Привыкание

Обратный путь явно дался Криденсу тяжело. Его голова была заполнена вереницей не самых приятных мыслей, и ему было некомфортно даже наедине с собой. А уж много часов один на один в машине с мистером Грейвсом стало для него самым настоящим испытанием. Почти весь путь он провел на заднем сидении машины, где постоянно пытался отвлечься и забыть о существовании водителя. Он пытался улечься на сидении и подремать, слушал музыку, читал какую-то книгу, на которой никак не мог сосредоточиться, и просто бесцельно копался в телефоне. Персиваль наблюдал за его метаниями через зеркало. Разумеется, ему хотелось как-то облегчить переживания мальчишки, но он не знал, как именно. Анализируя свои прошлые поступки, Грейвс не мог сказать, что гордится собой. Не важно, брал ли он за точку отсчёта холодную логику или состояние мальчика, и так и так выходило, что он в лучшем случае не вредит, потому что изменений к лучшему не замечалось. О худшем не хотелось думать, хотя время от времени Перси задавался вопросом о том, что, возможно, для Криденса было бы лучше остаться в приюте. Звучало жестоко, но что если? Приходилось признать, что когда Грейвс забирал мальчика к себе, он смотрел на него как на набор показателей. И на своё опекунство смотрел как на список возможностей, вроде личной комнаты, оплаты обучения и большей свободы. Но Криденс оказался живым, настоящим и сложным юношей. И сложным не в том смысле, что проблемным, с тяжелой судьбой и определенными особенностями, которые не так-то просто было принять. Нет. Просто Персиваль успел каким-то образом забыть, что люди вообще довольно сложные. Стыдно, в его-то возрасте. И вот теперь получалось, что куда ни кинь, а всюду клин. Попытки сблизиться с Криденсом, кажется, делали мальчику только хуже, но от попыток отдалиться, быть отстраненным парень тоже страдал. Попытки поддерживать его необычные увлечения могли обернуться катастрофой, ровно так же, как и попытки отучить, запретить, вылечить. Грейвсу нужно было решение. Хотя бы на уровне примерного плана. Ему нужно было знать, что он сделает, когда они доберутся до города. Потому что сейчас можно было ехать и молчать, сосредоточившись на дороге, но рано или поздно это должно прекратиться. Он поглядывал на Криденса и строил в голове списки из пунктов, которые казались логичными. Он выстраивал пункты в ряды, вычеркивал, менял местами и добавлял новые. К ночи, когда он устал, и зрение стало терять чёткость, он порой даже мог увидеть что-то вроде тетрадного листка, на котором его почерком был записан составленный план. Ехать, к счастью оставалось не долго. Когда Персиваль остановил машину, он бросил последний взгляд в салон прежде, чем выключить зажигание. Криденс лежал на заднем сидении, и сперва казался спящим. Но прислушавшись, Грейвс понял — мальчишка не спит, просто лежит с закрытыми глазами. - Идём домой, - предложил Перси, отстегивая ремень. Когда он заговорил, то почувствовал, как разлепляются губы, и как непривычно звучит голос. Это открытие поразило его — он осознал, как долго они ехали в полнейшем молчании. - Не хочу, - отозвался юноша сипло. Он не шевельнулся, и это заставило Грейвса нахмуриться. - Иди, я потом приду. Опекун молча выбрался из машины и, вытащив сумки из багажника, перетащил их в дом, а затем вышел на крыльцо. В машине было темно, но фонарь над его головой позволял Персивалю понять, что Криденс продолжает лежать на заднем сидении, так и не поднявшись. Грейвс вытащил из кармана пачку сигарет. Он всегда покупал одну, когда ехал к родителям или должен был общаться с ними по каким-то делам по телефону. Элизабет даже могла определить по количеству выкуренного, насколько хорошо всё прошло. Правда своего подопечного Перси немного стеснялся, предпочитая не демонстрировать при нём свою пагубную привычку, но не сегодня. Он медленно выкурил одну сигарету. На её середине мужчина погасил