Со стороны глядеть — не так уж она была из себя видная, но ведь я-то не со стороны на нее глядел,., а в упор. М.Шолохов
«Втереться в доверие и убить. Втереться в доверие. Убить», — пролетало в голове Сердоболии каждый раз, когда в лагерь для тренировок приезжал Зереф. Он делал это довольно часто, словно ему нравилось наблюдать, во что превращаются обычные, когда-то милые и добрые дети. А превращались они в кровожадных убийц. Прошло уже два года с момента смерти Мишель. Два года, как Люси убила свою первую жертву и с тех пор в лагере она оставалась лучшей ученицей. Два года она упорно тренировалась, мотивируя себя тем, что став лучшей убийцей она не будет убивать для Зерефа, в определенный момент, она просто убьет самого Зерефа. Нужно лишь набраться терпения. Затаиться, а потом совершить задуманное, когда подвернется удачный момент. — Достаточно, — произнесла тренер, когда меч Хартфилии на поле боя оказался у шеи противника. Еще бы немного и блондинка перерезала горло одной из учениц, если бы не вовремя остановившая поединок тренер.- Сердоболия ты, как всегда, молодец, — все девушки собрались в толпу, около тренера, внимательно прислушиваясь в следующие ее слова.- Многие из вас упорно трудились и большинство уже готовы к Демонстрации, что произойдет через два дня, по приезду Его Величества. Я покажу ему сильнейших воинов, а слабых…- она посмотрела на поверженную девушку, которой кто-то помог подняться.- Необходимо убрать, что бы Император даже не знал о них, — с этими словами она посмотрела в сторону Люси, что стояла неподалеку все еще с оружием. «Втереться в доверие и убить, ради всех девушек… Ради всех жертв… Ради Мишель», — в очередной раз прошептало кареглазой подсознание, и она одним резким движением всадила катану в грудную клетку своей соперницы. Хватило буквально нескольких секунд, что бы девушка умерла, истекая собственной кровью. Но этот болезненный хрип и испуганный взгляд навсегда осели в воспоминаниях блондинки. — Армия схватила их! — в зал, где до этого находилось всего три человека, ворвался Фрид. Вот уже два дня прошло с того момента, как Хартфилия вместе с Греем и Джувией отправились на задание. С тех пор, как они покинули стены убежища и до сегодняшнего дня ни Макаров, ни кто-либо из гильдии не слышал от них ни одной новости. Два дня ушло на то, что бы понять, куда могло пропасть три ценных члена Хвоста Феи, но все в пустую. Не было ни единых улик, которые могли бы привести Макарова к нужному ответу. Задание было выполнено, Министр на следующий день был обнаружен в своих покоях мертвый. Естественно, поднялся шум, по столице поползли слухи и еще до обеда все вынесли очевидный вердикт, что убийцами являются хвостатые. Но только оставался один незакрытый вопрос: куда же пропала команда, после того, как выполнила свою миссию? Два дня ушло на то, что бы отыскать разгадку, которую практически на блюдце только что к ногам Мастера принес зеленоволосый. — Они в плену? — Драгнил относился к числу тех людей, которые в прямом смысле не находили себе места. Он буквально постоянно находился возле Макарова, за прошедшие дни он не разу не поел и даже не наведался в свою комнату, что бы отдохнуть. Он даже успел сделать вылазку в город, но все безуспешно.- Почему тогда об этом не разглашается? Сложно описать насколько сильно Нацу винил себя за происходящее. Он оставил Люси одну, из-за чего она и пошла на задание вместе с Джу и Греем, вследствие чего и пропала. Признаться по правде, в первый день навязчивая мысль, что Люси просто ушла, не покидала Драгнила. Более того, она проедала его изнутри. Каждый час, когда он искал какую-то информацию, каждый час он надеялся, что в дверь зала войдет Хартфилия и скажет, что они просто заскочили по дороге на еще одну незапланированную миссию. Но, с каждым часом, все больше и больше, розоволосый страшился того, что Люси просто решила уйти. Вот так, бросить все и исчезнуть. Могла ли девушка так поступить? Имел ли право Драгнил так о ней думать? Пожалуй, ответы на эти вопросы зеленоглазый решил не искать. — Поправка: ранее не разглашалось, — Фрид прикусил губу, наблюдая за реакцией присутствующих. Миражанна встревожено всплеснула ладонями, словно поняла, к чему ведет зеленоволосый, Макаров нахмурил седые брови, показывая этим жестом всю серьезность ситуации, но не успел Нацу даже как-то отреагировать на эти слова, как Джастин продолжил.- Сегодня вечером состоится казнь.***
Еще один удар приводит к адской боли. Тело ломит, а в глазах окончательный мрак. Воздуха катастрофически не хватает, отчего легкие буквально сдавливает, принося еще больше боли. Хартфилия уже стала забывать, какой день она находиться в темнице. Девушка не помнила, как долго на ее руках находятся цепи. Казалось, из-за сильных ударов, она совсем позабыла о течении времени. Все, что знает Люси так это то, что иногда беспрерывные тяжелые удары прекращаются. Все в камере замирает на какое-то мгновение, затем ее палач грубым голосом что-то спрашивает у нее, а затем тянется самая длительная минута молчания. Миротворец ждет ответа, а Люси лишь смотрит на него пустым взглядом. — Где находится логово остальных убийц? — снова его голос прорезал тишину. Вот это короткое мгновение, когда блондинка может отдохнуть от бесчисленных ударов. Если бы в темницу попадало немного больше света, можно было бы рассмотреть измученное тело девушки. Вся в синяках, опухшая, в каких-то местах, вместо ссадин виднелись кровоточащие раны (когда миротворцу надоедало пользоваться лишь кулаками). О чем говорить, в попытке достать информацию из кареглазой он не пожалел даже ее шикарного личика. Разбитая губа, синевато-фиолетовый синяк на щеке, от частых пощечин, казалось сломанный нос, и даже большая рана на лбу. Видимо миротворец очень хотел вильнуть хвостом перед начальством, с добытой информацией и получить заветное повышение.