Просыпаясь в Вегасе

Просто закрой глаза, Солнце заходит за горизонт. Ты будешь в порядке, Теперь никто не сможет причинить тебе боль. Когда наступит утро, Ты и я будем целы и невредимы… (Taylor Swift – Safe and Sound)

Драко опаздывал уже как минимум часа на полтора. Больше всех злилась и нервничала Нарцисса, а Гермионе было в общем-то все равно: она не считала, что поход к алтарю требовал двухчасовой репетиции. Поэтому невеста с удовольствием разговаривала со своей подружкой и жалела только об одном: Гарри был рядом, поэтому они не могли обсудить девичьи темы. Например, ту, о которой Гермионе очень хотелось поговорить с Джинни: влюбленность Драко в магглу. Впрочем, оставалась надежда, что об этом можно будет посплетничать на девичнике. Наконец послышался стук каблуков – это Драко сбежал по лестнице в сад, где уже установили арку алтаря, расставили стулья для гостей и расстелили дорожку. – Прошу прощения, – он немного запыхался, на ходу скидывая пальто. Над садом висели согревающие чары, превратившие унылый февраль в цветущую весну, чтобы у гостей не было необходимости в верхней одежде. – Грейнджер, иди сюда скорее, – он протянул ей руку и, едва Гермиона поднялась, подтащил ее к себе, так что она споткнулась на своих красивых, но, как водится, неудобных каблуках. Драко поддержал ее и выправил. – Мы же не должны произносить свадебные клятвы? – Ты опоздал, – Нарцисса даже в гневе выглядела красиво, а не сварливо, как Молли Уизли, но при этом была не менее устрашающей. – И я извинился. Давайте уже начнем. Берешь ли ты, Драко Люциус… – Ну уж нет! Гермиона, Джинни, – Нарцисса взяла обеих девушек под локотки и направила к началу ковровой дорожки. – Гарри, – тот был с особой вежливостью помещен возле Драко. Стоило Нарциссе взмахнуть палочкой, будто откуда-то из воздуха начала разноситься музыка. Джинни чинно прошествовала по дорожке, а за ней, в тщетной попытке разносить туфли, медленно шла Гермиона. – Букет можно отдать подружке невесты, так, – руководила Нарцисса, и невеста передала Джинни свой воображаемый букет. – Теперь вы двое можете сесть. – И стоило нас вообще поднимать? – со смешком пробормотал Гарри. – Ну ты что, у меня была очень важная задача: хорошо выглядеть по пути к алтарю, – игриво ответила Джинни. – Как думаешь, у меня получилось? – Лучше не придумаешь, – Гарри обнял ее за талию. – А моя задача тогда в чем? Следить, чтобы жених не сбежал до момента, пока к алтарю не подойдет невеста? Оба глупо захихикали, и Гарри поцеловал Джинни в висок. Гермиона с завистью наблюдала за ними, не обращая внимания ни на Драко, который держал ее руки, ни на Нарциссу, которая сегодня изображала распорядителя. Но одно слово заставило ее вздрогнуть: – Текила, – изрек Драко со смешком. Гермиона невольно перевела на него озадаченный взгляд. – Драко, что за шуточки? – нахмурилась Нарцисса. – Какие шуточки? Ты же видела, она откликнулась. – Мм… – Гермиона перевела взгляд на Нарциссу, теперь обе выглядели озадаченно. – Прости, дорогая, я забыла твое второе имя. Драко едва сдерживал смех. На самом деле, он считал шутку весьма удачной и надеялся, что Грейнджер ее оценит. Она покраснела и немного недовольно сказала: – Джин, мое второе имя Джин. – Текила тебе больше подходит. Она набрала воздуха, чтобы прочесть ему нотацию, но потом закрыла рот, чуть покачав головой и закатив глаза. И все же Драко заметил сдержанную улыбку на губах. Прогресс. – Согласен ли ты, Драко Люциус, взять в законные жены Гермиону Джин, любить, уважать ее… – Ага, и умереть в один с ней день, я уже в этом поклялся. Нужно еще раз? – Так, довольно! Драко, прекращай обезъянничать! – Иначе что? – полюбопытствовал он. – Иначе мы отменим свадьбу. – Жуть какая! – саркастично протянул Драко. – А потом я напишу пару строк Рите Скитер, зачем вы собирались пожениться. – И разрушишь мою репутацию? – поднял брови он. – Не то чтобы она сейчас очень цельная, – заметила Нарцисса. – Зато моя еще не