свет, надеясь, что это выманит мальчишку, но Криденс как будто собирался остаться ночевать в машине. Потушив и убрав окурок, мужчина вздохнул. Все его красивые планы, которые он построил в дороге, абсолютно не помогали найти ответ на вопрос, что же делать сейчас. Уйти и надеяться, что Криденс пройдет в дом, когда захочет? Или подойти и велеть ему подниматься в спальню и не вести себя как ребенок? Персиваль потер переносицу и приблизился к машине. Когда он открыл дверь, юноша не шелохнулся и ничего не сказал. Впрочем, Грейвс тоже решил не утруждать себя разговорами. Неловко, но по возможности осторожно, он буквально вытащил на удивление не сопротивляющегося юношу с заднего сидения и кое-как захлопнул дверь. Честно говоря, Грейвс ожидал, что Криденс окажется несколько тяжелее. А ещё он думал, что юноша будет сопротивляться, выкручиваться или, по крайней мере, скажет что-нибудь. Но тот лишь молча обхватил Персиваля за шею, а когда они приблизились к двери в дом сам нащупал ручку и открыл им проход. Грейвс подошёл к дивану и аккуратно сгрузил на него Криденса, после чего вернулся обратно, чтобы закрыть дверь. - Иди сюда, - неожиданно позвал Криденс. В гостиной не горел свет, но Персиваль мог видеть, что юноша сел на диване. Перси приблизился и сел рядом, закрыв глаза и откинувшись на спинку. Руки Криденса тут же обняли его, а сам юноша неожиданно уютно устроился под рукой опекуна, прижимаясь щекой к его груди. Этот момент был очень странным. Грейвс чувствовал, как пальцы юноши слегка перебирают ткань его рубашки, как Криденс дышит, как слегка ерзает на диване. От его волос пахло чем-то необычным, а щека была горячей. В этот момент в мальчике чувствовалось что-то завораживающее, делающее этот момент по-настоящему опасным. Если бы просто сидеть вот так, в обнимку, не было бы так хорошо, Персиваль мог бы пересечь черту и сам понимал это. Сейчас Криденс перестал быть «просто привлекательным, но ещё слишком юным». Он был по-настоящему манящим, и даже не в силу свежести, красоты и наивной неопытности. Нет, это было что-то определенно большее. Он был притягателен на каком-то биологическом, химическом уровне. На уровне осознания, что в этом человеке тебе нравится всё, и весь он какой-то приятный, цельным и отдельными своими особенностями. Что с любым другим человеком та же самая ситуация казалась бы неловкой, некомфортной, неудобной, но с ним — естественной и уютной. И это ощущение было настолько сильным, что размывало выстроенные границы. Грейвс понимал, что его защита ослабла настолько, что не будь Криденс его подопечным, не будь он ещё ребенком, Перси уже не смутила бы ни разница в возрасте, ни то, что они одного пола, ни то, что для Криденса это вряд ли окажется долгим и серьёзным чувством. Одна мысль о том, как в темноте их губы неловко и ищуще встретятся впервые, была до того манящей, что приходилось с усилием отгонять её от себя, лишь бы не попробовать воплотить в реальность. Он не мог даже примерно оценить, как долго они просидели в таком положении — слишком противоречивы были данные. С одной стороны, ему казалось, что прошло всего несколько минут, с другой — у него успела затечь рука, и на улице, кажется, стало светлее. Но не это привело Персиваля в чувство, он просто услышал как Криденс, тщательно сдерживаясь и сжимая губы, но всё-таки зевнул. - Иди спать, - велел Грейвс, пытаясь сделать голос серьёзным. Конечно, он мог бы позволить Криденсу не спать всю ночь, но сейчас именно такое распоряжение казалось правильным. - Отнеси меня, - неожиданно почти потребовал юноша, и тут же вздрогнул, словно испугавшись собственных слов. Тем не менее, Персиваль не возразил. Он спокойно поднялся и снова поднял юношу на руки, а затем зашагал с ним на руках к лестнице. Удобно было сосредоточить все свои мысли на том, чтобы благополучно доставить мальчишку в его спальню, учитывая лестницу, дверь и царящую в