- Отвечай! Его грозный рык эхом отбился от стен и утонул где-то под потолком. Бедный армеец видимо не знал, что не было толку пытать блондинку. Под страхом самой жуткой смерти она бы никогда не рассказала ни одного секрета, ведь этому ее начали обучать не в Хвосте Феи, этому ее научил еще сам Зереф. Так что, бесполезно сейчас издеваться над беззащитной, закованной в цепи, девушкой. Она ведь, как бы смешно и иронично это не звучало, даже не слышала вопросов миротворца. После первых ударов, что пришлись на голову Люси, в ушах шумела кровь, болезненным эхом разносясь повсюду, не давая девушке разобрать ни единого слова. Наверное, Люси даже не заметила, как спустя какое-то время охранник закрыл дверь ее камеры и она снова осталась одна. В кромешной темноте, в утопии своих мыслей и догадок. Она все так же была подвешена за руки к потолку, все так же были скованы и ноги и руки. Они настолько боялись Люси, что даже приковали к ней железный ошейник, а к нему тяжелые гири, что спускались до пола тяжелыми цепями. Люси не могла думать, об адской боли, что распространялась по ее телу, с каждым мгновением лишь возрастая. Ее мысли впервые спутались и превратились в непонятный комок, который она не могла разобрать. Девушка металась то к одной мысли, то к другой, отчего голова уже разрывалась. С одной стороны, ее все не могло покинуть волнение о товарищах. Допрашивали ли Грея с Джувией, живы ли они до сих пор, может им удалось сбежать, а может под тяжелой рукой армейца они уже скончались? Держат ли их тоже неподалеку или увели вглубь темницы, подальше от Люси? Увидит ли она еще их до своей смерти, а Хартфилии казалось, что смерть дышит ей прямо в спину? С другой, она все думала, что ей делать. Как избавиться от страшных оков и убежать? Как отыскать своих товарищей, спасти их, как покинуть темницу и, в конце концов, как выбраться из всей этой заварухи, в которую они попали? Впервые ни одного ответа она не могла найти. Лишь чудо могло освободить Люси от оков. И даже если бы она лишилась цепей, что дальше? Где ей искать друзей? Как избежать встречи с охранниками, которые рыскают на каждом шагу, и как выбраться живыми? Была еще одна ниточка отчаянья, за которую хваталась бывшая Сердоболия. Она все размышляла о планах Зерефа. Никак не могла понять, зачем же он сам убивает своих Министров? Неужели он сам себе готовит переворот? Увы, пока были лишь вопросы и ни одного ответа, что еще больше убивало девушку. Но, хотя поиск ответов помогал ей забыться, время летело гораздо быстрее, поэтому она даже не заметила, как дверь ее темницы снова открылась. Хартфилия готовилась к новому допросу. Она уже даже усмехнулась злодейке судьбе и подумала даже, что возможно сегодняшний допрос станет последним, но миротворец не задал ни единого вопроса. Он подошел к замкам, что соединяли цепи Хартфилии с вкованными в стены кольцами, и одним легким щелчком открыл их. Словно мешок Хартфилия повалилась на землю, ощущая холод отсыревшего бетона. — Поднимайся, — миротворец схватил Хартфилию за ошейник, одним резким движением поднимая девушку на ноги. Затем он просто потащил ее за цепи по множествам коридоров, словно она и вовсе не была человеком, словно она была каким-то животным. Хартфилия на ватных ногах, что ныли от жуткой боли, едва успела идти, спотыкаясь о неровности пола и иногда едва не падая от быстрой ходы охранника. В глубине души, она уже знала, куда он ее ведет. Перед ее глазами уже мелькали тысячи людей, смотрящих на ее казнь, но она пока не сожалела, она даже в душе не верила, что это правда. Люси думала, что еще представиться возможность убежать, это ведь не мог быть ее последний бой. Так много коридоров, Люси даже на мгновение подумала, что она уже умерла, и ее ведут не на казнь, а уже в ад. Они, то поднимались по ступенькам, то спускались, шли по темным и светлым коридорам, одни камеры сменяли другие, некоторые были закрытые, из некоторых выглядывали заключенные, что-то крича вслед охраннику. В конце концов они оказались в просторной комнате, что на половину делилась решеткой. Одна часть комнаты была оформлена, как обычный кабинет, какого-то директора, а вторая, как камера, в которой держали заключенных. Наверное, Хартфилия не сразу поняла, что это за камера. И не сразу догадалась, что это ее последняя камера, перед публичной казнью. Небрежно охранник закинул девушку за решетку, довольно быстро и неловко закрыв дверь, словно боялся, что Хартфилия, как злобный тигр, набросится на него в тот же миг. Но он ошибался, она была полностью истощена. Два дня без еды, воды, полные пыток и страданий, в ледяной камере, все же могли сломать любого. — Люси, Господи, ты цела, — кто-то подбежал к Люси, помогая ей подняться с полу. Цепи встретились и неприятно брязгнули, давая Хартфилии понять, что перед