Сад каменных утех

Нейрит испытывал чувство опасности и удовольствия. Тело пылало под руками Горгона. И эта власть... сила, животная, практически грубость. Нимф протяжно, горлово стонал. Впервые вот так отдаваясь мужчине и подчиняясь такому напору. Каждая мышца тянулась, горела и, оказавшись в столь подчиненной позе, Советник выгнулся, терпеливо принимая всё: и секундную грубость, и более долгую терпко-нежную ласку, которая сводила с ума. А после… после все было как обычно и c оглушительной волной оргазма пришло осознание того, что, что и Нейрит… даже такой древний… не смог противиться проклятью. Мышцы его тела медленно каменели, такая отчаянная дрожь, сначала кости, начиная с ног, а позже и все остальное. Больно. Опасно и так страшно даже для Древнего. В отличие от предыдущих жертв Горгона, у Советника все происходило значительно медленнее. Он осознавал сковывающую его смерть в хладном камне и с сереющих губ сорвался стон, но зелень глаз лишь вспыхнула ещё ярче. Глупый Вэрл... Глупый. Нимф развернулся, успевая ещё… когда оставались жалкие секунды. И под скрежет камня, охватывающий вены, натягивающий мышцы своим гранитом, он успел поймать Горгона, приподнять его лицо за подбородок и заставить смотреть в свои глаза. Губы тронула мягкая улыбка. Сожаление. Наслаждение. - Подари мне последний поцелуй, - как факт. И сам Нейрит его крепко жадно поцеловал. Это было превосходно. Хоть и конец настиг слишком быстро. На глазах Горгона тело мужчины каменело: покрытая испариной кожа превращалось в гранитную гладкую статую, волнами она добиралась до груди, где билось сердце. И тотемный дух внутри надрывно рычал, крича от нежелания умирать, однако зеленые яркие глаза наоборот смотрели мягко и спокойно. Взъерошенный от их единения, от их дикого наслаждения друг другом Нейрит... знал на что шел. Теперь ты познаешь сожаление... И то, что тебя ждет... Глупый, такой наивный сейчас. Но я понимаю, почему тебя желают. Ведь теперь желаю и сам... Ты втягиваешь в свой омут. Эвел... Мой Король не отпустит тебя за то, что ты сотворил. И как мне лестно знать и понимать, что и ты попал в сети чувств. В оковы моего Правителя. Морской Дракон... Тебя не выпустит. Я знаю. Все идет, как надо. Как я и запланировал. - Ты познаешь чувство любви... А любовь твоя будет страхом потери. Вэрл... Ты очень красив, но безумно одинок в своем Саду Каменных Утех. Последний росчерк губ и Нейрит замер каменной статуей перед Горгоном. Обнаженный, неподчиненный, но познавший высшее удовольствие. Камень, все ещё хранящий тепло его тела. Медленно остывающий. С тонкой улыбкой, литыми мышцами и пусть гранитными глазами, но все равно смотрящими в душу. А Эвел ли Дирналла тем временем искал своего Советника. Канули часы в океане времени. И Король чувствовал, как внутри что-то сжимается от приближения опасности или чего-то непоправимого. Стража искала Нейрита. Час... второй, третий. Морской Дракон мерил зал медленными шагами, терзаемый смутными предчувствиями и тревогой. А спустя время из некоторого подобия транса его вывел быстрый стук в дверь. Эвел резко развернулся, встречаясь взглядом со своим начальником охраны... И по опущенным глазам все понял. - Где?! – надсадно рявкнул и тут же кинулся туда, где, по словам стража, нашли Нейрита. И пораженно застыл у статуи со сжатыми до боли челюстями. Больно. Неожиданно. Не так должно было быть. - Нейрит... Нейр. Зачем... скажи мне? - рука бережно прошлась по крепкому холодному плечу. И ведь нет ответа. Только что-то внутри тянулось к Советнику ближе. И не обнять, ибо смотрит стража. - Горгона... Взять! Живьем! И только попробуйте упустить! В тюрьму его... В камеру, в цепи! – сорвался, разворачиваясь и обжигая хрусталем горных ручьев в глазах. Тонкие