Несколько секунд

      — Расскажите о вчерашнем дне, мистер Эклз, что вы помните? — с интересом спрашивает человек, сидящий напротив Дженсена и неотрывно наблюдающий за его глазами. Он спокойно теребит в пальцах дорогущий Parker, изучая взглядом молчание своего пациента. После очередного «сальто назад» ручка зашуршала по чистому листу блокнота, записывая в него полученную доктором информацию. Обычно, это всего пара строчек, реже — три. Дженсен отказывается понимать, что делает в этом пропахшем безнадёжностью и отчаяньем месте. Именно такие ощущения навевает на него кабинет психотерапевта. Дженсен думает, что это — тюрьма, построенная специально для него. Хоть помещение вовсе и не походит на вышеупомянутое заведение, решётчатые окна, холодные оттенки четырёх стен, в которых он чувствует себя закупоренным словно в бункере, вызывают дичайшее желание поскорее это место покинуть. Человек напротив улавливает безразличный взгляд своего пациента и понимает: вести молчаливый диалог дальше — бессмысленно. Перед ним — уже не Дженсен.       Ричард Стоун — психотерапевт, прибывший из Канзаса в Нью-Йорк и теперь занимающий место ведущего консультанта в области диссоциативного расстройства личности. Работает с «тяжёлыми случаями», или «запущенными», как он их называет. Дженсен был одним из таких.       Доктор Стоун впервые встретил Дженсена несколько месяцев назад. Это был март. Девятое марта, если быть точнее. В то пасмурное и ничем неприметное утро выходного дня он перелистывал «Times», сидя возле окна в кофейне мистера Сендерса. Его маленькие глазки-пуговички, кажущиеся еще меньше из-за высоких диоптрий, выискивали в газете очень нужную ему информацию, а пухлые пальцы в этот момент почёсывали подбородок с седоватой щетиной. В незнакомом городе всё для него было чужим и каким-то неестественным. Особенно воздух. Он разочаровывал сильнее всего. Если только не был пропитан кофейным ароматом в заведении кофейни и не стекал каплями конденсата с запотевшего стекла. Таким воздухом нравилось дышать мистеру Стоуну. Доктор увлечённо изучал статью в газете, что-то беспрерывно чиркая в своем блокноте. Для чего понадобилось психотерапевту копаться в криминальной хронике шестилетней давности, известно только ему одному. В сводках говорится об убийстве двух подростков, которое после тщательного расследования в течение нескольких месяцев, наконец, признали суицидом. Многозначительно щёлкнув пальцами, доктор Стоун издал довольно невнятный цокающий звук, и с невесёлой улыбкой уставился в газету.       Из совсем недолгого, но всё же оцепенения доктора заставляет выйти грохот кулака по столу в паре сантиметров от его чашки. От изумления, перемешанного с чувством гнева и испуга, он подпрыгнул на своём стуле, и с трудом удержавшись на нём, уставился прямо в глаза нарушителю своего спокойствия. Очки его сползают ещё ниже, на самый кончик носа и теперь опасно балансируют на самом краю.       — Что за… чёрт?! — первое, что приходит в голову, слетает с языка. Доктор поправил, наконец, свои очки и смог разглядеть незнакомца повнимательнее. Ответ превосходит все ожидания:       — Я не виновен! — глаза нарушителя блестят. Он продолжает яростно избивать личное пространство доктора: стол, безобидно лежащую газету на нём, блокнот с записями. Доктор с опаской отодвигает подальше свой холодный и мерзкий на вкус напиток и продолжает наблюдение. Глаза нарушителя блестят от слёз. Он учащённо и тяжело дышит, будто после долгой погони, и кажется доктору, что буквально молит о прощении. Отчаянье и страх читаются в его глазах. Такой молодой и невероятно красивый, но прошибает насквозь болью и обидой во взгляде, от которого становится трудно дышать. Доктор машинально тянется к горлу, ослабляя затянутый на вороте галстук. Что-то разъедает парня изнутри. По кусочкам, смакуя, наслаждаясь. Или кто-то.       «В чём же?» — мысленно спрашивает доктор, но по-прежнему молчаливо и встревожено смотрит в зелёные глаза незнакомца. Он настолько оказался им заворожён, что, как профессиональный психотерапевт, посчитал нужным сначала выдержать паузу и изучить положение. Своё и своего «пациента».       В его многолетней практике такие случаи не бывали редкостью, так что он сумел, наконец, взять себя в руки и постараться утихомирить внезапного гостя. Мужчина умолкает, но взгляд его по-прежнему остаётся терзающим. Доктор уже приоткрыл было рот в полной готовности заговорить, как в этот момент за спиной незнакомца начинает прорисовываться ещё один силуэт, уверенно приближающийся к ним.       — Дженc… — тихо зовёт тот и очень мягко, даже можно сказать, с нежностью накрывает широкой ладонью плечо Эклза. Как будто знает, какая реакция за этим последует. Дженсен почувствовал тепло, его невменяемый и затравленный взгляд постепенно исчез как только он ощутил родное прикосновение. Он закрывает глаза и пытается выключить сознание, боясь, что вновь может очутиться в сырой металлической клетке, из которой его так часто вытаскивает Джаред. Затем Дженсен, смутившись, отворачивается и утыкается лицом в его плечо. Он снова спасён. И снова раскаивается.       — Меня зовут Эдвард Чейз, прошу простить моего друга, мистер…       — Стоун. — Джаред вежливо пожимает протянутую ему руку. Доктор в ответ кивает. Этим он, скорее, мысленно благодарит Джареда, чем принимает его извинения, но, ни к газете, ни тем более к кофе, он больше не притрагивается. Эта душа с изумрудной пропастью вместо глаз слишком глубоко поражает его сердце.       С тех пор прошло уже немало попыток найти общий язык с человеком, который отчаянно этого не желает и всеми возможными и невозможными способами даёт понять, что жаждет покоя. Но только доктор Стоун слишком опытен и целеустремлён, чтобы ослабить свою веру в Дженсена. Поэтому он понимает, что ни за что не сможет оставить попытки и бросить своего пациента на произвол судьбы. Доктор Стоун не из тех, кто сдаётся быстро. Тем более, если случай вызывает интерес, и не только финансовый.       У Дженсена серьезное диссоциативное расстройство идентичности. Болезнь, которая однажды на самом краю его жизни сама же его и спасла. В этом уверен доктор Стоун. И Джаред. И все, с кем Дженсен близок. Все, кроме него самого. Потому что сам Дженсен считает себя погибшим в результате жуткой трагедии, произошедшей с ним два года назад.