ней такой же заключенный до того, как она подняла свой взгляд. Некая смесь облегчения и новой порции боли легла на плечи блондинки, когда перед собой она увидела своих товарищей. Выглядели они, наверное, так же побито и повержено, как Люси. Одежда Локсар была изорвана, в каких-то местах, где тряпки все еще напоминали одежду, пробивались кровавые пятна. Синевласка не шевелила одной рукой и лишь по ее изгибу, Люси поняла, что рука Джувии сломана. Ноги в синяках, да и на лицо тоже страшно было смотреть. Все в ссадинах и порезах, в кровавых пятнах, в синяках, волосы спутанные, в грязи и крови, в пыли. Локсар досталось не меньше Люси. Грей сидел на небольшой кровати, стоящей в углу комнаты. Там-то зрелище действительно было не для слабонервных. Левая нога опухла и посинела, из чего Люси лишь сделала вывод, что она сломана, на второй ноге глубокий порез. Такая метка виднелась не только на ноге, изрезанная одежда открывала вид на сотни порезов. Хартфилия готова поклясться, что большинство из ран кровоточило до сих пор. Были и тупые удары, отпечатавшиеся налитыми синяками и воспалениями. Хартфилия знала, что это последствия поведения Фулбастера. Он не просто ничего не рассказывал миротворцу, он еще и дразнил его, постоянно выплевывая какие-то острые фразочки и подбивая армейца на новую порцию агрессии. Таков уж Грей. Не смотря на все свои раны, сейчас они улыбались. Легкой, измученной улыбкой, у Джувии даже хватило сил обнять блондинку одной рукой, отчего кареглазая болезненно застонала. — Ребра? Прости, — Джувия, звеня своими цепями села на кровать, около Грея и одним только взглядом пригласила Люси тоже присесть. Хартфилия неловко обернулась на охранника, что сидел за столом и заполнял какие-то бумаги, казалось, ему совсем нет дела до заключенных. Вздохнув девушка хромая добралась до кровати.- Как будем выбираться? — Не знаю, — Хартфилия настолько тихо это произнесла, что не была уверенна, что Джувия ее услышала. Но, по поджатым губам синевласой стало понятно, что Локсар тоже в отчаянье. Демонстрация наступила. Зереф пожаловал в который раз в лагерь, но только теперь прихватил с собой еще несколько Министров. Они, словно пришли на выступление, сели на трибунах, выстроенных из дерева по одну сторону арены. Тренер весь день ошивалась около них, расхваливая своих учениц, и гарантируя Императору предоставление самой сильной команды. Все вели себя так, словно не за эти два дня более чем половина учениц будет вырезана. Таковы правила любого боя, таковы правила Демонстрации. Зерефу нужен спец отряд из сильнейших воинов этого лагеря. Небольшой, размером в десять человек. В лагере находиться 40 учениц. Простая математика, которой Люси обучила еще ее нянька, в доме отца. Тридцать девушек умрут за эти два дня на арене. Умрут самой бесчестной смертью, просто за то, что бы у Зерефа были свои игрушки. «Ты должна показать всю свою силу, что бы он обратил на тебя внимание. Показать всю свою преданность, что бы он верил тебе», — внушал внутренний голос, когда пришел черед Люси выходить на арену. — Это одна из моих самых лучших учениц, — Люси могла слышать противный голос тренера даже на далеком расстоянии. Вот она стоит уже на арене. Перед ней еще одна девушка. Силия, кажется. Люси не особо следила за ее успехами, она вообще не обращала внимания на других учениц. Она удела все свое внимание тренировкам. Упорным тренировкам. Рукопашный бой казался блондинке самым скучным. Блокируешь нелепый удар противника и отвечаешь ему зеркальным. Здесь главное правильно пользоваться всеми приемами. Быстро и ловко. Можно обманывать соперника, целясь рукой в живот, и пока он блокирует такой нелепый удар, задействовать свою ногу. Видимо все же Силия была одной из слабых. Люси с легкостью вертела ею, как игрушкой на арене. Но играм ведь приходит конец, пора было заканчивать бой. Хартфилия взяла небольшой разбег и, сделав аккуратное колесо, обхватила ногами шею противника. Вот он последний момент в этом ярком шоу, устроенном специально для Императора. Быстро и красиво, незачем было устраивать яркий бой. Хартфилия считала, что в скорости ее конек. Люси даже в какой-то момент показалось, что Силия простонала что-то на подобии: «Пожалуйста, Люси, не надо», но у бывшей Сердоболии не было времени даже подумать, над просьбой о помиловании. Одно легкое движение и тело Силии обмякло, как игрушка, повалившись на землю и поднимая легкий клуб пыли. Хартфилия поднялась, и отряхнувшись перевела свой каменный взгляд на зрителей. Если точнее, смотрела она только на одного человека. — Что вы думаете, Ваше Величество, — поинтересовалась тренер, рукой повелевая Хартфилии уходить с поля. — Ее талант заметен, она хорошо натренирована и весьма способна, — Зереф потер свой подбородок.- Она не медлила, когда пришло время убить противника, как некоторые ваши ученицы до нее. И это восхищает, — лицо тренера в этот момент едва заметно изменилось с присутствием легкой ухмылки.- Но, что-то в ней слишком холодное. Я не верю, что сейчас она готова следовать за мной, а тем более, убивать за меня. — Уверяю вас, она натренирована исполнить ваш любой приказ, — с неким волнением и дрожью в голосе произнесла тренер. — Вы видимо меня не понимаете, — каменное лицо Зерефа не сменилось, но вот его тон стал более обозленным.