лили указала на тот самый пряник, что второпях бросил Джеймс. На того, что был Джейн. - Его? - это было глупо, по-детски, но что-то в Потере шевельнулось при мысли отдать кому-то Джейн. Пусть это и был только пряничный человечек с ее именем, такой же точно, как четверо остальных. - Да. А что? В нем что-то особенное? Джеймс взглянул на Лили. Ее зеленые глаза светились непониманием и любопытством. Ну что мог ответить ей Сохатый? Не правду же. - Да нет, ничего, - выдохнул он. - Бери, если хочешь. И Лили взяла. А затем пошла наверх за бумагой. Джеймс с сожалением взглянул на оставшиеся четыре пряника. Мародёры без Джейн. В груди его кольнуло как от предчувствия чего-то плохого. Будь он более суеверен, то счел бы сложившуюся ситуацию плохим знаком. Предвестником беды. Джеймс покачал головой, не давая этим глупым мыслям волю. Он же не Траутен, чтобы во всем видеть символизм. Лили тем временем вернулась. - Больше не прогуливай, Джеймс, - напоследок заметила она, но без прежней суровости. - Сегодня я скажу Макгонагал, что ты болеешь, но впредь не стану. - Спасибо и на том, Лили, - с благодарностью и удивлением улыбнулся ей Джеймс. Эванс кивнула ему и пошла к выходу. А Сохатый провожал ее взглядом. И впервые за долгое время заметил, как красива её походка. Джеймс не обращал на это внимания с шестого курса. Но именно походка Эванс была одной из тех причин, почему он в свое время в нее влюбился. Когда Лили ушла, Джеймс вернулся к пряничным человечкам. Но теперь ему было все равно, кто из них кто. Он просто взял ближайшего и принялся жевать, глядя за окно. И с удивлением обнаружил, что тяжелые мысли куда-то пропали. И в наступающей тьме на мгновенье словно стало светлее. Над замком раздался звон колокола, возвещающий об окончании очередного урока. После трансфигурации у мародеров не было занятий, и Джеймс знал, что скоро шумные однокурсники ворвутся в гостиную подобно вихрю. Не то, чтобы Сохатый собирался избегать их, определенно это было не то, чем он занимался, но все-таки он поднялся наверх, в спальню. Здесь было так непривычно тихо одному, без друзей. Оставшихся несъеденными пряничных человечков Джеймс забросил на стол. А затем подошел к своей кровати и открыл верхний ящик тумбочки. Под несколькими тетрадками и картой мародеров там лежал маленький аккуратный сверток упаковочной бумаги круглой формы. Джеймс зачем-то вытащил его и, не разворачивая, повертел в руках. Подарок на День Рождения Джейн он приготовил еще тогда, когда они были вместе. И теперь не знал, что с ним делать. - Сохатый, ты здесь? – в комнату ворвался Сириус. – Пойдем скорее, Питу Робинсу дядя из Италии прислал гигантскую ящерицу. Ты бы видел, она нереально огромная! - Да, да, иду, - Джеймс едва успел спрятать подарок. Сириус забросил сумку на кровать и умчался подобно вихрю. И Поттеру не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ним. Старшекурсники подобно маленьким детям собрались кольцом вокруг довольного Робинса. Джеймс протолкался через ряды учеников, чтобы лучше видеть. На руках Пита сидела действительно большая ящерица. Более чем просто большая. Пурпурного цвета, с овальными лимонными глазами, она вертела головой по сторонам, высунув тонкий подвижный кончик языка. На уроках о магических существах пару лет назад говорилось об огненных ящерицах. Температура их тела всегда высокая, а перед опасностью они могут полностью воспламеняться, превращаясь в один огромный огненный шар. Джеймс уже собирался уйти, когда заметил Джейн в толпе прямо напротив себя. Она стояла в первом ряду и со слабым интересом смотрела