окончательно рухнула! – вмешалась Гермиона. – Драко, пожалуйста. Я поссорилась со своим парнем, я согласилась на фиктивный брак, и до того, как ты начнешь истерить по поводу того, что тебе не нужна вся эта благотворительность, я должна заметить: я все это делаю не для тебя. Это нужно мне, чтобы я могла продолжать делать этот мир чуть менее поганым местом для всех существ. Поэтому я прошу тебя: помоги мне, веди себя хоть чуточку серьезно. Наглая ухмылка сошла с его лица. У него просто было хорошее настроение, ему хотелось развлечься, но то, как беспокойно выглядела из-за его выходок Грейнджер, вызывало стыд. Ей нужна его помощь, и она просит о такой малости! – Ладно. Извини. Я согласен. Пойдет? – Нет! – теперь уже вмешалась Нарцисса. – Еще раз, с самого начала, Гермиона, Джинни, – она вежливо указала девушкам на начало дорожки, – Гарри, – тот со вздохом встал и занял свое место подле Малфоя. Драко от этого почувствовал себя еще более неловко: вспомнил и разбитый нос, и мягкое обещание Поттера упрятать его в Азкабан, если его подруга будет недовольна. Эх, не то время он выбрал для шуток. Ладно, он постарается быть вежливым. Это не так уж и трудно, даже почти не придется притворяться. – Итак, мы собрались здесь сегодня… Гермиона не хотела, чтобы Нарцисса заставила их пройтись еще по третьему кругу, поэтому посмотрела Драко в глаза, как положено при венчании. Не то чтобы в последнее время это было редкостью, но сейчас ситуация была уж слишком интимной. Драко смотрел на нее с не похожей на него мягкостью. Представлял ли он в этот момент Джули? Да нет, вряд ли – он вчера сжег фото с ней с такой жестокостью… Тогда выходит… неужели этот взгляд предназначался ей, Гермионе? Эта мысль заставила ее покраснеть. Почему ей должно быть дело, как Малфой на нее смотрит? Вообще, до чего же это по-женски: судить обо всем по такой эфемерной вещи как взгляд! Конечно, он сказал тогда, что сиськи у нее – что надо. Хотя он, скорее всего, просто издевался: покупать бюстгальтер в женском отделе вместо подросткового она стала совсем недавно. Зато во время разговора в ресторане он назвал ее «шикарной девушкой», причем сказал это совершенно искренне. Да и Нарцисса заметила, что у Гермионы удивительное влияние на Драко. И с чего бы он стал ее слушать, если не испытывает к ней некоторую симпатию? Впрочем, она помогает ему выжить, было бы очень странно, если бы он не был ей хотя бы благодарен. Да, именно благодарностью и можно объяснить его доброжелательность. Почему-то эта мысль нравилась Гермионе меньше, чем предыдущая. Путешествие в неизведанные ранее края под названием «Драко находит меня привлекательной» прервал голос Нарциссы: – Гермиона, милая, твоя реплика. – Эм… ага. В смысле, да, я согласна. – Прекрасно. А теперь поцелуй, нежно и искренне. Драко сделал к невесте шаг и притянул ее за талию. Гермиона почувствовала, что она слишком уж взбудоражена идеей поцелуя с Малфоем. Конечно, они и до этого целовались, но мысль о том, что ей это нравилось, была практически равна измене Рону. – Думаю, это можно не репетировать, – вмешался Гарри. Гермиону словно ушатом холодной воды окатили. Она сделала шаг назад и отвернулась от Драко. – Да, верно. С этим мы и так справимся, – она нервно поправила волосы, посмотрела на своего жениха. Был ли он разочарован тем, что поцелуй откладывается? Драко пожал плечами, руки в карманы. Ему очень шло это холодное безразличие. Кажется, Нарцисса, и та расстроилась больше. – Хорошо, – махнула рукой она. – Остался танец. Наконец-то, – она выразительно посмотрела на сына, – порепетируете его вместе. Раздался хлопок, совсем близко к алтарю появился эльф. Поклонившись, он сообщил: – Госпожа Нарцисса, гости уже прибыли. Она ахнула. – Танец! – Расслабься, мам. Ты знаешь, я хорошо веду. И я видел, как Грейнджер танцует на Святочном Балу. Крам далек от мастера вальса, но даже с ним она смотрелась прилично. Так что в руках профессионала она вообще всех