Что для тебя Семья?

Штаб Ордена Феникса       Северус Снейп ненавидел слишком многое, чтобы перечислить за раз. Но сильнее всего он не любил чувство безысходности, когда ты не в силах защитить самое близкое и дорогое. Лили он спасти не смог. Не смог защитить от смерти. Если бы только она не стала миссис Поттер! Снейп был уверен, что в смерти Лили был виноват именно Джеймс Поттер. Именно поэтому Северус ненавидел близнецов Поттеров, но… впервые увидев Алека и Гарри, Снейп понял, что одного из них он презирать не в силах.       Смотря на спящих в колыбельке близнецов, Северус видел лишь рыжие волосики на голове одного из детей. Такого же цвета были волосы Лили. Спустя месяц, заехав по делам Ордена к Альбусу Дамблдору домой, Снейп встретился с рыжим Поттером снова и пропал, увидев улыбку своей возлюбленной на лице её сына. Именно такие, незначительные на первый взгляд моменты формируют направление, которым мы пойдем в будущее.       Северус поклялся оберегать Алека Поттера, который стал для него отражением Лили Эванс, но возненавидел Гарри Поттера, которому приписал все раздражающие его привычки Джеймса Поттера. Близнецы росли и Северус продолжал обожать Алека и ненавидеть Гарри. Возводя свои эмоции в абсолют, Снейп не желал смотреть в глаза старшего из близнецов, которые были отражением глаз Лили. Это было слишком больно. И тем больнее было осознавать, что именно в этих зеленых, как у его возлюбленной, глазах теперь таилась тьма. — Добрый день, Северус, — монстр подошел к нему сзади и встал рядом, любуясь хорошим обзором на зал. — Как вам торжество? — Что вам нужно?       Вместо ответа Северус услышал тихий смех. Повернув голову, Снейп замер. Эту улыбку он не раз видел у Алека и… Лили. Всё же Гарри Поттер был и её сыном. Северус сжал челюсти до хруста. — Я ищу своего брата. — Алек искал вас последние две недели и теперь, как только он успокоился в своем стремлении, вы изъявили желание увидеть его? — Что поделать, я обретал внутреннюю гармонию и налаживал связи.       Глаза Гарри на секунду пожелтели, напомнив Северусу, что перед ним находится существо гораздо более опасное, чем самые сильные маги в зале, где они оба находились. Вздохнув, Снейп невольно нашел взглядом Алека, который что-то обсуждал с Сириусом и весело смеялся. Защитить рыжее чудо… Как он сможет это сделать? Северус вспомнил фолиант с воспоминаниями, оставленный им в ящике стола. Когда он умрет, эти воспоминания, вместе с написанным письмом, попадут в руки Альбуса. В том, что Дамблдор сможет разобраться во всем, Северус не сомневался.       Связанный Обетом, Снейп долго искал возможность сообщить об опасности и нашел её. Несколько воспоминаний о том, как он видел проблески истинной натуры Поттера, шли вперемешку с воспоминаниями о лекциях генерала Лотто. Вернее той части этих лекций, где она рассказывала о Тики Микке. Этого, по мнению Снейпа, было достаточно. — Скажите, если бы у вас был выбор, вы бы стали тем, — Северус сглотнул и решительно закончил свой вопрос: — Чем стали? — От меня ничего не зависело, — покачал головой Поттер. — От нас ничего не зависело, мистер Снейп. Во всем было виновато лишь Сердце. Чистая сила. — Что? — удивленно переспросил Снейп. — О чем вы, Поттер? — А вы так и не поняли, сэр? Забавно, — буквально оскалился Гарри. — Тогда вот вам вопрос. Кто такой Ной? — В смысле? — Северус резко повернулся всем корпусом к стоящему рядом Третьему Апостолу, но тот, словно забыв тему их разговора, начал говорить: — Вы боитесь, мистер Снейп. За Алека? Он — ваше самое дорогое сокровище? Улыбка, жажда справедливости, смех, любовь к чарам и зельям, волосы… всё это напоминает вам её? Но спросите себя, кто сокровище для него. Кстати, вы заметили, сэр, что мы с вами чуть ли не впервые говорим спокойно, без взаимных оскорблений или упреков? Это даже скучно… нет никакого удовольствия, так что я с вашего позволения пойду.       Мгновение и Ной затерялся в толпе довольных магов, праздновавших присоединение к противостоянию Черного Ордена, оставив Северуса одного. Вздохнув, Снейп прошипел парочку ругательств под нос и задумчиво посмотрел на продолжающего улыбаться Алека, который буквально просиял, когда к нему подошел Гарри. В то время, как он, Северус, пытался защитить своё рыжее чудо, кого пытался защитить сам Алек? Сейчас Снейп видел это слишком отчетливо. И он не мог сдержать яростного выражения на лице, когда Третий Апостол обернулся, отвлекаясь от разговора с Алеком, и, смотря прямо в глаза Северусу, улыбнулся, подмигнув пожелтевшими глазами.       