Голубая звезда

      Пещера стала тем местом, где хотелось провести бесконечность. Каждую ночь ей снились яркие сны. В каждом сюжете распутывалась всё новая ниточка, осветляя понимание происходящего вокруг. Восприятие Эйн с каждым днём становилось ближе к прежнему, ведь близился месяц с момента её возврата. Удивительно было думать, что когда она ещё была женой императора и раздумывала над отдалёнными звёздами, те казались ей недостижимыми. Задумываясь над ними сейчас, Эйн могла присутствовать вблизи ярчайших светил и проникаться их жаром, стоя здесь, на Земле.       Каждый день она мысленно связывалась с Наджендой. Она звала её сюда, указывала проход, но от той не улавливала ничего, кроме недоумения. Впрочем, ей это не мешало.       Гладкие волосы защекотали её лицо. Она мягко улыбнулась и прониклась руками в голову Вэйва. Её кожу покрыли влажные поцелуи, на которые та не спешила отвечать. Приблизившись к её уху, он мягко произнёс: — Кого мы здесь ждём? — Вэйв продолжил целовать её, плавно спускаясь по шее ниже.       Он опускался всё ниже, уткнувшись в её грудь. Прерывисто дыша, ртом он начал стягивать ткань, прячущую её нежную и столь сладкую кожу. — Стой, — она громко засмеялась, и легко отстранила голову Вэйва. Но тот ещё крепче обхватил её талию и прижал щеку к животу. Её снова покрыло жаром. Подобно взмаху крыльев, она вновь оказалась где-то далеко, где-то у одного из созвездий. Мягкие касания в области паха сопровождались яркими вихреобразными вспышками разноцветных пёстрых цветов. Она могла расслышать тихую музыку струн, играющую для них сейчас. — Знаешь, я сейчас слышу такую нежную мелодию. Я так хочу, чтобы ты мог её слышать. И ты научишься, скоро, — мечтательно прошептала она.       Он приподнялся и мягко посмотрел на неё блестящими глазами. В его взгляде она прочла, что тот даже и не предполагал, что она произнесла. Эйн снисходительно прикрыла глаза и положила руки на плечи Вэйва.

***

       «Ненавижу!»       Сокрушительный удар кулаком в дерево спугнул птиц, пристально наблюдавших за происходящим. Взлетев на соседние ветки, они продолжили зрительно атаковать Надженду. Она опёрлась задействованной рукой о столб, но через пару мгновений её парализовало электрическим током, словно в наказание за ущерб, принесённый растению.       «Тебя тоже...».       Она рухнула на землю без сил, жадно впившись руками в тело. Внутренне негодование росло с каждым днём. Ей несколько раз приходила во снах Эйн, она видела её на утесе, внутри пещер. Та каждый раз смотрела на неё надменно, посмеиваясь над её слабостью и несообразительностью. Много раз она кричала на неё, однажды она физически почувствовала, как та схватила её за руку и начала вести за собой. Но лишь начиная воспринимать путь туда, он обрывался и она проваливалась в пропасть и просыпалась. Дважды на них нападали животные и оказались на грани новой погони. Но время, как она считала, шло в пустую, и каждая секунда отодвигала её от понимания что происходит вокруг.       Если бы её спросили, какое чувство самое уничтожающее, раньше бы она назвала это гневом. Но теперь она ближе познакомилась с иным тихим врагом её спокойствия. Это ожидание. Подобно воде, капающей на её лоб, и она не могла прикрыть лицо, потому что связана. Состояние лидера так же пошатнулось, ловя недоверчивые взгляды Акаме. Однажды они заговорили и Акаме спросила, какую цель они преследуют. Надженда невнятно ответила про борьбу с правительством и резко оборвалась, так как не могла объяснить себе этот вопрос. Акаме это поняла, и после разговора начала понемногу отдаляться от главаря. — Ты сама себя ненавидишь, — произнёс из-за её плеч мужской голос.       Она больше не отдергивалась от Лаббока, и лишь немного повела голову в его сторону. — Да, ты прав, — после минуты молчания заключила Надженда.       Он сжал её в крепких объятиях. Её глаза расширились от удивления и та начала сопротивляться, но Лаббок ещё сильнее прижал её к себе. Он мягко поглаживал её плечи, но губы ещё не осмеливались приблизиться к её лицу. Находясь в напряжении, в частности от страха быть замеченной Акаме, Надженда в конечном итоге сдалась и приложила ладонь к его телу. — Почему ты продолжаешь сопротивляться, когда уже прошло столько времени?       Надженда почувствовала его еле выдаваемую грусть, но внутри неё ничего не дёрнуло.       «И почему ты такая сука?»       В груди больно защемило и она скривилась. Лаббок беспокойно посмотрел на неё с читаемым во взгляде вопросом «Опять?». Она кивнула и положила руку на его плечо. — Ты изменился, — заключила Надженда. — Я же воскрес, — Лаббок слабо усмехнулся, — и по правде, я только сейчас начал чувствовать себя привычнее. До этого мне казалось, что я одновременно нахожусь на каких-то горах, островах, в море на глубине совсем без давления. На меня как будто стала меньше давить атмосфера, и я порой взлетаю, хоть и стою ногами на земле. Прости, что-то снова заговорился.       