Я садовником родился

Посетителей было неожиданно много. С одной стороны, понятно: он оправдан полностью и теперь тоже «герой», у него стабильное социальное положение, орден и… непонятные перспективы, если на то пошло. И поэтому другая сторона должна бы перевешивать, а с этой, другой стороны Северус Снейп был достаточно замкнутым и необщительным человеком, которого ненавидело не меньше половины студентов Хогвартса, а остальные в лучшем случае воспринимали как неизбежное зло – и кто же со злом захочет лишний раз встречаться? Ну ладно, Поттер. Поттер пришел сразу, как только разрешили посещения, вернул флакончик с воспоминаниями, неловко и нечленораздельно извинился и поблагодарил, при этом мялся, отводил взгляд и явно мечтал свалить побыстрее да подальше. Вид у него был несколько помятый и загнанный. Такое ощущение, что его и сюда загнали, метлой, например. Пришлось натравить на него целителя Уилкса и безымянную медиведьму, чтобы обследовали, напоили зельями и выдали рекомендации. С личным напутствием самому зелья не варить, а попросить хотя бы подружку, и ингредиенты взять в Хогвартсе, а не покупать где попало. Впрочем, это он напрасно, потому что при упоминании Хогвартса Поттер побледнел, помрачнел и ссутулился еще больше. Бедолага, досталось ему. Подружка Поттера тоже пришла. А Грейнджер-то что надо? Извинялась, что не помогли: думали, что умер у них на глазах. Теперь якобы совесть грызет. Со всей подозрительностью профессора Снейпа стоило предположить, что ее грызет любопытство: как ему удалось выжить. Как же легко высказаться тихим холодным голосом и посмотреть холодным взглядом. Всё, его уже не любят и никаких мук совести, только поджатые губы и вздернутый нос. Нарцисса Малфой пришла среди первых, без мужа и сына. Смотрит трепетно, глазками мерцает. Как будто что-то нужно ей от Снейпа, но и беспокойство не кажется фальшивым. Понятно, пришла на разведку. Шли делегации от курсов и факультетов, притаскивая букеты, конфеты и фрукты. Слизерин и Гриффиндор равно отставали от Хаффлпаффа и Рейвенкло. Пришел – о, ужас! – Невилл Лонгботтом, заставив округлить глаза и замолчать от потрясения. А настоящий профессор Снейп, наверное, по второму разу помер бы от шока. Но вообще-то, Невилл Игорю понравился – вежливый, хорошо воспитанный, спокойный. Да и Снейп вовсе не считал его тупым. Несамостоятельным – да, затюканным требовательной бабушкой – да, не испытывающим ни малейшего интереса к зельям – сто раз да. Единственное, в чем он проявлял себя увлеченным, самостоятельным и уверенным в себе – гербология. Здесь никто не требовал быстрой реакции, немедленных результатов, бешеной энергии – и потому Лонгботтом поражал профессора Спраут виртуозным обращением с самыми опасными растениями, невероятной наблюдательностью, скрупулезным соблюдением всех правил ухода и даже знанием индивидуальных потребностей частных экземпляров, а в итоге – глубокими познаниями в интересующей его области и действительно потрясающими результатами практической работы. Деканша Хаффлпаффа слагала ему оды чуть не в стихах. И сколько же сил ушло и у Спраут, и у самого Снейпа, чтобы исподволь донести до него мысль: в зельях используют растения, у растений есть свойства, ты эти свойства знаешь, и понять, зачем эти растения сюда добавляют, почему в таком сочетании и такое количество, лично для тебя – раз плюнуть. Через пару лет дошло, и свое «выше ожидаемого» на СОВ Лонгботтом честно получил за отличную письменную работу и посредственное зелье. Аминь. У Снейпа в палате он пробыл недолго: извинился за свои заблуждения, поздравил с выживанием, оправданием и орденом, оставил горшочек с симпатичным растением (Снейп бы из Мунго сбежал, чтобы побыстрее испробовать в лаборатории ценный ингредиент, а он только и может предложить его мисс Солуэй) и откланялся. Выглядел он намного более уверенным в себе и производил хорошее впечатление. Да и просто симпатичный малый. Макгонагалл с извинениями, вопреки предупреждению Алой Мантии, запоздала. Ей тоже что-то было нужно, помимо прощения (хотя еще бабушка надвое сказала, нужно ли оно ей на самом деле). Однако до конца визита она, как ни странно, так и не высказала свою просьбу. Вела себя совсем не так, как прежде, а точнее сказать – ровно наоборот. Разливалась соловьем о его подвиге и доблести, сокрушалась, что ни директор, ни Северус не доверили ей свои секреты. Советовалась, как быть с седьмым курсом, который почти не учился. Все выдержал, но тут бровь сама лезет вверх: а кто им доктор? Все учились, а несколько человек – большей частью, с Гриффиндора, конечно же, – партизанили, мало заботясь о последствиях. И что? Есть знания – сдают. Нет – готовятся к следующему году. Но если есть деньги на повторный курс обучения, пожалуйста – могут проучиться еще один год. Если беспокойство о Поттере – так он совершеннолетний уже, поздно его опекать. Грейнджер – сдаст наверняка