доме полутьму. До тех пор, пока Грейвс не опустил юношу на кровать, он мог сосредоточиться только на ориентации в пространстве и ни на чём больше. Как только его тело оказалось на покрывале, Криденс прямо так, не снимая одежды и обуви, сделал попытку в это покрывало завернуться, и Персиваль понял, что продолжать общение с ним будет бесполезно. - Спокойной ночи, - тихо сказал он, отступая в дверной проем. Оставалось только надеяться, что Криденс при его уходе всё же приведет себя в порядок, а не решит на самом деле спать прямо так. - Спокойной ночи, - приглушенно отозвался юноша, и после этого Грейвс закрыл за собой дверь. Надо было тщательно проанализировать эти ощущения, возникшие за сегодняшний вечер, но не сейчас. Сейчас от подобного могло стать только хуже. Утром Персиваль проснулся в скверном настроении. Впереди было ещё несколько дней, которые он мог и, в общем-то, должен был провести дома, но теперь это не казалось заслуженным отдыхом. У Криденса, судя по всему, не было никаких особых планов, так что предполагалось, что всё это время они проведут вместе. И Грейвс имел большие опасения на этот счёт. Нет, он не сомневался в своей способности держать себя в руках. Он, в конце концов, был человеком взрослым и ответственным, и уж точно не позволил бы себе никаких глупостей. Но не всё можно было контролировать. Грейвс не считал себя особенно эмоциональным человеком, но чем дольше он находился рядом с Криденсом, тем больше эмоций в нем возникало, и тем тяжелее было сдерживать и прятать их. А между тем на эти чувства и эмоции он не имел никакого права. Персиваль верил, что существует некая идеальная разгадка, алгоритм поведения с воспитанником, и если он отыщет этот алгоритм и будет действовать согласно велению рассудка, то всё наладится. А эмоции только мешали, усложняли и без того непростую ситуацию. Грейвс боялся надавить этим на Криденса, разрушить его ощущения безопасности, боялся, что тот будет чувствовать себя должным и обязанным. В это утро он пробыл в кровати непривычно долго. Его посетило чувство, которое в последний раз он испытывал ещё во времена своей ранней юности — страх перед миром, перед новым днём. Парализующий, заставляющий хвататься за несколько минут зыбкого покоя, за возможность оставаться в безопасности собственной кровати. Он уже почти справился с этим чувством, когда раздался тихий стук. Точнее, сначала раздались крадущиеся шаги и шелест, а потом, спустя буквально несколько секунд, стук. Персиваль сел на кровати, накинул повыше одеяло и потер лицо. - Да? - позвал он, и дверь тут же открылась. Криденс шмыгнул в комнату, не потрудившись закрыть за собой, и молча уселся на край кровати мужчины. - Доброе утро, - вздохнул он, обнимая себя одной рукой. Больше всего в этот момент Грейвсу хотелось поинтересоваться, с чего вдруг юноша решил зайти к нему с утра, ведь раньше за ним подобного поведения не замечалось. Но это, пожалуй, было бы совершенно невежливо. - Доброе, - сдержавшись, Персиваль поприветствовал своего воспитанника, рассматривая его. Криденс выглядел довольно сонным, особенно учитывая, что стрелки часов приближались к полудню. - Эм... В общем, Рождество же... И всё такое, - откуда-то из широкого рукава пижамы Криденса на этих словах выскользнула небольшая коробочка без опознавательных знаков. С некоторой торжественностью в движениях Криденс положил её поверх одеяла. - Спасибо, - Грейвс прижал ладонь ко лбу. Черт, со всеми этими выяснениями отношений, переживаниями и прочим он умудрился совсем забыть о Рождестве. И, даже если бы он и вспомнил, он совсем не ждал от Криденса какого-то подарка. Теперь за это было стыдно. Ему следовало организовать хоть какую-то атмосферу праздника, но он не позаботился об этом. - Твой подарок внизу. Можешь пойти и открыть... - А ты свой не откроешь? - неторопливо перебил юноша. И Грейвс тут же почувствовал очередной укол