Инквизиция

      — Вы уже видели бродячих артистов? Говорят, им равных в танцах нет.       — Ой, да мало ли что говорят, — торговка рыбой лишь дёрнула плечами постоянной покупательнице. Ее рабочий день заканчивался, и уже можно было подсчитывать выручку и идти отдыхать. Женщина завернула покупательнице рыбу и забрала десять серебряных монет. Через два квартала продавали по двенадцать и многие торговки считали, что за десять слишком дешево. Но женщина всегда говорила: «Там же люди побогаче живут, а если их не устраивает та цена, они пришлют слуг ко мне». На том и разошлись.       Торговки убрали свои фартуки и надели домашние чепчики. Те, что зарабатывали больше, сбрызнули себя духами, чтобы перебить запах рыбы. Процессия женщин выдвинулась к главной площади. Все они смеялись, перешептывались и обсуждали домашние дела. Одни свернули на маленькие улочки еще задолго до площади, а те, что остались, хотели посмотреть на выступление бродячих артистов.       Площадь представляла собой пространство, покрытое брусчаткой и окруженное со всех сторон домами знати. Самым главным зданием здесь была церковь святого Николая, куда также направилась часть торговок: поблагодарить за удачный день и отдать часть выручки в дар Храму. Из огромной процессии осталась только торговка рыбой да ее подруга-торговка зеленью. Отличить одну от другой можно было разве что по товару, но и это только на рынке, а здесь они были очень похожи: одинаковые черные платья, белые чепчики. Только у торговки рыбой была брошь со знаком купеческой гильдии.       Веселая заводная музыка звучала в тот вечер на площади. Под нее лихо отплясывала молодая девушка с длинными каштановыми волосами. Каждый шаг сопровождался звоном браслетов на руках и ногах. Таким тонким станом, такой обворожительной пластикой тела невозможно было не любоваться.       — Цыгане ведь те еще колдуны, проверь кошель Марта, — наклонилась торговка зеленью к своей подруге.       — Они не воруют, только если им заплатить за представление. Ведь они тоже работают, но по своему, — торговка зеленью задумалась и кивнула. Женщины достали по две медных монеты и бросили их в шляпу, принесенную маленьким цыганёнком. А девушка кружилась все быстрее, будто стремясь обогнать музыку. Поднимавшаяся вверх юбка обнажала покрытые бронзовым загаром ноги.       — Ишь ты! Мне б такую красотку, — усмехнулся один из мужчин с короткой бородой, за что и получил от стоящей рядом супруги. Она схватила его за ухо и поволокла с площади.       А цыганке было все равно. Танец был её единственной радостью, ибо он отражал ее натуру – такую же быструю. В толпе она видела заинтересованные лица и радовалась, что не одна увлечена. Улыбка ее сияла и не сходила с лица.       За площадью пристально следили люди в темно-коричневых одеяниях. Торговка Марта разглядела на одном из них крест. Они поманили рукой стражников, наблюдавших за праздником, и что-то прошептали им на ухо. Те, думали было возмутиться, но один из монахов, а это были именно они, достал из мешка на поясе какую-то бумагу и зачитал ее страже. Эта процессия выдвинулась к артистам и стала разгонять толпу. Один из монахов, коварно облизываясь, подошел к девушке-цыганке и схватил ее за руку. Музыканты, было, бросились ей на помощь, но стража преградила им путь. Девушка испуганно посмотрела на монаха и попыталась вырвать свою руку, но тот был сильнее и ударил ее по ноге. Цыганка закричала, но не упала и снова попыталась выдернуть руку. Отступая назад, она споткнулась о камень и свободной рукой попыталась схватиться за что-то, чтобы удержаться. Такой вещью оказался крест висящий на шее монаха, но веревка оказалась слабой, а мужчина словно испугавшись ее прикосновения, руку девушки отпустил. Длинные каштановые волосы окрасились алым. Бездыханное тело девушки унесли монахи, а стража разогнала остатки толпы.       Марта перекрестилась: «И вот бывает же такой ужас!». Ее острый взор поймал фигуру маленькой девочки отделившейся от процессии монахинь. Торговка рыбой удивилась, как же она не заметила их раньше. Девочка была босая и одета в сильно потрепанную рубаху. Рыжие волосы развевались при беге, подобно языкам пламени. Любопытство притянуло ее к сорванному с монаха кресту. Бережно и с любовью, как берут маленького котенка, она взяла его. Тонкие детские пальчики прощупали каждый вырез, каждую трещинку.       — Магдалина! Вернись немедленно! — гневный голос женщины с розгами заставил ребенка испуганно обернуться и броситься обратно, но крест девочка не отпустила.       Торговки переглянулись, кивнули друг другу в знак прощания и разошлись по разные стороны площади.