- Мне не нужны роботы, которые беспрекословно будут уничтожать всех, кого я прикажу. Мне нужны сильные поданные, которые будут идти за мной, потому что будут верить в мои цели. Я хочу, что бы эта девушка пришла ко мне на ужин в мои покои, сегодня же… — Сколько мы здесь пробыли? — шепотом поинтересовалась Люси, рассматривая замок на дверях. За последний час, что Хартфилия провела со своими друзьями за решеткой, в голове у блондинки промелькнул не один план побега, да только все они были крайне неудачными и все были обречены на провал. — Не знаю, наверное, около двух дней, — Джувия аккуратно перевязала одну из ран Грея оторванным куском ткани, от чего последний поморщился.- Прости, придется потерпеть, но это хоть немного остановит кровотечение. — Наплевать, — сквозь зубы процедил Фулбастер.- У нас два выхода отсюда: побег или веревка на шее. Я за то, что бы к чертям собачим убраться отсюда и рассказать старику о том, что замышляет Зереф. Дверь комнаты открылась, и в помещение вошло несколько человек. Охранник, ранее сидевший за столом, заметался и роняя все что можно на пол выскочил из-за стола и поклонился. — Вспомнишь солнце, вот и лучик, — угрюмо выплюнул темноволосый, обращая свой взгляд на вошедших. — Ваше Величество, — и только после этих слова Хартфилия наткнулась на кроваво-красный взгляд одного из вошедших. Эти глаза с презрением и самодовольством смотрели на нее, но это продолжалось недолго. — Удалось что-то узнать? — поинтересовался Зереф, склоняя свою голову к подчиненному. — Нет, всех троих допрашивали опытные офицеры, но ни один ничего не сказал… — А вы, что думали, уважаемый Император, — Харфтилия яростно усмехнулась, буквально выплевывая эти слова.- Нас учили держать секреты… в секрете… И поверьте, лично у меня был лучший учитель всей Империи. В комнате повисла тишина. Зереф вновь обратил свое внимание на блондинку, но в этот раз его глаза сменились, теперь только они выдавали настоящие эмоции правителя. Он медленным, пафосным шагом вышел из окружения своей свиты, все ближе и ближе подходя к решетке, за которой сидела Люси. — Заполните пока необходимые бумаги, — бросил он своему сопровождению и те моментально стали заниматься поручением, скопившись толпой у стола, но все еще изредка оборачиваясь к Императору и наблюдая за его действиями.- Сердоболия… Как же давно мы не виделись, а я ведь до сих пор храню в воспоминаниях образ маленькой плаксивой девочки, которую я увез из родительского дома. — А я до сих пор помню самодовольное эгоистичное лицо человека, который утонул во власти, — Люси преодолевая боль под изумленные взгляды своих товарищей, поднялась к кровати и подошла к решетке так, что теперь они стояли лицом к лицу с собеседником.- Я помню человека, ответственного за все смерти и мучения в этой чертовой Империи. — Нет Люси, — так же хладнокровно говорил парень. Его голос буквально пробирал до мурашек.- Эту честь мы делим с тобой пополам. Не ты ли собственноручно перерезала глотки и виновным и невиновным без разбора, желая лишь только оставаться в моем поле зрения. — Я убивала лишь твоих игрушек, таких же убийц и монстров, как и ты. Я убивала их, в попытках добраться до твоей противной глотки, — наверное, даже Джувия с Греем в этот момент не смогли узнать Люси.- И поверь мне, мой бой еще не окончен. Я собственноручно вырежу твое черное сердце и выброшу его птицам, что бы те расклевали его. Я буду смотреть, как ты умираешь, как наконец-то лишаешься всей своей власти. Я посмотрю в твое лицо, наполненное отчаяньем, и понимаем того, что ты проиграл. — Как мне жаль тебя Люси, — Зереф словно пропустил все ее слова мимо ушей.- Ты запуталась. Иногда самые ясные умы мутнеют, когда кто-то сбивает их с праведного пути. Посмотри вокруг, тебе все лгут, ты борешься на темной стороне, ты вместе с Хвостом Феи погружаешь столицу и всю Империю во тьму. Я меньше всего хочу увидеть тебя в роли казненного. Ты можешь еще все исправить и снова стать лучшей в моем отряде убийц. Ты можешь снова быть на правильной стороне… — Пошел ты, — Хартфилия перебила его.- Я никогда не вернусь в твой чертов отряд призванный убивать невинных людей. Да я лучше сгорю на костре, перетерплю всевозможные пытки, но тебе больше никогда не поверю. Ты убийца, ты уничтожаешь все, к чему прикасаешься и тебе это нравиться. В твоих руках слишком много власти и ты считаешь, что ты все можешь, но если не я тебя убью, так поверь мне, это сделает кто-то другой. И твой отряд с самыми сильными убийцами, твой отряд Демонов, кучу других отрядов, которые ты трусливо создавал все эти года, даже твое заветное тэйгу не поможет тебе. Слуги Императора уже давно забросили свои бумаги, внимательно наблюдая за перепалкой. Большинство из них уже представляло, как пустит множество интереснейших сплетен по всей округе. — Что же, Сердоболия… — Хартфилия! — снова перебила Императора девушка. — Неважно как тебя зовут, вскоре все забудут о тебе. Запомни это на последние пару часов своей жизни, я желал подарить тебе прощение, я желал вернуть тебя в свои верные ряды поданных. Я проявил к тебе великодушие, но ты преследуешь свои коварные цели, все еще желая идти против меня. И поэтому, единственное место, где ты окажешься, это петля. И, — Хартфилия уже хотела было отвернуться от собеседника, но тот просунув руку сквозь прутья, схватил ее за подбородок, со всей силы сдавливая руку.