на ящерицу, автоматически потирая одной ладонью другую. Даже на расстоянии Сохатый заметил красные следы на костяшках и тыльной стороне ладоней. Он не понимал. Он честно не понимал, почему страдала Джейн, если она его разлюбила. Это был её выбор. И только её. Тогда в чем дело? Это сводило Джеймса с ума. - Что там? Можно мне взглянуть? – раздался за спиной голос. Джеймс обернулся. Лили, явно только что подошедшая, пыталась протиснуться вперед, чтобы узнать причину собрания, но у нее не очень-то получалось. - Эванс! Джеймс шагнул назад и схватил девушку за руку. А потом протащил за собой вперед. - Вип-места, - коротко бросил он. Лили не сдержала смущенной улыбки. - Спасибо. Что это? - Огненная ящерица, - пояснил Джеймс. – Питу прислал из Италии... кто-то там. Поттер ожидал преувеличенных восторженных возгласов, как и у всех остальных в этой толпе, но Лили выдала совсем другое. - Я думала, она будет больше. - Что? - Профессор говорил, что особи огненных ящериц настолько велики, что могут проглотить кота. Максимум, кого может проглотить эта, мышь. Почему-то эти слова позабавили Джеймса. Так странно было слышать что-то подобное от Эванс. - По ней не скажешь, что она вообще собирается кого-то глотать, - усмехнулся он. Лили громко фыркнула. - Ладно, я пойду. Опустив голову, староста стала пробиваться к выходу. В это время ящерица Пита начала потрескивать и искриться, что вызвало новую волну оживления. И Джеймс вдруг понял, что ему все равно. Его не интересует эта зверюшка и её способности. Он бросил взгляд в ту сторону, где стояла Джейн, но Картер уже не было. И Джеймсу тоже нечего было здесь делать. Потому он ринулся следом за Эванс. - Думала, тебе это нравится, – вскинула брови Лили. - Зрелище для пятилеток. - Вот как? Но твои друзья там. - Я не сказал, что быть пятилеткой плохо. Вместе Джеймс и Лили дошли до лестницы, ведущей в комнаты девочек. Туда Сохатый не смог бы подняться при всем своем желании. - Ты наверх? – зачем-то спросил он, когда девушка остановилась у нижней ступеньки. - Да. Передать что-то Джейн, если она там? Удивительные зеленые как весенняя листва глаза Лили с теплом смотрели на Джеймса. В них было столько света и добра, что казалось удивительным, как вообще один взгляд может содержать в себе столько всего. Лили не знала о той тьме, в которой жил Джеймс. Джейн ведь ничего ей не сказала. Мисс скрытность. По лжи Картер бы получила пять баллов из пяти. Она умудрилась не сказать подругам, что встречается с Джеймсом. И уж тем более не сказала, что они расстались. Нет. Неверное слово. Что она его бросила. Джеймс еще помнил, как злился, когда видел Лили в компании Снегга. Но это было ничем по сравнению с болью от разбитого сердца. - Джеееймс... Лили коснулась ладонью руки Поттера, заставив его прервать свои мысли. - Все нормально? – слегка тревожно спросила она, не убирая руки. - Да, - Джеймс пытался говорить как обычно – нахально и бодро. Но вышел какой-то жалкий писк. – Ничего не нужно. Иди. Лили еще пару секунд продолжала сверлить Джеймса взглядом, но после кивнула. - Ладно. Ладонь ее соскользнула с руки парня, оставив холод после своего тепла. - Если что, ты помнишь... - Да, - торопливо перебил Джеймс. – Да. Свистну. Лили улыбнулась. И Сохатый поймал себя на мысли, что Эванс очень идет улыбка. Она стирает задумчивую морщинку у переносицы, снимает напряжение в ее плечах, превращает суровую старосту в милую девушку. Когда Эванс скрылась из виду, Джеймс отправился на поиски друзей. Макушка Сириуса все еще виднелась в толпе зрителей вокруг ящерицы и Пита. Там же Поттер