Важнее целого мира

— Могу, наверное, — Рафаэль хрустнул шейными позвонками. — На тренировках же ловил. Он оттолкнулся от пола и взлетел на шкаф, ухватившись за его край. Донателло следил за ним больным, горящим, как в лихорадке, взглядом. «Прости. Это не тренировка. Это кошмар, который проник в наш дом, и я не знаю его причин! Ты привык верить мне и полагаться на мой разум, но сегодня я подвел тебя, брат, нет, я подвел нас всех…» В пальцах Донни был зажат небольшой шприц с успокоительным, то единственное, что могло помочь утихомирить сейчас Леонардо и дать им возможность разобраться в происходящем. Если бы гений только догадывался, к чему приведет его поступок, возможно, он бы нашел иной выход, но черепашке неоткуда было знать о последних воспоминаниях своего старшего брата и понять, что именно они сейчас крутятся в воспаленном сознании, мешая в экспериментальной жидкости образы родных и врагов в одно общее безумие. — Твою мать! — Рафаэль кубарем скатился с опустевшего шкафа, метнулся следом за Лео по комнате, пытаясь зажать его в угол, и был отброшен в сторону ударом ноги. Донни даже не мог помочь сейчас брату, застыв у двери и боясь, что Леонардо выберется из комнаты, и тогда эта безумная гонка начнется по всему логову, где слишком много опасных предметов. Кто знает, не решит ли брат не сдаваться и свести счеты с жизнью… Рафаэль вскочил и бросился вперед снова, опять не достав лидера всего-то на пару сантиметров. «Он слишком быстрый… даже в таком состоянии, — взгляд Донателло метался за ними. — Но это его измотает за минуту. Только бы Раф не рассвирепел всерьез. Он же не понимает, что происходит!» В руке Леонардо тускло сверкнул короткий штык, выхваченный из-под эластичного бинта на ноге, и гений чуть не закричал. Они не сняли с брата эти бинты, не до того было, решили, что сам потом разберется, как до душа доползет. Вот. Дополз. Рык Рафаэля заставил Дона испуганно пригнуться, а по плечу бешеного брата расползлась широкая красная полоса. Лео тяжело дышал, уже не вставая на ноги, а только перекатываясь, что значило лишь одно — устал до предела. «Давай, Раф, ты уже измотал его. Только не покалечь!» Донателло сжал в кулаке шприц, нервно переступив с ноги на ногу, и задавил в горле короткий крик ужаса — в руках Рафаэля сверкнули саи. — Ну, все, Лео! — рыкнул он. — Достал! И он метнулся вперед, снеся лидера всем весом. Напоролся на штык в его руке, рыкнул в лицо и вогнал сай в пол, зажав им одну руку Леонардо. — Нет! — вдруг закричал тот, выворачиваясь из-под брата, который прижал его коленом к полу. — Нет! Свободной рукой старший вскинул штык к своему горлу и полоснул им по шее. Вспоминая потом этот кошмар, Рафаэль никогда не мог уловить тот короткий миг, который подарил ему жизнь его лидера. Все, что он успел сделать, это выронить второй сай и сунуть руку под лезвие, которое только начало путь по шее брата. — Бля! — выдохнул он и, уже не церемонясь, локтем дал Леонардо в лицо, разбивая скулу. Дернул к себе брошенный сай и пригвоздил им вторую руку брата к полу, вышибив из пальцев клинок. — Не твой конек короткое оружие, — рыкнул он, прижав к груди распоротые пальцы. Старший закричал еще раз, как-то отчаянно, обреченно и совершенно безнадежно, и ударил Рафаэля коленом в бок, пытаясь перекатиться через спину. — Покалечишься, дебил! — ниндзя в красной бандане отлетел в сторону и тут же бросился обратно, матерясь, как сапожник. Он успел поймать лидера в захват и снова придавил к полу, уже не думая о том, как бы не задеть раны. Рядом оказался Донателло. — Держи голову! — приказал он таким голосом, что у Рафа внутри все смерзлось. Он поймал старшего брата за хвосты маски, резко развернул и прижал его виском к бетону, не давая вывернуться и открыв шею. Игла вошла в кожу, мягко и почти бережно, вырвав у Лео еще один крик. — Раф, не отпускай! — Донни прижал