Unmasked

      — Йоу, Марки, — два пальца от виска, салютуя. — Не пляж смотаться не желаешь?       — Не, чел! — вздыхая. — У меня тут запара с дроном, пофиксить кишочки ему надо!       — Так, а феечка наша электронная где? — оглядываясь в поисках названного.       — Воу, Ренч что ль? — секунды на то, чтобы дошло.       — Он самый! — причмокнув. — Фея Всея Циско.       — Йоу, — протянув и присвистнув. — Надеюсь, он этого не слышал! Нервный какой-то стал в последнее время, боюсь, такие имения реакцию какую спровоцируют!       — Главное чтоб там других имений не было, чтобы ещё какую реакцию не спровоцировать, если ты понимаешь, о чём я? — изобразив волну бровями, усмехнувшись.       — Иу, — скривившись. — Тебе как такие мыслишки в голову-то приходят! И это не вопрос, стопроц, просто мысли вслух.       — О, — плюхнувшись на диван, аккурат в двух сантиметра от Маркуса. — Мыслишки-то у меня здравые и вполне себе приличные, не знаю-ж, чёй ты там себе удумал.       — Я вообще не уверен, что он по имениям, — покосившись на Рэя.       — Предлагаешь проверить? — оскалившись, щёлкнув пальцами.       — Не-не-не! — взмахнув руками с глазами-блюдцами. — Официантка была из закусочной одна, пусть вот и проверяет.       — А если он…       — Против ничего не имею, но проверять бы никогда не стал! — как-то резко втянув носом воздух, ещё-б чуть-чуть и хрюкнул, малыш Бэйб олмост. — Он же бро.       — Знавал я одного парнишу и брошу его тоже, — откинувшись на спинку, прикрыв глаза, но хитро так покосившись на Маркуса, что весь во внимание, — так вот у их чресл такая тяга к друг другу была, аж, непреодолимая, да.       Рэй чешет бороду после этого сообщения, а у Маркуса челюсть почти отпадает и как-то кисло во рту становится, его передёргивает даже, верно, от красоты представленной в голове картины. А Рэй видит его и заливается смачным ржачем. Маркусу всё еще хреноватенько, когда Рэй уже спокоен и расслаблен. Маркус решает срочно залить чем пенным картинушки в голове блядские. Гиннес его спасение. У Рэя вкусы стрёмные, но пиво выбирает знатное. Две бутылки — мало/достаточно. Делишки-дела-то никто не отменял.

***

      Небо Циско никогда не бывает тёмным, а звезды слишком яркими, зато огней неона и прочей яркой шелупени хоть отбавляй. Рэю хорошо на песке-песочке сидится. Ну, оно и понятно, что хорошо, ахуенно просто, когда песчинки штурмом задницу взять твою не хотят, а просто подушечку образуют, нагретую севшим недавно солнцем. А ещё и бургер с пивом рядышком, куснуть и глотнуть — вот он кайф. Ну, почти…       Был бы вообще полный, если бы не одно конючное…       — Чёт какой-то вид отсюда хуёвый, — протягивая, сквозь фильтр маски. — Ты же обещал мне красоты неземные показать, а тут чё?       Вот же ж засранец малолетний!       — Малыш, ты чего такой нетерпеливый? — выкапывая себе на язык последние пивные капелюхи, затем внимательно осматривая внутренности банки на предмет пряточников. — Папочка обещал, папочка всё покажет!       — Фу, — блюющим смайлом на экране (Запилил его всё-таки, златорукий сучоныш!). — Ты можешь не называть себя папочкой, извращюга старый!       — Ой ли! Не сам ли Реджинальд говорил мне, что я ещё очень даже…       — Реджинальд, может, и говорил тебе такое, а вот Ренч — никогда!       — Отмазывайся давай, ага, — улыбаясь во все свои возможные. — Малыш Ренчи!       Получать пяткой в бедро — это уже своеобразный ритуал процесса их общения. Рэй бы покрыл Ренча матом каким отборным, но не при детях и не на них же.       Сказать это вслух, получить ещё одну пятную плюху. Но после всё тихо и умиротворённо даже. У Рэя уже какая по счету банка в руках и всё те же с ней действия. А у Ренча баночная пирамидка рядом, обвитая змейкой из трубочек. И все бы хорошо, но Ренч вдруг чувствует острую необходимость снять свои кеды, потому как скрюченная рожа Рэя в реакции на это действо — это просто маст воч.       — Ну воняют же, Ренч! — моментально скривившись, затыкая нос и гнусавя.       — Завали, старушка, чистейший мужской аромат, — (! __!). — Мускус!       — Вонюскус!       И, нет, у Рэя вовсе детство в той самой, что на нагретой подухе расположена, не взыграло, но переделочки слов — это же в любом возрасте и в любое время, пожалуйста.       — Как оригинально! — («__»). — Лингвистов бы сюда, вот бы умилились твоим способностям к деривации.       — Что? — непонимающе уставившись на теперь развалившуюся рядом несуразность.       — Я, знаешь ли, передачи всякие смотрю, языкоовладевательные…       — А-то ты без передач всяких так плохо языком владеешь, — тянет это со всем возможным и не скрываемым сарказмом.       —Хочешь убедиться? — подскакивает уж слишком резко, затем плюхаясь на колени в паре сантиметров от бедра Рэя.       — В чём? — Рэй непонимающе смотрит на Ренча, такая демонстрация энергичности и энтузиазма в его присутствии, да ещё и после построенной пирамидки — это что-то новенькое и неожиданное. И вот хрен пойми, что оно там опять у него в башке и в организме его прижученном происходит.       — В моих языковых способностях! — красноречивые «^___^»-пиксели.       Рэй и ответить ничего не успевает, как прыткие (в иных ситуация просто золотые, а в данной вот дико кривые и просто невьебически наглые) ручонки ложатся на самое сокровенное, что есть у мужиков (ну, не только у них, чего уж там). Рэй бы подавился возмущением, только не такое в жизни видел и чувствовал, а тут даже интересно стало, что это малыш удумал (Нет, ну оно понятно что, но вот как он это понятное осуществлять станет, да и станет ли?).       Рэю слышится пыхтение, или это маска просто так воздух фильтрует — тут уж и не разобрать, да и ситуация как бы не об этом. Ренч уже заканчивает возиться с молнией шорт и тут же ныряет рукой за их пояс, а там сразу за резинку трусов Рэевских тесных (И, нет, они не только что такими стали, просто не любитель он, чтоб болталось! О, ну кого ты обманываешь, старче? Без трусов бы ходил, чего уж там, просто Ситара же рядом, а за свои продуценты как-то ссыковато).       А, всё-таки это пыхтение! У Рэя в голове тут же картинка робо-пёсика какого с маской Ренча вместо морды да ещё и с высунутым языком в придачу. Рэю думается, представляется вдруг на одно блядское мгновенье лицо самого Ренча с высунутым от усердия или нетерпения языком и ему орнуть в голосину хочется сразу от нелепости своей хреноватой фантазии.       Кстати о хренах!       Ренч маску свою приподнимает рукой, открывая виду свои поджатые, явно, не созданные для тех оральных интенций, на которые он сейчас наинтенсился, губы. И Рэй уже рот открыть хочет, исключительно свой и исключительно для остановительных моральное разложение постпубертатов слов, а потом и последующих действий, совершенных уже руками, как Ренч обхватывает хватает таки Рэев член, затем являя его смущённо показывающимся из-за горизонта солнышка лучам, и тут же насаживается на него своим чисто-грязным ртом. Рэй вдыхает резко, свистя воздухом через зубы, потому как Ренчи говнюк такой проходится по нежной кожице не нежного, но вполне себе (по мнению Рэя) мило-приятного члена своими остренькими зубами-зубищами да ещё и прикусывает у самой шеи. Рэй бы дёрнулся даже от таких действий, а потом бы ёбнул чем Ренчу, но тот как предчувствует, сразу зубы свои от опасного скольжения по члену убирает, скользит теперь лишь губами, не беря глубоко. Это самый неумелый и самый старательный минет в жизни Рэя. Ренч даже щёки свои втягивает (как по ощущениям, потому что Рэй этого не видит, да и смотреть на это не хочет), проводит языком по уздечке, устью и всей головке, затем снова насаживается губами. Последнее он делает слишком резко, и Рэй успевает почувствовать рта глубины, прежде чем Ренч предсказуемо давится, непроизвольно выпуская Рэев член, и закашливается, скрючившись. И Рэй бы даже усмехнулся такому развитию, да отстегнул какую шуточку, вот только что-то не хочется.       