совести. Точно. Он подобрал коробочку с одеяла и осторожно открыл. Внутри лежали небольшие часы на цепочке. Персиваль вытащил их и покрутил в руке, осматривая. Очень странный подарок. У мужчины были хорошие, можно сказать статусные наручные часы, которые он обычно надевал сразу после костюма и снимал, приходя с работы. Но даже если бы ему нужны были новые — кто вообще сейчас носит часы на цепочке? Или это был такой намек на его старомодность? Тем не менее, Грейвс покачал часы на цепочке, закинул на ладонь и оглядел ещё раз, прежде чем отложить на тумбочку. Надо будет посмотреть, как их носить. - Спасибо, очень необычно, - Персиваль улыбнулся. Он сам никогда не умел выбирать подарки кому-либо. Жена всегда просто указывала ему, что нужно купить, и его задачей было заехать, забрать и расплатиться. Или заказать доставку в офис. Грейвс тряхнул головой. Он поймал себя на мысли, что впервые подумал «моя жена» вместо Элизабет. Очень странно. - Давай поступим так, мы сейчас спустимся вниз, я вручу тебе твой подарок, и пока ты с ним разбираешься, я умоюсь и сделаю завтрак, - предложил мужчина, решительно выбираясь из постели. - Отлично, - Криденс тут же подскочил на ноги и первым вышел из комнаты, дав опекуну несколько секунд на то, чтобы оправить пижаму, накинуть халат и пару раз провести рукой по волосам прежде, чем сделать шаг за дверь. По лестнице они спустились вместе, но молча. Грейвс открыл один из шкафов, на верхней полке которого лежала коробка. Наверное, стоило завернуть её в подарочную бумагу, но он как-то не подумал об этом, а сейчас определенно поздно было суетиться. Повернувшись к юноше, Персиваль протянул коробку ему. - С Рождеством, - пробормотал он как-то неуверенно, внимательно наблюдая за реакцией подопечного. Криденс несколько секунд просто вглядывался в коробку, пытаясь понять, что это вообще такое — к подобным вещам он явно не привык. Осознав, наконец, что он держит в руках, юноша удивленно моргнул и медленно отступил к дивану. Положив коробку себе на колени, он принялся рассматривать её, читая надписи. - Ого, спасибо, - сказал он наконец, не отрывая взгляда от подарка. - У меня такого никогда не было, я честно даже не знаю, что с этим делать. - Я думаю, там есть инструкция, - вздохнул Грейвс, который был не в силах понять, угодил ли он с подарком. - Разбирайся пока, а я займусь завтраком. Персиваль боялся, что промахнулся с выбором подарка. Сперва Криденс смотрел на приставку как на диковинное чудо техники, с которым совершенно неизвестно было, что делать. Более того, он откровенно побаивался подключать и запускать её. Однако уже к вечеру первого дня Грейвс убедился в том, что Куини не дает плохих советов. Во-первых, новая игрушка увлекла юношу. Первое время он достаточно много времени проводил за ней, пытаясь разобраться и привыкнуть к управлению. Персиваль не возражал — Криденс не просиживал целые дни в помещении, и пока ему не нужно было ходить в школу, он вполне мог тратить свое время так, как он пожелает. Парень стал менее хмурым и задумчивым, менее обеспокоенным. Во-вторых, приставка стала неким посредником их общения. Средством. Грейвс уделял по паре часов в день тому, чтобы поиграть с воспитанником. Они находились рядом, взаимодействовали, но ему при этом не приходилось мучительно подбирать слова и темы для разговоров, а глядя в экран и держа в руках контроллер можно было не ощущать неловкости, которая часто сопутствовала их беседам. Да, Грейвс определенно отметил позитивные изменения. Но было кое-что, что его беспокоило. Он заметил это что-то не сразу, так как был слишком занят, пытаясь осмыслить свои чувства в отношении Криденса. Но всё же через некоторое время он обратил внимание на одну деталь — то, как юноша взаимодействовал со своим телефоном. Криденс, особенно в последнее время, постоянно держал телефон при себе. Но при этом, насколько мог заметить Грейвс, парень