Афоризм

♫ Edmund Butt — Jem Walker Дверь открылась. И они уставились друг на друга. Затем, очень медленно, они шагнули внутрь, в маленькую квартирку, где все возможные комнаты были впихнуты в одну. Цзянь И уселся в кресло, на котором валялись носки, а рядом с подлокотником торчал старый пакет чипсов. Чжэнси сел на край кровати, потер ладонями бедра и какое-то время словно боялся моргнуть. Он сглотнул, и Цзянь И услышал громкий сухой щелчок. — Где ты был? — Да так, много где, — Цзянь И пожал плечами, оттягивая резинку на запястье. Он купил ее недавно, и она пока еще не растянулась, поэтому красными отпечатками врезалась в кожу. — Там, сям. Побывал на Мауи. Там красиво. Потрясающие ураганы. В Уэльсе тоже по-своему здорово. Был там когда-нибудь? В России холодно и никто не улыбается. А еще Прага — язык у них странноват, конечно, зато какая архитектура. Ты знал, что… — Где. Блядь. Ты был. Цзянь И кашлянул и потер шею. — Эм. Я вообще-то как раз рассказывал. — Я искал тебя. Много месяцев. Целый год. Думал, что схожу с ума. Думал, что я тебя выдумал. Учителя ничего не говорили — ничего не знали. Твоя мать просто исчезла. Я думал… я думал, что ты мертв. Стон. Простыни зашевелились. Почему простыни шевелились? — Кто это? — Никто. Она никто. — А, черт, — Цзянь И встал и провел рукой по волосам. Они сильно отросли, но он решил, что Чжэнси должно понравиться. Только сейчас он начал осознавать, что, возможно, не стоило делать что-то только потому, что кому-то другому это понравится. Даже если этим кем-то был он. — Это была… ошибка. Не стоило мне приходить сюда. — Нет, — Чжэнси тоже поднялся, протянул руку, и она почти коснулась рубашки Цзяня, но все же остановилась в паре миллиметров. Это пространство, пусть и микроскопическое, о многом говорило. — Нет, стоило. Ты должен быть здесь. Просто… подожди минуту, ладно? Дай мне избавиться от нее. Подожди. Пожалуйста. Он подождал, зашел в маленькую кухню, в которой не было никакой посуды и не помешало бы сделать уборку. Включил кран — просто чтобы не слышать их разговора. Ему было непривычно неловко слушать смущенное бормотание девушки, шорох простыней и отрывки фраз Чжэнси, произносимых с торопливой настойчивостью. А возможно, эта неловкость всегда присутствовала между ними, и Цзянь И просто предпочитал ее игнорировать, потому что так было проще. Когда он ее не игнорировал, он начинал плакать и хлюпать носом, а Чжэнси смотрел на него так, словно ему хотелось сбежать. Поэтому он притворялся, что никакой неловкости не было. Но сейчас даже собственные конечности казались ему чужими и неуклюжими, и куда вообще люди обычно девают руки? — Она ушла, — сказал Чжэнси. — Да, я заметил, как ты только что выставил полуголую девушку за дверь. — Она переживет, — в его словах отчетливо слышалось непроизнесенное «Все рано или поздно переживают». Они оба стояли, и лицо Чжэнси выражало какое-то отчаяние. Какое-то… Цзянь И не знал, как это назвать. Как будто он ждал чего-то. Как будто его глаза метались по лицу Цзяня в поисках чего-то. Может, его прежнего? Может, в ожидании, что он вновь исчезнет? Может, он просто пытался понять, реально ли все происходящее. — Хочешь… Хочешь сходить поесть куда-нибудь? — Сейчас четыре утра. — Ты ведь здесь. Должен же кто-то еще не спать и готовить. Где-нибудь. — А помнишь то местечко на Донгменг? Оно еще работает? — Возможно. Я там не бывал уже… много лет. Оно работало. Двое мужчин в помятых костюмах громко чавкали, поедая лапшу. Группа подростков, которым вообще-то следовало бы быть в кровати, увлеченно показывали друг другу что-то недавно опубликованное в сети. И они вдвоем. Цзянь И задумался, как видели их другие — мужчины в старых костюмах и с многодневной щетиной на лицах и дети, которые очень напоминали их самих в прошлом, разве что они смотрели друг на друга чаще, чем в телефоны. Кухня представляла собой самодельный стол под брезентовым навесом, огонь шипел в походных печках, в которых заканчивался газ, но на улице было довольно тепло, и птицы пели, готовясь к рассвету. Изредка проносились