Лаббок странно улыбался с прикрытыми глазами, и не открыл их, даже когда Надженда прямо посмотрела в них. В это мгновение ей стало стыдно. Столько раз она жаловалась на свою боль и недомогания, ни разу не вспомнив, что с той границы вернулся он, а не она.       Надженде стало тепло и мягко. Он приложил руку на её живот, заметив, что по ощущениям там действительно горит пламя. Но и на это Надженда не сумела выдавить из себя ни слова. Расстояние между ними плавно увеличилось.       Лаббок приподнялся и, заведя руки за голову, потянулся. Его движения не сопровождались никакими эмоциями. Следом он обратился лицом к Солнцу и, прикрыв глаза, неподвижно стоял. — Она сказала нам вернуть её сына, — произнёс Лаббок после длительного молчания, — а следовательно, нам необходимо перемещаться к столице.       Следом он сложил ладони в замок и вытянулся вперёд, на выдохе продолжая: — А за нами погоня, прямиком из столицы. И у нас столько врагов, что даже этот тейгу вряд ли нам поможет, — теперь он начал почёсывать голову левой рукой. — Вопрос. Что мы делаем сейчас?       Надженда потемнела во взгляде. Она опёрлась правой рукой о землю, и устремилась в точку вдалеке. Ей нужна была Эйн, а ещё ей нужно было вернуть своих. Слишком много желаний, а возможности их исполнения столь неясны. Она призналась. — Нам нужна Эйн. — То есть, мы возвращаемся к самому началу, — не глядя на неё, произнёс Лаббок. — Да, это так, — тяжело вздохнула она. — И после всего проделанного, мы даже не знаем, можем ли рассчитывать, что Тацуми, Мэйн, Леонэ и остальные смогут быть с нами? А если вернётся кто-то другой, вроде Эсдес? Что будет с миром в этом случае? — Я задавала себе эти вопросы множество раз, это очевидно, — жёстко проговорила Надженда, — потому сейчас и пытаюсь выявить местоположение того единственного человека, который хоть как-то сможет помочь. Почему ты улыбаешься?       Он стоял напротив неё совершенно непринуждённо, даже как-то бодро. Её это возмутило. — Потому что я жив. И ты тоже.       Надженда удивилась от такого итога рассуждений, но решила не возражать.       Часами позже они осматривали очередное поселение, забытое людьми. Все они держались друг друга. Надженда описала места, что приходили ей в видениях, на что Акаме выбрала этот путь. Она рассказывала, что за время скитания достаточно хорошо выучила эти места, хотя внутри ей становилось от них противно. Везде встречалось лишь одно — разруха. Так же она слишком часто вспоминала Куроме, беспощадно уничтожая любой отблеск веры, прикасающийся к ней.       На периферии деревни Лаббок резко остановился. — Мы идём не туда.       Акаме начала отрицать, приводя в доводы, что пещеры находятся в той стороне. — Это не те пещеры. А нам нужно на утёс, — его голос звучал твёрдо и необычно уверенно. Надженда и Акаме переглянулись.       Надженда подтвердила, что видела утёс во снах. — Я только что там очутился. И вернулся обратно. — Объясни, — недоверчиво сказала Акаме. — Ну, — он взмахнул руками и повернулся к ним, — я просто думал над образами, что видела Надженда, и в это мгновение просто там оказался. Это как... — Лаббок резко завёл руки за голову, — ...как будто ты находишься рядом с чем-то, вот как с тем деревом, и ты видишь сколько футов до него нужно дойти и как дойти. Так вот то место, оно совсем близко. Для меня.       Обе продумывали сказанное без особой веры, но Лаббок настоял. — Доверьтесь мне. — Учитывая, что мы ходим взад-вперёд вторую неделю, нам нечего терять, —в конечном итоге вздохнула Акаме. Надженду это больно порезало внутри, но та в ответ кивнула.       Они ускорились. Лаббок буквально бежал впереди. Надженда следила за ним с беспокойством, он всё меньше походил на самого себя прежнего.       «Привычного тебе».       Новую подсказку от Хоши она пропустила мимо. Сущность внутри неё буквально очеловечилась. Её ни на мгновение не покидало чувство слежки. Как она спит, ест, пьёт, думает. Порой она удерживала силой воли некоторые мысли, потому что тут же испытывала стыд за них. Но, как бы она не сопротивлялась, он во многом был прав.       Надженда глубоко вдохнула лёгкий солёный воздух. Это был тот вкус, который она ощущала в своих видениях. Лаббок действительно вёл их в нужном направлении.       Они очутились на большом поле. Левее от них начиналась небольшая гора, скрытая за высокими деревьями с насыщенной тёмно-зелёной листвой. Поднялся сильный ветер, а небо за несколько минут прикрыло густыми тучами. Надженда подалась вперёд, и в спешке подошла ближе к камням. Место было далеко небезопасным. За несколько метров от входа в пещеру находился обрыв. — И лишь сейчас ты оказалась здесь.       