Счастье

      Это случилось внезапно, словно ливень посреди майской жары.       Хенвон, укутанный в клетчато-синий плед, проснулся от странного тянущего чувства внизу живота. Потирая чуть опухшие от сна глаза, он пытается понять что случилось.       Озираясь по сторонам, Вон вспоминает, что задремал в студии звукозаписи — сегодня они прогоняли несколько новых песен на пробу. Музыка вымотала его и он прилег на диван - спасение для безумно уставших и заработавшихся до ночи. Незаметно для себя он уснул, что удивительно, поскольку было довольно шумно.       «Душно. Разве здесь не работает кондиционер?» - думает омега, откидывая плед в сторону и расстегивая несколько пуговиц на рубашке.       — Малыш, что такое? Мы тебя разбудили? — альфа отвлекается от текста в руках, присаживаясь на корточки около Вона. Но его тон резко меняется на обеспокоенный, стоит лишь ему взглянуть на растерянное лицо любимого, — Вон? В чем дело?       — Я…я...м-мне кажется… Хенвон сглатывает образовавшийся в горле ком, чувствуя горячую влагу своего нижнего белья. — Вон?       Аромат Хосока густеет, или Вону это только кажется, но сейчас он пахнет бесподобно. Он словно плитка элитного шоколада с 99% содержанием какао, которую младший должен непременно растопить, желательно в ближайшие полчаса. Пальцы начинает покалывать от нахлынувшего возбуждения, юноша в панике оглядывается по сторонам в поисках телефона — ему нужно срочно позвонить.       — Где..? — Вон осекается, закашливаясь. В горле сухо, как в пустыне. — Где мой телефон?       Вонхо не понимает, что так могло сбить омегу с толку. Он достает убранный часом ранее (чтобы никто не побеспокоил сладкий сон танцора) телефон из сумки, и протягивает младшему. Когда их пальцы соприкасаются, вокалист удивленно вскидывает бровь, буквально чувствуя, как небольшой разряд тока пробегает между ними. Такое у них бывает только когда…       ... Нет.       Не может быть.       Хенвон быстро набирает номер своего врача, прикладывая телефон к уху. Только бы взял. Вздох облегчения вырывается из его уст, когда на том конце провода он слышит спокойное «Слушаю Вас, Хенвон-ши».       Он вкратце обрисовывает сложившуюся ситуацию, нервно жуя губу, пока доктор на том конце методично рассказывает Вону, что подобное хоть и редкость, но вполне нормальное явление. Ничего плохого в этом нет. Организм перестраивается и решил, таким образом, преподнести будущему папочке сюрприз.       Да уж, точно «сюрприз».       Хенвон продолжает слушать рекомендации врача, наблюдая за тем, как его альфа собирает вещи и подходит к Шону, видимо для того, чтобы обрисовать ситуацию и, самое главное, отпроситься. С утвердительным кивком лидера, приходит понимание, что все улажено. Комнату окутывает тихий, облегченный вздох. Что ж, одной проблемой меньше.       Когда Хосок берет Вона на руки, юноша краснеет до самых кончиков ушей. Ему так стыдно, что все это происходит на глазах у ребят.       Он течет.       И возбужден так сильно. Настолько сильно, что дрожь пробивает кольцо рук, обвившее чужую шею, а горящие алым щеки заставляют уткнуться лицом в крепкие плечи Вонхо.       Впрочем, последний, похоже, тоже не отстает. Его дыхание сбито и Хенвон поклясться готов, что слышал, как тот рычит на проходящих мимо стажеров. В голове пустота, густая пелена перед глазами. Он не замечает, как оказывается на заднем сидении в хосоковской машине, где все пропитано любимым, но таким тяжелым ныне ароматом.       — Вон, что это? Что происходит? Почему я…мы… это чувство... — слышит Вон со стороны водительского сидения, стараясь отвлечься от головокружительного запаха.       — Течка, — приглушенно выдыхает омежка, прикладывая уйму усилий для того, чтобы дышать как можно реже, — Такое бывает…       — Да, я знаю, что бывает. Не вчера родился... Но не во время же беременности! К тому же на таком сроке... Что нам делать? — Вон трогается с места, то и дело бросая взгляд на притихшего Хенвона через зеркало, — То есть, можно ли нам..?       — Да, да, да, — стонет младший, уже в красках представив все то, что они будут вытворять ближайшие, если верить словам врача, дней десять, — Можно и нужно. Вон, пожалуйста, поспеши…       Старший крепче сжимает руль, желая прогнать охватившее возбуждение и мысленно прикидывает, куда им будет легче и быстрее добраться: до его дома или дома Хенвона? Но третий вариант, всколыхнувший сознание альфы, кажется самым верным сейчас. Он не раздумывая сворачивает на перекрёстке и едет в неизвестном для младшего направлении. На светофоре он останавливается, роясь в бардачке в поисках бутылки воды. Та находится молниеносно, словно для этого мгновенья и была припасена. Юноша откручивает крышку и протягивает бутылку постанывающему на заднем сидении Хенвону. Тот принимает напиток, в мгновение опустошая бутылку.       — Прости, малыш, я не подумал, — откидываясь на кресло выдыхает вокалист, зарываясь ладонью в отросшие локоны. Следом он приоткрывает все окна, впуская долгожданный свежий воздух, но так, чтобы его возлюбленный ненароком не простудился, — Надо было взять другую машину.       Хенвон бубнит что-то нечленораздельное, носом уткнувшись в мягкую обивку, и заливается краской сильнее, пусть и козалось, что это уже невозможно.       Его брюки безбожно мокры, и каждым участком своей пламенеющей кожи Вон ощущает эту липкую влагу.       Его тело напряжено: оно отзывается мелкой дрожью в коленях и безудержной ломкой во всех суставах, настойчиво требуя к себе чужого внимания.       Его дыхание рваное, невыносимым жаром разрывающее легкие.       Сознание рисует странные картины, будто огонь, что так просто не погасить, вырываясь наружу, оставляет вокруг лишь пепел.       Вон глухо стонет, ерзая на месте, дышит тяжело и часто, боясь сорваться на истомный крик прямо здесь, в машине, посреди людной улицы в центре шумного города, ведь он возбужден так сильно, что горько-пьянящая, безжалостно дурманящая боль тянет за каждый напряженный нерв, разрывая его словно тонкую нить.       — Х-хосок-а, — хнычет младший, сжав руки, ногтями царапая нежную кожу разгоряченных ладоней. — П-пожалуйста, сделай что-нибудь, я…я так больше не могу…       Автомобиль резко тормозит. Секунда и Вонхо распахивает заднюю дверь, вновь подхватывая омежку на руки. Тот льнет к крепкому телу, обхватывая дрожью изломанными пальцами широкие плечи, и оставляет беспорядочные влажные следы в виде поцелуев там, куда только может дотянуться истерзанными собственными беспокойными укусами губами. Влетая в пустой лифт, Вонхо чувствует, как несколько бутонов алых отметин расцветают на его шее, исполосованной тонкими нитями воспаленных вен.       Шин безуспешно силится попасть ключом в замочную скважину, но руки трясутся, не слушаясь, будто нарочно в зудящей истоме растягивая напряженное ожидание.       Хенвон прижимается всем телом сзади, вылизывает кожу за ухом, оставляет метки острых зубов, неосознанно держась за образ мучителя, садиста, безошибочно находит самые слабые места, прикосновение к которым заставляет подгибаться и дрожать чужие колени. Альфу ведет: он разворачивается лицом к любимому и, словно окончательно обезумев, утягивает в долгожданный истомно-мучительный поцелуй.       Дверь, наконец, поддается, и они буквально вваливаются в квартиру, жадно целуя губы друг друга. На ощупь пробираясь к спальне, спинами пересчитали все углы, спотыкаясь, чуть ли не падая, ловили, держали друг друга горячей хваткой объятий цепких пальцев. Теряя по пути рубашку омеги, футболку альфы и жалкие остатки терпения обоих, медленно сходили с ума. Вместе. Следуя негласному обещанию не оставить друг друга.       Вонхо рычит, опрокидывая младшего на кровать, целует мокро, горячо, развязно.       — Где мы? — в перерывах между поцелуями задает мучивший вопрос омежка. Не то, чтобы он чувствовал себя как-то неуютно… Просто хотелось знать, легально ли они вообще тут?       — Дома, — нехотя отрываясь от молочных губ, хрипит альфа.       — Дома? — упираясь ладонями в плечи, младший слегка отталкивает вокалиста, вопросительно изогнув бровь.       — Эта квартира...        — поцелуй —       ...наша...        — еще. Больше. Глубже —       ...я хотел сделать тебе сюрприз, но...       Старший не закончил, считая, что сказал достаточно, и вновь припал губами к шее, оставляя первый за этот вечер след на гладкой коже.