- Когда ты все же окажешься в этой петле, я хочу что бы ты вспомнила те времена, когда была верна мне, я хочу что бы ты осознала свою ошибку, когда твои сладкие губы посинеют от удушающей силы веревки. И когда смерть заберет из тебя последние соки, я хочу что бы последней мыслью у тебя была мольба о помиловании. Но так же, больше всего я хочу, что бы ты и твои дружки, такой себе мусор, знали, что сначала умрете вы, а за вами следом я отправлю всех хвостатых фей. Я буду убивать ваших друзей мучительно долго, что бы даже ваши уши в аду загибались в трубочку от их болезненных стонов. — Я неподобающе одета для такого пиршества, Ваше Величество, — как же Хартфилия обрадовалась, когда узнала, что наконец-то у нее появиться возможность поближе подобраться к Зерефу. Только-только она узнала, что Император зовет ее на ужин, она сразу же стащила небольшой ножик у тренера и отправилась морально готовится к столь важному событию. Необходимо было продумать все детали, что бы сделать все красиво. По правде говоря блондинка даже и не думала, что возможность убить Зерефа так быстро подвернется ей. И даже сейчас, сидя с ним за столом, иногда проверяя наличие ножика у себя в кармане, девушка страшно волновалась, словно это не она уже убила многих девушек в этом тренировочном лагере. — Ты делаешь большие успехи в своем деле, — начал Зереф. Он за весь вечер не притронулся к еде, как собственно и Люси. Они просто сидели, иногда болтая о том, как проходило обучение в лагере.- Но я не вижу в тебе преданности… — Но, я верна вам…- по правде Люси даже не знала, как можно было убедить Зерефа в своей верности. Строгий взгляд Императора приковался к девушке, отчего та занервничала еще большею Рука как-то сама машинально потянулась проверить наличие ножа. — Кроме того, я думаю, тебе стоит положить этот нож, ты слишком нервничаешь, что бы убить меня, а значит, если и рискнешь напасть, то промажешь, и мне придется с тобой драться, а позже отдать под суд и вероятнее всего тебя казнят, а этого я хочу менее всего. «Раскусил», — болезненно пронеслось в голове у Хартфилии, когда она резко одернула руку от ножа. Хартфилия слегка испугалась и уже хотела начать оправдываться и доказывать, что никакого ножа у нее вовсе нет, но Зереф быстро поднявшись со своего стула, преодолел расстояние между ними и ловким движением достал из ее кармана небольшой, слегка заржавевший нож. — Я… Просто… — Тебе не нужно оправдываться, — вдруг произнес Зереф. В его покоях было просторно, и он решил более не возвращаться к столу, поэтому подошел к камину, в котором догорали последние дрова, подброшенные слугой несколько минут назад.- Я отобрал тебя у отца, привез в этот лагерь, где каждый день тебе грозила смерть. И все, что тебе говорили, это то, что тебя готовят для службы мне. Ты имеешь право злиться и ненавидеть меня, но так же я имею право объяснить тебе все детали этой тяжелой ситуации. — Какие детали могут оправдать такое варварство, — не выдержала Люси.- Вы привезли сюда не только меня, сотни маленьких девочек. Сотни. И все они с самого первого дня учились выживать. Вы лишили их семьи, родственников и друзей, вы уничтожили их прежнюю жизнь, поселив их в этом аду, где никто не мог быть другом, потому что не сегодня, так завтра они бы сошлись в смертельном бою, где выжил бы только один. И все это ради чего? Ради того, что бы собрав потом самых сильных, вы чувствовали себя защищено? Почему мы, ваши поданные не имеем права чувствовать себя защищено? — Имеете, ведь все это я делал ради Империи. Поэтому я и хочу, что бы ты меня выслушала, — Зереф перевел свой взгляд на девушку, что до сих пор не смягчилась и все так же убийственно смотрела в сторону Императора.- Послушай, тебе ведь известно о тэйгу. Самом сильном оружии. Есть одно тэйгу, самое мощное, по силе с которым не сравниться ничто. Наши соседи объявили нам войну, кто-то прямо, кто-то действует скрытно, в попытках отыскать это тэйгу. Они уничтожают мой народ, морят его голодом, убивают и я не могу с этим ничего сделать, потому что все мои силы направлены на то, что бы найти это тэйгу раньше остальных. Ведь если они отыщут его, то уничтожат нашу Империю в два щелчка, просто пожелав. — И как это оправдывает вас? — Я хочу быть готов ко всему. Я создавал не один отряд, вы, увы, не единственные. Мне нужны люди с боевыми навыками, которые в случае чего смогут защитить народ и дать отпор врагу, которые помогут найти мне остатки тэйгу и опередить врагов, — он сделал пару шагов к девушке, после чего остановился.