затмит, – Драко с ухмылкой посмотрел на нее, и Гермиона снова покраснела. – Мистер Поттер, – эльф обратился к Гарри, – одна девушка спрашивает именно вас. – Одна девушка? – приподняла бровь Джинни. Гарри ухмыльнулся, шепнул ей что-то на ухо и встал, поправив пиджак. Джинни подавилась смешком. – Ну ладно, веселитесь. – Пойдем, Малфой, – Гарри подтолкнул его в спину, словно конвоир, быстро стерев с губ Драко улыбочку, с которой тот до сих пор разглядывал Гермиону. – Так, – Нарцисса сделала какую-то пометку в своем блокноте, – девочки, за мной! *** Для их уютного домашнего девичника Гермиона уже успела облачиться в удобную пижаму, и ей как раз подпиливали ногти, когда к ней подсела Джинни, заливаясь смехом. – О Мерлин, Луна делает каждую вечеринку особенной, – бокалом с мартини она указала на светловолосую девушку с огромными глазами, которая объясняла что-то сильно испуганным Пэнси и Астории. Гермиона удовлетворенно усмехнулась: бывшие Драко не упустили случая (разумеется, в своей издевательской аристократичной манере) пройтись по всем аспектам личности невесты. Впрочем, Джинни быстро их заткнула тем, что это не мешает Малфою жениться именно на ней. Сколько в этой свадьбе правды, они не знали, поэтому пришлось глотать обиду. – Слушай, эм… Я обычно так не делаю, но… можем мы кое-что обсудить? – Гермиона не знала, как подойти к делу деликатно, но с Джинни это и не требовалось. – Мм, сплетня? – у той загорелись глаза. Если уж ее подруга, всегда проверявшая слухи на предмет правдивости, решила поделиться, оно того стоило. – Ну… не совсем сплетня… Наложив Муффлиато (маникюром занималась эльфийка, но Гермиона знала не понаслышке, что тех нельзя недооценивать), она рассказала Джинни о кассете и фотографиях. – Знаешь, я думаю, у него и вправду были чувства к той маггловской девушке. Джинни, на удивление, не очень впечатлилась историей. – Ну и что? – Как – что? Драко любил маггловскую девушку, понимаешь? Действительно любил ее. – Малфой умеет любить! – саркастично воскликнула Джинни и добавила: – Ну, дай ему медальку. – Вот зря смеешься, – обиделась Гермиона. – Дамблдор, между прочим, говорил, что умение Гарри любить – его самая большая сила. Любовь матери спасла ему жизнь. Любовь Нарциссы к сыну заставила ее солгать Волан-де-Морту. – Ты сейчас всерьез сравнила то, что сделал Гарри во имя светлой памяти своих родителей, с тем, что Малфой нашел в себе силы чпокаться с девушкой без магических способностей? – Да дело-то не в этом, – Гермиона покраснела. Что, все Уизли умели переворачивать ее слова с ног на голову? – Он по-настоящему ее любил. То есть ему было все равно, что у нее нет волшебных сил. В смысле… мы все время воспринимаем его как злодея какого-то, но кто не ошибается в юности? Может быть он действительно смог пересмотреть свои взгляды, пожив среди магглов. – Гермиона, – Джинни серьезно посмотрела на подругу, – у тебя с твоей добросердечностью совсем кукушечка поехала. – Очень по-дружески. – А кто тебе кроме подруги сможет такое сказать! Ну серьезно. А чего он тогда с ней расстался, раз так ее любил? Чего фотографии сжег? – Не знаю, может… не знаю. – Признайся: ты хочешь, чтобы это оказалось правдой: это будет тебе на руку. – Что? – голос Гермионы поднялся до фальцета. – Мне-то что с этого? Я не настолько глупая, чтобы сделать вывод типа: «Если он полюбил магглу, то сможет любить и магглорожденную». Джинни на мгновение зависла. – Эм… вообще-то я имела в виду, что его любовь к маггле будет означать успех твоей программы, – сказала она после долгой паузы. – Гермиона… есть ли вероятность того, что… ну… Малфой интересует тебя не только как объект исследования в твоем проекте? – Не понимаю, о чем ты, – Гермиона густо покраснела. – А я думаю, понимаешь. Я спрашиваю: нравится ли тебе Драко Малфой в романтическом смысле? – Нет! – голос стал еще тоньше. – Глупость какая! Да, мы с ним неплохо общаемся теперь, но это вовсе не значит… Я люблю Рона! Я… – Знаешь, что