Защитить самое дорогое. Северус Снейп был готов на это. Пусть даже это означало смерть для него самого. Стоило отнести письмо с флаконом Альбусу Дамблдору и понадеяться, что Обет допустит это. Но оставлять Алека в объятиях чудовища Снейп не был намерен. ***       Дразнить Снейпа было весело. Сказать по правде, Гарри попросту тратил время до того дня, когда должен был пробудиться Дизайяс, и пытался вызнать информацию о событиях в Ордене, используя для этого привязавшегося к нему мелкого Уолкера. Барри, по мнению Третьего Апостола, был реинкарнацией Аллена и, следовательно, будущим Четырнадцатым. — О чем задумался? — Ни о чем-то важном, — махнул рукой Гарри и с улыбкой протянул: — До меня тут доходили слухи, что ты активно меня искал. Алек рассмеялся. Он обожал эту привычку своего брата. — Я почему-то был уверен, что с тобой что-то случилось. Даже Патронус послал. — Я похож на умирающего? — Гарри с улыбкой посмотрел в глаза своего близнеца. — Не особо, — со смущением признал Алек. — Но тогда мне почему-то казалось, будто я теряю тебя. — Вот как, — задумчиво почесал затылок Гарри, бросив неожиданно цепкий взгляд на брата, после чего весело рассмеялся: — Как хорошо, что у меня такой заботливый братец!       Позже, вдыхая дым сигареты возле распахнутого окна своей комнаты, Гарри задумчиво сверлил взглядом полную луну на ночном небе и раскладывал по полочкам новые факты. Алек оказывается тоже чувствовал эту цепь, что связывала их. И разрушать похоже не собирался. Напротив, Избранный был готов сделать что угодно ради этой цепи, что связывала его с братом узами не менее крепкими, чем те, что связывали некогда Неа и Ману*.       Широко улыбнувшись, Гарри облизнулся. Как Ной, он отчего-то был в восторге. Эта привязанность теперь обрела новые границы и это не могло не будоражить. Хотелось испытать их прочность, найти слабые места. Он жаждал испытать крепость этой цепи и довести Алека до края. Заставить напасть на себя, сломать.       Впервые Джойд настолько отчетливо понимал Роад. Всей своей сущностью он жаждал вцепиться в Алека и разорвать его тело, не тронув при этом душу. Даже мысли об этом доставляли ему удовольствие и он чувствовал, как дрожит его тело в предвкушении. Испытает ли он то же наслаждение, когда реализует свои планы?       Выбросив в открытое окно сигарету, Гарри прижал к лицу раскрытую ладонь и безумно рассмеялся. Пространство вокруг тела смеющегося Ноя искривилось, но самого Апостола это не волновало. Он блуждал в мыслях, поглощенный ими почти полностью. Лишь когда на вторую руку, которой он опирался на подоконник, приземлилась темно-фиолетовая бабочка, Джойд оборвал свой смех и замолчал, любуясь тизом на своей руке. — Я думал, что контролировать себя будет легче, — пробормотал Гарри себе под нос и, отстранив руку от лица, ласково погладил кончиками пальцев явно довольно тиза. Спустя несколько дней. Где-то в Малфой-меноре — Что значит рожает? Ещё рано! Срок только через две недели!       Люциус Малфой пришел в ужас и восторг одновременно. Его драгоценная невестка и гораздо более драгоценный внук, будущий Лорд Малфой. Вскочив из-за рабочего стола, Люциус побежал в покои невестки, по пути расспрашивая слугу: — Кто там сейчас находится? — Два колдомедика, ваш сын и будущая нянечка вашего внука. — Драко там? — невольно удивился Люциус и, забегая в покои, буквально подлетел к лежащей на кровати невестке, отпихнув по дороге сына, занимая его место рядом с рожающей женщиной: — Всё будет хорошо, моя дорогая. Не забывай про дыхание.       Драко, оттолкнутый в сторону собственным отцом, поморщился от злости, которую словно волной смыло, когда в воздухе раздался крик младенца. Он словно проник в глубины всей сущности Драко, заставляя нечто, беспокойно спавшее там до этого, пробудится ото сна окончательно. Улыбнувшись какой-то сумасшедшей улыбкой, новоиспеченный отец прошептал слово, имя, вертящееся у него на языке. Имя, которое во снах ему шептала безликая фигура во тьме. Его имя. — Дизайяс…       Не обращая внимания на темные пряди волос, упавшие на глаза, Драко подошел к жене, держащей на руках что-то багровое и сморщенное с белыми волосиками на голове, и поцеловал её мокрый от пота лоб. Когда Астория подняла на него свой измученный, но счастливый взгляд, Драко от всего сердца поблагодарил её: — Спасибо за сына, дорогая. — Кто ты такой? — разгневанно прошипел Люциус, который с ужасом осознавал, что, как и все, кроме Астории и новорожденного, не может пошевелиться. — Я ваш сын, дорогой лорд Малфой. Разве вы не узнаете меня? — улыбнулся Драко.       