Вялый член на потёртой джинсовой ткани — это совсем не те красоты, которые он обещал показать.       Ренч больше на кашляет, лежит теперь на песке, всё ещё скрюченный. Рэю слышится смех, который резко обрывается шумно втянутым воздухом.       Звук-всхлип-всплеск и пуск ракет-фейерверков-фонариков.       Рэй заправляет член, наглухо застёгивая молнию. Ренч опускает вниз маску без единого белого пикселя. Рэй не успевает вытереть ему рот.       Маска оживает через какое-то время, пропуская через войс-чейнджер.       — Хуёвые у меня, однако, способности.       Рэю кажется, что он слышит смех, но чейнджер не способствует нормальному восприятию звуков. Зато Рэй сам смешочком давится, потому как фраза-то многозначная.       — Да, я бы не сказал…       — Завали, — не изменяя себе и своим привычкам, пихая Рэя в многострадальную бедрину.       И как только извернулся, маленький г…       Рэй даже задуматься о произошедшем как следует не успевает, да и не то чтобы он любил рефлексии всякие, как Ренч выдаёт громко и пафосно:       — Нужно больше практики! — восставая с песка. — Нужно больше членов! Нужно построить зикк…       — Остановись, — вскидывая руку, дабы предотвратить произнесение последнего. — Пощади мою фантазию!       — Культовую башню членов! — злодейский механический смех и разведённые в стороны руки. — Только представь, Рэймонд Кинни, несколько ярусов и на каждом., — осекается, а потом внезапно падает на колени вновь в опасной близости от Рэевых бёдер. — Я тут видел один сайт, а там даже драконьи продают, представляешь? — (*___*), доверительно кивая, мол, ты же мне веришь?!       Рэй морщится, скукоживается даже, как виноград при сушке, представив описываемое, и выдаёт вполне ожидаемое, но от него неожиданное «Фу». А Ренч смотрит на него ещё с несколько секунд, а потом заливается ржачем, быстро переходящим в истерический, когда падает на колени, утыкаясь дурной своей башкой в песок.       — Видел бы ты свою рожу, Рэймонд, — выдаёт сквозь смех и, верно, слезы и, конечно же, чейнджер.       «Видел бы ты свою, когда отса…» — хочется сказать Рэю, но он вовремя даёт себе ментальную затрещину, заменяя эту конструкцию на краткое и привычное:       — Повзрослей!       Ренч на это лишь один всем известный жест демонстрирует — показывает средний палец правой руки, просунутой между ног и припечатанной прям аккурат к его тощей заднице. И Рэю бы пнуть его, припечатав ботинок ко всё той же раннее упомянутой заднице, вот только они в общественном месте, там и на харассмент, чего доброго, можно донести, поэтому он лишь кивает, как можно более неодобрительно (ещё бы кого это его неодобрение еб*.), и вновь поудобнее усаживается на песочке. Ренч, кажется, полностью спокоен через некоторое время, когда садится с Рэем рядом (слишком слишком рядом!).       Рассветы везде прекрасны, но океанские прекрасны вдвойне.       — И, ведь не напиздел, Рэймонд, правда, красиво! — выдавая минутой спустя спокойным, расслабленным голосом.       Рэй вдыхает глубоко, стараясь, чтобы не было резко, поворачивает голову и видит лицо Ренча. Лицо, не скрытое маской.       — Да, очень красиво, — шепчет почти, улыбаясь.       Спокойные волны и гладящие их лучи солнца. Притихший Ренч и Рэй, сжимающий в руке маску.       Вот он кайф!