Alter ego

Абстерго. 23 октября 2016 года

Мужчина сидел на кровати. В пустой комнате было тихо, слишком тихо, будто он был в воздушном каменном мешке, где факт существования постороннего мира отсеивался разумом, как нечто фантастичное. От напряжения закладывало уши, способность «слышать» была уже не нужна, и все чувства переключались на нечто другое. Теперь он чувствовал под руками хлопковую ткань простыни. На ощупь она была никакая — холодная, гладкая, как и все в этой комнате. Гладкие белые стены, стекла, двери, потолки. Это место не имело души, но умело очень хорошо вытягивать ее из него. Раньше Каллум думал, что у него нет души. До его официальной смерти, до того, как он попал в тюрьму, мужчина был уверен в том, что его душа пропала в тот момент, когда он увидел смерть матери, но теперь он осознал, что это не так. У него была довольно сильная душа, подкованная принципами, силой, способностью видеть и слышать. Даже способностью сомневаться. Как оказалось, не каждый человек это мог. Другие лишь слепо следовали за своими хозяевами, как стадо баранов, понукаемых палкой, но он был из тех людей, которые подвергали сомнению даже свою мысль. И сейчас Каллум подвергал сомнению факт существования одной личности, которая преследовала его в отражениях, являлась к нему во снах и шептала на ухо странные слова. Он сходил с ума, четко осознавая, что этого не может происходить. Он не мог видеть в стекле фигуру в капюшоне, не мог слышать и понимать испанскую речь, не мог бороться так, как делал это его предок. Кем же он был? Сжав в пальцах гладкую хлопковую ткань, мужчина вдруг почувствовал что-то иное. Он почувствовал другую ткань — жесткую, практически царапавшую ладонь деревянными нашивками, под этой тканью билось жизнью чье-то тело. Кончиками пальцев он ощущал накрахмаленный ворот, а на запястье чувствовался кожаный ремень клинка. Мгновение, и тонкий звук выскользнувшего лезвия дернул разум долей удовольствия от совершенного убийства. — Черт, — разжав ладонь, Каллум резко встал с кровати и сделал пару шагов до идеально ровной белой стены. Слева стекло, справа дверь — два ложных выхода, которые вряд ли его спасут. Ощущения постепенно успокаивались, удовольствие терялось в тянущемся напряжении, а чувство свободы тонуло в остром чувстве тревоги. На секунду он пожалел, что позволил себе потерять это мгновение, но вовремя понял, что это не дало бы ему спокойствия. Смысл наслаждаться иллюзией. Наконец, когда последние остатки чувств ушли, вновь настал ложный покой. Разум уже знал это чувство — будто он был приговорен к смерти. Возможности выбраться не было, приходилось ждать, когда испанская тварь поднесет огонь к веткам, и под ним вспыхнет пожар. Только вот в том месте, где он стоял, не было ни костра, ни испанцев. Были лишь тамплиеры и их Абстерго. Ситуации были схожи, и разум решил переплести два мира. Сохранить свой разум было трудно; знать, что ты не сходишь с ума — практически невозможно. — El mundo fuera de la conciencia*, — глухой голос, раздавшийся со стороны, заставил Каллума зажмуриться. Это происходит опять. Как ему сказала София, это был эффект Просачивания. Тогда почему этот голос был таким реальным? Почему этот убийца из пятнадцатого века разговаривал с ним? Не желая слушать его, Каллум сосредоточился на нервном свисте в ушах. За пару мгновений напряжение возросло до предела, отчего он перестал слышать даже свои мысли, закрывая уши руками и, сжав зубы, зарычал. Секунду спустя рядом послышался смех. Несмотря на то, что слышать его Каллум отчаянно не желал, глухой смех с легким испанским акцентом в голосе мужчины принес толику спокойствия. Агилар даже умел смеяться как-то по-особому, по-испански. Так мог смеяться только человек, который держал в руках жизнь и не единожды обрывал ее. — Еl mundo fuera de la conciencia, — вновь произнес он, находясь за стеклом, из-за этого голос показался немного приглушенным. Каллум сжал кулаки и выдохнул. Может быть, так и правда будет проще — сдаться. Хотя бы он будет это контролировать. Попытается. — Что это значит? — свой голос показался мужчине тихим и каким-то неуверенным. Скорее всего, из-за того, что в комнате стояли камеры, которые следили за каждым его шагом. Но Каллум знал, что это было не только из-за этого, ведь он