кисти рук под руковами синего камзола побелели сильнее. Эвел развернулся снова к своему Советнику. На фоне него даже в каменном виде безумно хрупкий, тонкий. Взволнованный и потерявший дорогого ему друга... Стража довольно быстро отыскала Горгона. И один он ничего не мог сделать против десятерых. Его связали и бросили в камеру, предварительно надев на руки и шею магические кандалы с причудливыми узорами таинственных рун. Сырое подземелье и сырая камера, холод и ни единый луч света не проникал сюда, впрочем, Горгона это нисколько не удручало. Скорее иное… Нейрит… Я был уверен, что ты иной, что ты не поддашься власти камня, жаль. Но имей я шанс повернуть время вспять, я ничего бы не стал менять, ты, я думаю, тоже. Тяжело привалившись спиной к камню стены, Вэрл мог лишь ждать своей участи, своего приговора. Надеюсь, хотя бы нимфа моего ты не тронешь, Правитель светлой стороны. Коротко усмехнувшись сам себе, он скользил изучающим взглядом по своей камере. Секунды… минуты и часы – это ничто для бессмертного существа. Ровно как и жизнь. Своя ли, чужая… - ничто, возведенное в ранг абсолюта. Дворец пылал слухами, а правитель был впервые настолько зол, что едва сдерживал себя. Слуги и охрана метались по всем коридорам, шепча, переговариваясь и опуская головы. Иримэ тихо сидел в своей спальне, не смея выходит даже во двор. Отец не разрешал ему быть одному среди вельмож. И то, что он, наследник, появился в замке... Спасибо, Нейр, ты... всегда был добр и помогал мне. Вот и сейчас. Молодой принц уставился в окно, и через несколько часов долго пребывания в одиночестве не выдержал. Выскользнув из своих покоев, тихо и бесшумно крадясь по уже объятому сумраку коридору, Иримэ... Вслушивался в сплетни, и замер, словно маленький змей, у стены, услышав, что Советник... Статуя? Горгон? Буря эмоций отразилась на лице юного демона с кровью алых существ, и он кинулся сам в подземелья. Зная каждый проулок и лазейку, Иримэ быстро отыскал камеру, где держали Горгона. И ворвался в неё, на ходу оборвав возгласы охраны. Обида и непонимание - за что? И осознание того, что его практически учителя и единственного друга обратили в камень... - Это всё ты! - злость яростным огнем кипела в нем, а глаза наливались темно-бордовым оттенком. Крайне неожиданное появление юного отрока вызвало тень улыбки на лице Горгона, словно бы высеченного умелым скульптором из камня. Вспышки гнева, обиды… непонимания… это было так, словно в темную камеру впустили ослепительные и желанные потоки света. - Всё? Ты возвел меня в ранг божества, мой юный демон, - чуть хрипловатый свистящий голос, наполненный легкой, даже теплой иронией. – Уходи, иначе твой папочка разозлиться и накажет непослушного сыночку. - Я не демон! - Иримэ рявкнул, обиженно, злостно и... не думал даже уходить, только не сейчас. Когда пальцы сжимались в кулаки и намеренно острые коготки резали ладони до крови, вплетая этот дурманящий запах в сырость камеры. Глаза наследника продолжали гореть, вспыхивать, а сам он подрагивал от... нахлынувшего непонимания, злости на этого... Горгона, прикованного, полу голого. Взгляд невольно скользнул по мужчине, но тут же Иримэ его отвел, то ли смущаясь, ибо он кусал свои губы, то ли... - Зачем ты его убил? Он же был хороший. Зачем ты все портишь и превращаешь в камни? И мой отец не знает, что я тут. Если он намерен терпеть твои выходки, то я... - юный полудемон вспыхнул новой вспышкой злости. Волосы приобрели рыжеватый оттенок, точно молодое пламя, ещё не такое сильное, но все же… Юный, гибкий, неопытный. Он шагнул навстречу Горгону, слишком близко, ещё не зная, что такое инстинкт самосохранения. - Он был слишком хорош, но разве я его убивал? – пронзительный серый взгляд устремился на