Sic transit gloria

/не сопротивляться/ Идентификационный номер. Символы мигают, строча ломанные коды – ниже, ниже. В них можно найти многое, наверно. Высечено. Вызубрено наизусть. /служить…/ Не спать с закрытыми глазами. Учить, пока не потеряет сознание. Пока он еще на это способен. Смотреть в темноту и строки, читая по несколько раз, когда вслушивается в посторонние звуки. Приглушенные голоса за стеной. «Вы недооцениваете его внушаемость». Сбивается. /…до конца/ Почему просто не запишут? Туда – в подкорку, чтоб наверняка. Тело болит после операции. Спина, шея. Позвоночник. «Я могу отдрессировать его так, что он будет есть с рук». Одиночество. Нужно сконцентрироваться и дочитать. Пару строк манифеста, который он не может осознать. Как и понять – кто он? «Просто отдайте его мне». /защитить/ Не хочется повиноваться. Неизвестно чему: возможно, этой печати на коде, или этим новым имплантированным глазам, или металлическому контроллеру на спине, зудящему, впивающемуся в позвонки и ребра, сковывающему мысль, а не движения. Нет. Его мягко придерживают. Приобнимают сзади. Чужие руки на его теле. Чужое дыхание по коже шеи. Осторожно, внимательно. Приятно гладят, сжимают, царапают. – Еще немного, Джек. /подчиниться/ Он открывает глаза. В своей паранойе. В своей бетонной темной камере три на три. Такие были на программе улучшения, когда тренировали их психику. Что это за программа? /sic transit gloria/ Конец кода. Не от кого прятаться. Он один. *** Не говорит, не реагирует, неохотно подпускает к себе. Перенаправленный. Перепрошитый. Но точно выполняет задания. Сначала по мелочи – допрос. Выбить пару слов из извивающегося в кресле человека. Голыми руками. Шокером. Не насмерть. /получить…/ – Информацию, – грубый просевший голос режет. Ему кажется, что он когда-то это делал. Не так. /…любым способом/ С разбитых губ капает кровавая слюна – скулит и кашляет, мямлит что-то неразборчивое, не относящееся к теме. Ни наслаждения. Ни сострадания. /ломать/ Задача. Запах крови, пота и мочи пропитал все помещение. Он почти не чувствует – понизили работу рецепторов до минимума, чтобы не мешало. Они следят, и они же поощряют. Вновь удар. – Информацию. Без сознания. *** Джек – он слышит это имя не первый раз. Оно ранит как рапира, обжигает огнем. Солью на свежий порез. С момента подключения. Помнит. – Солдат. Ловит взгляд напарника, закрытый странной белой маской. Он тоже не любит показывать свое исполосованное шрамами лицо – прячется за визором, словно за непробиваемой стеной. Они похожи. Особенно в черной форме. /подчиниться…/ Их часто высылают на задание вместе. Солдат. Жнец. Призрак действует грамотно. То прикрывает его спину. То растворяется миллионом частиц – они похожи, но Солдат на такое не способен – и восстанавливается уже далеко, бьет из дробовика в упор. В голову. Присохшее мясо долго соскребать со стен. Солдат не стреляет зря. Солдат выполняет работу чисто и гладко. /…и убивать/ – Держись плана. Тянет к нему. Странно. Дико. Иногда долго смотрит на него после задания, когда тихо. Когда можно. Без визора, а тот все за маской. На шаттле одни. От пилота отделяет бронированная стена. Он заинтересован – запускает когти в седые волосы, неторопливо поглаживая, как хорошую верную собаку. Но приятно. Даже так. Немного. В небольшой дозировке. Наклоняется. Глаза в глаза. «Еще немного, Джек». Джек… Напарник. От этого в груди становится тяжело, и Солдат чуть прогибается назад. Ни слова. Контакт разорван. *** Жнец, как и он: почти не говорит, один, под присмотром медиков. Кажется, он с кем-то работает в связке, но все чаще остается с Солдатом. Меньше лезет на рожон. Больше прикрывает. Но Солдата все равно подбили случайной пулей – напарник не знает. – Убей их. Охватывает до костей. «…Отдрессировать так, что он будет есть с рук». /подчиниться…/ Они – гражданские. Они – не помеха. Он ненавидит себя за это. Не может нажать на спуск, даже находясь под дулом дробовика. Сознание медленно «плывет», кричит, воет, а