разглядел и Хвоста. Джеймс вытянул шею, пытаясь увидеть Лунатика, когда за спиной раздался его мягкий голос: - Знаешь, на самом деле эта ящерица не загорится, сколько бы они ни ждали. Сохатый обернулся. - Почему это? Рем выразительно взглянул на друга с тем едва уловимым чувством гордости за самого себя, что появлялось в нем так редко. Римус словно боялся слишком в чем-то себя хвалить или ликовать. И это не было правильно. Если ты в чем-то лучший, то имеешь право на пару самодовольных улыбок как минимум. - Искры вызывает трение чешуек, они попадают на выделяемую подкожными железами жидкость и возгораются, - пояснил Люпин. – У этой ящерицы края чешуек обрезаны, так чтобы искры никогда не соприкоснулись с жидкостью. - Так скажи Питу. И всем... им. Джеймс махнул рукой в сторону толпы. Рем сдержанно улыбнулся. - Я сказал. Но видишь ли, люди не всегда предпочитают знать правду. Иногда они выбирают надежду. Наверное, Джеймс был согласен с ними. Потому что сейчас он бы выбрал надежду на то, что Джейн его еще любит, а не правду о том, что этих чувств больше нет. - Ты уверен, что не хочешь поговорить? – рука Рема легла ему на плечо. Что в этом мире может быть лучше дружеской поддержки? Ничего. Джеймс натянуто улыбнулся и с наигранной легкостью ответил: - Я в порядке. Лунатик лишь скептически поджал губы и склонил голову на бок. - Ты не пытался больше узнать, что случилось? - А смысл? – внезапное раздражение заставило сердце сжаться. Но срывать свою боль на Римусе Джеймс не мог. – Ты же знаешь Картер, она скорее убьется, чем скажет правду, если сама того не захочет. Рем тихонько хмыкнул. - Да. Ты прав. Но Джеймс, возможно, ей было нужно время. И если ты спросишь сейчас, вдруг она найдет в себе храбрость ответить? Джейн ведь никогда не поступала так. Не бросала тех, кого любит. И ничего не боялась. Если она поступилась со своими главными принципами, должна быть особая причина. Нечто, что ее пугает. Джеймс быстро отыскал на карте мародёров заветное имя – «Джейн Картер». Девушка в одиночестве сидела в туалете на третьем этаже. Том самом, нерабочем, в котором жило привидение девочки. И сейчас, когда Поттер стоял у дверей, не зная, как войти, он ощутил страх. Наверное, потому, что Римус вселил в него уже угасшую надежду. И если сейчас все снова пойдет прахом, как сможет Джеймс выдержать новый груз тьмы? - Джейн! – голос отразился от стен блеклым эхом. – Я знаю, ты здесь. Джеймс прошел вперед и увидел подругу, сидящую на полу у стены. В руках она держала палочку. - Привет, - тусклым голосом поздоровалась девушка. – А я тут пытаюсь вызвать Патронуса. Это был так странно – говорить, словно ничего не случилось. - И как успехи? – прохрипел Поттер. Джейн пожала плечами. - Наверное, Гвин был прав. Я никогда не смогу вызвать телесного Патронуса. Есть раны, которые не затягиваются. Джейн выглядела такой грустной и растерянной, что единственное, что осталось у Джеймса – это желание подойти и обнять её. Ему даже стало стыдно за те все придирки и ссоры, что у них были в последнее время по его вине. Сохатый подошел и немного неуверенно сел рядом. И Джейн не сбежала. Она продолжала смотреть куда-то в пространство несфокусированным туманным взглядом. Не знай Джеймс, что это глаза Картер, подумал бы, что они принадлежат кому-то слепому. - Что происходит, Джейн? – выдохнул Поттер, пока еще решимость не пропала. – Что с нами происходит? Он неотрывно следил за лицом девушки и не мог не заметить, как болезненно искривились ее губы. - Не надо, Джеймс. Мы уже говорили об этом. Все прошло. Не заставляй меня повторять