разговаривал с тем, кто умер пять сотен лет назад. В лучшем случае. В худшем — Агилар смог нажить себе довольно много врагов. Ответа не последовало, но вместо этого Нерха прошел через стекло и остановился рядом с ним. От него веяло холодом, серой и ароматом дикой цветущей груши. Этот запах Каллум знал с детства. Рядом с его домом одна старая женщина выращивала дикую грушу, и было совпадением, что Агилар пах также. А еще он пах пылью и землей. Странный аромат для мужчины, но привычный для ассассина. — Хватит бороться со мной, я тебе не враг, — Агилар окатил своего родственника холодным взглядом. Он не жалел его, не завидовал ему. Каллум даже не понимал, что этот взгляд обозначал, а значит, это были те чувства, которые ему еще были неведомы. — Твой враг там. Нерха показал рукой на половинку черного шара камеры и Каллум поднял взгляд. Охранники и вся эта долбаная организация. Безусловно, они были врагами, но какая выгода давно погибшему предку, который существовал в этой комнате только лишь как его воображение? Он был даже не приведением, он был ничем. — Уничтожь их, — Агилар напал на него, не предупреждая, ударяя точными выверенными движениями по жизненно важным точкам, не медля ни секунды. Каллум только успел увернуться, лишь инстинктивно отбивая первые два удара, а потом он вспомнил, что это его воображение и пропустил очередь из сильных ударов, которые отбросили его к стене. Этот оживший воображением предок умел быть материальным, когда нужно. Отчего, уделив ругательству пару секунд, Каллум набросился на Агилара, атакуя его так, как он привык это делать всегда, разбираясь со своими врагами в переулках. — Почему ты?.. — Не говори, — Нерха увидел слепой удар мужчины и одновременно повернул голову в сторону, блокируя удар и отводя его в сторону, ударяя кулаком в открытую шею, не замечая, как Каллум согнул руку в локте и рывком ударил его в предплечье, вторым ударом отправляя в сторону от себя. — Думай. Каллум разозлился, он дрался с невидимым врагом так, что получал из пустоты нехилые удары в челюсть. Либо он сошел с ума, либо его чем-то накачали. После странного устройства в шее, он предполагал второе. — Я не плод твоего, безусловно, больного разума, — Агилар даже не усмехнулся, продолжая работать руками, оттесняя мужчину к стене и выбрасывая кулаки в его лицо, не доставая до стены каких-то пару сантиметров. В такие моменты Каллум контратаковал его, практически удачно, если бы у того было материальное тело. — Я воспоминание. Тогда почему воспоминание прекрасно знает про компьютерную технику и знает, что такое камера видеонаблюдения? Слишком уж плод фантазии был разумен. — Тебе так важно это знать? — Агилар не насмехался над ним. Видимо, понимал, что делать это будет опасно, тогда Линч точно поймет, что сошел с ума, а им обоим это не поможет. — Потому что это ты возродил меня. Я не могу знать больше, чем ты, но и ты не знаешь больше, чем я. И как это понимать? Каллум с размаху впечатал кулак в лицо ассасина, лишь спустя полсекунды понимая, что Агилар пропал. Не насовсем, лишь переместился ему за спину и практически успел ударить его по шее. Как бы низко со стороны это смотрелось. — Ты открываешь для себя не только свою жизнь, но и мою. Ты должен познать все, что знаю я. Чем больше я даю тебе информации, тем больше из нее ты можешь использовать для себя, — Агилар впечатал кулак в грудь мужчины, которого отбросило невидимой силой в стену, и тот прижал руку к груди. Для воображения, оно слишком хорошо умело приносить ему боль. — Тебе нужно тренироваться, ты слишком долго отдыхал в тени, я в твоем возрасте уже убивал тамплиеров, а ты мало того их не уничтожаешь, так еще и живешь у них, как домашний питомец. Жалкое зрелище. Если мой потомок докатился до такого, то лучше бы я умер. Агилар отошел от Каллума и начал исчезать, повергнув мужчину в смятение. Он так долго хотел, чтобы тот ушел, что в тот момент, когда призрак начал делать это, он успел пожалеть. Но лишь на секунду, которая ничего не решила. Оставшись в камере один, Каллум встал и вновь услышал голос предка, который произнес фразу на испанском, теперь он понял ее смысл, она означала «Мир вне сознания». Агилар предлагал ему свою помощь только после того, как Линч сможет увидеть мир его глазами. Вне своего сознания.