Ring-a-round the rosie

      На пятницу был назначен итоговый тест. И не какая-нибудь очевидная викторина с угадыванием одного из четырёх ответов, а (по инициативе преподавателя) трехступенчатый ад из заковыристых задач, где каждая ошибка могла стать фатальной и стоить учащемуся места в университетском рейтинге. Ежегодно из-за данного этапа отсеивалось трое-четверо. Ещё несколько студентов стабильно выбывали из марафона, не совладав с нервами. Когда до конца обучения остаётся каких-то скоротечных полгода, страх оступиться переживается иначе — острее, болезненнее. Однако профессор Вон был из той когорты преподавателей-садистов, которые гордятся установленной атмосферой волчьей конкуренции, намеренно стравливают студентов, а затем причисляют успехи «выживших» к своим собственным профессиональным достижениям. Впрочем, на протяжении лекционных будней профессор держал себя показательно дружелюбно и даже сердечно прощал прогульщиков. Да и к чему эти лишние рычаги давления, когда существует такой удобный способ всего за час сломать психику неугодных балбесов? Неудивительно, что студенты всей душой желали Вону скорейшего выхода на пенсию и к близящемуся часу «х» с утроенной силой вгрызлись в заветный конспект какого-то умника позапрошлого выпуска: единственного сумевшего пройти проверку профессора Вона на все сто процентов.       Когда дверь в класс тестирований приоткрылась, все студенты уже заняли свои места. Бледные, взвинченные, с напряжёнными лицами, они затаив дыхание ожидали увидеть своего преподавателя, но на пороге появилась незнакомая им сутулая дама в твидовом пиджаке.       — Меня зовут миссис МакПайн, — скрипуче представилась она, пройдя за преподавательский стол. — К сожалению, профессор Вон не сможет присутствовать на тестировании. Он приболел, но беспокоиться не о чем. Поскольку отставать от программы мы не в праве, в качестве временной замены за проведением промежуточной аттестации буду следить я. Начнём с заполнения...       Меж студентами пронёсся дружный вздох облегчения. Тучи над Лондоном словно бы поредели; за окном выглянуло солнце... Да и миссис МакПайн не разочаровала возлагаемых на неё ожиданий, наскоро объяснив классу уже известную им форму заполнения первого листа и без Воновских задач-головоломок отпустив всех, когда последний сдающий прощёлкал на компьютере положенное количество вопросов. Благодаря неизвестному недугу, скосившему профессора, в этом году промежуточную аттестацию прошли, без исключения, все. Однако была на курсе и пара особо отличившихся студентов.       — Блестяще, мисс Адамс, ни единой ошибки. Уверена, профессор Вон будет доволен вашим результатом, — передразнивая скрипучий тембр миссис МакПайн, проказливо гримасничал Эван. — Ещё бы грёбанную шоколадную медаль на шею повесила!       — Я же сказала тебе спасибо, — с напускной серьёзностью заметила Роуз.       — Скажи ещё раз! Я-то от этой дамочки в музейном пиджаке похвалы так и не дождался, а ведь старался за двоих.       — Ты заслуживаешь всех шоколадных медалей мира, Эван. Только в следующий раз, пожалуйста, не бей монитор с криками: «Да, сучка, я тебя сделал!». Знаешь ли, не очень удобно списывать, когда миссис Музейный Пиджак поминутно косится на твоего соседа.       Протянув руку, Рози потрепала прыснувшего приятеля по светлой макушке. Устроившись в самом дальнем закутке университетской библиотеки, они по обыкновению спорили, между делом листая отобранные Эваном справочники. К понедельнику требовалось добрать кое-каких материалов для курсовой. Но по пустующему книгохранилищу становилось очевидно, что пятничное распитие горячительных напитков «за здоровье» Вона занимало подавляющую часть факультета больше однообразного шуршания страниц.       