машины, периодически мимо кто-то проходил или проезжал на велосипеде, тени от фонарей мелькали на тротуаре, и Цзянь И никак не мог понять, что люди вообще делают на улице в четыре часа утра. Женщина за «кухней» кивнула им, они сели на скамью и какое-то время ничего не говорили, просто рассматривали прохожих и старались не смотреть друг на друга, и Цзяню почти что захотелось иметь в руках телефон, чтобы была возможность пролистать пустые чаты и соцсети без сообщений, обновлений и контактов. — Ты не голоден? Цзянь И протянул ему меню. Оно было заламинировано, но в углах покрытие отставало от бумаги, а текст и фотографии были заляпаны жиром и остатками еды. — Буду то же, что и ты, — ответил он. Он соскучился по еде, по густым и соленым супам, по посредственным десертам, по рыбе, из которой он мог часами старательно выковыривать косточки, чтобы попробовать маленькие кусочки плоти и порадоваться этому скромному достижению. — Суп? — предложил Чжэнси, пробежав глазами меню. Вообще-то в нем было всего пять позиций — четыре, если не учитывать нацарапанное шариковой ручкой «жареный угорь». — Хорошо. Только я не люблю… — Побеги бамбука. Да, я помню. Цзянь И сглотнул и уставился на спину Чжэнси, когда тот встал, чтобы сделать заказ женщине на «кухне». Его плечи стали шире — хотя они всегда были шире его собственных. А еще раньше он был выше, но Цзянь И пока не понял, до сих пор ли это так. Со времен средней школы Цзянь И не слишком изменился, лишь заострились черты лица, а запястья стали казаться тоньше, и вены на руках теперь проступали отчетливее. Казалось, что он уменьшился, а Чжэнси вырос. Стал старше. Интересно, а Чжэнси не показалось, что он стал выглядеть иначе? — Я взял тебе пиво, — сказал Чжэнси, ставя бутылки на стол. — Не знал, что ты будешь. — Я не пью. — О. Тогда давай закажу… — Да нет, все нормально, — Цзянь И обхватил бутылку. Она была слегка теплой, а наклейка — влажной, так что он просто сидел и мирно отскребал ее. — Не заставляй себя пить это. — Можешь забрать себе, когда допьешь свое. Чжэнси нахмурился, но все же поднес бутылку к губам и сделал большой глоток. Цзянь И наблюдал за тем, как напиток движется по его горлу, а мышцы по бокам шеи сокращаются. — Так, — произнес Чжэнси, вытирая рот тыльной стороной ладони и оставляя на ней влажный след, который блеснул в оранжевом свете фонарей, — с каких это пор ты не пьешь? Цзянь И пожал плечами. — Бросил, когда понял, что по пьяни всегда творю глупости. Да и вкус никогда особо не нравился. — Разумно. — В моем стиле. Слова повисли в воздухе, и Цзянь И чуть улыбнулся, а Чжэнси лишь закатил глаза, покачал головой и сделал очередной глоток. Подошла повар и поставила на стол суп и миски с рисом. Это была довольно незатейливая еда, как на вид, так и на вкус, и Цзянь И чувствовал, как в горле встает комок, пока опустошал миску. Поэтому, когда принесли добавку, свою благодарность он выразил лишь кивком. Чжэнси ел очень медленно. Он всегда делал это неторопливо, со странной дотошностью относился к церемонии принятия пищи, но на этот раз к тому времени, как Цзянь И прикончил вторую порцию, он едва прикоснулся к первой. — Хочешь мое? — спросил он. Честно говоря, ему уже кусок в горло не лез, но Чжэнси смотрел на него так, что он был просто не в силах отказать ему в чем бы то ни было, даже в предложении съесть его еду. Чжэнси подвинул к нему миски, и именно в этот момент Цзянь И обратил внимание на его руки. Он потянулся к ним, не думая, по привычке, и с удивлением отметил, что Чжэнси не отдернул их в ту же секунду, как делал обычно. — Ты до сих пор дерешься? — тихо спросил он. Костяшки пальцев под его ладонями были опухшими, исцарапанными, покрытыми шрамами. Лишь тогда Чжэнси отстранился и спрятал руки под стол, как будто Цзянь И не мог их там увидеть и, следовательно, разглядеть. — Больше некому вытаскивать меня из неприятностей, так ведь? После этих слов Цзянь И, возможно, почувствовал какую-то боль в душе, какую-то вину, но своим видом никак не выдал этого, а лишь моргнул. — Скорее все было наоборот, разве нет? Помнится, ты