Я садовником родился

Хогвартс или Гринготтс? Гринготтс или Хогвартс? Личный интерес или общественное благо? Если уж домовики смогли принести из его комнат одежду, то, пожалуй, и ключ от сейфа принести могут, так? Деньги все равно нужны, сколько еще за счет Малфоев жить можно. И переехать неплохо бы. Хогвартс вполне подойдет. Или его, то есть Снейпа, дом все же? А еще есть дом Принцев, и в нем наверняка лаборатория и сад для прогулок. И вполне возможно, домовики. Но с Хогвартсом тоже надо разобраться, что там происходит и о чем умалчивает Макгонагалл. Переодеваясь к завтраку, Игорь придирчиво рассматривал себя в зеркале. Общий траурно-мрачный вид как никогда точно отражал его настроение. Вчера, только с помощью окклюменции выдержав ужин, он хряпнул пузырек снотворного, понимая, что просто так не заснет. Сегодня бездумно бегал до изнеможения и даже плавал в пруду. Холодный душ и ментальные упражнения позволяли надеяться, что он сможет пережить завтрак в узком кругу, но все равно он готов думать над чем угодно, только чтобы не возвращаться во вчерашнее эмоциональное состояние. У него было время, чтобы задать себе всерьез этот вопрос: как он узнает свою Лилию? Внешность не главное, не за внешность он ее полюбил. Хотя ее темные кудри казались ему очаровательными, как и живой блеск глаз, сияние, исходящее от нее. Вот это – свет, жизнь, отраженные в каждом слове, в каждом движении, особая энергия. Да, именно это, так он ее узнает – по особой энергии, которую, кажется, никто из окружающих не замечал. Возможно, в этом мире ее называют магией. В ней была своя магия. Ему нравился ее голос – не столько тембр звука, сколько интонации, течение, которое подхватывало слова, но ничем не принуждало его соглашаться с ними, позволяло поправлять и спорить, не только заслушиваться мелодией ее голоса, но и слышать ее аргументы, понимать движение мысли. Нет, не по внешним данным следовало искать ему свою Лилю – не по лицу или голосу или даже имени. По ее личной магии, по ее особому свету. И сейчас он все это находил в Нарциссе. Но все же, по здравом размышлении, он не мог понять, почему его вчера охватила такая паника. Есть вещи, которые он никогда не сделает просто потому, что не может сделать. Люциус и Нарцисса в безопасности. Больно? Ну что ж, если уж на то пошло, никто ему не обещал, что он и Лиля будут вместе. Как там говорилось: «Ты встретишь ее»? Все честно, он ее встретил. Он вновь холодно рассмотрел отражение в зеркале. Был еще один вариант. Северус мог быть влюблен в Нарциссу, сам того не осознавая или не желая себе признаться. Ему нечасто приходилось встречать такую заботу о себе, тем более со стороны постороннего человека – красивой, благополучной, богатой и знатной девушки, да к тому же умной и способной поддержать разговор на интересующие обоих темы. Не выказывающей презрения, не стремящейся переделать его, ничего не требующей, не воспитывающей. В такую даже со стороны легко влюбиться, а если оказываешься близко?.. Хотя воспринималась она как некий абстрактный образ, почти что «гений чистой красоты». Или идеальный образ матери, потому что она заботилась о нем как о младшем брате или старшем сыне. Да еще смутное осознание вины, потому что это он сварил зелье, которое вывело Драко из-под пророчества. Кажется, она тогда единственная восприняла этот бред всерьез и уже на следующий день обратилась к нему с просьбой. Северус осознавал все опасности и риски, и вина была не терзающим душу чувством, а именно пониманием последствий для нее и семьи Малфоев. Окклюменция вполне могла позволить ему скрывать свои чувства от нее и ее мужа, но ведь и личных воспоминаний, хоть каких-нибудь обрывков мыслей на эту тему Игорь не мог припомнить. Благодарность к Нарциссе и Люциусу была на первом плане. Тоже окклюменция? Гипотеза имела право на существование, потому что это не единственные детали, которых он не обнаружил. Как будто все эмоции, хоть чем-то уступавшие по интенсивности любви к Лили, ненависти к Мародерам или обиды на предков, стерлись. Как и личные вкусы и предпочтения, да? Пожалуй, так вероятнее. «И более щадяще для собственной психики, нежели скороспелая влюбленность в чужую жену», добавил ворчливый внутренний голос, и Игорь склонен был с ним согласиться. Из-за стола он встал при первой же возможности, чтобы не ковырять тупо в