Кетвелин уютно свернулась в библиотечном кресле и рыскала в интернете в поисках музыкальных новинок. Она очень любила эти ночные часы, когда Поместье погружалось в сон. За прослушиванием время летело незаметно. Внезапно вдалеке скрипнула дверь, и девушка удивлённо подняла голову: кому там не спится?
Где-то в конце коридора слышались негромкие, осторожные шаги. Кетвелин отставила ноутбук и вышла в длинный тёмный коридор.
В самом конце, где была кухня, виделся слабый свет. Интересно, кого же это мучают голодные сны?.. Она с любопытством заглянула и уже приготовилась отпустить остроту, но её ждало разочарование: никто не рылся в холодильнике, только чья-то неясная фигура со свечой в руке маячила у окна.
Кетвелин негромко кашлянула, и фигура испуганно обернулась. Она узнала Рикку.
— Ты чего не спишь? Кого высматриваешь? Каторжника Сэлдена? — неуверенно пошутила Кетвелин.
— Иди сюда. — Рикка явно была чем-то очень сильно взволнована, и Кетвелин расхотелось шутить дальше. Она подошла к окну и некоторое время внимательно всматривалась в темноту.
— Ты ничего не видишь? — прошептала Рикка.
— Нет… Темно, хоть глаз выколи.
— И огонёк по ту сторону пруда тоже не видишь?
— Огонёк? Откуда? Туда и днём-то никто не ходит. Там же парк давно превратился в лес непроходимый! Вот не сбежал бы Коллинсон на Перекрёсток, поручили бы ему с тазбеками расчистить и облагородить… А вообще — это уже не наша территория…
— Да погоди ты с тазбеками! — Рикка нетерпеливо отмахнулась и уселась на подоконник. — Ты вот здесь уже давно. Скажи, у тебя было так, что ты видишь такое, чего другие не видят?
— Ну… — Кетвелин замялась. — Теоретически здесь возможно всё. Но мы привыкли считать, что если не все видят одно и то же, это уже парадокс, — смешение воображаемых реальностей, либо же реальности и фантазии. Нарушение всяческих законов, одним словом.
Рикка испуганно смотрела на неё.
— Ой, получается, я нарушила какие-то законы? Постой, а какие законы могут быть в воображаемом мире? Это же фантазия, — как захотим, так и будет…
— Ну, не совсем так. — Кетвелин на минуту задумалась. — У фантазии ведь есть сюжет? Значит, есть логика. Мы же приходим сюда не только потому, чтобы увидеть желаемое, но и с мыслями, что другие разделяют наши желания, вкусы и чувства и понимают нас. Иначе фантазии были бы пустой тратой времени.
— А если кто-то чего-то не видит, значит, не разделяет наши вкусы?
— Ну да, или ещё не знает о них. Да расскажи, что ты видишь-то?
Рикка снова повернулась к окну и немного помолчала.
— Это ещё летом началось. Мы с Ариатой как-то лежали на пляжике, и тут вдруг я смотрю — на противоположном берегу как будто особняк среди деревьев! Большой такой, прямо огромный и очень мрачный. Видно было не очень хорошо, пруд-то не маленький, но мне показалось, он был какой-то заброшенный, нежилой, и камень такой весь почерневший… Я Ариату растолкала, а она всматривалась долго, но ничего не увидела. Говорит, я перегрелась, нет там ничего… А я потом одна пришла на берег, а он совсем как реальный, — чёткий весь, до малейшего камешка. Я многих расспрашивала, но никто ничего не видел. Элена сказала, что на том берегу сначала была пустошь, потом стала деревьями потихоньку зарастать, а домов никаких не было, да ещё таких больших.
— А вчера ночью, — Рикка опять перешла на шёпот, — не спалось что-то, а моя комната как раз над кухней и на пруд выходит. Я окно открыла, и вдруг смотрю — дом виден совершенно чётко, луна его освещает, а в окне на верхнем этаже — свет!
Кетвелин слегка вздрогнула и придвинулась к Рикке.
— И… что?
— Ничего. Смотрела я туда, смотрела… А свет горел, пока утро не настало. А потом потух. А теперь — смотри!
Рикка взяла свечу и слегка поводила ею в разные стороны. Кетвелин напряжённо всматривалась в темноту, но по-прежнему ничего не видела.
— Ну, что там?
— Движется. Огонёк движется! — Рикка ошарашено посмотрела на подругу. — Ну, почему ты не видишь, а?!
Кетвелин опять села на подоконник и на этот раз была совершенно серьёзна.
— Потому что это — твоё. Только для тебя, понимаешь? Твоя грёза. Потому и не здесь. За пределами Поместья. Ты сама должна туда прийти. И прямо сейчас. Тебя зовут.
— Ты с ума сошла! — Рикка попятилась назад. — В такое время?
Кетвелин рассмеялась.
— А у нас здесь всегда одно время! Нет здесь никакой опасности, поверь мне. А пойти с тобой всё равно никто не сможет, — только ты увидишь то, что должна увидеть. И только тебе потом решать, стоит ли это видеть всем остальным.
Кетвелин говорила таким непререкаемым тоном, что Рикка понемногу успокоилась.
Вдвоём они спустились вниз, по пути прихватив фонари. У самого берега обе остановились в нерешительности: лодки не было, значит, нужно идти вдоль берега. В какую же сторону?
— Иди вправо, так короче. К утру как раз дойдёшь.
Рикке совсем не улыбалось топать всю ночь по зарослям камыша в одиночку, но любопытство уже взяло верх.