удерживал меня за воротник рубашки куда чаще, чем я тебя. Если уж на то пошло, ты обычно ввязывался в драки из-за меня. Чжэнси издал задумчивый звук и запил его пивом. — Да, так точнее, — сказал он. — Не знаю, правда, как я мог забыть, что ты бываешь таким говнюком. — Видимо, ты просто не замечал — слишком был занят драками из-за меня. Что вообще-то о многом говорит. — О том, что я был идиотом? Да уж. Это я понял четко и ясно. Цзянь И передал ему нетронутое пиво, решив, что так будет справедливо, раз уж он съел всю еду Чжэнси. Другая бутылка опустела, и через зеленое стекло преломлялся оранжевый свет. — Ты понял, о чем я. — Вообще-то нет, — ответил Чжэнси. Что-то резкое начало закрадываться в его голос, Цзянь И как раз гадал, когда же это случится. — Я совсем не понял, о чем ты. Так что если желаешь меня просветить, я весь внимание. — Ха… — произнес Цзянь И — скорее вздохнул, чем усмехнулся. Выдох. Ухх. С чего же начать? — Думаю, мне следует извиниться. — Да неужели? — Чжэнси, я не… Я не планировал ничего из этого. Даже не знаю, что тебе сказать. — Это не извинение. А если извинение, то получилось хреново. Цзянь И сглотнул. Он перевел взгляд на кучку мокрой бумаги, содранной с бутылки, на пропитанном пивом, маслом и птичьим пометом столе. Ему захотелось вымыть руки. Он посмотрел на Чжэнси, который вновь прожигал его этим взглядом. Ищущим. Абсолютно непонимающим. Как будто он никогда в жизни не видел ничего менее понятного, чем Цзянь И в этот момент. Вполне возможно, последнее было не так уж далеко от истины. — Куда ты ушел? — прошептал он. — Я везде тебя искал. Ждал тебя. Я так долго ждал. Цзянь И сглотнул, стиснул зубы и отвел взгляд. — Все вокруг говорили мне прекратить. Все говорили, что мне пора сдаться. Что мне стоит просто забыть о тебе. — Чжэнси… — Они были правы? Стоило? — А ты это сделал? — Что? — Ты сдался? — А ты как думаешь? Цзянь И подумал, что когда он пришел домой к Чжэнси, в его постели была девушка. Подумал, что вернулся в его жизнь словно бы совсем некстати — как будто Чжэнси отрезал от себя какую-то часть, оставил ее позади и даже не предполагал, что ему придется к ней вернуться. Но еще он подумал, что Чжэнси вовсе не обязан был заставлять ту девушку уйти, выталкивать ее за дверь быстрее, чем она успеет застегнуть рубашку, господи боже, и что он не стал бы звать его в забегаловку, в которую они часто ходили в школьные годы, только чтобы поесть суп, который на суп-то не был похож и к которому Чжэнси даже не притронулся, и выпить пива, которое Цзянь вообще не пьет, в четыре, блядь, утра. — Черт, — прошептал он и прижал ладони к лицу с такой силой, что перед глазами вспыхнули искры. Когда он вновь поднял взгляд, он увидел, что Чжэнси плачет, его глаза покраснели, а зубы закусили нижнюю губу почти до крови. Он не мог вспомнить, когда последний раз видел его плачущим, и чувствовал себя так, будто видит что-то, чего не должен видеть. Как ребенок, когда видит, как целуются взрослые, и оба — он знает — в браке, но не друг с другом. — Чжэнси, — произнес Цзянь И. Он наклонился над столом и просто смотрел на него. А Чжэнси пялился куда-то вверх, и в его глазах отражался свет, и Цзянь И отлично видел, что они полны слез. — Сиси. Чжань Сиси. Чжань Сяоси. — Иди ты на хер, Цзянь И. Цзянь И сглотнул. — Серьезно? Потому что я могу уйти. Если ты правда этого хочешь. — Не смей, блядь, никуда уходить. Цзянь И кивнул, хотя и слегка озадаченно. — Хорошо. Я могу это сделать. Наверное. — Даже не думай пропадать у меня из виду. — Может, в таком случае посмотришь на меня? Потому что я вообще-то могу исчезнуть, пока ты пялишься на звезды. — Звезды не могут лгать, — сказал Чжэнси. — Не могут исчезнуть. — Вообще-то могут. И исчезают. Каждый раз, когда восходит солнце. — По крайней мере, это запланировано. По крайней мере, ты предупрежден об этом заранее, — он встретился с ним взглядом. Он уже не плакал, но выглядел очень несчастным, и это просто разрывало сердце Цзяня. — По крайней мере, у тебя есть время подготовиться к тому, насколько это будет больно.