Вселенная разбегается бесконечно

      Когда солнце выжигает мои глаза, голос Дэна кричит мне издалека: — Вставай! Ты вот-вот опоздаешь на учебу!       Что-то тёплое тянет мою ногу за собой вниз. Я лежу в кровати, накрытая с головой одеялом, потому что солнечный свет, проникая через окно, застывает на моем лице. Дэн вытягивает меня из кровати, и вот уже моя левая нога спокойно сваливается на пол. Братец скидывает другую ногу в сторону и делает шаг к прикроватной тумбе, чтобы включить радио. По комнате разносится энергичная мелодия, и Дэн усиленно принимается будить меня, раскачивая в разные стороны. — Ну серьёзно? — хнычет брат, отстраняясь от моего тела, — мне так и сказать Джеку, что ты умерла во сне?       Дэнни прокручивает кнопку громкости до максимума. Когда звук начинает бить мне по перепонкам, я вскакиваю с кровати, закрыв уши ладонями. Озлобленно кричу: — Какого хрена ты делаешь? Сейчас же прекрати!       Радио замолкает. Дэн, расстроенный прекращением моей своеобразной пытки, снова тянется к аппарату на тумбе. Он нажимает на маленькую кнопку, и по комнате снова разносится энергичный ритм бас-гитары. Этот звонкий голос солиста, он кажется мне очень знакомым. — Она хочет танцевать, как Ума Турман, зарывать меня в землю, пока я не сознаюсь, — Дэн вертит руками в разные стороны и пластично шагает туда-сюда, погружаясь в музыку. На нём белая толстовка с «Марио», укорочённые джинсы и конверсы. Дэнни будто бы попал сюда из другой вселенной. Или я?       Я всматриваюсь вперёд: на стене, завешанной плакатами и фотографиями, проходит толстая нить, на которую деревянными прищепками прижаты полароидные снимки. На одном из них мы сидим впятером в «Апицца Шоллс» и обнимаем улыбающегося Алекса. Нас снимает Миссис Купер. Я отвлекаю танцующего брата. Говорю: — Дэн, какое сегодня число? Парень задумчиво устремляет свой взгляд вверх, потирая затылок. — Семнадцатое? Сегодня ведь семнадцатое августа, да? — переспрашивает он. — А год? — Ты шутишь? — Дэнни направляется к выходу и, остановившись, хватается за дверную ручку, — на дворе август 2016, Хэрол, а ещё тебя внизу ждут Алекс и Джек, так что поторопись.       Эта серия фотографий с «Месяца бунта» — на стене. На каждой из них мы все вместе отдыхаем в каком-нибудь укромном уголке Портленда. В зоопарке, пиццерии, на концерте «The Neighbourhood» или дома у Джека.       Дэн сказал, что Джек и Алекс ждут меня внизу.       Глянцевая фотобумага блестит в моих руках и отдаёт многочисленными бликами.       Я бросаю снимок на пол и тычу себе пальцем в ладонь. Фотография вертится в воздухе, но рано или поздно всё-таки приземляется на пол. Указательный палец упирается в упругую кожу и нащупывает многочисленные сухожилия. Это всё по-настоящему.       Бросившись к куче сваленных на полу вещей, я отыскиваю джинсы и футболку, подаренную мне на Рождество Алексом. Когда мама желает мне удачного дня в школе, я её почти не слышу. Мои ноги несутся к выходу.       Возле дома стоит чёрная «Феррари», из которой выглядывает светловолосая макушка Купера. Я окрикиваю Алекса: — Хей! Алекс, черт бы тебя побрал, иди сюда! Джек, ты тоже.       Парни неуверенно выходят из автомобиля. Направляются в мою сторону мелкими шажками. Суют свои руки в карманы. Откашливаются, оказываясь в паре шагов от меня. Джек спрашивает: — Что-то случилось? — Ты какая-то сердитая, — замечает Алекс, — я успел как-то напортачить? Клянусь, я ничего не помню!       Я бросаюсь на Купера с объятиями. Вцепившись в его грудь, я хватаю рядом стоящего Уиллора и прижимаю обоих парней к своему покрасневшему лицу. Гундошу себе под нос то, как сильно я по ним соскучилась. В эту секунду я надеюсь, что они меня слышат. Я говорю: — Мне приснилось, что вы оба умерли. Алекс смеётся: — Ну хоть где-то я сдох. Геи из Зловещего квартала будут ликовать. Джек бьёт парня по плечу: — Не говори это слово. — Ах да, прости, дружище, — Алекс наигранно прикрывает ладонью рот, — пидоры из Зловещего квартала будут ликовать. — Я больше никогда не буду помогать тебе в отношениях с девчонками, ты понял меня, говна кусок?       