бы у вас с Роном ни произошло, мы с тобой все равно будем подругами. – Он же твой брат и лучший друг Гарри, – с сомнением заметила Гермиона. – И что? Это ведь не он меня поддерживал, когда Гарри не обращал на меня внимания. Не ему я рассказывала, что меня на самом деле бесит Майкл и как тяжело мне с Дином. Конечно, ходить с вами на двойные свидания было здорово, но я хочу, чтобы ты просто была счастлива. – Не важно с кем? – приподняла бровь Гермиона. – Ну… ты ведь сказала, что Малфой тебе не нравится, верно? – Не нравится! Я просто хотела поделиться с тобой прикольной сплетней. – Точно. Только ты… будь с ним осторожна, ладно? Мне кажется, ему по барабану до чужих чувств. Не хочу, чтобы тебе потом было больно. Он ведь сам тебе сказал: люди не меняются. Он циничный, презирающий весь мир, вместе с тем считающий себя центром этого мира гаденыш. – Он может быть не прав, но он… не все то, что ты сказала. Просто… думаю, он пострадал из-за несчастной любви, что и сделало его таким циником. Джинни скептически посмотрела на подругу. – Не переживай за меня. Я буду следовать за своим разумом, а сердцу и так все равно, – Гермиона с улыбкой чокнулась с Джинни бокалом, в котором был только сок. – Все готово, мисс, – сказала эльфийка, которая занималась ее ногтями. Получилось хорошо: просто, аккуратно и практично – как раз как Гермиона любила. – Ну что, время подарков? – радостно спросила Нарцисса. В свертке от Джинни оказался старинный манускрипт, который она наверняка забрала из библиотеки на Гриммо, но друзья все равно не могли найти ей применение. Луна подарила Гермионе амулет плодородия и подробно рассказала, как им пользоваться (хорошо, что демонстрировать не стала). В пакетах от Пэнси и Астории оказалась какая-то косметика (терпко пахнущие крема и склянки с зельями). У этого могло быть две причины: они намекали невесте, что ее личику нужен уход либо же надеялись испортить его изощренными ядами. В любом случае, Гермиона бы к ним не прикоснулась, но с улыбкой поблагодарила. Осталась последняя коробочка – от Нарциссы. Открыв ее, Гермиона невольно задержала дыхание: на бархатной подушечке лежали серебряные (а может, и платиновые, кто этих Малфоев знает?) серьги. Топазы, обрамленные короной бриллиантов, переливались в свете свечей благородным голубым цветом. – Знаю, мы уже выбрали серьги для свадьбы, но я забирала твои туфли, шла мимо магазина, и не смогла удержаться, – прощебетала Нарцисса. – Ты так мило выглядела в том голубом платье на Святочном балу, так что я решила, что голубой – твой цвет. Гермиона сглотнула. – С-спасибо. Они очень красивые, – она натянуто улыбнулась. Мало того, что подарок был чертовски дорогой (по меркам Гермионы, такой можно было принять как минимум от своего парня), так он еще и всколыхнул в ней мысль об одной из маггловских традиций. – А теперь время подарков для подружек! – Нарцисса, видимо, поняла, как неловко невесте, и решила отвести от нее внимание. Пока девушки увлеченно открывали свои свертки, Гермиона выскользнула из комнаты. Ей нужен был свежий воздух, чем скорее, тем лучше. Она вылетела в сад так быстро, что даже не успела подумать: там тоже будет напоминание о предстоящем событии. Гермиона уже хотела отправиться вглубь между живых изгородей, как заметила свет там, где установили танцевальную площадку. Палочки в руках не было, но кто мог напасть в защищенном со всех сторон поместье? Гермиона осторожно двинулась вперед, лавируя между столиков. Посреди площадки лежала палочка с зажженным на ее кончике огоньком, а рядом сидел ее хозяин во все том же костюме что и на репетиции. Драко подбрасывал в воздух снитч и ловким движением снова хватал мячик, едва тот намеревался отправиться в свободный полет. – Кхм… привет. Что делаешь тут? Драко сжал снитч и больше уже не отпустил его. Золотые крылышки трепетали в воздухе и бились о руку. – Тот же вопрос могу задать. Гермиона вздохнула и села на пол рядом с