- Которые смогут защитить не меня, а моих людей от шпионов, террористов и прочей нечестии, которая так и лезет из-за границы. — Тогда почему просто не собрать людей, добровольно? — признаться сейчас Люси слегка смягчилась. Ложь Императора стала для нее усладой. — Многие бы пошли защищать свой народ, свою Империю. — О, Люси, как же я им скажу, угроза ведь непрямая. Эти люди шпионами залегли среди моего народа, и если бы я объявил об этом на всю Империю, потерял бы свои последние козыри. А вскоре я бы потерял Империю раз и навсегда. Я знаю, мои методы жестоки и ужасны, но я в отчаянье. Я хочу спасти миллиарды людей, хочу уберечь свой народ, но, что бы я не сделал все обречено на провал. Я считал, что, когда создам эту небольшую, но сильную армию она поможет мне сразить моих врагов, — Хартфилия поднялась со своего стула, подходя к Зерефу. Отчасти возможно она его понимала. Слишком большая ответственность лежит на плечах одного человека и он отчаянно сражается, даже не за себя, а за свой народ. Люси всегда тонула в своей ненависти к Зерефу, даже не подозревая его истинных целях. Все чего на самом деле он хотел, это уберечь свой народ от множества войн, спрятать желанное и мощное оружие, способное уничтожить все, уберечь всех от чего-то ужасного. Возможно тогда, в испуге он принял несколько неверных решений, но может в такой ситуации все оправданно. — Ты будешь сражаться за меня? За мой народ? — Зереф подошел еще ближе к Хартфилии, так, что их разделяло лишь пару сантиметров, в его руках находилась небольшая коробка, которую он протянул Люси.- Люси, помоги мне вернуть Империи былое величие, я хочу что бы все в ней жили безмятежно, как когда-то. — Да, — последнее, что сказала девушка, перед тем, как принять коробку у Императора. В тот день Зереф собрал свою желанную армию. Первой в ней оказалась девушка с тэйгу, что она получила в подарок за свою верность. Девушка с золотыми ключами, которая верила, что спасет всех людей Империи. Самая сильная из секретного отряда Зерефа. Та самая, которая убила сотни невинных повстанцев. Тех, кто желал иной жизни, пропагандировал свои мысли. Тех, кто не был виновен в шпионаже, террористических заговорах и прочем, тех, кто просто хотел лучшей жизни. — Ты лжец Зереф, — вырвавшись наконец-то из рук Императора, произнесла Люси.- Ты лгал всегда и всем, что бы добиться своей цели. Ты можешь убить меня, моих друзей, всех тех, кто видит, что ты лжец, что ты … лишь потерявшийся во власти лжец, и тогда ты заметишь… когда всех убьешь… поверь мне, ты заметишь, что в одиночестве власть пропадает. Разве что, ты останешься с такими же уродами, как и ты. Может тогда, ты, наконец-то, увидишь кто ты и кем окружен, но будет поздно, ты вырежешь всех. -Не всех Люси, не всех, — Зереф отошел от решетки, бросая взгляд на часы.- Понимаешь ли, как только ты умрешь, вместе со своими друзьями, люди поймут, что все беды несли вы. Это ты считаешь, что плохой я, но скоро, уже через, — он снова посмотрел на часы.- Через час, ты узнаешь все, что думаю о вас люди. И мне жаль, но я снова окажусь прав. В комнате снова стало тихо. Джувия и Грей не смели даже пошевелиться, они лишь наблюдали за Хартфилией, видимо ожидая от девушки объяснений, но та, так и застыла около решетки, словно более не имея сил двигаться. Зереф махнул свои слугам и те, сложив бумаги в аккуратную стопочку, последовали за ним из комнаты, оставив лишь одного охранника. И все вернулось на круги своя, кроме того, что трое заключенных теперь не могли отвести взгляда от часов, что медленно отбивали время к их смерти.***
Центральная площадь повидала множество убийств. На ней всегда происходили все казни и люди привыкли, что это место, где всегда пахнет смертью. Она со своей косой гуляет там каждый день, ожидая новых жертв. Увы, после недавних событий, площадь была разрушена. До сих пор там твориться хаос. Днем и ночью периметр окружен миротворцами, которые не пропускают ни одного постороннего к развалинам. Правительство боится, что люди увидят обломки не только площади, но еще и секретной лаборатории, в которой проводились опыты над людьми. Ходят слухи, что до сих пор по ночам вывозятся трупы, которые миротворцы достают из-под завалов. Все же и по сей день, смерть правит в том месте. Впрочем из-за временных неудобств казнь никто отменять не станет, все же в столице хватит мест, где можно провести столь жуткое мероприятие. Сегодня толпа собралась у одного из армейских отделов. Перед большим зданием была выстроена небольшая площадь, на которой посвящали новичков, но сейчас люди пришли посмотреть не на торжественное посвящение в отряд защитников, а на казнь. С самого утра работники собирали деревянную трибуну. Прохожие сперва не догадывались, что же это за выступление будет, пока трибуну не собрали до конца. И на самой высокой и крепкой палке не повязали три толстых каната, что заканчивались петлей. Почему-то все в городе знали, что казнь начнется вечером и уже, когда солнце скатывалось к горизонту, целая толпа жителей столицы собралась, что бы поглазеть на зрелище. — Я не верю, что они попались …до сих пор не верю, — проворчал Драгнил. Они с Миражанной расположились на крыше ближайшего дома, наблюдая за всем происходящим.- Может это ложная информация? Фрид мог что-то перепутать. Розоволосому было страшно. Страх перекрывал все остальные чувства. Чувство вины, за то, что бросил Люси, чувство ответственности за свой поступок и другие. Все, что сейчас переполняло Драгнила — страх. Он мурашками пробегал по его телу, распространяясь с немыслимой скоростью. Чего именно он боялся? Всего. Его сердце сжималось от мысли, что Люси сейчас в любой момент могут вывести на виселицу. Он не знал, что больше всего переполнит его страх, отчаянье, тревога или разочарование. Они сидели на этой крыше уже довольно долго. Как только Фрид сообщил все, что ему было известно, сформировалась спасательная группа из Миры, зеленоволосого и Нацу, которая, не медля, отправилась в столицу, на предполагаемое место казни. План был до ужаса простой. В основном Мира и Нацу полагались только лишь на случай, везение и