То ли путь на противоположный берег оказался не таким длинным, то ли рассвет был совсем близко, но довольно скоро небо стало сереть, и звёзды погасли, а перед ней неожиданно вырос громадный силуэт особняка… Рикка остановилась и некоторое время изучающее рассматривала его. Она заметила невдалеке какие-то развалины, которые при внимательном рассмотрении оказались остатками парадных ворот, а над ними разглядела частично сохранившуюся надпись. Но буквы были настолько искорёжены, что прочесть её она не смогла. Подойдя к самому входу, она с удивлением поняла, что не испытывает ни малейшего страха, напротив — в ней росло предчувствие, что её не только здесь ждут, но что и она давно ждёт встречи с кем-то, кто сейчас внутри… С некоторым усилием она потянула дверь, и та тяжело, но совершенно бесшумно открылась.
Рикка оказалась в просторном тёмном холле с двумя полукруглыми лестницами, ведущими на второй этаж. Внутри всё было очень старым и пыльным — ковёр на полу почти потерял первоначальный цвет, старинные подсвечники почти скрылись под восковым нагаром, выгоревшие шпалеры на стенах… Но всё это было живым и нисколько не выглядело заброшенным, — скорее, давно неубранным. И при этом — ни единого звука, ни шороха, какими обычно наполнены старые деревенские особняки.
Рикка подошла к лестнице и уже занесла ногу на ступеньку, когда сзади прошелестело:
— Добро пожаловать…
***
— Ты куда её отпустила?! — Ариата грозно сверкала очами, но всё было без толку: Кетвелин была холодна, как Остап Бендер при первой встрече с Кисой Воробьяниновым. — Ты же не знаешь, что там… кто там… Ты вообще ничего не видела, только на слово поверила…
— Знаю достаточно. — Кетвелин решительно встала, собираясь закрыть дискуссию.
— Её позвали, так что ничего страшного.
— Кто позвал?? — голос Ариаты достиг заоблачных частот.
Сзади раздался шорох.
— Девочки, вы чего, а?
Обе громко вскрикнули от неожиданности и обернулись. На пороге гостиной стояла Рикка. Живая и здоровая.
— Мне бы кофе покрепче… Умираю, спать хочу! — не дожидаясь ответа, она прошла к буфету и начала рыться на полках. Кетвелин только хмыкнула и уселась в своё любимое кресло. Но Ариата решительно подошла к Рикке, которая как ни в чём не бывало возилась с кофейником.
— Что, не спалось? — нехорошим голосом спросила Ариата.
Рикка подняла покрасневшие глаза, внимательно посмотрела на Ариату и вздохнула:
— Потерпи. Сейчас расскажу.
***
— Добро пожаловать…
Рикка продолжала стоять не шелохнувшись, боясь, что, если обернётся, позади никого не окажется.
— Не нужно бояться. Я здесь, потому что Вы хотели меня видеть.
Всё ещё не оборачиваясь, она медленно протянула назад руку и ощутила крепкое рукопожатие неожиданно тёплой ладони.
— Вы так и будете стоять спиной ко мне?
— А что прикажете делать? Я только что пожала руку исча…
— Не совсем так, и Вы прекрасно это знаете. Мне тоже кое-что известно. Правда, непонятно, откуда. Я не знаю, что это за место, но могу находиться здесь, потому что меня желают видеть, но то, каким я здесь буду, зависит уже не от меня. Но самое удивительное, — я всё равно остаюсь прежним, хотя какая-то часть меня как будто откалывается…
— Вы здесь такой, каким могли бы стать, если бы жизнь сложилась иначе. — Рикка наконец повернулась. — Здесь реализуются несбывшиеся надежды.
— Мои? Или только Ваши?
— Всякие. — Рикка смотрела в светлые прозрачные и очень глубокие глаза, и одновременно замечала множество мелочей, — ползущие по вороту и рукавам тёмной куртки солнечные пятна, капельку пота над верхней травмированной губой…
— Тогда почему я здесь, а не там? — он махнул рукой в сторону Поместья.
Рикка вздохнула и слегка виновато улыбнулась:
— Не все думают как я и не все хотят видеть Вас там.
Прозрачные глаза прищурились.
— А точнее?
Рикка покраснела.
— Точнее — никто не хочет видеть. Только я.
Травмированная губа искривилась.
— Значит, у Вас… как это говорится… порочные наклонности?
Она рассмеялась:
— Скорее слишком наивные представления о жизни. Хотя я где-то читала, что порок — это и есть наивность, потерявшая меру.
Широкие плечи дрогнули, и солнечные пятна пошли волнами.
— Как просто. И жестоко. Но думаю, это не совсем так. Я бы сказал, это смелость. Вы очень смелы, раз думаете обо мне. Раз пришли сюда. И знаете, — меня совсем не тянет на тот берег. Достаточно, если Вы будете время от времени меня навещать. Я столько всего о себе не знаю…
***
— И это всё? Тогда почему так долго? — Ариата подозрительно смотрела на Рикку.
Та устало улыбнулась.
— Не знаю. Может, время течёт по-другому… Он показал мне сад, сказал, что хочет его восстановить, но не таким, как в той жизни. Чтобы я приходила и не видела запустения. Потом проводил до берега. Всё…
— А знаешь, это здорово! — Кетвелин улыбалась так, как будто сама всё это устроила.
— Что здорово? — не поняла Ариата.
— Что кроме этого места есть что-то ещё. Поместье — большая, уютная колыбель мечтаний и грёз. Здесь всё начиналось и много чего ещё произойдёт. Но ведь нельзя же всё время жить в колыбели. Будем осваивать близлежащие территории. Обязательно! Ты только держи нас в курсе, ладно? А то мы любопытные…