юношу, отрицающего свое происхождение. – Мало… мало эмоций, мало жизни, да, мне мало всего, - вновь темная усмешка застыла на его губах. – И что же ты намерен сделать, юный демон? Убить меня? Так разве я против, но у обреченного на смерть, есть право на последнее желание, - Вэрл откровенно играл с ним, слегка запрокинув голову назад, изучал каждую деталь в облике наследника и смущение юноши не укрылось от него. Вот если я отниму у тебя единственного сына… тогда ты действительно меня убьешь, Эвел. - Ты! Ты обратил его в камень! – в глазах Иримэ пылал демонической огонь, налитый темно-бордовым нектаром жизни. Он не знал, что сказать и сделать, только мог бессильно сжимать кулаки и разрезать когтями себе ладони. От невозможности, от тоски и съедающей грусти, что больше не будет теплой улыбки Нейрита, что не будет его зеленого взгляда и заботливых объятий, не будет шуток и мягких слов и дивных рассказов, легенд перед сном. Молодой наследник вскинул голову выше, встречаясь взглядом с Горгоном. Шаг вперед, злость пылает ярким цветком в груди и такая почти детская обида, едва не срывающаяся в безумные поступки и слова. Нет, Нейрит бы не оценил... Он бы сказал, что я не прав. Что так нельзя. - И что же у тебя за желание? - робко спросил, растерявшись на доли мгновений и останавливаясь рядом с Горгоном, глядя прямо ему в глаза так, что тот может дотянуться до него, длина цепей позволяла. И Иримэ поджал губы, тряхнув головой, понимая слишком поздно, что позволил эмоциям вырваться наружу. А в голове звучал голос Нейра - будь собой, и внимай зову. Наследный принц слышал зов. Странная такая темная ниточка исходила от Горгона, тонкий знакомый запах. Ощущение... Чего-то более близкого, но такого неясного. Что он забывался, щурясь в растерянности и непонимания, что это такое. - Умереть свободным, в своем замке, - вкрадчивым мягким голосом отозвался, успев плавно дернуться и коснуться безжизненно-холодными губами его шеи, благо он был так опасно близко. – К тому же, если поможешь мне сбежать и убьешь меня в моих владениях, то более никто не пострадает, особенно твой отец, - холодая расчетливая улыбка тронула губы Горгона, он понимал, что ввести в заблуждение этого юного полудемона будет сложно, но сыграть на родственных чувствах было идеальным вариантом. Гнить же в тюрьме было совершенно неинтересно, а смерть ему не подарят, он был уверен в этом, потому как правитель… при всей своей любви к убитому советнику не тронет Горгона. Не сможет. И Вэрл это знал, ровно как и то, что если его план с Иримэ провалится, то уже завтра здесь будет его верный нимф… нимф, на которого всецело можно было положиться. А губы Горгона вызывали непонятную и странную дрожь во всем теле Наследника. Иримэ по натуре своей был горяч и сейчас плавился в своей злости, в негодовании и боли. Боли, что его лишили единственного друга. И детская наивность вместе с желанием отомстить пленили юный разум. Полудемон, спрятанное дитя от светлых глаз да, он стоял перед Горгоном и ощущал себя крайне неловко. Слишком... Непонятные чувства. А руки дрожат, прорезавшиеся коготки царапают прутья "клетки", в которую посажен убийца. Сочного цвета вина глаза уставились на Вэрла, а губы оббежали кончик язычка. Иримэ склонил голову на бок, щурясь. - Ты предлагаешь мне помочь тебе сбежать и потом убить тебя? Но... Ты же меня старше, как я смогу убить тебя, когда ты будешь свободным? Любопытство сына Правителя все росло, вместе с тем что-то тягучее и знакомое в Вэрле манило ту часть сущности, что была заключена в самом наследнике. Темную, несущую разрушение и тьму. Словно горечь пробивалась наружу, а чьи-то умелые руки толкали и тянули его ближе. Все ближе, в опасно сокращающееся расстояние меж ним и