Меж тем Роуз Адамс было не до веселья. Пользуясь редкой минутой вседозволенности, она сидела прямиком на прямоугольной столешнице, умостив ноутбук на скрещенных ногах, и гипнотизировала экран, в нескончаемых столбцах формул видя воспалённые карие глаза вчерашнего незнакомца — они просвечивали память насквозь. Глаза подавляли, переворачивали вверх дном все самые постыдные тайники в лабиринте черепной коробки и сами становились единственно важным его содержимым. Запечатлённое памятью чувство словно бы по песчинке, по пылинке отнимало контроль над привычной реальностью. И Роуз не была уверена, что и дальше сможет притворяться.       «Это стресс, — уговаривала она себя. — Нет, он ничего не видел: игрался с ноутбуком... хрустел печеньем. Никакого двойного подтекста. Чёрт, знать бы наверняка! Иначе паранойя прикончит меня быстрее близящихся экзаменов».       По счастью, чуткость Эвана ограничивалась его собственным детским мирком, отчего он зачастую пребывал в блаженном неведении в отношении всех областей жизни, кроме науки и игровых приставок. Прямо сейчас этот субтильный уникум, лишь недавно перешагнувший порог восемнадцатилетия, лежал рядом, развалившись в диванной позе, и единственной заботой его гениальной головы была конкуренция с ноутбуком за место на коленях уже разменявшей третий десяток Адамс.       — Если бы за каждое решённое за тебя задание мне перепадала шоколадка, ты звала бы меня не Эван, а Вилли Вонка, — продолжал возмущаться он, ёрзая и пытаясь устроиться поудобнее. — Невероятно, Роз, тебе сказочно повезло, что Вон подхватил какую-то чахотку. Ушлый старикан просёк нашу схему после первой же контрольной, и чёрта с два кто-нибудь даже подумал бы сжульничать на его тесте... Кстати, Вон же частенько забегает к вам в кафешку после лекций? Видела его вчера?       Рози отреагировала странно — скинув приятеля с колен и отгораживающе скрестив руки, она ответила:       — Был, конечно, он без кофе уснуть не может. Но всё как обычно: фамильярничал, мусолил газету, взял ристретто.       — А может, — зловеще прохрипел Эван, присаживаясь вплотную к девушке, — ты грохнула старикана ради места в ректорском списке?       — Может, и я, — вызывающе изогнула бровь Рози.       — Ладно, королева удачи, не заводись, — хохотнул Эван, разряжая нависший под потолком библиотеки предгрозовой фронт. — Кстати, о ректоре... Есть одна новость — ты обалдеешь!       — Наверняка что-нибудь в духе подорожания пончиков в кафетерии или заговора ночных уборщиков.       Ободрённый смягчившимся тоном разговора, Эван заговорщицки подмигнул:       — Нет, сегодня из меня ты больше и слова не вытянешь. Как насчёт послезавтра? Я знаю, что по воскресеньям ты занята в лаборатории отца, но, может, вечером — у меня? Обсудим новость. Врубим приставку. Ты принесешь что-нибудь съедобное... Видишь ли, плесень в моём холодильнике эволюционировала настолько, что съела всё, включая своих ещё не мутировавших собратьев.       — Хорошо-хорошо, кто-то же должен тебя подкармливать.       — Ты должна! — беззаботно спрыгнув со стола, Эван подхватил рюкзак и вопросительно-щенячьим взглядом посмотрел на Роуз. — Пойдём?       За окном и впрямь смеркалось. Но совместная прогулка до метро предполагала необходимость поддержания беседы об успехах Эвана в новой онлайн-стрелялке, поэтому Рози предпочла отказаться.       — Мне нужно закончить, — виновато улыбнулась она. — Увидимся в воскресенье.       Понимающе кивнув, Эван отсалютовал на прощание и исчез, юркнув в проём меж высокими стеллажами.       Улыбка медленно сползла с лица девушки. На лбу прорезалась тревожная морщинка. Да, неделька выдалась не из лёгких...       