25 октября 2016 года
Каллум вновь был в своей камере, называть ее комнатой можно было лишь с натяжкой, и вырисовывал на бумаге лицо инквизитора. Художник из него был тот еще, рисунками можно было пугать детей, зато в четком профиле ясно угадывался Торквемада. Рисовать его было сплошным удовольствием — даже если дрогнет рука, страшнее инквизитор не станет, природа и так поглумилась над ним. Ему нравилось рисовать, и только после посещения Анимуса он понял почему. Во время рисования он, если говорить простым языком, неосознанно выходил из своего сознания и забирал из воспоминаний предков лица тех, кто оставил след в их жизнях. А Торквемада наследил Агилару довольно сильно, поэтому именно его портрет частенько присутствовал на стенах его тюремной камеры. — Muchos honores*, — раздалось над ухом, и Каллум хмыкнул, практически ожидая, когда появится Агилар, — рисовать его. — Ну как же не запечатлеть момент страха, — мужчина с легким презрением оглядел свое творение и повесил его на стеклянную стену, прилепив рисунок обрывком скотча так, чтобы видеть лишь чистый листок. А так же добавил с десяток других, развесив их вокруг главного портрета, успев различить презрительные взгляды охранников. Те увидели одиннадцать устрашающих картин из его прошлого и, видимо, они не слишком им понравились, отчего мужчина едва дернул губами и подмигнул. — Нужно же как-то разнообразить их рабочие будни. — Multa**, — одобрительный хриплый голос поднял самооценку, и Каллум увидел в отражении лицо ассасина, который дернул губами, и в тени капюшона сверкнули карие глаза. Определенно, ассасину нравилась его подлая месть, а за идею наклеить устрашающие рисунки наоборот он получил целый одобрительный кивок. — Но может, ты займешься чем-то более полезным, чем вызывать у охранников кошмары. — Тебе ли не знать, как кошмары бывают прекрасны, — Каллум оскалился и посмотрел на надзирателей, которых явно напрягало то, что он разговаривал с пустотой. — А для вас я еще нарисую. Обернувшись к ассасину, мужчина увидел, что Агилар исчез, и в этот момент искренне расстроился, но, услышав ругательства на испанском, обернулся. Нерха проник через стекло и находился в будке, рассматривая экраны мониторов. «Что там?» Понимая, что говорить такое вслух не стоило, мужчина осмотрел лицо ассасина, но кроме сжатых губ ничего разглядеть не мог. Понимать Агилара ему было трудно, оставалось уповать на редкие исключения, когда сам убийца давал ему ответы на его вопросы. — Очень интересно, — Нерха задумчиво кивнул сам себе, осматривая экраны столь пристально, будто это была карта, которую он должен был запомнить. В какой-то момент Каллум подумал, что, вполне возможно, она там и была. — Нет, не карта, другие комнаты, где сидят ассасины. «И зачем они тебе?» Нерха поднял убийственный взгляд, отчего даже тень от капюшона не особо спасла от холодного взора ассасина, который не ответил на его вопрос и продолжил смотреть на экраны, осматривая панель управления и запоминая, на что охранники нажимали, чтобы переключить изображение. Протянув руку, Агилар накрыл пальцы мужчины и просочился сквозь них, начиная управлять запястьем и ненавязчиво нажимать на кнопки. Каллум все видел и чувствовал, а потому был поражен тому, что умел ассасин. Пока он привлекал внимание, Агилар экспериментировал с эффектом Просачивания. «Как ты это делаешь?» — Ты похож на ребенка, — Агилар не дернулся, небольшим усилием поддерживая в теле спокойствие, чтобы случайно не передать охраннику чувство тревоги и опасности, и не «разбудить» его, иначе такой фокус уже не пройдет. — Если я знаю, что я не живой, зачем мне мыслить, как человек и ходить через дверь. Я даже когда был живой, через дверь не больно ходил. «Я заметил, — Каллум дернул уголком губ, пристально наблюдая за Агиларом, замечая, как охранник повел плечом, явно чувствуя некий дискомфорт. И практически через секунду, его внимание переключилось на экран, и тот нахмурился. В этот же время Нехра с шипением одернул руку, понимая, что это эффект Просачивания был временный. — Что узнал?» — Рядом с тобой заперты очень сильные ассасины, — Агилар прошел в камеру к своему потомку, и тот развернулся к нему. «И как ты это узнал? Увидел их потенциал через камеру?» — мужчина дернул бровью, готовый поверить во что угодно. Но поверить не до конца, а секунды на два-три, чтобы после в прах раскритиковать эту теорию. — Один из них показал этот жест в камеру, — Агилар согнул указательный палец и мизинец, выставив средний, отчего Каллум еле сдержал смех. «Ты прав, они очень сильные ассасины. А другие?» — В данный момент избивали охранников и делали это весьма искусно, — Нерха как-то довольно улыбнулся. — Тебе тоже стоит. Каллум прошел до кровати и сел, беря новый листок и карандаш. Он уже начал понимать, что пока он не доберется до Яблока, покидать это место будет бесполезно. За ним начнется охота и ему нигде не будет спокойствия, да и сам он не будет знать местонахождение артефакта. — Найдешь — никому не отдавай, — нравоучительно сказал Агилар. — Многие ассасины отдали за это жизнь, у них, как и у тебя, это в крови. Каллум едва заметно кивнул, он не дурак, слишком уж подозрительно выглядело то, что он видел. Огромная компания пыталась найти одно-единственное Яблоко забытое в веках, и у него одного было воспоминание, которое открывало это место. Столько стараний ради одной реликвии, если это и не было помешательством, то носило отнюдь не благотворительный характер, и помогать людям они явно не хотели.* * *