Драко. – Ну, девичник – не самое веселое место. Особенно с учетом того, что там присутствуют обе твоих бывших. Они на меня смотрят, как на лису, которая забралась в курятник и лакомится прямо на глазах хозяев. Драко рассмеялся. – И что, Пэнси и Астория смогли тебя сломать? Тебя, Гермиону Грейнджер? – Ну… твоя мама подарила мне серьги с топазами. Новые. – Да как она могла! – с сарказмом воскликнул Драко. – Ты не понимаешь. Они голубые и новые. А гребень твоей мамы старый, и я взяла его взаймы. – Так, мне нужно еще немного контекста. – Есть маггловская традиция: на невесте в день свадьбы должно быть что-то старое, что-то новое, что-то голубое и что-то взятое взаймы. Каждая вещь несет в себе сакральный символизм: что-то старое – связь поколений, что-то новое – как символ создания новой семьи, голубой – цвет верности, что-то взятое взаймы обычно дают друзья, как символ того, что помимо семьи есть и другие близкие. – Ну, мама же предлагала тебе гребень в подарок, а не взаймы. – Все равно. Даже если я приму гребень, ее платье я взяла взаймы. – Ну, не надевай сережки. Драко искренне недоумевал, в чем проблема: женщины вообще умудрялись создавать их в самых неожиданных местах. – Их все видели. Если я их не надену, у них возникнут вопросы. Угадай, с какой нашей любимой журналисткой твои бывшие не преминут посплетничать? – Ладно, допустим. Но какая разница-то? Будет на тебе все это старое, новое, и что? – Да просто… – Гермиона и сама не могла объяснить, но чувствовала, что все это неправильно. – Эта свадьба такая настоящая. – Вообще так и задумано: все должны в нее поверить, особенно Скитер. – Ты же сам сказал, что она не такая идиотка, – удивилась Гермиона. – Мы играем в игру, Грейнджер: она притворяется, что верит нам, мы притворяемся, что верим, что она поверила, поэтому продолжаем делать все максимально приближенно к реальности. Если уж начал врать, придется делать это до конца. Чего ты так паришься? – Не знаю. Может, просто боюсь, что моя настоящая свадьба никогда не будет такой… идеальной и полной смысла. Драко усмехнулся. – Это всего лишь вещи, а смысл придаем мы сами. – Неужели тебе не хотелось бы завтра жениться на ком-нибудь… кого ты любишь? – Гермиона почти с замиранием сердца посмотрела на его лицо: он ведь должен сейчас подумать о Джули, должен вспомнить, согласиться, что этот фарс ему тоже в тягость. Отпущенный на волю снитч не улетел далеко, и Драко ловко поймал его. – А что такое любовь? – философски спросил он. – Ой, да ладно! – Нет, серьезно, Грейнджер. Дай определение. Откуда ты знаешь, что любишь кого-то? – Да… ты просто знаешь и все. Ты чувствуешь тепло внутри, когда она рядом. Ты просто беспричинно счастлив. Когда тебе тяжело, тебе становится легче от ее присутствия. – Под такое описание и кот подходит. Ну, правда. Любовь, как мотив жениться, появилась когда? Веке в девятнадцатом, в двадцатом? Ты ведь о той, страстной большой и светлой? А до этого все было по договоренности, и ничего, как-то жили. Даже счастливо, потому что супругов выбирали родители, по уму. Уж ты должна оценить такой рациональный подход. – Насильно мил не будешь, – заметила Гермиона. – Конечно, если ты руками и ногами отпихиваешь от себя человека. Но любовь проходит, а остаются только адекватность и способность пройти через все дерьмо вместе, потому что вы друг друга понимаете, потому что вы друг в друга верите… – Драко наконец отпустил снитч насовсем. – А если кто-то может легко заставить тебя засомневаться в человеке рядом с тобой… Он замолчал, наблюдая за тем, как мячик уносится вверх над садом. Границ поля тут не было, так что занести его могло куда угодно. – А что тогда с Асторией и Пэнси? – полюбопытствовала Гермиона минуту спустя. Конечно, ей хотелось бы спросить про Джули, но она решила начать с безопасной темы. – Там по первому пункту полный провал, – усмехнулся Драко и лег на пол, заложив руки за голову. – Хорошо. Допустим, свадьба не имеет значения, глупо