Машинально обведя пространство потухшим взглядом, Роуз не без досады обнаружила пухлую стопку чужих конспектов. Окликать забывчивого парня смысла не было. К тому же на грани слышимости Роуз почудились приглушенные ковролином шаги. Длинная тень, просочившаяся после меж стеллажей, не вызвала ни малейшего сомнения в её обладателе: просто кто-то спохватился на полпути и решил вернуться.       — Вечно ты всё забываешь! — воскликнула Роуз, внутренне цепенея: раскованной походкой, в костюме с иголочки и щедро уложенной гелем причёской, к ней вышел совсем не Эван.       — О, напротив, вспомнил твоё вчерашнее приглашение и передумал отказываться, — произнёс он вкрадчиво, так, словно бы обращался к маленькому ребёнку. Замер, давая неверящему взгляду окинуть себя с ног до головы, и, довольный произведённым впечатлением, пропел на высоких нотах: — Ну-при-и-ивет.       Дёрнувшись, Рози намеревалась подняться. Но устойчивый до той минуты стол вдруг предательски покачнулся, а затёкшие колени оказались набитой иголками ватой.       — Можешь не вставать, — кивнув разрешил он. — Как прошёл тест?       — Кто ты? — выдохнула Роуз, едва узнавая свой голос.       — Джим, — пожал он плечами, а затем, резко переменив тему, с напускным энтузиазмом воскликнул: — Ловко ты вчера того профессора! Правда, я рассчитывал на мышьяк. А твой порошок всего-то уложил его на пару дней с симптомами ложной ветрянки — баловство. Не мой уровень! Но заводит ведь сам факт: отравить человека не ради мести, влияния или денег, а ради пары цифр, вбитых в компьютер... Шекспир перевернулся бы в гробу.       Интонация Джима на слух воспринималась как американские горки, то подлетая на срывающийся фальцет, то падая в рокочущий грудной тембр. Роуз отчётливо слышала каждую ноту в этой напряжённой будто бы сочинённой специально для неё симфонии, но не могла сопоставить с ней слова. Лишь после непродолжительной паузы она сумела выпасть из оцепенения. Нахмурилась, так что морщинка на лбу превратилась в жесткую складку, и, открыто глядя в нахальное лицо незнакомца, спросила:       — Ты из полиции, Джим? — однако проследив за расписывающейся в её наивности улыбкой, осеклась: — Нет, не твой уровень.       — Заводит, да... — эхом повторил он, порывисто приближаясь.       Подвижность незнакомца пугала Роуз в сто крат больше его неправильных интонаций. Она наконец сползла со столешницы, не без усилия совладав с координацией, однако обрести устойчивость не значит обрести свободу. В тот момент загнанной в угол девушке виделся лишь один способ избежать неприятностей — не связываться с ними. Требовался лишь предлог. Глупый, женский предлог.       — Ты точно меня ни с кем не перепутал? Ладно, допустим. С удовольствием поболтала бы о Шекспире, но нужно бежать. Мой друг, растяпа редкостный, забыл конспекты. Ну, ты же понимаешь. В другой раз. Хорошего вечера, — тараторила Адамс, как за соломинку хватаясь взглядом за стопку бумаг Эвана.       — Не спеши, — непререкаемым тоном прошипел Джим, преграждая путь. — Переживёт твой птенчик и без тетрадок. Наше дело куда важнее.       — Ах, наше дело.       Оказавшись в челюстях схлопнувшегося капкана, Роуз впилась пальцами в пиджак незнакомца — предупреждая, сдерживая, силясь сохранить хоть какую-то эфемерную дистанцию. В голове картинками из бульварной прессы уже прописался вероятный сценарий: он изнасилует её, а потом убьёт. Раздутое от воды тело через неделю выловят на берегу Темзы, и полиция никогда-никогда не найдет этого ужасного, противного, злого...       — Боже, нет. Не разочаровывай меня, сладкая, — поморщился Джим. Он брезгливо стряхнул её ладони так, словно бы Роуз своими мыслями могла заляпать его великолепный костюм.       — Тогда о каком деле мы здесь...       — Знаешь, что это? — бесцеремонно воскликнул, тряся как по волшебству появившимся перед носом Роуз пакетиком. С десяток прозрачных капсул в нём с шуршанием пересыпались в пластике.       — Конфетки? — скептически прищурилась девушка.       Схватив упаковку, она не без опаски отвернулась к настольной лампе. Отец Роуз руководил исследовательской лабораторией, где она подрабатывала лаборанткой, поэтому определять лекарственные вещества «на глаз» Адамс приходилось довольно часто. Впрочем эти таблетки не были похожи ни на что виденное ею прежде. Под видом лекарства могло скрываться что угодно... К счастью, среди сероватых пилюль обнаружился крохотный огрызок бумаги со в столбик выписанными формулами — это и внесло некоторую ясность. Время шло. Дважды изучив под белым светом лампы это подобие рецепта, Роуз с сомнением окликнула ожидавшего её вердикта «маньяка»:       — Тут коктейль из сельскохозяйственных ядов, солей фосфора и какой-то бытовой химии. Ерунда, как по мне. Просто, дёшево, ингредиенты купишь за пару фунтов в магазине за углом, но действие от такой «таблетки» если не мгновенное, то очевидное. Даже рядовой обыватель заподозрит умышленное отравление.       — Так что будет с тем, кто примет капсулу? — словно бы подводя её к какому-то выводу, спросил Джим.       — Смотря кто, — Роуз растерялась. — Теоретически, смерть наступит в течение минут пятнадцати-двадцати. Я бы спрогнозировала отёк мозга. Но асфиксия рвотой во время отключки, вероятно, прикончит жертву быстрее.       Удовлетворённо качнув головой, Джим в размышлении сложил руки на груди и подпер подбородок ладонью.       — Хорошо, очень хорошо. Конфетки, значит... — пробормотал он.       Этот лихорадочный азарт говорил сам за себя — Джим нездоров. Теперь Роуз отчётливо подмечала безумие в каждой фразе. Однако деваться ей по-прежнему было некуда.       Рискуя спровоцировать психопата, носящего с собой пакетик смертельного яда, девушка произнесла:       — Послушай, я мало чего поняла из одного рецепта, но будет лучше, если ты передумаешь. Что бы там ни было, кого бы ты ни хотел отравить — это однозначно плохая идея.       — Куда уж тебе, заурядная Рози, — усмехнулся Джим, разглаживая невидимые складки на костюме и вновь навешивая на себя образ зализанного щеголя, с которым появился. — Ты сумела удивить меня вчера.       — Ты точно меня с кем-то путаешь.       — Пусть так, — отмахнулся он. — До понедельника приготовишь дублирующие капсулы-пустышки. Качественные пустышки. Чтобы никакой доморощенный умник не мог отличить «плохие» таблетки от «хороших».       — Ну уж нет, — позабыв себя от возмущения, запротестовала Рози.       — О, кто-то слишком медленно соображает! Тогда, может, мне следует попросить того смышлёного птенчика, у которого ты списываешь? И почему я сразу так не поступил? Обошлось бы без глупых истерик.       Джим ухмылялся. Стоило лишь Рози потерять бдительность, решить, что она может контролировать ситуацию, как он «ударил», выбивая всякую почву у неё из-под ног. Вот оно — настоящее лицо психопата-манипулятора! От напряжения у Роуз свело скулы: она переживала за Эвана. Но больше всего Адамс боялась за то, что друг узнает правду о «болезни» профессора Вона и отравленном кофе.       Джим знал, какой предлог выбрать для шантажа.       Казалось, что он знал всё наперед; что решил исход этой встречи ещё вчера и теперь лишь наслаждается разыгранной — очевидно, лучшей, чем мог вообразить себе Шекспир — драмой.       — А потом? — прошептала Роуз, пряча непрошенные злые слёзы под полуприкрытыми веками.       — Я позвоню.

🎶Banks - begging for thread