***
Чувствительный к постороннему шуму Шону в миг просыпается, когда сквозь сон слышит приглушенный всхлип буквально под боком. Инстинкты оказываются быстрее, и даже не успев открыть глаза, альфа приобнимает младшего, устраивая свою ладонь на упругом животе поверх футболки. Губы припадают к мягкой коже шеи, и, проводя невесомую линию, очерчивают словно по контуру, оставляя едва уловимый след. Кихен скулит, продолжая изредка всхлипывать и постепенно просыпается, стараясь теснее прижаться к любимому. Подобное происходит не впервые. У Ки пятый месяц и боли в спине невыносимые. Обезболивающие противопоказаны, поэтому выручают лишь массаж и Шону. Если наличие Вонхо рядом с Хенвоном помогало последнему бороться с плохим самочувствием, вызванным тошнотой, то присутствие лидера в непосредственной близости — снимало Кихенову боль. Места, где он касался, начинали слегка покалывать, после чего волна наслаждения накрывала с головой и тянущая боль уходила, оставляя спокойствие и умиротворение. Удивительная вещь — природа. Обычно, Ки просыпается редко. Он может хныкать, скулить и постанывать во сне, но продолжать спать. Судя по всему, сегодня боли в спине заявили о себе гораздо острее, раз удалось разбудить это пузатое чудо. Кихен неожиданно охает, окончательно просыпаясь, когда спустя десяток поцелуев, коими одарил его спину альфа, чувствует прикосновение знакомых губ на пояснице. Кожа в том месте слишком нежна и чувствительна. Настолько, что на смену тянущей боли приходит томящее возбуждение, с каждым новым прикосновением накатывая все сильнее и сильнее. От столь невинных ласк, аромат Кихена усиливается, становясь слаще. Хену слышит его в каждом вздохе любимого и от этого голову кружит неимоверно. Запах Шону тоже меняется, смешивается с ароматом омеги, превращаясь в тягуче-сладкий десерт с нотками загадочно-манящей остроты. Альфа помнит — врач запретил им заниматься любовью ближайшие две недели. Но кто сказал, что он не может доставить удовольствие своему мальчику по-другому? Шону аккуратно опрокидывает Кихена на спину, нависая сверху. Сердце начинает биться в разы быстрее, а внизу комом скапливается возбуждение, стоит только старшему увидеть выражение лица омеги. Тот дышит так тяжело, что даже пока еще значительное расстояние между ними не мешает уловить эти глубокие вздохи. Его губы блестят от слюны, что оставляет его язык, вновь и вновь проходясь по сухим губам. В глазах сплошное томление, разбавленное терпкой смесью желания и предвкушения. Шону не может отказать и медленно, словно нагнетая чувства проверкой на стойкость, наклоняется, когда Кихен тянется к нему за поцелуем. Их губы встречаются и оба стонут в этот момент, потому что горячо, сладко, волшебно. Ки приобнимает старшего за плечи, прижимая к себе настолько, насколько позволяет его круглый животик, а в ответ получает невесомое прикосновение больших горячих ладоней. Альфа стягивает единственную с омеги вещь, футболку, выбрасывая за границы воздушной белой постели. Губы мимолетно скользят по светлой коже груди, спускаясь к самому чувствительному месту — округлому животику. — Надеюсь, вы не против, если я покажу вашему папе, как сильно я его люблю? — почти шепчет Шону, затягивая кожу вокруг пупка Ки. Омега выгибается в спине, выпуская восхищенный вздох, да сильнее сжимает ладони на широких плечах Шону, в тот миг, когда теплое дыхание старшего опаляет его уже возбужденную плоть. Осознание того, что он полностью раскрыт перед своим альфой приходит запоздало, и юноша только сейчас чувствует шквальным ветром накатившее смущение, деться от которого некуда и не за чем. Все мысли исчезают, растворяются под покровом ночи, словно их и не было, стоит лишь горячему языку старшего прикоснуться к запретной тайне, очертя ее непрерывной линией. Ки глухо стонет, непроизвольно оставляя следы своих ногтей на загорелой коже альфы. Ему хочется уйти от этой пытливой ласки, что сводит с ума, скрыться от смущения, но внизу живота так приятно жжет, что пальцы на ногах от удовольствия подгибаются. А ладони Шону крепко держат его за бедра, не позволяя и на сантиметр сдвинуться. Слишком хорошо. Сумасшествие…***