с моей стороны придавать ей смысл, и мне не стоило уходить с девичника в таких расстроенных чувствах. Но если ты у нас такой рациональный, то почему ушел с мальчишника? Лицо Драко потемнело, он снова сел и теперь принялся играться с палочкой. – Знаешь, ответ на все проблемы в моей жизни один, и этот случай – не исключение. Поттер. – И что такого ужасного Гарри сделал? – Гермиона сложила руки на груди. – Пригласил стриптизершу. – Эмм… ну… я думала, это для мальчишника в порядке вещей. Конечно, это скорее маггловский обычай… Вообще, в волшебном мире существуют стриптизерши? – А она не волшебница, а маггла. – Но… но она же видела домового эльфа! – Поттер мракоборец, у него есть разрешение на модификацию памяти. Уверен, он им воспользуется. – Так, ладно, об этом с Гарри я еще поговорю, – прошипела Гермиона почти про себя и обратилась к Драко уже нормальным голосом: – Все равно не понимаю, в чем проблема? – Серьезно? Вообще не понимаешь? Гермиона чувствовала, что упускает что-то. – Ну… мне казалось, что парни такое любят. – Конечно, любят, – ядовито прошипел Драко. – Вот ты книги любишь. Представь, что тебе показали старинный том по секретной магии, прочитали пару абзацев, а потом забрали со словами: «Это все, дочитать ты не сможешь». – Погоди, – дошло до Гермионы, – ты что, так взбесился, потому что… потому что не можешь… переспать со стриптизершей? Драко надулся, а Гермиона почувствовала какой-то невероятный приток злобы. О чем она только думала? Нет ему никакого дела ни до Джули, ни тем более до нее! У Гермионы не было ни одной рациональной причины так остро воспринимать это, но горячее чувство гнева рвалось наружу. – Знаешь, ты просто… У меня слов нет! – она плотно скрестила руки на груди и демонстративно отвернулась от Драко. – Иди передерни, если тебе так невмоготу! Мерлин, в этом мире столько всего, столько… а ты думаешь только о том, как бы и с кем перепихнуться! – Ты такая ханжа, Грейнджер! Говоришь так, словно секс – это что-то мерзкое, и занимаются этим только отвратительные люди. – Она повернулась к нему, набрав воздуха в грудь, чтобы возразить, но Драко не дал ей сказать, продолжив: – Между прочим, это, во-первых, естественная физиологическая потребность организма, а во-вторых, часть той большой и светлой любви, о которой тебе так нравится грезить. Это момент единения, когда вы открыты друг перед другом, когда вы уязвимы, но не чувствуете страха, потеряны в ощущениях, хотите прийти к концу, но не хотите, чтобы это заканчивалось. То, с каким жаром он говорил, завораживало. Его глаза блестели, безусловно, из-за света палочки, но Гермиона не могла перестать смотреть в них. – И через сколько же минут ты понял, что любишь эту стриптизершу? – она заставила себя выпустить максимум яда через этот вопрос. Драко удовлетворенно ухмыльнулся: ему очень нравилось выводить ее из себя, это было гораздо приятнее того безразличия, что она проявляла к нему до всей этой истории. – Я же сказал, что, во-первых, это физиологическая потребность. У тебя есть желудок, тебе хочется есть. У тебя есть половые органы, тебе хочется… – он не договорил, вместо этого с выразительной кривой ухмылкой посмотрев на ее пижамку, за которой скрывалась грудь. – Это вовсе не значит, что нужно потакать каждому своему капризу. Вот детям нравятся сладости, но нельзя питаться только ими, как бы ни хотелось. Мы не животные, мы можем контролировать свои порывы. – И снова, Грейнджер: святая наивность. Когда тебя накроет, это как волна в океане: сколько бы ты ни барахталась со своей рациональностью, благочестием и моралью, ты не сможешь этому сопротивляться. Остается только одно: желание, безудержное, которое нужно утолить любой ценой. В этот момент твой мозг просто отключается. Никогда такое не чувствовала? – Мой мозг никогда не отключается! – гордо ответила Гермиона. Ее щеки горели, она уже и не знала, что думать: то, о чем говорил Драко, было столь же нереально в ее понимании, сколь