тарелке, стараясь не показывать чувств и не смотреть на хозяев. В лаборатории дела не ладились. Не то чтоб все из рук валилось, но ничто не вызывало прежнего восторга, не было того азарта, который гнал проверить новые знания и умения, приложить прежние знания к полученным рецептам: «Ух ты! И как это получилось?! А еще разок? А как проверить, что с чем здесь взаимодействует, отчего такой эффект?» В таком состоянии можно варить только простейшую, проверенную основу, но для чего, если он собирается уехать? Бросив все, он пошел гулять и сам не понял, как вышел к воротам. Сюда он никогда не заходил. Сквозь ажурную ковку виднелись холмы, узкая грунтовая дорога от ворот вела к дороге пошире. Почему-то где-то там чудилась свобода. Он нащупал в рукаве волшебную палочку. Зачем? Да и сам не знал. Просто смотрел вдаль, стоя у самой решетки и ощущая в руке теплое дерево. Хотелось чего-то… Чего? «На волю, в пампасы…» «Домой!» – вдруг подумалось ему, и в то же мгновение воздух стиснул его со всех сторон, сжал, вывернул наизнанку, и не успел Игорь испугаться, как его уже выплюнуло в затемненную комнату. Он пошатнулся, пытаясь удержать равновесие, сделал несколько шагов и наткнулся на диван. Рухнул, пытаясь унять колотящееся в ребра сердце и подступающую тошноту, извернулся, чтобы лечь вдоль. Чуть отдышавшись, внимательнее рассмотрел уходящие в полумрак бесконечные книжные полки. Дом. Натурально, дом Снейпа в тупике Прядильщиков. Офигеть. Вставать пока не рисковал, только спрятал палочку и подергал из-под бока подушку-думку, чтобы положить под голову. Это, знаете ли, работка для психофизиологов, или кто там занимается подобным. В какой-то давней работе Игорь читал, что человеческий мозг отправляет соответствующий нервный импульс к руке прежде, чем человек осознает, что хочет ее поднять. И вроде есть такая теория, что характер человека во многом зависит не от воспитания, а от типа нервной организации, буквально – от работы нервных клеток. Да, ученые бы от счастья писали, если бы получили в руки такой материал – недоступный им опыт, который подтверждал, что таки да: чертовы нервные реакции этого тела существенно влияют на характер Игоря. Которому совершенно не свойственны импульсивные поступки, эмоциональные порывы и необузданные страсти. Не говоря уже о спонтанной аппарации на большое расстояние в незнакомое место. Вдох-выдох, дыши ровнее. Но если подумать – как следует подумать, – то становится непонятным, зачем он рвался в Хогвартс. Потому что вот сейчас четко ловит мысль: Снейп полностью убрал из своих тамошних комнат все личное. Минимум одежды и все. Бумаги только официальные, книги только библиотечные. Аптечка. А ключ должен быть здесь, как и личные бумаги, письма, документы. Море книг, записи экспериментов. Похоже, Снейп все же не рвался на тот свет, хотя и на признание заслуг не рассчитывал. Однако завещание написал, надо его перечитать и, наверное, уничтожить. Слава богу, Мерлину, магии, рефлексам, одной проблемой меньше. Сегодня воскресенье, значит завтра с утра в Гринготтс. Что там по плану? Наследство, деньги, парадная мантия. И, пожалуй, здесь вполне можно жить, так что надо привести дом в порядок. Пушной зверек застал его ровно в тот момент, когда Игорь пытался наложить очищающее на пыльные шторы и уже решил, что придется их снять. Все та же лисичка проговорила на этот раз немного обеспокоенным голосом Люциуса: – Северус, ты где? Ты пропустил обед. С тобой все в порядке? Игорь тупо смотрел на то место, где растворился серебристый силуэт. Про одинаковых патронусов Северус много чего читал, и понятно было, что по большому счету это ничего не значит, кроме общего счастливого воспоминания, из которого рождается патронус. Наверное, в данном случае этого зверька стоило считать не лисичкой, а лисенком. Или вправду песец? Снейп не акцентировал на этом внимания. А Игорь просто и банально завидовал. Потому что у него здесь, в этом мире, попросту не существовало общих хоть с кем-нибудь воспоминаний, тем более годных для патронуса. Потому что полученное с памятью Снейпа – разделял с другими не он, а весь этот поток встреч и новых лиц – не в счет. Вдох-выдох. Четкий росчерк палочкой. В комнате еще немного посветлело. Самую малость, но и то хлеб. Шаг за шагом. Так, мелкими шажочками, он и освоится – в этой комнате, в этом доме, в этом мире.