Честь готовить завтрак сегодня досталась Хенвону. И поскольку в гости к ним приведут племянника Минхека, что так жаждал встречи со своим любимым дядей, то помимо основных блюд, юноша печет самое любимое лакомство юного альфы — банановый пирог. Правда, все идет не так гладко, как омега изначально рассчитывал... Молоко белоснежной лужицей растягивается по полу, половина муки оказывается не в миске, а на одежде и лице, а пара яиц так и не добирается до чашки, трагичным образом разбиваясь о кафельный пол в сопровождении тихого «Ой». Ну, хорошо хоть банановая кожура не стала поводом для нелепых ситуаций, точным броском попав в мусорное ведро. Пока злосчастный сладкий десерт выпекался в духовке, юноша мелко нарезает бананы, чтобы в дальнейшем превратить их в густое пюре. Но закончить ему не дал Вонхо, что невидимкой пробрался на кухню и в данный момент терроризировал младшего, прижавшись к нему со спины, тем самым не давая возможности что-либо сделать. Хенвон пыхтит как паровоз, вертится из стороны в сторону, пытаясь высвободиться из объятий, но чужие ладони уже пробрались под тонкую футболку и, что ни делай, не хотят покидать чуть округлившийся живот, нежно скользя по гладкой коже. В конце концов Вон сдается, покорно принимая ласку, слегка откидывает голову назад, удобно располагая ее на плече своего альфы. — Ты знаешь, мы можем как в фильмах испачкаться в муке и заняться любовью на этой столешнице, — заговорщически шепчет Хосок в самое ухо, едва касаясь нежной кожи. — Мы могли бы так сделать, если бы дом был пуст, но... — танцор аккуратно разворачивается лицом к старшему, слегка прикусывая губу, — мне нравится твоя идея. Думаю, мы воспользуемся ею чуть позже, согласен? — тепло улыбнувшись, Хенвон уверенно тянется за поцелуем и блаженно прикрывает глаза, стоит лишь его пухлым губам оказаться в плену чужих, таких сладких. Объятия становятся крепче и омега, поглощенный столь волшебным процессом, не замечает, как в одно мгновение оказывается сидящим на столе. Длинные ноги инстинктивно обвивают талию Вонхо, а тонкие, изящные пальцы зарываются в чуть влажные после утреннего душа волосы, с упоением перебирая непослушные пряди. — Воу-воу, ребят, полегче, — выпалил Чжухон, врываясь в кухню, — Я видел, как один фильм, он начинался точно также… — Извращенец, — бурчит Минхек, заходя следом, — Только об одном и можешь думать. Хенвон взволнованно дергает носом, делая несколько глубоких вдохов. На один миг ему действительно показалось, что от Минхека пахнет цитрусами, точнее — грейпфрутом. Но этого фрукта нет у них в доме, а единственный обладатель этого горьковатого аромата — Чжухон. Но… … Разве эта парочка в таких отношениях? — Ну начинается, — шепчет себе под нос рэпер, готовясь к очередному словесному бою, но неожиданный звонок в дверь спасает его, или лучше сказать всех присутствующих, от катастрофы. — О, это скорее всего Мина приехала, — Минхек выскочил за дверь и спустя пару секунд в коридоре послышался звонкий детский смех и разговоры, а спустя еще пять минут, улыбаясь во все тридцать два зуба, на кухню вернулся Мин, держа в руках малыша. Он был в футболочке персикового цвета и джинсовом комбинезончике. Улыбающийся, словно ангел, малыш моментально очаровал публику, в особенности беременного омегу. Он тут же вынырнул из объятий и поспешил познакомиться с юным альфой поближе. — Вааа, какой хорошенький, — восхищенно выдохнул Вон, аккуратно касаясь маленькой ладошки, — Привет, малыш. Давай знакомиться? Как тебя зовут? Альфа нахмурил бровки, не зная как поступить, поэтому в ту же секунду бросил вопросительный взгляд на дядю. Минхек мягко улыбнулся малышу, успокаивающе погладив по головке. — Не бойся. Это дядя Хенвон. Поздоровайся с ним и представься как положено. — Здлавствуйте, — чуть склонив голову, пробормотал малыш, вызывая улыбки