и соблазнительно. Ей даже казалось, что было что-то такое в ее памяти, но она никак не могла определить, где именно… – Тебя просто еще не трогали в правильных местах, – ухмыльнулся Драко и почти невесомо мазнул пальцами по ее коленке. О, про контроль над собой Грейнджер была права: если бы он не умел брать себя в руки, она уже лежала бы под ним прямо на этом танцполе. Драко надеялся, что это прикосновение позволит ему хоть немного удовлетворить голодное чувство, разбуженное стриптизершей. Получилось наоборот: захотелось более близкого контакта и милостивое предложение Грейнджер «передернуть» не казалось такой уж дурацкой идеей. Тем более, что она возмущенно отдернула ногу. Драко не знал, что Гермиона сделала это, потому что по коже пошли приятные мурашки. Так уж вышло, что коленки были ее слабостью. Казалось бы – как это глупо, но тело часто подкидывает нам неожиданные сюрпризы. Гермиона обняла колени, чтобы Драко больше не мог на них покуситься, и согласилась с собой, что ощутила бы то же самое, прикоснись к ним кто угодно, и дело здесь вовсе не в Малфое. – Слушай, может, танец порепетируем? – Драко понадобилось меньше минуты, чтобы найти предлог притянуть Грейнджер к себе. – Эмм… музыки нет, – неуверенно сказала Гермиона. – Ничего, я напою, – Драко встал с пола и протянул ей руку. Гермиона с сомнением посмотрела на него, но все же поднялась. Едва она оказалась на ногах, Драко властно положил ей одну руку на талию, а другой сжал ее ладонь. Оказывается, он умел держать партнершу не хуже своего отца. Драко начал мурлыкать под нос проигрыш, ритмично покачиваясь в такт «музыке», а потом уже более громко запел: «Помню, как слезы полились по твоему лицу, Когда я сказала: я никогда не отпущу тебя, Когда тьма почти убила в тебе свет. Я помню, как ты сказал: Не оставляй меня здесь одного. Но все это уже мертво, ушло, в прошлом сегодня ночью… Просто закрой глаза, Солнце заходит за горизонт. Ты будешь в порядке, Теперь никто не сможет причинить тебе боль. Когда наступит утро, Ты и я будем целы и невредимы…» Вообще, в оригинале песню пела девушка, но у Драко вышло очень неплохо. Не то чтобы у него был сильный или какой-то глубокий голос, но слышалось, что он вкладывает в пение душу. Сначала Гермиона не поняла, почему Нарцисса выбрала такую немного грустную мелодию для первого танца молодоженов, но сейчас, вслушавшись в слова, признала, что она подходила идеально для этой выдуманной свадьбы, для их мелодраматичной истории о том, как героиня войны спасла запутавшегося парня, выбравшего когда-то неправильную сторону. Песня подходила к концу, они уже сделали все красивые па и теперь просто медленно кружились по паркету. Гермиона чувствовала на щеке горячее дыхание Драко, пока он напевал: «Ты и я будем целы и невредимы». Ей приходилось напоминать себе, что это все лишь представление, а они здесь – актеры. Впрочем, не удивительно, что актеры часто влюбляются на съемках. Трудно представить, что ты проводишь с человеком половину дня, общаешься, притворяешься, что вы влюблены, но при этом не испытываешь к нему ничего. Маятник колыхнется, в одну или в другую сторону. Гермиона закрыла глаза. Ей нравилось тонуть в ощущении безопасности, кружиться среди дурманящего аромата весны, которым расцвел сад в зимнюю пору. Драко нравилось тоже. Нравилось слишком сильно, так что он был зол на Поттера не только за стриптизершу, но и за несостоявшийся поцелуй. Конечно, пришлось разыграть безразличие, ведь… И тут, как удар обухом по голове, Драко в голову пришла мысль: а вдруг… ему и вправду нравится именно Грейнджер? Он резко разорвал контакт, сделал шаг назад и отпустил ее руки. Она открыла глаза и удивленно посмотрела на него. – Ну… вроде нормально. Да… пора возвращаться на вечеринку. Я приду в спальню, когда парни заснут. Она только кивнула – слова как-то не шли. – Увидимся, – он схватил палочку и быстрым шагом удалился, оставив Гермиону растерянно хлопать глазами.