не использовал его как другие подростки — чтобы выходить в интернет или делать фотографии. Нет, Криденсу постоянно приходили сообщения, на которые он старался ответить как можно скорее, даже если был чем-то занят. Казалось бы, ничего особенного в этом не было, Персиваль мог бы даже порадоваться тому, что его воспитанник с кем-то столь активно общается. Но его не отпускало беспокойство, в основном из-за того, как сам Криденс реагирует на эти сообщения. Было видно — они тревожат юношу. Нет, он не казался испуганным или расстроенным из-за того, что ему писали. Иногда он даже улыбался при прочтении. Но всё же было видно, что сама по себе переписка держит его в напряжении. Персиваль попробовал осторожно затронуть эту тему. Поинтересовался, например, кто пишет Криденсу. Тот ответил уклончиво, что один знакомый из школы. Было видно, что он не хочет обсуждать эту тему, и это ещё больше обеспокоило Грейвса. Что-то было явно не так, и мужчина не мог понять, что именно. Номер был оформлен на него, и он даже начал подумывать о том, чтобы запросить детализацию. Некрасиво, но, в конце концов, вдруг Криденс ввязался во что-то опасное? Надо было посоветоваться на этот счёт с Куини. Собственная тяга к мальчишке тоже тяготила Персиваля. Теперь он вынужден был признаться себе в том, что дело не в долгом отсутствии каких-либо связей или в том, что наступил тот самый возраст, когда тянет на молодых. Дело было в Криденсе, самом по себе. Его внешность, его характер, всё, что делало его тем уникальным человеком, каким он был — всё это манило и влекло Грейвса. К счастью для себя, он давно придерживался мнения, что человека нельзя судить за чувства и мысли, только за действия. И он не собирался предпринимать ничего, что могло бы навредить его подопечному. Вот только иногда казалось, что он не навредит Криденсу, даже если пересечет грань. В конце концов, он может вести себя достойно — не делать ничего, чего не захочется юноше. У него есть опыт, есть самоконтроль, кто знает, возможно отношения с ним будут для Криденса менее болезненными и более безопасными, чем отношения со сверстниками или какими-то посторонними людьми. Персиваль ведь мог быть уверен в себе, в том, что не будет жестким ревнивцем, изменщиком, манипулятором или кем-то ещё. Да и Криденс ведь признавался ему в чувствах, наверняка он хочет этого... Такие мысли приходилось отгонять от себя с усилием. Грейвс просто не имел права на попытку. Слишком много было «против». Кроме того, он был уверен — вскоре Криденс переключится на кого-то другого, надо было только выждать. А до тех пор Персиваль подвергал контролю и оценке каждое свое действие в отношении Криденса — действительно ли оно так невинно, как кажется на первый взгляд? Он больше не пытался «лезть парню в душу» во время их ежедневных разговоров. Слишком часто он заходил на опасную территорию, слишком плохо это кончалось в прошлом. Теперь они в основном обсуждали прошедшие дни и планы на будущее, иногда какие-то новости. Ничего особенного. Казалось, они вошли в нормальный ритм сосуществования. Грейвс даже решил на какое-то время, что это — именно та жизнь, которую он представлял себе, когда забирал Криденса из детского дома. Мирное сожительство без бурных переживаний, при котором обоим удобно и комфортно. Но однажды вечером Криденс, в уже привычной ему манере, решил снова ошарашить своего опекуна. Они ужинали. Юноша рассказывал о том, что впервые попробовал играть с другими людьми при помощи сети. Потом вдруг надолго замолчал. Казалось, он решил плотнее заняться своей порцией, пока овощи не успели остыть, но через некоторое время он даже отложил вилку. Это заставило Грейвса напрячься и тоже отложить свои приборы. Он ощутил приближение бури. - Как бы Вы отнеслись, - начал Криденс, сцепив руки. Было видно, с каким усилием он подбирает слова, - если бы я сказал, что сплю с мужчиной намного старше себя?