Надженда обернулась. Впервые её посетил страх перед человеком. — Любой другой на твоём месте давно бы сообразил, куда нужно двигаться. И ты ещё можешь хранить в себе Хоши? — Эйн опёрлась руками о колени и недовольно смотрела на неё. Всё как во снах. — Ты сама велела уходить. — Потому что была угроза. А в итоге оказалось, что сама ты не справляешься.       «А она осознаёт, что противоречит сама себе?»       Впервые тейгу её поддержал. К ним подошли Акаме и Лаббок. Акаме тупо уставилась на Эйн, та в ответ тоже. Они узнали друг друга. Повисло молчание. — Вы?       Последнее недостающее звено. Теперь они все были здесь. Они переводили взоры друг на друга, испытывая искреннее непонимание. Кроме них. — «…И да встанут некогда враги по одну сторону, И да забудут прежние раздоры пред лицом невежества…», — проговорила грузным тоном Эйн, и после сухо рассмеялась. — Пророчество? — спросила Акаме. — Проще — истина. Истина, которую знали все, но её искоренили из этого мира. До этих пор, — последние слова она сказала тише.       Пылающее оранжевой краской Солнце пробивалось сквозь тучи, стремясь осветить их местонахождение. Обстановка была враждебной. Вэйв лишился всех ласковых ощущений, его словно погрузили в холодную воду, беспощадно истребив любые приятные чувства. Он вновь был пуст. И его голову вновь заняла Куроме. Его больно уколола совесть за то, что тот ни разу за последние дни не вспоминал о ней.       Они собрались в круг, ожидая объяснений. Эйн лишь и ждала этого мгновения, заведомо подготовив свою речь. И она начала рассказ без особых подробностей, с самого начала. Главным вопросом для всех оставалось возникновение тейгу. Кроме Вейва. С каждым новым произнесённым словом он всё глубже погружался в себя. — Мир не таков, каким должен быть сейчас.       Этими словами она сделала вступление. — Тогда люди были сознательнее, понятливее что ли. Однако не настолько, чтобы перестать воевать. Силой своей мысли они могли вызвать дождь в сухость или послать Солнце в холодную зиму. Но они пошли дальше, и решили создать смертоносное орудие — тейгу. — И ты тоже их делала, — сказала ей Надженда, оперевшись рукой о щеку. Пока рассказ Эйн вызывал в ней если не возмущение, то неприятие. — Нет, я стремилась делать обратное.       «Правда!», — ударил внутри Хоши. Теперь его голос был различим, это был звонкий мужеподобный голос.       Следом Эйн пыталась выразиться о понятии идеала всего существующего, к чему истинно стремится всё. Люди, которые были приверженцами этой гипотезы, выступали против завоеваний императора, и стремились ликвидировать размножающиеся оружия. Она была в их числе. — Мы создавали материю, которая меняла пространство. Но главной ошибкой было то, что её делали не те люди.       «Ты», — прошипела про себя Акаме. — Я в том числе, — совершенно спокойно произнесла Эйн. — У нас было два последователя, необычайно лучезарных. Они научили меня целительству, но не выучили правильному мышлению. Когда мы создавали Хоши, нам необходимо было концентрировать впереди себя ничего, кроме света. Но я не могла, ко мне всегда приходили какие-то беспокойные мысли. К людям, таким как я, они тоже приходили. В итоге мы привлекли к себе столько грязи и ненужного внимания, что нас просто уничтожили. Кроме тех двоих, они спаслись. Тем не менее, он работал. Под ним даже засохшая трава разрасталась, — грустно проговорила она. — Ты хочешь сказать, что это можно было сотворить просто мыслью? — раздражённо спросила Надженда. — У тебя есть другие методы? Или ты думаешь, что всё это отдельно от нас?       Лаббок задал вопрос, почему тейгу принял такую агрессивную форму, на что она ответила, что он вобрал в себя всю человеческую злость военных, которые стремились истребить его, не ведая как. Но они сумели его спрятать, и развязать войну. — И позже убили меня, приписав мне его создание, полностью изменив его смысл. — Почему о нём вообще написали историки? — спросил Лаббок. — Чтобы исказить истину, — она вновь сделала ударение на последнем слове. — И мир повергся в хаос, — задумчивым тоном впервые произнёс он. — Хаос не всегда таковым является. Всё зависит от того, играет он тебе на руку, или нет. Для завоевателей это было порядком.       Наступило очередное молчание, тяжело давящее на каждого. Но они приняли решение поверить Эйн и принять её точку зрения, ведь других у них просто-напросто не было. Она спросила, согласны ли они следовать за ней, на что все невольно решились. Даже Акаме озвучила согласие.       Хоши внутри Надженды утих, словно успокоившись. Она его почти не ощущала. Её посетило странное чувство чего-то наступающего, подобно затишью перед бурей. Она часто поглядывала на Лаббока, он ловил её взгляды и отвечал на них. Но держался поодаль. На этом каждый удалился друг от друга, стремясь занять собственное пространство. Тишина царила у них в головах. И лишь таинственное эхо посещало их с вопросом: «А что будет дальше?».