Я отпускаю из своих объятий парней и всматриваюсь в их лица. Алекс расплывается в чудаковатой улыбке, его голубые глаза сверкают, а волосы растрепанно торчат в разные стороны. Джек стоит справа: высокий и накаченный, густобровый кудрявый Уиллор напоминает мне молодого Марка Руффало. Алекс ехидно посмеивается: — Кстати, знаешь, кто мне сегодня позвонил? Меган Андерсон! Сама Меган Андерсон, представь себе. — Ты гонишь, — скептически бросает Джек. Скромная мечта Алекса исполнилась. Неужели моя тоже? — Как можно объяснить путешествие во времени, когда человек, отправившийся в прошлое, вынужден умереть, чтобы вернуться назад в будущее? — спрашиваю я. Парни на минуту впадают в некий транс, обдумывая мой вопрос, а затем Джек заявляет: — Кротовые норы или космические струны. — Точно, чувак! — восклицает Алекс, — либо обратное действие чёрной дыры. — Когда две материи образуют туннель, скорость внутри него становится больше скорости света, и информация, находящаяся в этом туннеле, медленно перемещается в другое пространство. — Что насчёт реинкарнации, — поясняет Купер, — то здесь можно применить «парадокс убитого дедушки»: информация, в нашем случае — человек, существуя в настоящем времени и попадая в кротовую нору, переносится во второе пространство, тесно сопряжённое с первоначальным. Чтобы информация не уничтожила сама себя, она не должна приумножаться в какой-либо из материй или делиться, поэтому перерождение, если рассматривать его как перенос информации из одного мира в другой, является единственным способом сохранения своей сущности. Именно поэтому, думаю, всё и получилось.       Мы едем по Монтгомери-стрит в сторону 12 авеню, где живет Алекса. Автомобиль Джека мчит со скоростью света: лишь только успев повернуть на северо-западной, мы тут же оказывались на парковке иностранного консульства напротив многоквартирного дома Алексы. Черноволосая девушка, выйдя на улицу, сразу же завопила: — Бог ты мой, Джек, что ты наобещал своему отцу за такой шикарный подарок? Уиллор улыбнулся: — Поменьше пить.       Я рассказываю Алексе о своём годе, проведённом в Литтлтоне, называя всё это сном. Алекса Райкер, эта костлявая задница, она слушает мой рассказ о том, как группа орегонских студентов, жутко похожих на нас, разбилась в аварии, а затем выдаёт: — Хэрол, ты скорбишь не по тем людям, — она показывает на спорящих Джека и Алекса на переднем сидении автомобиля, — просто посмотри на них. Ведя свою новенькую «Феррари», Джек язвительно говорит Алексу: — Помяни моё слово: это будет твоя первая и последняя встреча один на один с Меган. Ты просто клоун ебаный. — Ну уж нет, — парирует Купер, — не может быть, чтобы про меня и мои отношения лучше всех знал парень, который ни разу с девчонкой за ручку не держался. Пидор. — Сам ты пидор! — выкрикивает Уиллор. — Ты пидор, друг мой, — качает головой Алекс, — признай это наконец. — Да не гей я, черт бы тебя побрал, мне просто не нравится никто из знакомых чисто как девушка! Алекс наклоняется ближе к приятелю: — Правда? А у кого из нас «Горбатая гора» — это любимый фильм? Или книга «Зови меня своим именем», а? Алекса внимательно и трагично смотрит мне в глаза: — Ты правда думаешь, что их смерть кого-то опечалит? — спрашивает она, — я бы прямо сейчас зарезала их обоих, но эта тачка слишком шикарна, чтобы пачкать её их кровью.       Когда на горизонте появляется Стэн, мы все вмиг начинаем улыбаться. Широкоплечий парень тащит за собой набитый учебниками рюкзак и радостно восклицает: — Я выиграл первое место! Я, блять, просто всех уделал! — И что теперь, кого будем разносить дальше? — спрашивает Алекс. — Вчера мне позвонили из Орегонского университета и сказали, что они хотели бы видеть меня среди других астрономов-любителей, физиков и просто малоизвестных учёных на семинаре в Нью-Йорке, который пройдёт в ноябре. Мы обязаны туда съездить, ребята! — Хилл радостно размахивает руками по сторонам, ожидая нашего одобрения. Алекса замученно стонет: — Нью-Йорк? Туда ехать двое суток, я вас не вытерплю всё это время! — А я не вытерплю этого пидора, — ухмыляется Алекс, в то время как Джек наигранно гневается: — Пошёл нахуй, Алекс! — Ну а ты, Хэрол, что скажешь? — спрашивает Стэн, надеясь хотя бы на моё одобрение. Я смиренно вздыхаю. — Знаешь, Стэн, — говорю я, — если у тебя появляется шанс, то его нужно использовать. Трое недовольных голов оборачиваются в мою сторону. Я повторяю слова Хилла: — Мы едем в Нью-Йорк, господа. Все вместе.       