Горгоном. - А как ты думаешь зачем на мне надет ошейник? – с тихими рычащими нотками отозвался Вэрл, слегка запрокидывая голову назад и позволяя юноше разглядеть обод, сдавливающий горло. - Просто не снимай его, в нем и отведи домой. Он сдерживает мою силу, - спокойно чеканил Горгон, глядя немигающим взором прямо в глаза полудемона, чувствуя пряный зарождающийся азарт в крови. Таких экземпляров у него еще не было, правда нынешняя охота могла закончиться крайне плачевно. - А зачем ты мне всё это говоришь? Это... Странно, ты предлагаешь сам себя убить. Разве такое бывает? - Ириме открыл клетку ключом, что ловко украл у стражников. И вошел внутрь, осторожно, словно куничка. Пару шажков и замирает, осматриваясь, пытаясь почуять опасность заранее. А ведь перед ним зверь, охотник и хищник, что вот так просто может и шею переломить. Вот только полудемон тянулся ближе, намотал резко цепь на свою руку и дернул Горгона на себя, так что сам нечаянно ударился о его грудь своей, рассматривая яркие глаза, но такие спокойные. Пальцы прошлись по ошейнику и в эти мгновения Иримэ совсем не думал, что дразнит Вэрла этим. Интерес демоненка рос и пальчики задели кожу под ошейником, царапнули и исчезли, чтобы снова вернуться. А глаза цвета вишни уставились в чужие, замер Иримэ, касаясь ошейника на Горгоне. - А... если я тут тебя убью? - улыбка едва тронула уголки губ, и мальчишка оскалил свои острые зубки. - В таком случае твой отец обязательно узнает об этом и будет крайне недоволен тобой… возможно даже сошлет обратно, туда, где ты маялся все эти годы, - вкрадчивым бархатным голосом отозвался Горгон, не ожидая, впрочем, такой прыти от юноши, который совершенно без страха шагнул к нему в клетку будучи не до конца уверенным в безопасности и обдуманности такого шага. Именно сейчас чувствительность кожи обострилась и тяга к новым эмоциям и ощущениям становилась невыносимой, но холодная и расчетливая улыбка лишь слегка коснулась его губ и, насколько это было возможно, он поддался ближе к полудемону. - Не сошлет, я с Нейритом был. Он учил меня в лесах травам и зову природы. Не сошлет, он не узнает. А ты все равно умрешь, Отец тебя не пощадит за Нейра. – Был ли ты близок с кем-либо? - Я... Нет, не был. Зачем тебе знать? - и ведь стоит рядом, что дыхание чужое ловит. А цепь на руке намотана, точно успокаивает она - ты хозяин сейчас, ты хозяин. Необдуманно Иримэ поступал, но тянуло его к этому существу. И сам дрожи своей не понимал, а от бархатного голоса она лишь усиливалась. Что сам не замечал, как касается ошейника, как проходится по чужому горлу, затаив дыхание и словно чувствует чужой холод, что въедается в кожу, требуя чужого тепла. - Это ведь так заманчиво… еще совсем юный, девственный наследник, тебя еще никто не вкусил и ты сладок, как зрелый плод, греющийся в лучах райского сада, - призывно шептал Горгон, резко поддаваясь к нему и властно непреклонно смял его нежные губы своими с хриплым жадным полустоном удовольствия целуя его, напрочь лишая возможности сбежать или отпрянуть, слишком умело и неумолимо затягивая в глубокий страстный поцелуй. И Иримэ от неожиданности чуть не свалился в объятия Вэрла. Уперся руками ему в грудь, но подрагивающий ком внутри тела, так похожий на что-то темное и горячее сковал все конечности. Наследник робко застонал, подрагивая в слишком неожиданном захвате рук. Целуя неуверенно и наивно осторожно Горгона. Чужой язык во рту словно опалял огнем и вливал свой яд, заставляя негу и тепло собираться внизу, переливаясь в первое в своей жизни возбуждение. Демоненок одурманено уставился в глаза Горгона и подался ближе. Чувство родства с существом разрушения, чувство горячего возбуждения, что уже засвидетельствовало себя в отвердевшей