на «превосходно» все, что выберет. Да и остальные уже взрослые лбы. Пусть сами решают, чего от жизни хотят. Ушла, так и не сказав, чего хотела от него так срочно. Правда, пригласила вернуться в школу. Вот прямо из госпиталя и вернуться. То ли там для него работа приготовлена, то ли ощущает себя хозяйкой и хочет показать это? Кто, кстати, там сейчас директор? Наверное, все же Макгонагалл. Или формально еще он, а Минерва замещает. Резонно. Но какой-то запашок тут есть. Загадка, ага? А пора ведь и план вырабатывать. Например, и вправду решить, куда ему податься после больницы. Тупик Прядильщиков? Уютная норка, несмотря на мрачные подступы к ней – считайте это первым уровнем укреплений. Однако камин там не подключен, аппарировать так далеко и почти наугад он не рискнет даже через неделю, «Ночной рыцарь» в одиночку ему тоже не перенести. Остается обычный транспорт: такси, метро, поезд, автобус – на которые нужны деньги, а где их взять? Все эти проблемы, замыкающиеся друг на друга, уже начинали его немного раздражать, когда появился Люциус Малфой, блистательный и непобежденный. * Да, Малфои занимали в жизни Северуса Снейпа особое место. Пожалуй, в отношении к ним была малая толика зависти: к устроенному и несколько даже изысканному быту, к умению наслаждаться каждым мгновением жизни, к способности сохранять выдержку и достоинство в любых, даже самых неблагоприятных обстоятельствах. С ними и еще парой человек Снейп общался больше, чем с кем бы то ни было другим, не считая студентов. И от них можно было ожидать подозрений, если он в чем-то выдаст себя, – они слишком хорошо его знают. Малфой поинтересовался дальнейшими планами, и очень хотелось поделиться своими сомнениями, но останавливала неуверенность, что это будет воспринято нормально. То ли в воспоминаниях образовалась лакуна, то ли в жизни Северуса было только две ситуации с просьбами: к Волдеморту и Дамблдору – и обе об одном. Однако Малфой, кажется, и сам все понял – пригласил после завершения лечения отправиться к ним в поместье. И он бы согласился – хороший вариант, пусть он и не думал о нем, – но… Как-то это… Малфой непривычно вздохнул и понимающе кивнул: – Знаю, знаю, ты никому не хочешь быть обязанным. Но вот что я тебе скажу, – голос и вид стали очень серьезными, – это тот случай, когда мы все немного обязаны и тебе, а не только Поттеру. Я уже молчу о той ситуации с Драко. Вся наша семья почтет за честь принять тебя в Малфой-мэноре. Поживешь у нас недельку, подлечишься, подышишь свежим воздухом. Отъешься, наконец, а то ведь кожа да кости. Наваришь сам себе зелий – домашняя лаборатория в полном твоем распоряжении. О, вижу, мне удалось тебя заинтересовать! Не беспокойся, мой домовик перенесет тебя со всеми предосторожностями. – А может, он перенесет меня домой? – невольно поинтересовался Игорь. – Ну, он же не знает, где ты живешь, и никто из нас не был в твоем доме. – Нарцисса была, – машинально возразил Игорь, и Малфой сразу замер: – Когда и зачем? – Драко, – коротко ответил Игорь, почему-то зная, что это все объясняет: ради сына Нарцисса и Люциус к черту в преисподнюю спустятся. Жаль, мальчишке это не на пользу пошло. Чья это мысль – Игоря, который знал младшего Малфоя только по обрывочным воспоминаниям, или Северуса, который давно уже составил себе мнение о мелком паршивце? Похоже, они действительно стали одним целым и уже нет ни того, ни другого по отдельности. Если воспоминания о жизни провинциального профессора аналитической химии – это воспоминания только профессора, что-то, как понимает Игорь-Северус, похожее на недавно прочитанную толстую книгу или просмотренный сериал, то воспоминания Северуса уже стали эпизодами его собственной жизни. Он это прожил, прочувствовал. И к тому же получил в наследство мимику, жесты, навыки, которые срабатывают, стоит только отпустить себя на волю. Что, может быть, не так уж и плохо. Малфой возвращает его к реальности: – Значит, договорились. Тебя могут выписать уже послезавтра. Я появлюсь к полудню и отправлю тебя с домовиком. Неделя на восстановление, визит к Твилфитту и Таттингу за парадной мантией – не спорь, для награждения требуется новая парадная мантия. – Меня вполне устраивает старая. Да у меня и на Малкин денег нет, – ляпает откровенно, что необычно для Северуса, если верить воспоминаниям. – Вот и в Гринготтс заодно зайдем. Разберешься со своими делами. Бровь снова лезет вверх. Сама, честное слово! «Дела»?! – Тогда надо сначала в Хогвартс. – На вопросительный взгляд почему-то язвительно поясняет: – Я не ношу с собой ключи от сейфа. Вот теперь можно не беспокоиться, что его в чем-то заподозрят. Характер Северуса Снейпа лезет во все щели, и если дальше так пойдет, то от Игоря в этом теле не останется и следа. Хотя, как там говорится: мыслю, следовательно, существую? Мыслит тут Игорь, и никто иной. А уж мыслящий человек с ситуацией справится, ведь так?