старшего за плечи, увидев, что Рафаэль готов выпустить лидера. Того колотила крупная дрожь, а сквозь зубы рвался совершенно уж дикий скулеж пополам с мольбой. Он пробовал бессмысленно отбиваться, изрядно осложняя братьям задачу не покалечить его еще больше, пока не вырубился от наконец-то подействовавшего лекарства. — Дон… — Рафаэль медленно и неуверенно выпустил Лео, не спеша вытаскивать саи. — Что это было? Он рехнулся? Донателло выловил из поясной аптечки бинт и стал заматывать распоротые пальцы Рафа. — Нет. Он испугался. Боюсь, мы не все знаем, брат, и у меня теперь есть несколько вопросов к нашему гениальному лаборанту. Черепашка в алой бандане мотнула головой, словно это отрицание могло что-то изменить. — Это бред. Как он может нас испугаться? Это же Лео. В комнату заглянул Майки, только что прибежавший на грохот и крики. — Парни, — он сунул в дверь нос. — Вы чё? Старшего залечить насмерть решили? Рафаэлю даже отвечать не хотелось. Он выдернул из пола саи, освобождая руки Леонардо, и сунул их за пояс. Внутри творилось что-то невообразимое. В жизни, конечно, случалось всякое, особенно учитывая несдержанный нрав Рафаэля. Он не раз дрался с Лео и в шутку, и по серьезному до синяков и ссадин. Но он никогда в своей жизни не причинил брату серьезного вреда и, уж тем более, не получал от него штыковой удар в бочину. Никогда старший не пытался свести счеты с жизнью. Они могли драться, мириться и снова ссориться, но они всегда любили друг друга. А теперь на Рафа смотрели родные глаза, полные ужаса, отвращения и жалкой скулящей мольбы. Всего того, что в Лео просто не могло существовать… И это рушило сами основы мира огненного демона семьи Хамато. Рафаэль отказывался верить в происходящее. — Дон, — позвал он, тяжело поднявшись и сморщившись. — Я в ванной буду. Куда его хоть девать-то теперь? Донателло оторвал взгляд от лица старшего и перевел на Рафа. — Не знаю, — как-то глухо и обреченно отозвался он. — Если мы оставим его в комнате, то он может навредить себе или попробовать вскрыть дверь и сбежать. Если зафиксируем… станем окончательными врагами, убедив, что его страхи не беспочвенны. Я не знаю, Рафаэль. Майки подошел к ним, осторожно заглянув Лео в лицо. — Да что случилось-то? — потерянно спросил он. — У Бесстрашного чердак потек? Или вы тут играть надумали? Так он вообще-то не в том состоянии… — Майк, сделай кофе, пожалуйста, — Донателло не знал, как сказать младшему брату о своих догадках. — Я сейчас приду. — А Лео? — А Лео поспит пока что, — гений вздохнул, пытаясь успокоить себя самого, и сунул использованный шприц в карман. У него тряслись руки, и больше всего хотелось оказаться в своей лаборатории, уткнуться в компьютер, нацепив на голову наушники, и хоть на час сделать вид, что ничего не происходит. Рафаэль сейчас стоит под потоком холодной воды, упершись лбом в стену и закрыв глаза, пытаясь растворить в каплях увиденное и забыть. Ему плевать, что в ванну стекает розоватая вода с его пальцев и плеча, плевать, что с ранами так обращаться нельзя, что бинт он содрал и бросил еще в коридоре. Ему плевать на все сейчас. Ему нужно выбить из головы взгляд старшего брата, затопленный страхом, как засорившаяся раковина. Вот бы и тут можно было просто прочистить слив, и все бы ушло в коллектор… Майки на кухне. Еще ничего не понявший, солнечный лучик делает гению кофе и ждет объяснений. Он думает, что братья просто пошутили, и немного обижен, что его не позвали в игру. А Донни должен сидеть тут и смотреть на Лео, валяющегося на полу, и не знать, что делать… Почему всегда именно он?! Почему ему достается незавидная роль крайнего? Донателло мотнул головой и поднялся. Лео проспит как минимум еще часа три от лошадиной дозы снотворного пополам с успокоительным. Время понять у Донни есть, и часть из него он украдет, чтобы прийти в себя и собраться…