плоти, упирающейся в бедро Вэрла. И хриплый стон. Язычок полудемона подался навстречу чужому и румянец щек стал ярче, насыщеннее. Несмотря на боязнь и смущение, Иримэ почти выпустил цепь из рук, скользя пальцами по чужой груди, с первым бутоном страсти целуя того, кого хотел убить несколько секунд назад. Это опьяняло. Ощущение зарождающейся страсти в юном демоническом теле и какой должна быть отдача... только бы все получилось, только бы никто не прервал и не спугнул, звон цепей и насколько их хватало он скользнул ладонями по его телу, изучая каждый доступный сантиметр горячей молодой кожи, вызывая в ней дрожь от контраста со своими ледяными руками. – Ближе… подойди ближе, мой юный демон. Я покажу тебе то, чего ты никогда не знал, - пряный шепот ему в губы, лаская и вызывая новые приступы дрожи, упиваясь этой властью над живым существом. И Иримэ шел на голос, подрагивая все сильнее. Тело открывалось навстречу новым ощущениям. Эти холодные руки ласкали и заставляли тихо постанывать и подаваться им навстречу. Уже и шорох одежды особо грел кожу. Покалывал, такую горячую сейчас и чувствительную. Пальцы коснулись камзола на Горгоне, чуть смяли ворот. Забрались внутрь, желая ощущать его больше. А горячий ком растекался по венам, отчего наследник Правителя шумно выдохнул прямо в губы Вэрла. И шагнул, ослепленный и окутанный голосом и зовом Горгона, отдаваясь в его руки с наивной дрожью, ища знакомые нити. Неизвестность манила как никогда. И полудемон мял губы Вэрла своими, прижимаясь к нему и откровенно не умея скрывать своего наслаждения. Горлово постанывал, рыча и, точно музыкальный инструмент в руках мастера, выгибался навстречу, прося участия. Стражники с другой стороны двери, ведущей в подвалы и камеры, замерли, стоило неожиданным шагам затихнуть. Фигура, что в темноте коридора не была различима, шагнула на свет огня. - Господин... - один из молодых нимфов попятился, тут же пнул своего напарника в плечо и они отошли от двери, удостоенные лишь кивком головы, да ещё резкой грубоватой улыбкой. Той, что красила губы высокого мужчины, облаченного в дорогую одежду с витиеватыми узорами. Замершие и побледневшие стражники пятились к стене, а ночной гость... улыбался, кивнув на замок, и дождался, пока его откроют. Вместе со скрипом, он шагнул по ступеням вниз, прислушиваясь и в темноте принюхиваясь. Ропот слуг сзади затих, они не смели даже поворачиваться в его сторону, ибо были слишком напуганы. Но аромат в подвале усиливался и будил ярость внутри существа, что сейчас ступало среди привычного мрака. Шлейф темноты окутывал его фигуру как плащ, внутри которого пела и звенела жизнь. Запах леса, запах недр земли и сочных плодов земляники. И шум неожиданных крыльев в воздухе. Где-то вспорхнул филин и огласил ночь своим уханьем. Шаг и темнота клубилась сильнее, шаг - он чувствовал вкус порока. Запах проснувшейся страсти, когда ещё чуть-чуть и будет соитие. Иримэ первым ощутил надвигающуюся угрозу. Мальчик дернулся в руках Горгона и вырвался прочь, испуганный тем, что слышал. С горящими щеками, пунцовыми, словно маков цвет. С уже разодранной и вытащенной наружу рубахой, с расстегнутыми штанами и алеющими засосами на шее. И следами чужих рук на бедрах... Он был испуган тем, что так подчинился Вэрлу. Облизывая свои губы, Наследник четче слышал шаги. Крепкие, сильные. Точно звериные, такие... И запах леса, хвоя. Дикая, пронзающая все нутро. - Я... Потом, приду и выведу тебя... Чтоб... - наследник дернулся прочь, убегая из клетки и запирая её, скрываясь в очередном проходе. И только через несколько минут к прутьям подполз густой мрак. Лобзая железо своими языками. Во тьме вспыхнули болотные яркие глаза, становящиеся с каждой секундой едкой каймой зелени.