контроллер неумолимо давит. Давит как когти на плече. Больно. Нет, в боку от пули. /…целиком…/ – Убей! Строка. /…без остатка/ Выстрелы глухо барабанят в воздухе. «…Отдрессировать так, что без промедления застрелит себя по приказу…» Жнецу и море по колено. Море отчаянья и страха, воплей и крови. Солдат посреди него. Неподвижно. Белым айсбергом. – Ничего, ты привыкнешь. Свой – живи. Чужой – умри. Невыносимо. Он падает, выдыхая пар изо рта. Земля все равно холодная, приятная, затянутая инеем. Бесконечная синева, местами залитая красным. Закрывает глаза. Боль отступает с ощущениями. Он ей не интересен. Его по-хозяйски ласково гладят по загривку, сильно пережимая рану, чтоб не кровоточило. И так в крови целиком. А раньше были в потрохах машин – война в Омнический Кризис? Давно. Возвращаются на базу. Жнец держит его около себя. – Джек, расслабься. Внутри не дрогнет – пусто – ничего сентиментального или наоборот колкого. /не сопротивляться/ Ему он и не хочет. Операции – не может. *** Солдат ест машинально, закидывая вторую порцию. Съедобно, не вкусно – вкуса нет. В белой палате есть окна. Не настоящие, но со светом и голограммой океана. Ему нравится смотреть на зацикленные однотипные волны, разбивающиеся о ветер. Здесь не требуется убивать. «…Недооцениваете его внушаемость». Так целый день. Один. /служить/ Раздраженно трет виски. Не помогает. *** Мгла. Он не спит ночью с тех пор, как его перевели в полноценную комнату. Она слишком большая, просторная, слегка заполненная мебелью. Скребут. Топают. В дальнем углу горят красным огнем глаза – схожие с его. Искусственные. Датчик плохо фокусируется в темноте. Но Солдат чувствует – это Жнец. /подчиниться/ Тень бесшумно подкрадывается ближе, останавливается у самой койки. Руки оглаживают бока. Властно. Спускаются вниз и задирают футболку, стаскивая её до конца. Утыкается в ключицу – маска слегка шершавая. Крючки и зацепки на его форме раздражают, натирая чувствительные рубцы, задевая свежий шов под перевязкой. От него несет кровью. Когти роются в импланте. По позвоночнику. По нерву. – Джек. Нажатие – сильное, что темнеет в глазах. На секунду он перестает существовать. Слепнет и глохнет. Ничего не чувствует. Не дышит. Строчки мелькают на черном фоне. Перезагрузка постепенно вернет все. Не сразу. Его вдавливают лицом в кровать. Он сдержанно шипит сквозь сведенные зубы, борясь за каждый глоток воздуха. /не сопротивляться…/ Теряет ход времени. Реальность. Где? Но часть его хочет этого – тело откликается на ласку, боль, поглаживания, не позволяющие отстраниться руки, грубые толчки. Непонятное. Контроль слетает. «Просто отдайте его мне». Когти царапают всерьез, до порезов, до крови, что простыня прилипает. Жнец берет его парализованное тело тихо, жарко – точно так же, как и работает. Даже не слышно, как он дышит. Только болезненные спазмы, сплетающиеся с приятным теплом. Форма скребет спину. «…Отдайте – он принадлежит мне». /…контролю/ Глупые неподавленные эмоции – непрошеные слезы на щеках, сцепленные на ткани зубы. Швы разошлись. – Я хочу, чтобы ты сам. Захотел – остановил. Говорит впервые за долгое время. Солдат не отвечает. – Молодец. Уже не важно. Подчинись или сдохни. *** Он больше не тупит зубы о железо. Он перечитывает строки на черном фоне. Вместо сна – код команд. Он убивает, как только Жнец произносит полслова. Убивает сам, когда его нет. Память возвращается. Смеется сквозь визор на руинах. Отчаянно. Кажется, напарника передергивает от этого акта мольбы. Замаскированного бездумным подчинением. С неба вместо дождя – пепел. Жнец сдирает с Солдата маску и смотрит в безумные зрачки. «Он будет сломлен, но станет есть с рук». Отчаянно прижимает к себе, пытаясь успокоить. Как-нибудь переживет. *** С тех пор он не кричит: «Убей!» И голос напарника заменяется голосом машины. /подчиниться…/ Кровь на их руках… /…коду/ …Одна на двоих. Конец задания. Конец программы. Конец славы. Теперь он вспоминает все о прошлом. /sic transit gloria/