***

Рафаэль уперся кулаком в стену и прикрыл глаза. Бившая в голову струя воды немного успокаивала его, но этого было мало. Мозг, казалось, разорвался пополам, заявив, что в голове теперь будут жить два Рафа сразу. И каждый со своим мнением, которое непременно надо высказать именно в черепной коробке красной черепахи. «Херня! — у первого Рафаэля злой и уверенный голос. — Дон перестраховщик фигов. Все нормально, Лео просто что-то примерещилось. Ща продерет глаза, и все нормально будет…» «Не будет, — это Раф №2 с пессимистическим настроем и вечным комплексом вины перед всеми. — Он ненавидит вас и особенно тебя, потому что все случилось из-за вашей ссоры. И боится. А вдруг ты его опять из дома выгонишь, и он снова попадет в ту лабораторию… Это все из-за тебя». — Да херня все это! — взорвался Рафаэль, обрывая все внутренние диалоги. — Лео боится меня?! Ага! А на небе банан вместо луны повис! Бред! Но память услужливо подсунула ему синий взгляд, выморозивший бешеного ниндзя до мгновенного ступора, полный безумия, обреченности и панического ужаса, когда он смог поймать Леонардо. И штык, брошенный к горлу. В здравом уме старший на такое не способен… — Раф? — дверь в ванну открылась, вынудив бешеного ниндзя выглянуть из-за шторки. Его гениальный брат плюхнулся на пол и уперся лбом в колени, а карапаксом в стиралку. — Ты чего? — обладатель красной банданы недоуменно прищурился. Вообще-то Донни никогда так не делает. Он же весь такой воспитанный интроверт, что аж тошно временами. Для него личное пространство — это святое. Он никогда не врывается в комнаты к братьям без стука, неловко выворачивается из объятий, если они длятся дольше минуты… а чтоб вот так в ванну завалиться. Не то, чтобы Рафа это сильно смущало, просто Донни так не делает. Вот он сам мог так поступить, особенно если ему надо было поговорить со старшим, а тот, как назло, плескался в ванной. Донателло виновато дернул плечами, не поднимая головы. — Можно я с тобой посижу немного? — хрипло и как-то совсем уж устало спросил он. Рафаэль вздохнул. — Дай полотенце. Он обмотал махровой тканью бедра, не удосужившись вытереться, и уселся на пол рядом с братом, не выключив душ, сгреб его в охапку, грубо прижав к себе, и буркнул в ухо: — Выкладывай уже, что там у тебя накипело. Донателло привалился к мокрому пластрону старшего брата, вслушиваясь в удары сердца под ним, и прикрыл глаза. — Ты, наверное, убьешь меня сейчас, — тихо выдохнул он. — Ну и пусть. Раф, мы с тобой в ловушке, где нет хорошего и правильного выхода… Есть два зла и даже нет меньшего. Куда нам идти? Рафаэль уперся подбородком в макушку гения и прикрыл глаза. Он ни черта не понимал из слов брата, но чувствовал: в них заключено то, чего понимать он не захочет. Только никто его не спрашивает. Ему в руки суют выбор, делать который нет никакого желания ни у него, ни у Донни. «Игра в пинг-понг, — мысленно усмехнулся он. — Я кидаю выбор Дону, а он отфутболивает мне. И так до того мига, пока кто-то из нас не проиграет и шарик не улетит за поле. То есть решит кто-то другой… Кто бы это сделал, Рафи? Обычно шарик всегда ловил Лео…»

***

В гостиной царила такая звенящая тишина, что, казалось, можно отчетливо услышать биение сердец тех, кто в ней находился. — И ты знал об этом? — голос Рафаэля, обманчиво спокойный, заставил бедного Рика вжаться в диван, неосознанно ища защиты. — И ничего нам не сказал? Это были первые слова, которые он услышал от этого существа, исключая их встречу в гараже. Оно же, как дикий зверь, только рычало и скалилось, а тут говорит так спокойно и четко. И от его вопроса становится страшно до холодного пота на лопатках. Он только что рассказал троим братьям и Стелле об ампуле с экспериментальной сывороткой и о том, куда ее, скорее всего, применил его брат. — Это… это просто мое предположение… гарантированно я не знаю, — парнишка испуганно