Дождь

Если вы зайдете в мою обитель, то задохнетесь. Воздух тут невероятно спертый. Но окно я не спешу открывать. Моя квартира – это мой маленький мирок и я никого сюда не впущу. Пусть это даже свежий воздух. Я не помню, когда я был последний раз на улице. Правда не помню. Около полугода назад наверное. На первом этаже моего дома есть круглосуточный универсам, в котором я работаю уборщиком. Там же я затариваюсь. Вот и получается, что я никуда не выхожу. А таблетки и косяки мне привозят. Иногда правда я езжу на вписки. Машину мне присылают. Но когда я иду до нее, то задерживаю дыхание. Даже самый маленький глоток воздуха для меня подобен яду. А обычно я сижу все время дома. Моя комната – моя тюрьма. Я смотрю в стену. В самом ее углу здоровенный паучище плетет свою паутину. Я его еще ни разу не видел у себя, но он мне нравится. Назову его Стефаном. Стефану надоело плести паутину и он скрылся за шкафом. Шкаф. Я подхожу к нему и распахиваю створки. Там куча моих старых вещей. И прямо перед глазами фотография в рамке. Там я и мама. Я еще совсем маленький. Лет 10. Я улыбаюсь там как идиот и стою в обнимку со своей новой гитарой. Мне подарила ее мама на День Рождения. Мама стоит сзади. Она придерживает меня за плечи и слабо улыбается. Я больше не могу смотреть. Я беру фотографию и кладу ее картинкой вниз. Так лучше. Мой взгляд падает на гитару. Ту самую гитару, которую мне подарила мама. Когда-то я не выпускал ее из рук, играл на ней день и ночь. Сейчас она просто стоит в шкафу и пылится. Я помню, как хотел продать ее, а на вырученные деньги купить дозу. Но что-то остановило меня. Я так и не решился. Я захлопываю дверцы. Хватит с меня сегодня воспоминаний.

***

Тоненькая струйка крови бежит по белоснежному кафелю. Я замечаю, что где-то в глубине сознания мне нравится эта картина. Красное на белом. Теплая кровь на холодном полу. Я осознаю, что я сумасшедший, раз мне это нравится. В сознание меня обычно приводит легкое головокружение. Так обычно бывает, когда я заиграюсь. Все, что сейчас происходит не более, чем игра. Игра моего разума. Каждый раз надеюсь, что в этот раз неожиданная слабость наступит раз и навсегда. Что кровь вытечет из меня быстрее, чем я успею что либо почувствовать. И вот так вот тихо умру, никому не помешав. Хотя нет, наверное все-таки помешаю. Ко мне никто не ходит, поэтому найдут меня не скоро, а значит, соседей будет развлекать запах разложения. Я представил, как все произойдет. Соседи будут стучать мне в двери, грозится вызвать полицию, но я уже не услышу. А затем приедет МЧС, выломает дверь, и найдем меня – мертвого и бездыханного – на полу в своей ванной с перерезанными венами, кровь из которых толстым слоем запеклась на белоснежном кафеле. Мне похоронят без почестей и отпевания. Наверняка информируют мать о моей смерти, но я знаю, что она не приедет. У нее давно нет больше сына. И буду я веки вечные лежать в сырой земле под грубым бетонным памятником за оградой кладбища. Слезы сами наворачиваются на глаза, и я откидываю лезвие.