***

      — Куда ты меня ведешь? — сонный омежка трет своими кулачками глазки, попутно сладко зевая. На часах восемь утра и вполне естественно, что сейчас он хочет больше спать, нежели идти куда-либо.       — Это сюрприз, — загадочно тянет Шону, мысленно надеясь, что все удастся и сложится. Не зря же он столько сил и времени потратил на поиски подходящего места.       — Мы идем кушать? — столь невинный и неожиданный вопрос, вырвавшийся из уст Кихена, вынудил альфу прыснуть от смеха в кулак. Божечки, это чудо может думать о чем-то еще, кроме еды?       — Нет, Кихенни, — мягко отвечает старший, на миг поворачиваясь к пузатику для того, чтобы чмокнуть в щеку.       — Тогда это плохой сюрприз, — следом бормочет младший, поджимая губы и Хену не выдерживает, смеясь в голос.       — Не переживай. Я уверен — тебе понравится.       ...Лидер как в воду глядел — Кихену понравилось! Да еще как! Когда тот увидел множество крохотных пищащих котят, то просто не смог сдержать эмоций. Он тут же накинулся на любимого с поцелуями, чуть ли не плача от счастья. А после очень долго и внимательно выбирал «того самого» питомца. Он разрывался между белоснежным мейн-куном и рыженьким персидским котенком, выбрав в итоге второго.       Он был безумно мил и красив. А когда это создание очутилось в руках Ки, то его роскошная, мягкая, пушистая шерстка вмиг завоевала сердце младшего, так что омега долго не мог оторваться от того, чтобы перестать гладить маленький ласковый комочек. И стоило питомцу довольно замурчать, как Кихен твердо решил для себя — этой ночью он отблагодарит Шону как никогда щедро…

***

      Минхек пищит от восторга, бережно принимая из рук круглопузого друга их нового члена семьи, и ярко лыбится во все тридцать два. Чжухон, стоящий рядом, на это лишь закатывает глаза, но краем глаза подмечает, что существо, появившееся в доме, действительно милое.       — Смотри не тресни от счастья, — бросает рэпер, тут же получая подзатыльник от Мина.       — Сам не тресни, — сквозь зубы цедит омега, продолжая любоваться гладкой пушистой шерсткой котейки, — шутник хренов.       — Сдаюсь, — альфа пораженчески поднимает руки вверх, не желая больше продолжать беседу. Младший сегодня слишком нервный, поэтому лучше его не трогать.