Сейчас, когда магия рода укрепляла защиту на новорожденном наследнике Малфоев, впервые в своей жизни Драко чувствовал себя свободным и, сделав глубокий вдох, погладил одной рукой по волосам жену, прижимавшую к себе с улыбкой их сына, а второй поправил пеленку, в которую был укутан младенец, после чего позволил тьме внутри себя выйти наружу. Драко поднял на отца взгляд и лорд Малфой с ужасом увидел на незнакомом лице человека, назвавшегося сыном, желтые глаза. Такие же, какие были у всех Ноев. — Ты не мой сын… — У семейства Блэк иногда рождались дети с даром метаморфа, способные менять свою внешность, — со спокойной улыбкой пояснил Драко. — Вы знали, отец, девушку из какой семьи брали в жены. Я всю жизнь скрывал от вас и окружающих правду. Я ведь не лгу, дорогая? — Да, — призналась Астория, с волнением смотря на пожелтевшие глаза супруга. — Я знала, что Драко прячет свою внешность, чтобы не расстроить родителей. Мы боялись, что наш сын родится с темными волосами, но хвала Магии этого не случилось. Драко посмотрел на спящего младенца и признался: — Я знал, что он родится наследником рода и будет обладать для этого всеми чертами. Мой дар метаморфа начал сбоить, когда у плода зародилась магия и теперь я чувствую, что больше не владею им. Я свободен, — Драко широко улыбнулся: — Впервые я так рад этому. Нет, не надо так напрягаться, отец. Когда мой сын родился, внутри меня что-то встало на место. Словно главный ингредиент для зелья наконец-то оказался там, где должен. Я не уверен, но кажется я что-то вспомнил. Что-то важное и… — Рад, что ты не меняешься, — раздался знакомый всем присутствующим голос. — Всё так же любишь трепать языком. — Тики? — вдруг тихо спросил Драко и с удивлением потер переносицу. — Гарри… — Первый вариант тоже был верным, — признал радостно скалящийся в дверях Третий Апостол. — Ты действительно не только пробуждаешься, но уже начал вспоминать. — Поттер? — воскликнул Люциус, который всё ещё не был в силах пошевелиться. — Что ты здесь делаешь? — Я по просьбе Графа слежу за пробуждением Дизайяса.       Услышав знакомое имя, Драко невольно дернул пальцами рук и повинуясь его мимолетному желанию, конечности колдомедиков начали выкручиваться в стороны, после чего с громким влажным хрустом ломаться. Всего за несколько секунд на месте магов, принявших роды, остались лишь тела, больше похожие на груды перемолотого мяса с осколками костей, а сам Драко удивленно и с каким-то безумным восторгом смотрел на последствия своих желаний. — Пошли, Драко. — Это… я? — воскликнул пробуждающийся Ной и Гарри кивнул: — Великолепно! — Я счастлив, что ты и в этот раз приходишь в восторг от подобного зрелища, — усмехнулся Гарри. — Теперь отпусти лорда Малфоя и ту дамочку, что уже минуты две находится в обмороке, и пошли. — Куда? — К нашему дорогому тысячелетнему Графу разумеется. Роад одолжила мне ключ.       Почувствовав, что может двигаться, Люциус резко вскочил на ноги и, развернувшись, увидел, как кожа Гарри Поттера сереет, а зеленые глаза становятся желтыми. Поттер протягивает его сыну руку и тот послушно принимает её. Легкий шаг в сторону и Драко получает толчок в спину, падая в непонятно откуда появившуюся посреди комнаты дверь, а сам Гарри широко улыбается Люциусу, показывая два ряда острых и длинных клыков. — Радуйтесь, Люциус. Ваш сын приведет род Малфой к величию. В прошлом воплощении, если мне не изменяет память, он был министром страны. У него большой опыт в политических интригах. Используйте это. — Драко вернется? — с волнением спросила Астория, прижимая к себе ребенка. — Конечно вернется! — Гарри усмехнулся: — Он всегда питал слабость к игре в свою семью. Только не забывайте, что его настоящая семья — это мы.       Развернувшись, Гарри направился было к двери, когда сквозь него пролетел зеленый луч убивающего проклятья. Замерев, Ной повернул на несколько секунд голову назад и, посмотрев на бледного от ужаса и гнева Люциуса, улыбнулся, после чего вновь продолжил идти. — В твоем Ордене Феникса знают, кто ты или Тысячелетний Граф играет сразу за обе фракции? — Спросите у него сами, — пожал плечами Гарри. — Это тысячелетие определенно начинается веселее, чем предыдущие.