Когда в следующий раз он оказался в Анимусе, все вышло из-под контроля. Длань сломалась, но, несмотря на это, воспоминания предка были перед ним, как на ладони. Он видел прошлое, смотрел на мир глазами Агилара, думал, как он, поступал, как ассасин и прекрасно знал цену жизни. И ему начинало это нравиться, он чувствовал, как внутри открывалась душа, будто осознавал свое предназначение. Еще никогда у него не было такого дикого удовольствия от того, что он знал смысл своей жизни, и многих других. В тот момент, когда предки выстроились перед ним в круг, разум затопила такая сила духа, что сломить его было попросту невозможно. Никакая боль не заставит его признать свои ошибки, он принял клятву быть ассасином, и он будет беречь каждую нелегкую жизнь предков и выносить из них уроки. В тот знаменательный миг, когда братство ассасинов из прошлого и настоящего воссоединилось, у Абстерго не было и шанса выжить. Они взращивали зверей, рассовав их по клеткам, держали в узде, кормили и обучали. Особо диких ломали, другие же выживали и становились сильнее. Собравшиеся в комнате Анимуса ассасины были самыми сильными. Новое братство возрождалось. — Я помогу, — Агилар был рядом. Он не отходил от своего потомка ни на шаг, и только Каллум мог его видеть. — Буду с тобой, чтобы ты не накосячил. — Откуда таких слов нахватался? — мужчина усмехнулся, вырубая охранника точным ударом в глотку. — Я же связан с тобой, или ты забыл? — Агилар увидел, что один из тамплиеров целится в Каллума арбалетной стрелой, отчего быстро подошел к тому и схватил за запястье, одергивая в сторону. Стрела сорвалась, но охранник промахнулся, убивая своего же. Кэлл сделал вид, что не заметил, продолжая драться и находя в этом особое удовольствие, комбинируя удары и видя, как рядом искусно сражались его соратники. — А поблагодарить? — ассасин хмыкнул, появляясь за спиной. — Спасая мою жизнь, ты спасаешь себя, так что, фактически, ты только что спас себя, а благодарить тебя за эгоизм я не хочу, — мужчина успел увидеть прищуренный карий взгляд, стреляя из лука прямо в голову Агилару, который не слишком испугался, просто пропустив стрелу через себя, оборачиваясь и замечая, как охранник завалился на пол со стрелой промеж глаз. — Видел? — практически самодовольно спросил он. — Нет, у меня же нет глаз на затылке, — Нерха коварно усмехнулся, продолжая помогать потомку бороться. Когда врагов не осталось, они получили свободу. Кто-то из ассасинов сел за компьютер и начал собирать всю информацию, которая могла бы пригодиться, другие же разбрелись по зданию вытаскивать собратьев. Услышав гул самолета, Линч полез наверх, вылезая на крышу и провожая самолет многозначительным взглядом. — Куда они полетели? — мужчина подошел к самому краю, чувствуя за спиной Агилара. — В Испанию, — ассасин встал на самый край. — За Яблоком. — Мы должны успеть раньше, — Каллум нахмурился и сжал губы. Ему не нравилось то, что для всех хоть он и был ассасином, он в тоже время будет и предателем, раз он указал путь к артефакту. И, пока он не заберет его, все так и будут думать. Включая его самого. — Не сможем, да и бесполезно просто так за ними гоняться, нужно продумывать свои действия, — нравоучительно сказал предок. — Они глупцы, они подвержены человеческим эмоциям больше, чем думают. Заполучив Яблоко, они захотят похвастаться им перед всем миром. Ищите то место, где соберется Совет. Во все времена у них был Совет, очень сомневаюсь в том, что они перестали жить без понуканий старейшин. Каллум кивнул, видя, как предок расставил руки в стороны, явно намеренный прыгнуть в пустоту, отчего ему самому показалось, как сердце дернулось от легкого страха. — Ты обещал, что будешь со мной, — напомнил убийца, смотря на темный капюшон с блестящими золотистыми нитями. — Буду, — Агилар кивнул. — Я держу обещания. Закрыв глаза, Нерха глубоко вздохнул и наклонился вперед, падая вниз с каким-то диким восторгом. Он снова мог чувствовать адреналин и саму жизнь. Прыжок Веры давал куда больше, чем просто смерть. Он давал жизнь, убирал из разума лишние мысли и чувства, давал спокойствие и силу. А еще он показывал, чего ассасин стоит, готов ли отдать жизнь за общую идею. Агилар не единожды это доказывал, и готов был доказать это еще раз, после смерти. Каллум дернулся вперед, в душе разливалось то восхитительное чувство, которое он однажды испытал в воспоминаниях, только теперь оно было сильнее. Создавалось ощущение, будто он и вовсе не человек. Как и Агилар. Теперь Линч не знал, появится ли ассасин в его жизни еще раз или нет, но, спустя секунду, снизу вылетел огромный орел, поднимаясь в воздух и громко крича, делая пару кругов над головой мужчины. Линч улыбнулся, замечая мелькнувшую тень птицы на крыше здания — значит, орел был живой. Агилар не мог стать человеком и вновь жить, как прежде, но сила его разума и желания вполне могла дать ему тело птицы, и теперь ассасин мог летать.