эффект неожиданности. Хвост Феи никогда не вмешивался в казнь, даже, когда в петле оказалась голова Жерара, поэтому их бдительность слегка приглушена. А значит, главное действовать быстро, подобрав определенный момент. Джастин, как шпион имел возможность проникнуть в кабинет, где хранилось конфискованное у товарищей тэйгу, выкрасть его. Собственно все так и было спланировано, после чего Фрид обязан был подать знак Штраус, о начале операции. — Фрид не мог…- не успела Миражанна договорить, как толпа загудела и зашумела, на сцену наконец-то вышел весь «актерский состав». Первыми показались охранники. Одна их часть быстро спустилась со сцены, раздвигая и сдерживая толпу немного поодаль от трибун. Другая же вела заключенных. Нацу ошибался, все, что он чувствовал, когда Люси вывели на трибуну — боль. Даже Миражанна болезненно вздохнула, когда трое избитых, неузнаваемо покалеченных убийц вывели к петлям. Но самое худшее было впереди. Охранники сняли цепи, оставляя лишь наручники, подвели убийц к петлям и просунули их головы в веревки, а затем охрана спустилась вниз, оставив убийц на палача, что только и ждал сигнала, убрать пол из-под ног бедняг. На трибунах появился Зереф и все вокруг стихло. Он шел походкой победителя, торжественно, уже приготовив какую-то лживую речь. — Мои дорогие подданные, — толпа не смела и шевельнуться, так внимательно они слушали их правителя.- Все мы скорбим о погибших в недавнем теракте. Сотни людей погибли, когда среди ночи на Центральной площади произошло несколько мощных взрывов, вследствие чего под землю ушла большая часть города. Семьи спокойно спали, не предвещая беды, когда опаснейшие убийцы решили забрать невинные жизни. Мы все наслышаны о страшной группировке Хвост Феи, все мы знаем, что вот уже несколько лет они терроризируют нашу Империю, не давая моему народу спокойно спать по ночам. Они убивают ради денег, ради драгоценностей и просто ради забавы. К счастью, оперативно сработав, наши храбрые защитники, — несколько миротворцев вышло на сцену, принимая все восхищенные взгляды толпы.- Смогли остановить покушение на бедную семью и схватить троих опасных убийц. Вся толпа заулюлюкала и завыла. А дальше началось необъяснимое, сперва в Хартфилию полетел гнилой помидор, попавший ей прямо в лицо, затем целая туча таких снарядов стала вылетать из толпы, кто-то бросался не только овощами, но и ботинками, камнями, всем, что подругу попадет. Люди злились, кричали о расправе, пока Зереф не успокоил все вновь, подняв лишь правую руку. — И я, как ваш Император, заявляю, что они не первые, кто попал под суд. Сегодня они получат свое правосудие и расплатятся за все свои грехи, а завтра мы повесим здесь остальных убийц, которые посмели потревожить мой народ…- удивительно, как же все-таки Зерефу удавалось строить шоу. Люди снова подбодрились его словами и стали скандировать: «Смерть убийцам!», «Повесить гадов!» и какие только еще фразы не были слышны из толпы. Между тем на трибунах показался судья. — Люси Сердоболия, обвиняется в предательстве короны, убийствах, грабежах… Нацу не мог поверить в то, что видит. Он, правда, смотрел и просто молился, что бы все это оказалось дурным сном. Неужели весь мир сошел с ума. Почему люди, которых Хвост Феи защищает ценой даже своей жизни, сейчас вместо того, что бы спасти своих защитников, восхваляет настоящего варвара и убийцу, а на смерть отправляет тех, кто лишь хотел помочь. — Ладно, Драгнил, — Миражанна видимо тоже едва сумела прийти в себя, когда судья начал перечислять грехи Джувии.- Помнишь план. Я перерезаю веревки, ты отвлекаешь остальных, затем смываемся. — Фрид уже достал их тэйгу? — розоволосый вместе с Миражанной всмотрелись в вышедших на трибуну миротворцев. Среди них стараясь подражать всему происходящему вокруг, стоял и Джастин. Неловко время от времени поправляя свой жилет, он оглядывался по сторонам и внимательно изучал толпу. — Да, вот и ожидаемый знак. Готов?.. Судья отложил свои бумаги, дочитав наконец-то все обвинения до конца. И наступил тот момент, когда вокруг все остановилось. Буквально на пару секунд. Зереф стоял перед толпой, все так же не проявляя ни единственной эмоции, судья, готовился отдать приказ палачу, который уже нетерпеливо сжимал в руке рычаг. Люси, стоящая на носочках, потому что ее веревка была подвешена слишком высоко. Уже сейчас она сдавливала горло, мешая кислороду подступить к легким, отчего те болезненно ныли каждую секунду, но не от этого ее глаза слезились. Стоя сейчас в порванной, грязной, кровавой одежде, избитая и немощная, с растрепанной прической, она не могла поверить в то, что сейчас, спустя мгновение веревка полностью охватит ее горло и вскоре убьет свои удушающим поцелуем, а люди… те, ради кого она боролась, поверили в ложь Императора и желают ее смерти. Ей было абсолютно все равно, что несколько камней попали ей в лицо или какой-то ботинок больно ударил в живот, она не обращала внимания, как по ее ногам и рукам стекала гниль овощей или протухшие яйца. Сейчас ее даже больше чем веревка, душило осознание того, что Зереф был прав. Сладка ложь, как маленький подарок для этих людей. Они готовы поверить во все, что скажет им их Император. Они готовы поверить в правосудие, которое существует не для всех, готовы поверить в обвинение, иногда правдивые, иногда ложные. Людям не