на лице всех ребят, — меня зовут Сонджон. — Очень приятно, Сонджон, — к разговору присоединился Вонхо, так же, как и его возлюбленный минутой ранее, протягивая свою ладонь малышу. — Меня зовут Хосок, а этот дядя, — жестом указывает на рэпера, — Чжухон. Ты сегодня у нас в гостях, да? Соскучился по Минхеку? — Да! Я люблю дядю Мина. Он сказал, что сегодня мы пойдем в палк атлакционов, — восторженно начал свой рассказ ребенок, вновь вызывая улыбки своей умилительной детской картавостью. — Мы будем кататься на машинках и есть сладкую вату, да, дядя Мин? — альфочка потянул омегу за рукав рубашки, выпрашивая подтверждение своим словам. — Конечно, Джонни. Сегодня я полностью в твоем распоряжении, — Мин усадил ребенка на высокий стульчик, а сам на пару минут вышел, попросив Хенвона приглядеть за малышом. — Джонни, я приготовил тебе банановый пирог, хочешь кусочек? Мне сказали, что это твой любимый десерт. — Угу. Только чуть-чуть. Мамочка говолит, что много сладкого кушать вледно, — гордо задрав носик, произносит юный альфа. — И она абсолютно права, — соглашается Чжухон, присаживаясь рядом. Следом возвращается Минхек и одним лишь взглядом дает понять рэперу, чтобы тот освободил ему место рядом с ребенком. Нехотя альфа все же повинуется, не желая портить столь уютную атмосферу. Далее завтрак проходит под воодушевленные рассказы юного альфы о предстоящем походе в парк…***
— Хенвон-а, — Мин заглядывает в гостиную, заставая юношу за чтением книги, — не мог бы ты посидеть с Джонни? Мне надо в аптеку сбегать, я буквально на пятнадцать минут. — Конечно, иди, — Вон убирает чтиво на полку, беря на руки малыша. Тот уже клюет носом, по всей видимости устав после активного дня. Маленькие ручки доверчиво обхватывают омежку за шею, утыкаясь носом в ключицы. Мин напоследок целует племяшку в макушку и убегает по своим делам, оставляя будущего папочку наедине с ребенком. Не проходит и пяти минут, как разморенный запахом парного молока маленький альфа засыпает на чужих руках, тихонько посапывая в грудь танцора. А Вон, пока спит малыш, продолжает читать книгу, удобно устроившись на диване. Его ладонь бережно поглаживает крохотную спинку, а взгляд то и дело возвращается к каштановой макушке, которой так и хочется коснуться. Такую картину и застают вернувшиеся с вечерней прогулки Шону и Кихен, стараясь как можно тише пройти мимо гостиной в кухню. Какое-то время Хенвон слышит приглушенные голоса за стенкой, а после в проеме появляется Ки, с перевязанным вокруг живота фартуком, и сообщает о том, что ужин готов. Младший кивает, да шепотом сообщает, что поест немного позже. «Позже» наступает лишь спустя полтора часа, поскольку омега сам засыпает, обняв маленькое тельце. Поужинав, вся группа устраивается в гостиной, раскладывая на полу игрушки и принимаясь развлекать малыша. Ведь когда еще им представится возможность так беззаботно провести время с ребенком? Впереди их ждут еще несколько месяцев беременности и как минимум год бессонных ночей. А Джонни уже большой мальчик — ему почти три и он вполне самостоятельный малыш. Когда Мин заходит в комнату и говорит, что пора собираться — маленький альфа заметно огорчается. Поджимает свои губки и тянется к Вону, вжимаясь всем своим тельцем. — Дядя Минхек, а можно я еще немножко посижу с дядей Хенвоном? — жалобно просит мальчик, робко добавляя, — От него так вкусно пахнет. Мин удивленно смотрит на ребенка, переводя взгляд на друга, у которого тоже немой вопрос в глазах. Но все же кивает. — Хорошо, еще пятнадцать минут. Но ты должен мне сказать, чем пахнет дядя Хенвон, — омеге было интересно узнать, сможет ли его племянник определить аромат танцора, все же возраст довольно маленький. — Сладкими бананами, — робко выдает малыш, маленькими ладошками касаясь живота омеги, тем самым смущая его, — особенно вот тут. А еще молочком и шоколадом. — Ого, — восхищенно выдыхает Чангюн, разрушая повисшую в комнате тишину, — Хен, похоже у тебя будет омега. И у него уже есть альфа. — Ага…