***

      Вечер проходит в привычной суматохе. Народу в их (хоть и большой, но не бесконечной) квартирке, по мнению Чжухона, слишком много. Несколько стилистов, визажистов, с десяток парикмахеров. Все шумят, гремят, болтают, бегают туда-сюда. Каждый занят своим делом.       У Хона начинает болеть голова от бесконечных перемещений его стилиста, который никак не может найти «ту самую бабочку». Альфа впервые задумывается: а не слишком ли? Не слишком ли много мороки? Ведь можно подобрать что-нибудь другое, но нет. Как же. Ведь «Ты что! Ваши костюмы выполнены в одном стиле и цветовой палитре, а та бабочка с золотой вышивкой гармонирует с расшитыми рукавами рубашки Чангюна, которая, в свою очередь, сочетается с белоснежным платком, естественно с точно таким же узором, находящемся в кармане пиджака Минхека…» Да уж. Лучше бы не спрашивал.       — Чжухон? Ты готов? — Канмин, их визажист, что сейчас занят макияжем Мина, отвлекает альфу от мыслей. Тот кивает, — Не мог бы ты принести мой фиксатор? А то сейчас макияж потечет, я оставил его в комнате Минхека.       — Конечно, сейчас схожу. Альфа привык выполнять подобные просьбы, это не редкость. Ребята из стаффа частенько что-нибудь оставляли или забывали в их доме, благодаря чему рэпер теперь знал и видел собственными глазами такие штуки, как шиммер, айдефайнер и антисерн. Поэтому найти какое-то фиксирующее средство для него было проще простого.       Входя в комнату омеги, Хон на миг замер, глубоко вдыхая аромат сладкой мяты, что пропитал собой каждую вещь. Юноша подходит к постели, отмечая для себя что та идеально заправлена, и видит множество различных баночек на тумбе омежки. То, что ему нужно, явно лежит здесь. Альфа методично рассматривает каждый флакончик, изучая содержимое этикеток и, наконец, находит то, что ему необходимо. Собираясь уйти, взгляд невольно цепляется за еще одну баночку, что привлекает внимание своей белизной. Взяв ту в руки, Хон быстренько пробегает по названию и…       ... тут же бледнеет. Руки без ведома хозяина сами сжимаются в кулаки, а юноша чувствует себя в этот момент таким… таким…       ... преданным?       Хотя с чего бы это? Они ведь ничего не обещали, не давали клятв. Они ведь «никто друг другу» — всплывают в сознании те горькие слова младшего. Все, что между ними было, — исчезло шесть лет назад. Безвозвратно. И теперь у каждого своя личная жизнь, лезть в которую у него нет никакого права. Верно?       Но почему? Почему же тогда так обидно? И неприятно? Почему?       Альфа возвращается в гостиную, где до сих пор стоит шум и гам. Он молча отдает стилисту фиксатор и сухо сообщает лидеру о том, что подождет в машине. Кихен, видя некое замешательство и потерянность в лице альфы, интересуется, все ли в порядке. На что Хон слегка кивает, да говорит омеге не волноваться.       Всю церемонию награждения альфа не сводит с омеги глаз. Тот выглядит как обычно, ведет себя спокойно и уверенно. Ничего из ряда вон выходящего. Чжухон все еще не верит и надеется, что это какая-то ошибка. И чего он так разволновался? Может, это вообще не его? У них же в группе аж двое беременных омег и наверняка это их витамины. А к младшему они попали совершенно случайно… Но ледяное спокойствие разбивается в дребезги точно также, как и бокал шампанского в руках альфы, стоит лишь официанту подойти к их столику и предложить напитки. У того лишь вино да шампанское на выбор, поэтому ничего удивительного в просьбе Ки принести апельсиновый сок никто не находит. Но вот когда Минхек отказывается следом от любимого красного вина (альфа помнит!), шепча, что ему нельзя, то альфа приходит в ярость. Пазлы в голове сами складываются в нежеланную картинку.       Как?! Как этот сраный альфа посмел коснуться ЕГО Минхека?       Чжухон рычал. Так, что внутри все холодело, а ногти оставляли болезненные следы на коже сжатых от досады ладоней. Взгляд впивался в взволнованное лицо омеги, который будто кожей ощущал настроение альфы. Он, затаив дыхание и съежившись от столь тревожно накативших чувств, с замиранием сердца следил за тем, как Чжухон медленно наклонился к нему, прошептав на ухо «надо поговорить». Минхек впервые за прожитые совместно годы боялся возразить, поэтому послушно позволил альфе схватить себя за руку и увести прочь.       В гримерке напрягающая тишина. Возможно, потому омеге страшно поднять свой непонимающий взгляд. Кожа вдруг покрывается мурашками, то ли от пробирающего липкого трепета, то ли еще от чего. Он смиренно ждет, пока альфа решит заговорить первым, и дышит через раз.       — Как ты мог? — голос к концу фразы предательски срывается, — Как ты мог так поступить? Почему именно он? Почему не кто-то другой? Мин?       — Ты о чем? — не понимает младший. Полное замешательство.       — Да, мы с тобой не лучшие друзья, что уж там — даже на категорию «друзья» тянем с трудом, но в конце концов мы же не чужие люди. Мне ты мог сказать? Учитывая, что было между нами раньше…       — Так, стоп, — младшему пришлось зажать своей ладонью рот рэпера, прерывая этот непонятный монолог, — я не понимаю. О чем ты говоришь? И при чем тут наши прошлые отношения? Мы же договаривались, что не будем это обсуждать. И что за срочность?       — Что за срочность? А когда ты хотел обо всем рассказать? Через месяц? Два? Три? Когда уже невозможно будет скрывать?       — Что скрывать, Чжухон? Я так и не…       — Беременность, Мин. Или у тебя есть еще что-то, чего мы не знаем?       — Что за бред? Я не беременный! С чего ты это взял?       — Я видел таблетки у тебя в комнате, — плюхаясь на диван изрекает альфа. Место рядом с ним пустует недолго, ведь Минхек тоже устал, — Они ведь твои, да?       — Для беременных? — в ответ Хон кивает, — Мои. Ну и что с того? Мне их врач прописал.       — У тебя проблемы со здоровьем? — обеспокоенный тон в голосе рэпера как бальзам на душу омеги. — Не то чтобы что-то серьезное, но, — младший чувствует себя немного неловко, поскольку это напрямую касается его цикла и возможности выносить малыша, — у меня небольшие проблемы с гормональным фоном и эти витамины помогают его нормализовать.       — Оу, я не знал.       — Ты и не должен был.       — А что тогда насчет отказа от твоего любимого вина?       — Ты помнишь? — слабая улыбка трогает губы вокалиста, — Я отказался, поскольку это противопоказано при приеме этих витаминов.       — А твое настроение?       — А что с ним не так?       — Ну, — Хон задумчиво потирает браслет на запястье, — ты какой-то раздражительный в последнее время. Хоть ангелом ты никогда и не был, но сейчас…       — Эй! — возмущается омега, толкая старшего локтем в бок. Тот ойкает, сгибаясь пополам, от чего Минхек тихо смеется, — поаккуратнее с высказываниями.       — Прости-прости, — сдаваясь, рэпер машет белым платком над головой, достав тот из своего пиджака.       Альфе вдруг становится так легко и хорошо одновременно. Он притягивает к себе младшего, заключая в крепкие объятия, получая при этом колоссальное удовольствие от ощущений. Мин теряется на мгновенье, но следом все же обнимает альфу в ответ, млея от чарующего аромата цитрусов. Наверное, он никогда не признается старшему, что до сих пор что-то испытывает к нему.       Долго насладиться моментом им не дают. В комнату врывается запыхавшийся Гюн и, несмотря на свое положение младшего в группе, чуть ли не матом ругается на старшего, ведь им давно пора на сцену…