это снова, - прошептала она. Но ее голос, ее боль заставили надежду Джеймса вернуться. - Нет, - резко качнул он головой. – Посмотри на меня, Джейн. Посмотри мне в глаза и скажи правду. По лицу Джейн прошла судорога, уголки губ беспомощно опустились вниз. Взгляд ее оставался по-прежнему безжизненным и неподвижным. И это вдруг насторожило Джеймса. Это неправильно. Это... не игра. - Картер... – ужас медленно пробирался в голос, - взгляни на меня... Догадка, страшная, пугающая, но так похожая на правду, словно ставила все на свои места. - Пожалуйста, Джеймс, - Джейн зажмурилась. – Уходи. Слова эти только сильнее заставили Поттера убедиться в том, что с девушкой действительно происходит нечто плохое. И он понял, что именно. - Нет! – теперь, находясь так близко к правде, Джеймс не собирался сдаваться. – Объясни мне, Джейн. Что с тобой? Я хочу знать, я имею на это право! Ты... Голос сорвался. Джеймс сделал судорожный вдох, прежде чем продолжил: - Ты не видишь меня... Это не был вопрос. Джейн медленно повернула голову в его сторону. Ее ресницы дрожали. И Джеймс осознал, что и его самого трясло. - Это правда, - раздался его шепот. – Джейни. Джейн прикусила нижнюю губу. А потом медленно-медленно открыла глаза. Зрачки, увеличенные после темноты, резко уменьшились. И взгляд был осознанным, живым. Джейн видела. Но... ведь Джеймсу показалось, что ее глаза слепы еще минуту назад! - Правда в том, - ответила она голосом, слегка выше, чем обычно, – что я не люблю тебя. Когда ты уже сможешь это принять?! Джейн резко вскочила на ноги и, крепко сжимая в руке палочку, бросилась вон, унося с собой последний лучик света. И Джеймс остался один. Снова. Все повторилось. Те же слова. Та же правда. Единственная правда. Та же боль. Он прислонился затылком к стене, закрыв лицо руками и пытаясь унять панику. Сейчас Джеймс не чувствовал себя ни сильным, ни храбрым. Только сломанным. Наверное, не будь он собой, то так и сидел бы здесь, прячась от всех до ночи. Но все-таки в любой ситуации Джеймс оставался Джеймсом. И потому он, успокоившись, поднялся и тоже вышел. Но едва покинув туалет, но чуть не столкнулся с кем-то. - Аккуратней! – вспылил он. Боль всегда заставляла его злиться. – Не видишь, куда идешь! Джеймс встряхнул головой и только тогда заметил, кто оказался этим злосчастным слепцом, едва не сбившим его на пол. - Боунс. Тьма, бурлящая в Джеймсе, вскипела с новой силой. Кулаки сжались, а зубы скрипнули. «Я не люблю тебя!» - словно нарочно эхом отозвалось в его голове. Впервые после расставания с Джейн Джеймс встретился с Боунсом так близко, один на один. Когтевранец замер в какой-то странной позе. Лицо его выражало огромную внутреннюю борьбу и сомнения. А эти дурацкие большие глаза как у ребенка просто бесили Джеймса сейчас. Бесило это красивое личико, это нескладное тело, этот влажный взгляд. Ведь несмотря ни на что Джеймса все равно не покидало ощущение, что то, что Картер его бросила каким-то боком все равно связано с Боунсом. - Джеймс, привет, - наконец, выпалил Эдгар. – Я искал тебя. - Вот как? – от злости Джеймс едва сдерживал желчь в голосе. – Ты мазохист? Боунс явно понял, о чем речь, но не испугался. - Нет, - просто ответил он. – Я только хочу помочь другу. Джеймса передернуло от этих слов. Мистер Правильность. Зануда. Слабак. Изнеженный принц. И что Картер в нем нашла? Помимо милых глазок, конечно. Но прежде, чем Поттер успел сказать что-то или уйти, или просто врезать когтевранцу в лицо, что ему давно хотелось, Боунс выпалил: - Это касается Джейн. Я знаю, что вы расстались. И знаю, почему.