Пусть сердцу вечно снится май...

8 — Ты же опоздаешь в школу, — скептически сказала Джамия, повернувшись ко мне лицом и нежно приобняв за шею. Мы лежали в постели и просто молчали — до этого момента каждый думал о своем. Это была такая длинная ночь, что ни о какой школе я сейчас и думать не хотел. Джамии было девятнадцать, и ее забавлял сей факт, что я все еще учусь в школе. Я усмехнулся. — Поднимай свою пухлую задницу и давай шуруй, набирайся знаний. — Джамия начала выталкивать меня из кровати.- Тебе осталось учиться всего ничего, Фрэнк! Ох, она права… Она всегда права. Я встал с постели и направился в душ, выходя из комнаты, я обернулся назад, как бы намекая Джамии, чтобы она пошла со мной. — На учебу бегом собирайся! — сказала строго девушка и кинула в меня подушкой. Раньше я был в школе человеком-невидимкой, но сейчас все изменилось: все хотят со мной познакомиться, но я не люблю подпускать людей близко к себе, так что держу всех на расстоянии, но вежливо, чтобы не думали, что я зазвездился. Я хожу в обычную школу, ношу обычную хипстерскую одежду, не хочу выделяться. Все-таки я обычный подросток, ничто не делает меня лучше кого-то, даже то, что я играю в группе. На первый урок я все-таки опоздал, нужно было приходить на второй… Сейчас у нас история, этот урок вел мерзкий усатый мудак, который, не знаю за что, не мог меня терпеть, но эта ненависть была взаимной. — Айеро, Вы снова опоздали, — противным голосом сказал мужик. — Я, конечно, все понимаю, восходящая звезда, но… — меня это выбесило и я грубо его оборвал: — У нас скоро концерт, для вас вход бесплатно, можете прихватить с собой друга, например, свою черепашку. Сказав это, я сел возле окна за предпоследнюю парту. На удивление, урок быстро закончился, и я как раз дописал слова к новой песне. Я только хотел выйти из класса, как мерзкий историк пропищал: — Айеро, задержись. Еле сдержав тошноту, я обернулся. — Чего вам? — спросил я, а историк стал приближаться ко мне все ближе. — Я просто хотел сказать тебе, что жаль, что ты завязал со своей работенкой: могли бы повторить. — Не знаю, о чем ты говоришь, ублюдок. — Ах, ты не знаешь? Неужели тебя поимело так много человек, что ты не помнишь меня? — Он потянулся рукой к моему паху — мне хотелось блевать от его мерзкой ухмылки и потных усов, которые шевелились от каждого движения его рта. — Ублюдок! — С размаху я дал этому выродку в нос и повалил на пол. Взяв его за ворот рубашки, я грозно прошипел: — А теперь слушай меня сюда, скотина, если ты кому-то что-то скажешь про меня, я найду тебя, падла, и закопаю живьем. Встав на ноги, я посмотрел сверху вниз на лежащего тюленя, и тот мне со смешком прохрипел: — Так ты же сказал, что не знаешь, о чем я говорю. Хах, ему, видимо, мало; со злости я пнул его ногой в живот и он скрючился от боли, напоследок, я харкнул в его мерзкую поросячью рожу и вышел из класса, тихо прикрыв дверь. Я не сдержался, я уже не тот слабый мальчик, который не может постоять за себя, я больше не дам себя в обиду, никому и никогда! Хотелось кричать: злость разрывала изнутри. Я выбежал на централку, сел на ступеньки и закурил. Выкурив три сигареты, я кое-как успокоился и решил пойти на биологию. Идя по коридору, меня окликнула директриса. — Мистер Айеро, в мой кабинет, живо! Я уже догадался, что меня ждет… Сжав руки в кулак, чтобы контролировать себя, я зашел в кабинет и увидел его, того самого мерзкого ублюдка; меня снова стало тошнить. — Вы себе много позволяете, Айеро, — строго сказала директриса. — Избиение учителя — это уже ни в какие ворота не входит. Вас нужно проучить, поэтому я не допускаю вас к сдаче экзаменов. Мне понадобилась секунда, чтобы переварить