поднял глаза на Донателло, который молчал, пристально на него глядя. — Если моя теория верна… — Рик, — очень тихо перебил его Донни. — Час назад я вколол своему брату снотворное с успокоительным, которые всегда действовали на него нормально. Как они лягут на то, что бродит в его крови? Для этого Рафаэлю пришлось ловить его чуть ли не по всей комнате, потому что Лео не желал нас подпускать к себе близко. Я предположил, что это просто паника, вызванная электрическим разрядом, в который он попал, вытаскивая Майки. Его испуг я объяснил временной подменой образов в сознании. Он принял нас за своих врагов… — Ты мне не сказал?! — взорвался Рафаэль, сжав кулаки. — Теперь сказал, — совершенно ровным тоном отозвался гений. — Вряд ли это бы решило проблему в ту минуту. Или ты бы поступил иначе? Предпочел бы посмотреть, как он убьется об стену или зарежется?! Раф сердито засопел и промолчал. А что тут возразишь? Чертов умник уже справился с минутной слабостью, прохлюпавшись носом ему в плечо, и теперь спокойно цедит слова, хотя чего это ему стоит, лучше не знать. — Я… я не думал, что так случится… — Рикки отвел глаза. — Ну, просто этот препарат, он же не изученный совсем. Могло и обойтись… — И не обошлось, — беспощадно закончил за него Донателло, придержав за руку Рафа, готового уже врезать парнишке. — Рик, — вдруг негромко заговорила Стелла. — Умолчав о чем-то, ты, возможно, и мог бы спасти себя и договориться с совестью, но, поверь мне, это того не стоит — потом все равно все жизнь вернет сторицей. Расскажи им все, что знаешь об этом препарате и чем это обернется для их старшего брата. Молодой лаборант вздохнул, отводя взгляд, и начал говорить. Донателло слушал его, неосознанно все сильнее и сильнее стискивая пальцы на запястье Рафа, словно ища в нем опору и ниточку, что проведет их над пропастью сквозь безумие. Препарат, что ввели Леонардо, был разработан специально для допроса военнопленных и направлен на подавление воли, внутренних психологических установок и барьеров. Его прямое действие зависело от дозы и четкости заданных вопросов, вызывая галлюцинации и болевые ощущения при попытках сопротивления. А еще были побочные эффекты, которые до конца никто не знал, даже разработчики, так и не испытавшие этот образец. Донателло слушал, и ему становилось страшнее и страшнее, потому что картинка оказалась еще хуже, чем он предполагал. Кого увидел Лео в нем самом и Рафе? Солдат? Капитана Симанса? Профессора? — То есть ты хочешь мне сказать, что сейчас в голове моего брата я один из вот этих ублюдков, что гоняли его по лабиринту? — Рафаэль вытащил сай и подрезал им заусенец на ногте. — Да? Рик нервно сглотнул и кивнул. — Ясно, — Раф продолжил свое занятие. — А Донни, видимо, твой драгоценный братец, что выворачивал Лео наизнанку и был последним, кто что-то ему вколол… От тона красной черепахи парнишке стало страшно. Он слышал много рассказов о наемных убийцах, смотрел фильмы… вот так ласково и проникновенно разговаривают именно они перед тем, как начать медленно убивать свою жертву. — Я… могу только предположить… — Не трясись, задохлик, — Раф вскинул глаза, уже начавшие слегка светиться от бешенства. — Я тебе не верю. Ты ничего не знаешь о Лео, как и твой капитан-недоумок, с которым я сочтусь чуть позже. Сломать можно кого угодно… только не моего старшего брата… Я тебе не верю! Ты все выдумал, чтобы унизить его еще больше в наших глазах! Мало поиздевались, так теперь даже в себя прийти не даете?! Когда старший отойдет от ран, мы с ним разорвем твоего брата на куски! Вот он будет меня бояться до скулежки, слез и дрожи в коленках! А Лео ничего не боится! Сай мелькнул в воздухе, воткнувшись в подлокотник кресла около руки Рика, заставив того вскрикнуть. — Раф! — Майки даже подскочил. Но его бешеный брат уже не слушал, он вскочил, выдернул сай и вылетел прочь из гостиной.