За то время, пока я пыталась заново адаптироваться в своей нормальной жизни, мои руки всего раз потянулись узнать о «Колумбайн». «Массовое убийство в старшей школе «Колумбайн» — найдено 0 результатов. «Нападение на старшую школу в Литтлтоне» — найдено 0 результатов. «Эрик Харрис и Дилан Клиболд» — найдено около 100 тысяч результатов.       Эти журналисты Денвера проделали невероятную работу. Они разнесли историю моего самоубийства по всем самым известным изданиям, не упустив из виду имена Эрика и Дилана. Когда Харрис проходил лечение, ему то и дело присылали письма с просьбой дать интервью. Клиболда возвышали как страдальца, принявшего вину общества на себя. Пресса сделала из парней героев трагической истории, а когда Эрик и Дилан закончили своё лечение, то о них перестало быть что-либо известно. Они просто исчезли.       Потом Диэнджелес уволился, и на пост директора «Колумбайн» пришёл новый, более внимательный директор. Весь выпускной класс девяносто девятого года распростерся по Соединённым Штатам, а о Харрисе и Клиболде всё так же не было ничего известно.       Ноябрьский астрономический семинар проходил в выставочном помещений нью-йоркского музея современных искусств. Всё пространство вокруг было завешено проекторами, в каждый из которых от небольших аппаратов в потолке исходил свет, проецирующий на стены изображения солнечной системы. Молодые специалисты друг за другом выступали на сцене со своими теориями и докторскими работами, а мы с друзьями, веселые и свободные от всего на свете, растворялись среди фиолетового света многочисленных туманностей.       Когда на сцену выходит невысокая женщина в белом платье и начинает рассказывать об истории изучения чёрных дыр, рядом со мной становится мужчина. Он одет в дорогой костюм, его волосы, темные и непослушные, аккуратно уложены гелем для волос. В левой руке у мужчины бокал шампанского, правую же он протягивает мне в приветствие: — Рад встретиться с тобой снова, Хэрол.       Никто не узнал ничего нового об Эрике после того, как он рванул на восток. Собрал свои вещи, послал заявление на поступление в технологический университет, а затем просто уехал, оставив кучу людей в размышлениях. Он писал Дилану каждый день, пока тот учился в Аризоне, а затем, когда Клиболд уехал пробовать себя в съемке фильмов в Лос-Анджелес, Харрис осмелился начать эту жизнь по-новой. Эрик говорит: — Когда я окончил университет, я зачем-то надумал поехать в Орегон, чтобы тебя найти. Не знаю, что тогда нашло на меня, но я купил билет на самолёт и уехал в Портленд. А там, блуждая по парку в попытке хоть как-то скоротать время, я встретился с Джейн.       Харрис показывает на женщину, выступающую на сцене. Она стоит, энергично проговаривая свою речь с листка бумаги и изредка поправляя золотистые кудри, ниспадающие на её лицо. Эрик, заворожённый выступлением женщины в белом платье, тихо продолжает свой рассказ: — Ты ведь помнишь съезд астрономов в девяносто девятом, когда автобус перевернулся? Эрик смотрит мне в глаза. — Она была одной из пассажиров.       Его разноцветные глаза, один карий, другой серо-зелёный, они вот-вот прожгут мою душу изнутри. Эрик шепчет мне на ухо: — Нас связало горе.       Он рассказывает о том, что спустя пять лет он наконец-то смог по-настоящему полюбить кого-то. Этот Эрик Харрис, шикарно одетый, весёлый, но при этом сосредоточенный, он говорит мне: — У меня появилась жена, а чуть позже я стал отцом.       Мужчина аккуратно достаёт из внутреннего кармана пиджака свой бумажник и протягивает мне фотографию: в цветочном саду, среди сотни жёлтых роз, Эрик и его жена Джейн держат за обе руки маленькую темноволосую девочку в розовом платье. — Я назвал её Ариадной, — признаётся Харрис, — я хотел осчастливить хотя бы крохотную частичку тебя.       Всматриваясь в плывущие изображения созвездий на потолке, я говорю Эрику: — В «Бойцовском клубе» была фраза: «Стоит только поднять голову, посмотреть на звёзды — и ты пропал».       Харрис делает глоток шампанского, качая головой. Он спорит: — С Джейн я каждый вечер выходил во двор посмотреть на звёзды. Но она меня спасла.       Алекса, Джек, Стэн и Алекс — они расхаживают по музею, рассматривая статьи, отображенные на проекторе, и дружелюбно улыбаются, затевая беседу с кем-нибудь из учёных.       Я наклоняюсь ближе к Эрику, всматриваясь в его удивительно красивые глаза. — Главное, что я поняла из нашей с тобой истории, — говорю я, — тебе всегда нужно быть осторожнее со своими желаниями.