сказанное этой женщиной. Она такая же сука, как и все, заботится только о себе. Ей наплевать на судьбу любого из учащихся в этой школе. Ухмыльнувшись, я посмотрел на этих двоих и сказал: — Да пошли вы все нахуй. — И вышел из кабинета, на этот раз со всей дури хлопнув дверью о стену. *** Так, Фрэнк, спокойно, держи себя в руках. Я не знаю, куда я шел, все было словно в тумане, только этот туман был пропитан моментами из не такого далекого прошлого. Нет, я не хочу этого помнить. Не-ет. Господи, неужели я и с ним тогда?.. Тошнота была не ложной и меня стошнило прямо на середине тротуара. Мне было тошно от всего, что происходит, от того, какой конченной шлюхой я был. Я ненавижу себя за это! Ненавижу! Прохожие с отвращением смотрели на меня, но мне было плевать, как я выгляжу в их глазах: я не думал о них. Я сел на крыльцо очень знакомого дома. Не знаю, сколько я там просидел, но солнце уже стало садиться за горизонт. Воспоминания, как же от вас избавиться? — Фрэнк, Фрэнки, это ты? Что ты тут делаешь? Я слушал музыку в наушниках, обняв колени руками и опустив на них голову, поэтому испугался, когда до меня кто-то дотронулся. — Твою ж мать, напугал до усрачки! — подскочил я. — Лео, какого хрена? — Это я какого хрена? Я, вообще-то, домой иду, от тебя, между прочем. А ты тут что забыл на крыльце чужого дома? — Неважно, просто присел отдохнуть. — Чувак, что случилось? На тебе лица нет. И, вообще, хватит тут сидеть, пошли ко мне. И на будущее: вместо того, чтобы сидеть под чужой дверью, лучше перебирайся на мое крыльцо, тебе там всегда будут рады. — Парень по-доброму улыбнулся и легонько ударил кулаком в плечо. *** — Заходи давай, дома никого нет, родители уехали в отпуск… Так что у тебя случилось? — спросил Лео, вешая пальто в шкаф. — Меня исключили из школы, — сказал я, поджав губы, и сел на диван. — Что? Но почему? — На лице парня было удивление, видно, что это его волновало. — Врезал историку, — хмуро ответил я. — Зачем? — Неважно… — Слушай, Фрэнк, еще как важно, мы друзья или ты забыл? — Парень нахмурил брови, при этом забавно расставив руки в боки. — Конечно, друзья, но я не хочу сейчас об этом говорить — без обид. Когда-нибудь я тебе обязательно расскажу, но не сегодня… Кивнув, Лео молча вышел из гостиной. Он понимает меня с полуслова и на этот раз понял, что меня нужно оставить одного со своими мыслями. Я просидел минут пятнадцать в гробовой тишине, но вскоре она стала невыносимой, и я пошел к другу. В кухне парень стоял ко мне спиной и мыл посуду. Со стороны это выглядело забавно, и я решил его подкольнуть, подошел почти вплотную, сказал: — Хозяюшка, маникюр не испорти. — Провел пальцами по ребрам, зная то, что парень боится щекотки. Лео повернулся ко мне лицом, белые пряди волос снова лезли в глаза, но ему они, видимо, не мешали. Его щеки порозовели, он молча смотрел на меня, словно что-то пытался прочитать на моем лице. Спустя пару секунд переглядок и по моему телу пробежали мурашки, одновременно мне стало неловко, я только хотел отстраниться, как случилось то, чего я совсем не ожидал. Парень поддался немного вперед и робко поцеловал меня, отстранился. — Лео, ты чего? — спросил я в недоумении. — Мне показалось, что ты… Извини, не стоило. — Он снова отвернулся к раковине и просто стоял, оперевшись руками на бортик. — Мне кажется, тебе нужно идти, Джамия заждалась… — хрипло сказал Лео. Если честно, но я немного опешил, он что, меня выставляет? Что это с ним? — Странный ты сегодня, — если слышно сказал я. — Хах, я всегда такой был, просто ты не замечал или не хотел этого замечать… На этих словах я вышел из кухни, направляясь к выходу и совсем не понимая, что сейчас произошло.