нужна правда, потому что она причиняет боль и, что бы с ней жить, нужно что-то делать. Да, что бы правда стала сладкой нужно очень постараться. Кому это нужно, когда сладкая ложь всегда под рукой. Наверное то же терзало и Грея, и Джувию в этот последний застывший момент. Люси не нужно было оборачиваться, что бы увидеть их стеклянные глаза, взирающие в толпу с болью и разочарованием. Возможно, через несколько лет они поймут свою ошибку, осознают содеянное и ложь больше не будет такой сладкой, но ведь последствий не изменить. — Да сбудется правосудие, — воскликнул Зереф, и толпа эхом разнесла эту фразу по площади. Судья обернулся к палачу и махнул рукой. — И, что, даже без последних слов, ублюдки, — вскрикнул с ухмылкой Грей, прежде чем тугая веревка лишила его кислорода. Земля ушла из-под ног и если бы в ушах не начало громко звенеть Люси бы могла слышать эти страшные удушающие звуки. Она чувствовала, как внутри все холодеет и была уверенна, что это и есть смерть, которая вот-вот заполонит ее тело. В глаза потемнело моментально, она лишь помнит злобные лица толпы, а затем пустота, от которой невозможно было избавиться. Какое-то время еще были слышны непонятные крики, которые становились все отдаленнее и отдаленнее, а затем все практически стихло. И Люси подумала, что конец уже подкрался к ней, но вдруг дышать стало намного легче, веревка перестала так душить и легкие снова наполнились заветным кислородом. Шум в ушах исчез вместе со звоном, и Люси услышала, как громко кашляет в попытках отдышаться, а толпа более не кричит, а скорее в панике визжит. Сейчас воздух казался сладким подарком, которого было мало, с такой силой Люси глотала заветное сокровище. — Люси, вставай, нет времени, — в глазах все еще страшно плыло, и отчасти Люси почти ничего не видела, но знакомые зеленые волосы дали ей понять, что перед ней стоит Фрид. Парень помог ей подняться на ноги и ловко что-то всунул в руки. Что-то от чего Хартфилия почувствовала новый прилив сил. Наконец-то она смогла рассмотреть что происходит в округе. Нацу где-то в толпе сражается с охранниками, отвлекая внимание от Миражанны, что с помощью своих острых ногтей в демоническом обличье уже перерезала веревку Грею. Джастин же тем временем пытался как можно скорее привести в чувства Хартфилию. В руки ей он отдал ее тэйгу. — Скорее, Люси, нет времени приходить в себя, нужно убираться отсюда, — прокричал зеленоволосый, пытаясь перекричать толпу, сквозь которую пробиралась целая армия миротворцев. Фрид побежал к Фулбастеру, который тоже пытался прийти в себя. Зеленоволосый без особых разъяснений одел ему на шею тэйгу, пытаясь привести в чувства ледяного волшебника. Тем временем Мира столкнулась с трудностями, как только она добралась до Джувии, на пути у нее оказалось несколько охранников. Дело мелочное, но они так и мешались у нее под ногами не давая подступиться к Локсар, которая уже теряла свои последние силы. Хартфилия понимала, что ей нужно как-то помочь, потому что Драгнил был занят остальными миротворцами, а Фрид пытался привести в чувства Грея, но Люси отчаянно не понимала, как она может помочь. Перед глазами все плыло, руки перебирали ключи, а мозг, словно не понимал, что с ними нужно делать. — Нужно уходить! — прокричал Драгнил, пробираясь к своим друзьям на трибуну. Вернее даже сказать, он не пробирался, его оттесняли. Армия миротворцев уже была на подходе и если они сейчас же не уйдут, то рискуют провалить всю спасательную операцию. — Нет! Джувия! — Люси сделала пару шагов, но ее остановил Драгнил, который подхватив ее, оттащил в другую сторону. Одной рукой он достал свое тэйгу, и в момент оно запылало огнем. Жуткое ощущение дежавю поселилось в сердце Хартфилии, когда она снова прокричала имя своей подруги, но у нее даже не было сил сопротивляться Драгнилу. Люси оглянулась вокруг, Грея, что едва пришел в себя, но все еще оставался в бреду, тащил Фрид, Мира прикрывала тылы, подбираясь к своим товарищам, Нацу с помощью своего оружия поджег гильотину и огонь с незабываемой скоростью распространился по всей сцене, перекидываясь на некоторых миротворцев и распространяясь в толпу. С такой же скоростью, как и огонь по толпе распространилась еще большая паника, люди начали метаться с одной стороны площади на другую, отталкивая миротворцев, таким образом, дальше от сцены. В конце концов, огонь распространился настолько, что все внимание перешло к нему, оставив беглецов в покое. Но, Люси не помнила этого. Она не помнила, как Нацу тащил ее домой по проулкам, тоннелям и другим непонятным местам, она не помнила, как они оказались в лесу, как ее положили в лазарет. Она не помнила, как Нацу обнимал ее, и в его груди так отчаянно билось сердце. В ее памяти навсегда отобразилась Джувия с синеватыми губами, полузакрытыми глазами, без каких-либо эмоций на лице. Едва подрагивающее в судорогах тело, которое медленно пожирает огонь, навсегда отправляя в забвение. Навсегда она запомнит, как кричала ее имя и вырывалась первое время из рук Драгнила. Навсегда она запомнит, как Грей, который на пол пути к логову уже пришел в себя и бился в неистовой истерике, желая вернуться на ту площадь. Как Мира с Фридом останавливали его, в конце концов, к ним присоединился даже Нацу. Блондинка никогда не забудет этого громкого крика, что вырвался из груди Фулбастера.